ассказывать? -  начала  она.  -  Я  девушка  простая.
Сажаю, рощу фрукты и все такое и  еще  помогаю  собирать  их  и  складывать.
Другие-то  люди,  которые  красиво  одеваются,  они  их  только  едят.  Пока
работаешь, семь потов сойдет, но  как  посмотришь,  что  из  семечка  дерево
вырастает и фрукты дает - это прямо как волшебство.
   - А тебе никогда не хотелось чего-нибудь другого?  -  спросил  Булеан.  -
Например, работать в резиденции герцога?
   - Нет, мне и так хорошо. Для другого-то учиться надо  -  читать,  писать,
мало ли чепухи? А зачем? Я крестьянка, если не работать, как Бог велел,  что
тогда все будут есть?
   - Есть у тебя дружки? - спросила девушку Йоми. - Тебе хотелось  бы  выйти
замуж, иметь детей?
   - О, друзей много-много. Парни, они все время тащат в  постель.  Конечно,
если кто годится, чтобы иметь детей, это надо. Только я из-за парней  с  ума
не схожу. Ну и что? Можно спать и с ними, и с девчонками, если нравится.
   - Нам не хватает доступа к ее старому  "я",  чтобы  повлиять  на  нее,  -
заметила Йоми бесстрастным тоном врача, который  ставит  диагноз.  -  Должно
быть, теперь ее поддерживает только брачное заклинание.
   Булеан на минуту задумался, а потом спросил:
   - Тебе хотелось бы быть богатой, иметь дорогую красивую одежду,  чудесный
дворец, собственных слуг, есть изысканные блюда, пить изысканные вина?
   Может, использовать часть своего состояния, чтобы помогать другим?
   Толстуха задумалась. Под гипнозом она не могла лгать и отвечала просто  и
правдиво:
   - Нет, сэр. Эти штуки хороши  для  тех,  кому  они  нужны.  Мне  нравятся
хорошенькие штучки, но от них меньше проку, чем от  лошадиного  дерьма.  Они
только для лордов и леди, которые ими друг перед другом хвастаются. Тот, кто
больше думает, как на него смотрят, а не что он делает, не стоит ни черта, и
все эти побрякушки не сделают из свиньи господина, сэр. Лучше работать  весь
день вместе с друзьями, делать, что надо, и взамен получать,  что  надо.  От
богатства одно беспокойство: только и смотри, чтоб не сперли. Это не по мне.
А вот если тебе нужны только друзья, еда  и  работа,  то  и  не  будешь  рот
разевать на то, что не твое. А те  друзья,  что  только  на  твое  богатство
глядят, какие же это друзья?
   - Боже мой! - воскликнул Булеан. - Да ее превратили в святую!
   - Мы уловили некую нить, - заметила Йоми. - Хочешь еще попробовать?
   На какое-то время воцарилось молчание, а потом Булеан спросил  на  чистом
американском английском:
   - Но ты ведь замужем за одной женщиной, Сэм? И что будет с Чарли?
   Девушка не ответила и, казалось, пришла в замешательство.
   - По-видимому, английский у нее стерт, - сказала  Йоми.  -  Она  понимает
правильный акхарский,  но  считает,  что  ей  подобает  говорить  только  на
крестьянском диалекте. Она зашла слишком далеко.
   - Мы не можем ее упустить, - твердо ответил  Булеан.  -  Осталось  совсем
мало времени, а она мне нужна. Они затеяли что-то  серьезное,  Йоми,  и  это
произойдет в этом году. Что-то ужасное. Я не совсем уловил, что  именно,  но
это нечто такое, что пугает даже их союзников, до  которых  дошли  кое-какие
слухи. Они только что покончили с экспериментами, а это  означает,  что  они
готовятся к чему-то более значительному. Я должен заполучить ее!
   - Тогда тебе придется принять решительные меры, - отозвалась колдунья.  -
Надо отыскать что-то такое, что пробьет брешь в этой стене.
   - Знаю, знаю, я только надеялся, что мне удастся вытащить ее, не причиняя
ей новой боли, она и так уже настрадалась. - Он  вздохнул.  -  Ладно.  Кира,
надень ей на шею мой амулет, который носишь  с  собой.  Это  создаст  прямую
связь. Может быть, я смогу встряхнуть ее.
   Кира, захваченная всем  происходящим,  исполнила  его  приказ.  Маленький
зеленый камешек в простой оправе на медной цепочке  особого  впечатления  не
производил, но повсюду в Акахларе можно было найти тех, у кого были подобные
амулеты. Они  означали,  что-либо  в  прошлом  их  владелец  оказал  Булеану
какую-нибудь значительную услугу, либо  их  владелец  достаточно  верен  или
достаточно продажен, чтобы при случае к нему можно было обратиться.
   - Ага, теперь я тебя вижу, малышка Майса-Сузама-Сэм, - прошептал  Булеан.
- Теперь я действительно могу общаться с тобой напрямую...
   Девушка почувствовала, как в голове у нее глухо застучало,  но  зелье  не
давало ей сопротивляться.
   "Ты уже замужем, Маиса!" - сказал голос.
   - Нет!
   "Да! Посмотри на свою руку. Видишь метку? Колдовскую метку? Видишь  нить,
которая выходит из нее и теряется в ночи? Ты должна верить мне. Ты  замужем,
и твоя супруга беспокоится о тебе, она хочет отыскать тебя. Ты сама  знаешь,
что это правда! А теперь - кто  твоя  супруга?  Как  она  выглядит?  Как  ее
зовут?"
   Вспышки...  Неясные,  путающиеся  образы  странной,  высокой  женщины   с
раскрашенным  телом...  Зелье  пыталось  побороть  эти  видения,  но   вера,
поддерживаемая волей Булеана, взяла вверх, стена не  устояла.  Теперь  часть
Майсы требовала информации. Дело пошло.
   - Бодэ, - изумленно прошептала она. - Я вышла замуж за женщину, Бодэ...
   "Кто замужем за Бодэ? Представь себе свадьбу. Где это было? Кто там  был?
Кто такая Бодэ? Почему она тебя любит? Ты должна  мне  ответить.  Ты  должна
отыскать ответы у себя в голове!"
   Вопросы  и  приказы  следовали  один  за  другим,  жесткие,  настойчивые,
неотвратимые.
   - Сузама Бодэ...  это  Сэм...  -  Перед  ней  промелькнула  картина:  она
врывается в странное, полузнакомое жилище Бодэ. Очень похоже на лабораторию,
но  не  лаборатория.  Она  кидается  на  высокую  татуированную  женщину   и
заставляет ее что-то... что-то...
   - Художница... алхимия... Бодэ... любовное зелье... - Это было похоже  на
кирпичную стену, по которой  сначала  прошла  маленькая  трещина,  открылась
только часть того, что было за ней, но чем  больше  становилось  видно,  тем
быстрее рушилась стена, тем больше открывалось взгляду.
   - Чертовски могущественный пройдоха, - одобрительно заметила Йоми.
   "Как? Почему?" - Давление, приказ, ни малейшей поблажки.
   - Спасти... спасти... Шарлин... - Лицо прекрасной девушки  с  затейливыми
узорами вокруг глаз в виде небесно-голубого  мотылька...  -  Друг...  лучший
друг... Звали... Шари. Да, еще... еще Чар-ли-и. Чарли.
   "Вспоминай! Ты должна вспомнить! Чарли, Бодэ,  Сэм...  Свяжи  их,  пробей
стену! Вспоминай... Вспоминай... Вспоминай!!!"
   Все быстро вставало на свои  места,  ее  новой  личности  было  приказано
хотеть, даже требовать информации. Информации было много, слишком много. Она
не могла разобраться в деталях, понять все сразу. Все это просеивалось через
личность Майсы, личность, которая управляла мозгом. Невольно, по  мере  того
как информация открывалась, шла оценка этой информации. Сэм  паразитировала,
Сэм была недовольна собой, у Сэм ни в чем не было уверенности... Но она-то и
была Сэм, и все же ей не нравилась Сэм...
   - Быстро, - рявкнул Булеан. - Остаток антидота! Все и немедленно!
   Кира налила антидот в чашку, стараясь не пролить ни капли, и приказала:
   - Маиса, возьми это и выпей до дна!
   Девушка автоматически взяла чашку, и Кира затаила дыхание:  на  мгновение
ей показалось, что девушка опрокинет ее, но та рассеянно повиновалась.
   Вдруг ее глаза широко  раскрылись,  она  смотрела  не  на  окружающих,  а
куда-то вдаль, она видела что-то, доступное только ей одной.
   - Не знаю, какой она проснется, знаю только,  что  это  будет  женщина  с
больной головой, - сказал Булеан. - Но  это  все,  что  я  могу  сделать  на
расстоянии. Если бы  ей  нравились  мужчины,  если  бы  она  не  согласилась
официально  зарегистрировать  свои  отношения  с  Бодэ,  нам   действительно
пришлось бы бороться с этим зельем напрямую, с  помощью  антидота,  а  после
него ничего бы не осталось, нам не за что было бы уцепиться. Я твой должник,
Йоми, ты сделала анализ зелья,  ты  угадала  ее  состояние,  ты  держала  на
расстоянии Гончих преисподней. И я уже обязан тебе теми двумя. Если бы  Бодэ
погибла, брачное заклинание утратило бы силу, и всему бы пришел конец.
   - Черт возьми, еще бы ты мне не был должен, -  отозвалась  старуха.  -  И
когда-нибудь, в свое время, я приду за своим долгом. А пока хватит  и  того,
что ты помешаешь этому сумасшедшему.
   - Я не рискую дольше задерживаться,  -  сказал  чародей.  -  Несмотря  на
превосходную защиту Йоми, они знают,  что  я  брожу  по  эфиру,  и  пытаются
отыскать мой след.
   - Если ты так чертовски могуществен, почему бы тебе просто не  пожаловать
сюда? - поинтересовалась колдунья.
   - Потому что это привлекло бы в этот каньон такую силу,  что  даже  я  не
смог бы ей сопротивляться,  и  это  прикончило  бы  всех  нас,  -  отозвался
чародей. - Ты думаешь, почему я застрял здесь? В моей собственной средине  у
меня есть источник, из которого я могу черпать энергию, соратники,  которыми
я могу распоряжаться. За ее пределами я всего лишь  один  из  многочисленных
акхарских магов, не лучше и не хуже других. Наша сторона  терпит  поражение,
Йоми. Она слаба  и  разрозненна,  а  Клиттихорн  становится  все  сильнее  и
увереннее. Эта девушка - не пешка. Она - наш последний, отчаянный шанс.
   - Тогда отправляйся, - ответила Йоми, - а я прослежу, чтобы "ни трогались
в путь.
   И даже Кира, не обладавшая магическим даром,  почувствовала,  что  Булеан
ушел.
   Прекрасная женщина внимательно посмотрела на чародейку:
   - Что он имел в виду, Йоми? Что затевается там, на холодном  севере?  Что
это такое, если этого боятся даже такие люди, как ты и Булеан? И при чем тут
эта девушка? Принцесса Бурь обладает мощным и уникальным даром, но  вряд  ли
он может нести угрозу миру. Или я что-то не понимаю?
   Йоми хихикнула:
   - Очень уж они все скользкие. Клиттихорн решил объединиться с  Принцессой
Бурь. Тебе известно, что в последнее время кое-где в Акахларе Ветры  Перемен
стали чаще и сильнее?
   - Да, но что из этого? Нам всегда приходилось жить в страхе перед ними.
   - Мир в целом все же сильнее, чем Ветер Перемен, который действует только
на малую часть мира. Даже  Ветер  Перемен  подчиняется  тем  силам,  которые
создали этот мир, с его солнцем  и  ветрами,  гравитацией,  центробежными  и
магнитными силами. Не важно, как может Ветер  изменить  какой-нибудь  район,
этот район все равно относительно мал, а основные силы  незыблемы  и  вскоре
устранят разрушения. Все, что влияет на погоду, климат, влияет  и  на  Ветер
Перемен. И попадает он в  Акахлар  не  иначе  как  через  точки,  в  которых
создается некая слабина. Говорят,  Клиттихорн  нашел  способ  создавать  эту
слабину, поэтому он может призвать Ветер, но не  может  влиять  на  него.  А
Принцесса Бурь может влиять на силу ветра, его интенсивность и длительность.
Они недолюбливают друг друга, но одному без другой не обойтись, а вместе они
грозят превратиться в бич Божий.
   Кира кивнула:
   - Но они все еще не могут влиять на то, какие изменения произведет Ветер,
они не могут воспользоваться им иначе, как для устрашения. Армии  и  чародеи
акхарских королевств должны уничтожить Клиттихорна и убить Принцессу, где бы
они ни были. Стоит этой парочке только попытаться  использовать  это  оружие
для шантажа, и их конец будет предрешен.
   - Возможно. Но не думаю, что они настолько глупы. Принцесса  интересуется
только политикой, моя дорогая, а  вот  для  Клиттихорна  политика  -  только
способ достичь своей черной цели, о которой мы пока даже не догадываемся, но
скоро, к своему ужасу,  узнаем,  если  только  ему  удастся  исполнить  свой
замысел.
   Что-то взорвалось у нее в голове. Она не понимала, боялась, но была не  в
состоянии сопротивляться или отбросить от себя видение.
   Сначала это было прекрасно,  будто  она  смотрела  в  бесчисленные  грани
бесценного бриллианта, все вокруг переливалось невероятными цветами,  кругом
парили  странные  треугольные  блики,  и  вскоре  это  вращение   захватило,
поглотило ее, затянуло в ловушку сверкающего хаоса.
   Вдруг рядом с ней показалась крохотная черная точка, тоже  подвешенная  в
сверкающей бездне. Точка вытянулась в черную линию, повернулась, - и вот уже
это был  человек.  Нет,  не  человек,  а  тень,  контур  человека,  черного,
безличного и тонкого, как лист бумаги.
   Она закричала, ее крик отразился эхом от тысяч треугольных граней.
   - Ты права, что боишься, - проговорила фигура, - но бояться тебе надо  не
меня. Не я создал тебя и твою судьбу, но я могу помочь тебе спастись от нее,
если ты только позволишь мне.
   - Уходи! Я не хочу с тобой знаться! - крикнула она, и  вращающиеся  грани
снова насмешливо повторили ее крик.
   - На самом деле ты не боишься меня, - проговорил человек-тень.  -  Я  так
тонок, что если меня повернуть, то я совершенно исчезну. Я не могу и не хочу
причинить тебе вред. Ты не выбирала свою судьбу, но ты то, что ты есть, и ты
не в силах изменить свою природу. С того самого момента, как ты родилась, ты
вступила на путь, который не оставляет тебе выбора, ты  можешь  только  идти
вперед или умереть, и только в конце пути  ты,  возможно,  наконец  получишь
свободу.
   - Чего... чего ты хочешь от меня?
   - Загляни в центр камня и посмотри на источник своей судьбы.
   Она заглянула, и перед ней стали возникать картины такие ясные, будто все
это действительно происходило перед ее глазами, хотя что-то и  говорило  ей,
что это далекое прошлое. Люди не видели ее, но они были настоящими...
   Высокая призрачная фигура в малиновых одеждах,  с  громадными  рогами  на
голове, может, это была диковинная корона. Горечь  и  ненависть  читались  в
чертах его старческого лица, в блеске его холодных глаз, в уродливой усмешке
маленького рта над хищным выдающимся вперед подбородком.
   - Бойся того, кто зовет себя  Клиттихорном,  Рогатым  Демоном  Снегов,  -
проговорил человек-тень, - он не демон, а всего лишь человек, могущественный
чародей, однако совершенно лишенный мудрости. Человек из другого мира  и  из
другой культуры, человек, чей интеллект был так велик,  что  в  Акахларе  он
стал почти богом. Он намерен уничтожить Акахлар, все  его  народы,  все  его
культуры, все его миры и все остальные миры тоже. Его просто не  заботит  их
судьба, он уничтожит их, ибо они стоят на его пути.  Все,  кого  ты  знаешь,
кого  когда-либо  знала  или  еще  узнаешь,  будут  уничтожены  одним   этим
человеком.
   Девушка ужаснулась. Возможно, это была магия, но, глядя на этого чародея,
она не могла не верить в то, что все, что он говорит ей, - правда.
   Чародей в алых одеждах исчез, и на его месте оказалась  молодая  женщина,
возможно, ей не было и двадцати, немного слишком полная, но привлекательная.
У нее были длинные черные волосы, она была одета в расшитые  драгоценностями
меха, а на голове сверкала тиара из чистого золота, в которую  был  вправлен
огромный драгоценный камень. Девушка не походила ни на кого из тех, кого  ей
доводилось встречать в Акахларе, и в то  же  время  она  казалась  знакомой,
очень знакомой.
   - Она известна как Принцесса Бурь, - сказал  человек-тень.  -  Клиттихорн
отыскал ее среди простонародья в одной из колоний. Как и ты, она не  жаждала
ни богатства, ни власти, но они обрушились на нее, ибо она была  волшебницей
и дочерью волшебницы, хотя и не просила никого  о  такой  судьбе.  Ее  народ
возделывал земли в долине, отделенной от остального  мира  высокими  горами.
Там не выпадали дожди, там не было рек, но земля родила, родила благодаря ее
матери. Ее мать появилась на свет, наделенная магическим даром. Возможно, он
был наградой за некую мудрость, которую мы  назвали  бы  сверхъестественной,
ибо нам не дано понять и постичь ее, а может, он был  дан  ей  одной  из  ее
праматерей в награду за некую службу или во исполнение какого-то обета.  Дар
переходил от матери к дочери, рождался только один ребенок, наделенный  этим
даром, и  это  всегда  была  девочка.  Этот  дар  превосходил  таланты  всех
акхарских чародеев, ибо ей повиновались дождь и бури. Лишь одна эта  женщина
могла призвать животворную влагу и велеть ей  пролиться  над  землей  своего
народа.
   Ребенок ничего по-настоящему не желал, - продолжала тень, - ибо девочка и
ее мать давали жителям долины влагу жизни,  а  те  взамен  делились  с  ними
плодами своей земли.
   И Сэм увидела среди вращающихся  граней  прекрасную  цветущую  долину,  и
маленькое крестьянское селение, и фермы  вокруг,  и  поняла,  как  богата  и
прекрасна была эта земля.
   - Но пришли акхарские солдаты, - продолжал человек-тень. -  Они  дивились
тому, как это они могли пропустить такое богатое место. У народа  долины  не
было ни армии, ни правителя, который мог  бы  их  защитить,  и  все  же  они
сопротивлялись изо всех сил и отказались признать короля этих  солдат  своим
господином  и  отдавать  ему  большую  часть  даров  своей  земли.  И  тогда
волшебница, мать девочки, призвала грозу, и молнии поразили многих солдат, а
их лагерь превратился в трясину. И жители долины возрадовались,  но  радость
их была недолгой.
   У короля было в сотни раз больше солдат, чем  жителей  в  той  долине,  и
солдаты пришли снова, но на этот  раз  с  ними  были  чародеи,  могучие,  не
ведающие жалости. Ни бури, ни молнии не могли одолеть  их,  а  они  убивали,
убивали без конца. Девочка видела, как убили ее мать, а ее саму  захватил  в
плен могучий маг. Он понял, что ей  тоже  подвластны  бури,  возжаждал  этой
власти и забрал девочку в свой дворец. Но у нее  не  было  никакой  тайны  и
никакого знания. Девочка просто была тем, чем была.  Долина  превратилась  в
засушливую и безжизненную, как камень,  пустыню,  а  девочка,  которая  одна
уцелела из своего народа, возненавидела всех.
   Непрошеные слезы навернулись на глаза девушки, она  представила,  во  что
превратилась долина, где пятна крови еще многие годы виднелись на  камнях  и
нечему было их смыть.
   - Со временем чародей понял, что девочка ничего не знает о природе  своей
силы, - продолжал таинственный собеседник. - И еще одно он понял: такая сила
запретна для того, кому доступны другие, магические силы. Но тут  о  девочке
прослышал Клиттихорн, и так велико  было  его  могущество,  что  он  похитил
девочку  из  королевского  дворца,  не  испугавшись  великого  чародея.   Он
почувствовал ненависть девочки и стал искусно разжигать ее.  Он  показал  ей
империю   Акахлара   -   порабощенные   народы,   страдания   и   жестокость
колонизаторов. В своем северном дворце, среди вечных снегов, он короновал ее
как Принцессу Бурь и убедил, что вместе им удастся покончить с этой жестокой
системой, отомстить за ее мать и за ее народ,  освободить  всех  угнетенных.
Многие из тех, кто страшился его, страшился  больше,  чем  неволи  акхарских
королевств, потянулись к Принцессе. Теперь у них не одна армия,  они  хорошо
вымуштрованы, скрыты в бескрайних колониальных мирах и ждут только сигнала к
выступлению.
   Она понимала, что он говорил, понимала и верила всему этому, но не  могла
понять, при чем тут она сама.
   - Она хорошая! - крикнула  она  человеку-тени.  -  Ее  мечты  праведны  и
благородны!
   - Да, - признал тот, - но все не так просто. Она и все ее армии не  могут
взять верх над акхарскими чародеями в их срединных цитаделях, они  не  могут
тягаться с огромными армиями правителей Акахлара. Она нуждается в  поддержке
настоящего мага, а Клиттихорн убедил ее, что разделяет ее мечты. Но  это  не
так. Если мощи акхарских чародеев будет поставлен заслон, если сами  акхарцы
каким-то образом будут уничтожены, то не останется никакой власти. И  вместо
того, чтобы ненавидеть акхарцев, тысячи рас начнут подозревать и  ненавидеть
друг друга  и  пойдут  друг  на  друга  войной.  И  из  этого  хаоса  явится
единственный, неколебимый обладатель великой  власти,  сам  Клиттихорн.  Так
полагает он, но и он ошибается. Чтобы уничтожить акхарцев и их чародеев, ему
придется выпустить на свободу Ветры Переме