чье  тело
жило само по себе, как живут все коты.
   Он нуждался в крови Чарли, чтобы выжить, ее энергия заменяла ему ту,  что
была в атмосфере его родной преисподней. Питаясь кровью местных жителей,  он
мог бы протянуть несколько недель, но связь  была  с  Чарли.  Без  Чарли  он
умрет.
   Он проклинал себя за то, что не разорвал Халагару горло в ту ночь,  когда
чувствовал зверское искушение сделать это. Вместо того он превращал Чарли  в
Шари, узнав заклинание из ее собственного мозга. Он боялся, что  она  выдаст
все о себе мужчине, которого бесенок никогда не любил и которому никогда  не
доверял. Он не мог просто разрушить свое кошачье тело, это было  против  его
природы и здешних правил. Он мог спровоцировать убийство, которое освободило
бы его, или, возможно, вернуло в  лабораторию  Йоми  в  Кудаане.  В  крайнем
случае это можно было сделать, но если бы они убили Булеана...
   Из-за кустов  бесенок  следил,  как  хедум  готовит  карету,  запряженную
шестеркой лошадей. К своему  удивлению,  он  увидел,  что  на  место  кучера
вскарабкалась Бодэ и взяла вожжи.  Несомненно,  она  была  заколдована.  Два
хедума поставили большие  сундуки,  положили  одеяла  и  постельные  свертки
наверх экипажа, в багажную решетку, закрепили их и спрыгнули  на  землю.  Из
палатки вышли Дорион и адепт, облаченный в черное,  и  оба  сели  в  карету.
Интересно, подумал Мрак, какая группа крови  у  мага  и  Бодэ?  Он  осмотрел
багажную полку, прикинул, где и с  какой  скоростью  пройдет  карета,  затем
поискал подходящее дерево. Все это могло оказаться напрасным, но  необходимо
было попробовать.

***

   Повстанческие войска вокруг Масалура  были  так  самоуверенны,  что  даже
соорудили открытые трибуны для важных персон.
   Здесь были только  самые  лучшие  войска,  хорошо  обученные  и  жаждущие
увидеть настоящее действие. Вместе с войсками  поддержки  они  оставались  в
стороне от остальной толпы, в которой  были,  казалось,  представители  всех
рас. Много здесь было и одетых в мантии магов всех рангов,  хотя  преобладал
третий ранг. Кое-где виднелись адепты  в  черном,  да  изредка  -  красочные
мантии  магов  второго  ранга.  Они  производили  глубокое  впечатление   на
наблюдателей.
   Как ни странно, здесь было  порядочно  акхарцев  -  мужчины  и  несколько
женщин, - они явно имели вес в обществе и преследовали собственные корыстные
цели, надеясь расширить свое влияние на обломках старого порядка. Среди  них
были мужчины вроде герцога Алон-Паседо, чьей семье было запрещено  акхарским
законом приходить сюда. У них был зуб на королевство и  много  друзей  среди
тех, кто стремился наследовать этот мир. Вокруг было множество таких паседо,
хотя одевались они скромно  и  держались  униженно.  Незачем  было  подавать
колонийским войскам мысль, что они будут драться  и  за  интересы  некоторых
акхарцев.
   Однако пока акхарцев использовали на самой тяжелой и  грязной  работе  по
обслуживанию всего этого места.  Повстанческий  командный  штаб  справедливо
полагал, что зрелище унижения акхарцев поддержит дух туземных войск.
   Хедумы исполняли роль дорожной полиции. Они были вежливы,  но  вели  себя
очень твердо, внушая огромному собранию ощущение порядка и силы.
   Взглянув на такую мощную, организованную и уверенную силу, Халагар понял,
что сделал правильный выбор.
   Каким-то образом этот Клиттихорн распознал огромную силу Принцессы  Бурь.
Вероятно, он был не первым, но только он понял слабость системы и понял, что
может выиграть, используя ту силу, просто потому, что его коллеги  не  могли
поверить, что они не так уж неуязвимы.
   Халагара направили в маленький походный шатер. Там сидели три офицера.  У
одного была салатово-зеленая кожа и глаза как буравчики. Он был похож скорее
на  гигантскую  ящерицу,  чем  на  человека.  Еще   один   был   безволосый,
приземистый, с невероятно широким лицом и лысым черепом, из которого торчали
рога, как огромные, только не на месте выросшие плотоядные зубы. Третий  был
крошечным,  похожим  на   гнома,   старообразным   созданием   с   огромными
перевернутыми  остроконечными  ушами,  довольно  глупым  выражением  лица  и
глазами как обеденные тарелки. Халагар не знал этих рас, но форменная одежда
офицеров,   ее   одинаковость   среди    безбрежной    разномастной    армии
свидетельствовала, что они, вероятно, из собственного штаба Клиттихорна.
   - Имя? - спросил его гном.
   - Халагар, сэр. Наемный офицер по профессии и доброволец в этом  деле.  Я
доказал это тем, что захватил беглянку Бодэ и передал ее адепту  на  границе
Масалура.
   - Я слышал об этом. Что ж, добро пожаловать, сэр. Устраивайся  где-нибудь
вон там, возле деревьев, где сможешь найти место.  У  тебя  будет  такой  же
хороший обзор, как у любого из того лагеря. - Он посмотрел на Чарли.  -  Это
что, боевой трофей?
   - Моя личная рабыня.
   - Ну, правила здесь таковы, что всех рабов помещают в загоны и  назначают
им работу. Чтобы не возникало острых ситуаций.
   - Я понимаю, но ей следовало бы остаться со мной. Она слепая.
   - В самом деле? Ну тогда зачем ты держишь ее? Какая от нее польза?
   Рогатый посмотрел на Чарли, затем снова на гнома.
   - Дурацкий вопрос, - рявкнул он.
   - Я, э... понимаю. Ладно, раз она должна все время быть с тобой,  советую
тебе сходить к кузнецу, пусть сделает  ей  ошейник  и  цепь,  чтобы  ты  мог
привязывать ее.
   Халагар кивнул:
   - Благодарю вас, господа. Полагаю, для меня, как и  для  всего  Акахлара,
это будет самое интересное время.
   Зеленокожий неожиданно  обратился  к  Халагару  и  заговорил  удивительно
приятным красочным языком. Произношение выдавало в нем представителя высшего
класса.
   - Скажи мне как  профессиональный  воин,  что  ты  думаешь  об  операции?
Халагар пожал плечами:
   - Если откровенно, сэр, пока все свидетельствует  о  том,  что  акхарская
система прогнила насквозь и в  настоящий  момент  совершенно  бессильна.  На
месте их Главного Мага я бы подождал, пока все соберутся, а  потом  направил
бы сюда всю мою армию, подкрепленную всем колдовством,  которое  было  бы  в
моем распоряжении. Вы здесь так стиснуты,  что  ваше  автоматическое  оружие
прикончило бы столько же ваших собственных людей, сколько их, и вы  были  бы
разбиты и уничтожены. То,  что  он  этого  не  делает,  показывает,  что  он
обречен, а ведь он считается одним из самых умных.
   - Не ты один так думаешь. Многие из  нас  рекомендовали  тайно  стягивать
силы, но мы попробовали действовать открыто в  дюжине  районов,  куда  могли
доставить войска, и нигде не встретили настоящего сопротивления. Если они не
помогут друг другу, наше и их колдовство столкнутся  на  равных  по  крайней
мере на некоем открытом пространстве, как  это.  Но  ты  несправедлив,  если
считаешь их глупыми. Подумай о потерях. Их милиция предназначена  для  того,
чтобы сдерживать колонии, а не  для  ведения  войны  по  всему  фронту.  Они
считают, что лучше потерпеть и дать нам запутаться в собственных слабостях.
   - Единственная наша слабость в том,  -  уточнил  рогатый  уродец,  -  что
компактность и округлая форма срединных земель делают их положение идеальным
для обороны как с военной, так и с магической точки зрения, а наши войска не
очень-то сплочены.  В  срединах  знают  это,  потому  и  сидят,  пережидают,
полагая, что мы не сможем с нашими войсками долго вести осаду,  -  и  раньше
такая стратегия была верна. Наша армия - это собрание  самостоятельных  рас,
которые не привыкли сотрудничать с кем бы то ни было.  У  них  мало  общего,
кроме жажды свободы. Но если разрушить  центр  средины  раньше,  чем  войска
начнут разбредаться кто куда, победа обеспечена. Завтра, в три часа утра, мы
разрушим его и атакуем с трех сторон.
   - У тебя есть манданский плащ? - спросил зеленокожий.
   - Нет. Мы лишились большей части наших запасов.  Но  ведь  Ветры  Перемен
никогда не пересекают нули.
   - Верно, но это значит, что тебе придется ждать целый  день,  прежде  чем
самому войти и увидеть последствия. Мы давно начали подкупать,  выпрашивать,
даже воровать манданские золотые плащи, и все-таки нам их не хватает. Что ж,
наблюдай отсюда и жди. Когда опасность полностью минует, посмотрим,  что  мы
сможем сделать для нескольких человек вроде тебя.
   Халагар устроился на участке, где было довольно много акхарцев. Некоторых
он узнал. Как и он сам, они считали, что выгоднее служить  победителю.  Были
здесь и пираты, главари  банд  и  прочая  темная  публика,  за  которой  ему
приходилось охотиться, когда он служил законной власти.
   Для Чарли ошейник и цепь символизировали высшую степень унижения.  Металл
был легкий, но  ошейник  был  намертво  закреплен  на  шее,  а  цепь,  футов
шести-семи, приварена к нему.  Ее  заставили  разгуливать  вокруг,  грязную,
голую, на поводке, как дрессированную собаку. Халагар так бахвалился ею, что
в конце концов "одолжил" Чарли новоиспеченным правителям. Они были  грязные,
грубые, а некоторые и садисты. Несколько  часов  она  развлекала  эту  мразь
сексуальными играми на  траве.  Под  конец  она  чувствовала  себя  измятой,
разбитой и оскверненной, но ей было приказано  вести  себя  так,  будто  она
наслаждалась этим. Многие  вызывали  у  нее  такое  отвращение,  какого  она
никогда не знала прежде. Все они убивали время до начала главного  сражения,
и Чарли казалось, что это никогда не кончится. Когда ее все-таки оставили  в
покое, она была так избита и измучена,  что  лежала,  не  имея  ни  сил,  ни
желания двигаться. Бодэ была права: Чарли до сих пор сохраняла романтические
представления о мире,  что  был  не  более  чем  выгребной  ямой.  Она  была
имуществом Халагара, с ней обращались хуже, чем с его лошадью. И,  вероятно,
так будет снова и снова, потому что это единственное, чем она  была  полезна
своему хозяину. И так будет продолжаться день за днем,  неделю  за  неделей,
год за годом.
   Чарли  знала,  что  вынуждена  подчиняться,  вынуждена  делать  это   без
размышлений, без надежды на спасение.  Она  вспоминала  пустые  безжизненные
глаза рабов в Тишбаале и знала,  что  очень  скоро  надежда  в  ней  так  же
угаснет. Время пришло. Сейчас,  здесь,  ночью.  Девушка  знала,  что  должна
сделать это раньше, чем ей прикажут  говорить  только  на  Короткой  Речи  и
забыть английский.
   - Чарли, выйди вон! - сказала она громко и решительно. На ее  лице  стало
медленно проступать выражение тупой покорности, мышцы расслабились.  Рабские
чары остались, но Чарли  здесь  больше  не  было,  и  малышке  Шари  удалось
погрузиться в забвение, лишенное мыслей  и  чувств,  не  соответствующих  ее
положению.

***

   Масалур   был   прекрасен,   как   сказочная   страна.   Его   замок    и
правительственные  здания  со  шпилями  и  башнями   мерцали   обшивкой   из
манданского золота. Они были известны  повсюду  как  самые  экзотические  из
подобных сооружений во всем Акахларе.
   Вокруг правительственного центра с его архитектурными красотами, садами и
парками шла дорога, а сразу за ней  во  все  стороны  разбегались  магазины,
базары, биржи, где продавалось все - от продуктов до страховки. От центра до
первых жилых районов было не меньше трех миль. Там стояли, тесно  прижавшись
друг к другу, многоэтажные дома с сотнями квартирок. Ближе к  окраине  лежал
район, где жили торговцы, которые старались превзойти  друг  друга  роскошью
домов и садов. А за городом тянулись пологие холмы  и  фермы,  и  того,  что
производилось  на  них,  хватало,  чтобы  прокормить  более  двух  миллионов
городских жителей, а сейчас вместе с  беженцами  их,  возможно,  было  вдвое
больше.
   Это было раннее утро, уже закрылись последние клубы и  ночные  заведения.
Чувствовалось  приближение  бури.  Тучи  сгущались   над   правительственным
центром. Казалось, что центр бури формируется прямо над королевским  замком.
Люди с магическим зрением могли видеть свечение в тучах.  Их  наружные  края
принимали вид странных зверей, глаза и пасти освещались  отблесками  молний.
Более искусные маги из окружения  Королевского  Волшебника  узнавали  в  них
судогов, которых здесь собралось небывалое множество.  Судоги  были  мелкими
демонами, которых великие бури могли вызвать из преисподней. В основном  они
были безвредны, потому что в Акахларе могли получать энергию только из  туч,
которые рассеивались, когда проносилась буря.
   Но сейчас судоги двигались по краю бури, словно регулируя  ее.  Сами  они
были не  способны  делать  это,  но  колдун,  если  у  него  был  контакт  с
преисподними, мог использовать судогов, чтобы "смотреть" их глазами, а  если
этот колдун еще и имел власть над  бурей,  его  прицел  мог  стать  особенно
точен.
   Первые несколько минут те, кто не спал, там, внизу, не обращали  на  бурю
особого внимания: здесь  часто  лили  дожди  во  всякое  время.  Но  люди  с
магической силой внезапно почувствовали, что от этой бури  исходят  странные
сигналы, и тогда они - и мужчины, и женщины - бросились к сигналам тревоги.
   Ветер Перемен! Идет Ветер Перемен в саму срединную землю!
   Слишком много людей жило в городах срединных земель, чтобы можно было  их
всех укрыть в убежищах, но сигналы тревоги раздавались повсюду,  разбуженные
люди спешили спрятаться от надвигающейся опасности. Правительственные здания
были обшиты манданом - единственным  веществом,  способным  отклонить  Ветер
Перемен. Члены королевской семьи, их слуги, чиновники, военное  командование
бросились закрывать окна, задвигать ставни, чтобы не впустить даже дуновения
Ветра Перемен, а затем спускались в подземные убежища.
   Маленькие камешки вырвались на свободу из великой  массы,  известной  как
Центр Мироздания, что лежал глубоко "под" Акахларом  -  ближайшем  к  Центру
местом,  где  могла  существовать  жизнь.  Камешки   вылетали,   распадаясь,
сталкиваясь снова и снова, набирая  скорость,  и  взлетали  через  глубинные
преисподни, пробивая их одну за другой, находили просвет,  чтобы  продолжить
свое движение наружу, вверх, туда, где была сфера людей.
   Через  "глаза"  судогов  Клиттихорн  и  его  помощники  поддерживали  эти
просветы, а Принцесса Бурь формировала бурю, ожидая, когда  прорвется  Ветер
Перемен.
   Даже самые богатые королевства никогда не обивали манданом свои подземные
убежища. Защита была только от Ветра Перемен,  который  обрушивался  сверху.
Вероятность, что Ветер вломится в Акахлар буквально под вашими ногами,  была
так ничтожна, что с ней не считались.
   Судоги сверху увлеченно следили, как, казалось, сама земля в самом центре
несчастного Масалура срединного начала светиться  тусклым  белым  магическим
свечением. Все сильнее, сильнее, все ярче она сверкала, и  вдруг  -  ужасный
натиск, и огромный, крутящийся, похожий на торнадо вихрь вырвался на свободу
и потянулся к буре, что бушевала вверху.
   Здания,  сады,  деревья  -  все,  казалось,  дрожало   и   плавилось   от
прикосновения  светящегося  белым   светом   циклона.   Манданское   золото,
покрывавшее правительственные здания, потемнело, но устояло,  только  начало
съеживаться, сминаться, по мере того как опоры зданий плавились под  ним  от
напора энергии снизу. Почерневшая  золотая  фольга  защищала  теперь  только
себя.
   Вихрь и буря слились воедино в танце дьявольского  уничтожения.  Безумное
чудовище из ветра, дождя и малых торнадо, которые носились во тьме,  подобно
ангелам смерти.
   Буря теперь накрывала почти весь город в радиусе одиннадцати миль.  Белый
крутящийся вихрь господствовал в ее центре. Но вихрь не  мог  оставаться  на
месте  и  начал  двигаться  вместе  с  самой  бурей,  изменяя  все,  с   чем
соприкоснулся.
   Обычно через пятнадцать - двадцать минут белый вихрь  находил  просвет  и
устремлялся вверх оставляя бурю постепенно  затухать  в  нуле.  Но  на  этот
раз...
   Буря повернула и медленно,  ровно  пошла  вокруг  города,  таща  в  своей
сердцевине Ветер Перемен, словно вращающийся центр ее рождения,  который  не
желал или не мог вырваться на свободу.  Меньше  чем  за  час  они  совершили
невероятный оборот на триста шестьдесят градусов по  расширяющейся  спирали,
уничтожая, изменяя и сельскохозяйственные районы. Масалур должен был быть не
просто опустошен или" разорен, он должен был перестать существовать.
   Через нуль с трех сторон двинулись дивизии повстанцев. Тысячи пеших людей
развернутым  строем  заслонили,  казалось,   горизонт   и   устремились   на
масалурскую армию, которая оказалась зажата между  наступающими  войсками  и
Ветром Перемен.
   Даже в самые сильные подзорные трубы почти  невозможно  было  разглядеть,
что происходит на границе срединной земли, но и  невооруженным  глазом  было
видно свечение на горизонте и слышны  были  чудовищные  раскаты  грома,  что
перекатывались через нуль, сливаясь с далекой артиллерийской канонадой.
   Халагар стоял на гребне  холма.  Он  отказался  от  подзорной  трубы,  но
пылающий горизонт и грохот,  что  был  слышен  даже  отсюда,  внушали  ужас.
Всадники  Бурь  возникли  из  туч  нуля  и  направились  в  командный  центр
повстанцев с донесениями, а потом помчались назад  с  инструкциями  главного
штаба со скоростью, какую ничто не могло замедлить.
   А меньше чем в полумиле от Халагара, на крыше кареты,  что  доставила  их
сюда лишь  часом  раньше,  стоял  Дорион.  Магическим  зрением  он  видел  и
физически ощущал силу,  которая  бушевала  там.  Не  было  никакого  способа
узнать, что же там происходит, но почему-то Дорион не мог оторвать глаз.
   После захвата в плен к нему относились с предельным уважением. Адепт, его
звали Колил, оказался приятным, интересным человеком. Его сила и мастерство,
бесспорно, давали ему право претендовать на второй ранг.
   Когда-то он учился, чтобы стать магом высшего ранга, далеко на востоке  и
был назначен магом в столице колонии. Уже тогда он был настолько могуществен
- самородок, так сказать, - что позволил себе  тратить  свободное  время  на
изучение культуры и обычаев туземцев  вместо  того,  чтобы  совершенствовать
свое мастерство. Всю дорогу он рассказывал Дориону об этом народе, грофонах.
По его словам, они были  прекрасными  людьми  и  внешне  очень  походили  на
акхарцев, не считая нескольких "пустяковых" и "красочных" отличий, например,
многоцветных волос и пушистых хвостов, но  они  были  гермафродитами.  Колил
ожидал, что попадет в какой-нибудь первобытный мир, где обитают чудовища,  а
встретил людей с высокой культурой. Он очень сблизился с ними.
   А затем наступил ритуальный период в жизни местного  племени.  Он  должен
был продолжаться всего четыре недели и случался раз в двадцать  лет,  но,  к
несчастью,  приходился  на  самый  разгар  страды.  Королевский  губернатор,
родственник короля, который  только  что  получил  свое  первое  назначение,
приказал туземцам вернуться к работе. Когда они не  подчинились,  он  вызвал
войска, представил дело как попытку восстания, потребовал публичных массовых
казней - и детей, и взрослых, без разбора. Колилу  было  приказано  защищать
войска своей магией. Он отказался. Губернатор пригрозил, что привлечет его к
Королевскому  суду  за  нарушение   присяги.   Королевский   Волшебник   дал
губернатору столько заклинаний защиты, что Колил не мог с  ними  справиться.
Тогда маг прострелил губернатору голову и бежал в отдаленные районы Грофона,
где прожил беглецом шестнадцать лет,  пока  до  него  не  дошло  известие  о
восстании и ему не предложили покровительство Клиттихорна.
   Да, Клиттихорну было нетрудно  заполучить  в  союзники  тех,  кто  владел
высокой магией.
   Дорион понятия не имел, что они собирались делать с ним, но, хотя на него
не было наложено никаких заклятий и никто не покушался  на  его  жизнь,  его
положение мало отличалось от того, в котором была Бодэ. Он еще раз  взглянул
на ту сторону нуля. Какого черта он рвался туда? Если Булеан  еще  жив,  он,
несомненно, превращен во что-то очень далекое от колдуна, а  это  ничуть  не