ли, чтобы спешить. До другой стороны  нуля  было
добрых двадцать миль. Они шли уже больше двух часов.
   - Ты думаешь о том, куда нам пойти, если мы переберемся через средину?  -
спросила Чарли.
   Дорион кивнул, забыв, что она не могла этого видеть.
   - Есть места, где можно найти  убежище,  где  туземцы  не  так  враждебно
настроены. Булеан много сделал для Масалура, не случайно повстанцам пришлось
вводить войска из Кованти для  пополнения.  Он  не  мог  разрушить  систему,
конечно, но он ввел самоуправление во многих, более развитых  мирах  и  даже
частично предоставил право  собственности  многим  колонийским  коммерческим
предприятиям. Большинство колонийцев ненавидят  Королевских  Волшебников,  а
Булеана скорее уж ненавидели акхарцы. Конечно, есть такие непримиримые,  как
хедумы, к примеру. Но немного.
   - Странно, что королевство позволило ему сделать это.
   - Они не хотели, но его могущество  огромно.  Ему  позволили  попробовать
кое-что, надеясь доказать, что он ошибается. А через год-два после того, как
туземцам дали открыть свои мастерские и разрешили брать себе  большую  часть
прибыли, и производительность выросла, и беспорядки пошли на убыль.
   - Похоже, Булеан - интересный человек.
   - Ну, интересный - понятие растяжимое. Он такой же чокнутый, как все они,
только на свой собственный манер. Временами его  совсем  не  легко  терпеть,
но... - Дорион замер, и Чарли это почувствовала.
   - В чем дело?
   - Давай вниз и тихо! Кто-то идет сюда, но я не пойму, кто это.
   Они пригнулись так, чтобы туман скрыл их, и почти затаили дыхание. Теперь
и Чарли услышала странные звуки, похожие на приглушенные шаги, причем  очень
близко от них, хотя девушка была уверена,  что  всего  несколькими  минутами
раньше рядом никого не было.
   Шаги  остановились,  и  мужской  голос  совсем  рядом   с   ними   сказал
по-английски:
   - Ну, вовремя! Еще несколько часов, и нам пришлось бы оставить вас. Я  уж
начал сомневаться в вашей с Йоми компетентности.
   Дорион узнал этот голос, хотя он и говорил сейчас по-английски. Он поднял
голову, увидел мужчину в  одежде  навигатора  из  оленьей  замши,  обмер  на
мгновение, потом увидел лицо...
   - Вот черт!
   - Взаимно, Дорион. Вставай, Чарли! Вот мы и встретились. Тебе не  сбежать
от меня.
   Она почувствовала, как встает и поворачивается  к  нему,  хотя  вовсе  не
собиралась двигаться, - похоже, действовало рабское заклинание,  -  а  затем
увидела своим  магическим  зрением  ауру,  не  красную,  как  у  Дориона,  а
изумрудно-зеленую. Интенсивно светящаяся, вспененная, пульсирующая масса.  И
еще  ей  показалось,  словно  на  плече  обладателя   этой   ауры   двигался
самостоятельно маленький, тоже зеленый шарик, только  потемнее.  Этот  шарик
почему-то особенно озадачил Чарли.
   - Ну, живее, живее! Ба, Дорион! Никогда не видел тебя таким  грязным,  да
ты и без мантии к тому же. Ну ладно.  Бодэ  ждет  нас,  мы  и  так  потеряли
слишком много времени. И я не хочу столкнуться со стариком Рутанибиром, он в
последнее время с ног сбился, рыщет тут повсюду. Он такой  же  старый  осел,
каким всегда был, но больше мне некогда задерживаться.
   Чарли почувствовала, что идет следом за голосом и аурой, но  все  еще  не
понимала, что произошло. Дорион почувствовал ее растерянность.
   - Чарли, нам не нужно больше идти в средину. Это Булеан.  Мы  нашли  его.
Или он - нас.
   Булеан! Здесь! Живой! И с Бодэ! Это казалось слишком хорошо,  чтобы  быть
правдой, и слишком неожиданно, прямо как гром среди ясного неба. И  все-таки
это действительно был великий Булеан, волшебник из волшебников.  Он  говорил
так обыкновенно, точь-в-точь как ее  старый  школьный  учитель  английского.
Интересно, как он выглядит? Ужасная мысль вдруг пронзила ее, она  прошептала
Дориону:
   - Ты уверен? Помнишь, как адепт одурачил вас с Бодэ?
   - Конечно, уверен. Но если это не он,  мы  все  равно  не  сможем  ничего
сделать.
   - Как же ты стал рабом, не будучи сперва лишен сана,  Дорион?  -  спросил
Булеан на ходу. - Ты знаешь правила гильдии. Получается,  что  ты  сам  себя
лишил его. Нельзя поработить никого, кто обладает  магической  силой.  -  Он
помолчал.  -  Впрочем,  об  этом  поговорим  после.  Нам  предстоит   долгое
путешествие, вот по дороге все и обсудим.
   Дорион совсем забыл об этом. Неудивительно, что там, в лагере,  никто  не
опознал в нем мага. Он больше не был им. Потеря невелика, но  для  самолюбия
ощутима. Однако он не собирался признаваться  в  этом  Булеану,  особенно  в
присутствии Чарли.
   - К-как ты нашел нас? И почему не раньше, если мог?
   Булеан сдержанно хмыкнул:
   - Все тот же маленький грубиян, да? Ну, знаешь ли, там было битком набито
народу, и оставаться незамеченным, когда я наблюдал их потеху, - это само по
себе было не слабо. Я знал, где вы, и рассчитывал,  что  заберу  вас,  когда
буду  готов.  К  тому  же  там  ненавязчиво  присутствовал  один   из   моих
сотрудников, чтобы незаметно подсказать Колилу, как  нужно  действовать.  Но
Чарли исчезла в той неразберихе, а потом ты  вслед  за  ней,  я  едва  успел
вытащить оттуда Бодэ, прежде чем появился Рутанибир. Вот и пришлось ждать  и
молиться, чтобы заклинание Йоми привело бы Чарли в нуль. Я рад тебе, Дорион,
но, честно говоря, тебя я не искал. Стоило  Чарли  войти  в  нуль,  как  она
оказалась в моей сфере, так сказать. Я тотчас узнал  об  этом  и  направился
сюда так быстро, как только мог.
   - Черт побери! Ее же насиловала  толпа  мерзавцев!  Ты  воображаешь,  что
можно рассуждать логически после такого?
   Булеан вздохнул:
   - Нет, конечно, но я ведь не всеведущий, Дорион. Я  действительно  думал,
что парень слишком уж большой собственник, чтобы допустить такое.  Ты  прав.
Приношу леди мои извинения, но обстановка быстро становилась угрожающей.
   - Но как ты смог узнать? Ну, что она в нуле?
   - Заклинание, жалкое ты магическое недоразумение! Это  кольцо  делает  ее
моей, так? Я почувствовал его, как только она вошла. И я два дня его ищу. О,
прости, моя дорогая. Чувствуй себя свободно и говори что хочешь. Прости, что
не представился, но время уходит. Я Джеймс Трейнор Ланг,  доктор  философии,
хотя здесь и зовусь Булеаном. Это просто  глупый  обычай  -  колдуны  должны
иметь нелепые профессиональные имена.
   - Я... я не знаю, что и сказать. Как ты назвал себя?
   - Джеймс Трейнор Ланг, лауреат Нобелевской премии по  физике,  в  прошлом
профессор Массачусетского технологического института. Слышала о таком?
   - Об институте, да. О тебе - прости... Так ты не отсюда? Он засмеялся:
   - Моя дорогая, почти никто из магов второго ранга, а нас  много,  не  был
рожден и воспитан здесь. Нужно быть гением, чтобы быть местным  уроженцем  и
обладать силой. Нет, мы по большей части математики, несколько физиков, даже
один инженер, помоги мне, Боже! Из разных миров, конечно, но все из  верхних
внешних слоев. Когда-то почти все они здесь говорили по-немецки,  но  в  мое
время  на  английском  было  опубликовано  много  крупных  работ  в  области
математики, и он вытеснил немецкий как  преобладающий  язык  Второго  Ранга,
спасибо небесам. В английском мы просто пользуемся любыми местными  словами,
что есть под рукой, и изобретаем новые, если нужно.  В  немецком  приходится
сдвигать  вместе  старые  слова,  чтобы  создать  новые,  и  это  получается
чертовски громоздко. Среди нас до сих  пор  есть  несколько  старых  немцев,
парочка итальянцев, один-два датчанина, пара русских и даже один японец,  он
и есть инженер. А, вот и Бодэ!
   "Так вот почему английский так распространен среди магов", - взволнованно
подумала  Чарли.  Внезапно  она  перестала  чувствовать  себя  потерянной  и
одинокой.
   - Чарли! - Бодэ сжала девушку в объятиях. -  Бодэ  так  счастлива  видеть
тебя! Мы боялись, что нам придется оставить вас здесь,  в  этом  заброшенном
месте!
   - Ну-ну! Успокойтесь! - прикрикнул Булеан. - Я хотел бы  дать  вам  время
поспать и поесть, милые барышни, ну и чтобы вы  помылись,  отдохнули  и  все
такое, но, во-первых,  на  месте  моего  жилища  теперь  болото.  Во-вторых,
несмотря на то, что я первым  заполучил  Бодэ,  они  знают,  где  Сэм.  Одно
хорошо, что она в такой дыре, куда чертовски трудно добраться, и у меня есть
там кое-кто, чтобы задержать ублюдков. Но время идет, это очень далеко, а мы
должны обогнать их, или Сэм погибнет, и  все  окажется  напрасным.  Крим  не
сможет задерживать целую банду бесконечно.
   - У них есть колдуны второго ранга, - заметил Дорион.  -  Почему  они  не
могут добраться туда быстрее и значительно опередить нас?
   - А они не знают, куда надо добираться. Без Бодэ они зависят от  наемного
подонка по имени Замофир. Он узнал, где они, так же, как Крим,  но  Крим  не
может разрушить это треклятое заклинание, под которым  она  сейчас,  поэтому
нет никакого проку в том, чтобы он примчался  туда  первым.  Зато  он  может
задержать Замофирову банду. Замофир надеется отхватить самый большой куш  за
всю свою жизнь. Если бы он сказал, где она, в нем больше не было  бы  нужды.
Но если он потерпит неудачу, он будет отдан на  растерзание  демонам,  и  он
знает это, но идет на все ради корысти.
   -  Замофир,  -  повторила  Чарли.  -  Коротышка  с  усами?   Мразь,   что
присоединился к бандитам, напавшим на караван?
   - Он самый. У него ни нравственности, ни угрызений совести - ничего.  Это
редкий случай, когда он сам делает грязную работу, вместо того чтобы  нанять
кого-то, но тем больше он рискует.
   Так, Чарли, ты можешь ехать с Дорионом: из вас получится  неплохая  пара.
Дорион, привяжи ее и держи крепко. Бодэ, ты займешь место впереди, ты должна
подтверждать, что мы идем правильно. Управлять буду я.
   Дорион подвел  Чарли  к  седлу  и  вдел  ее  ногу  в  стремя.  Она  вдруг
почувствовала, что седло очень низкое и какое-то шаткое,  и  застыла.  Затем
медленно пошарила рукой под седлом.
   - Дорион, там нет никакой лошади! - прошептала девушка  сквозь  стиснутые
зубы.
   - Да, я знаю. С настоящими  колдунами  привыкаешь  к  таким  штучкам.  Ты
думаешь, верхом на лошадях мы бы успели?
   Он посадил ее в седло, закрепил как  можно  лучше,  затем  сам  устроился
позади нее.
   - Держись, - предупредил Дорион. - У меня  предчувствие,  что  мы  поедем
очень быстро и, возможно, очень высоко.
   - Хорошо, - услышали они голос Булеана, как будто он был рядом с ними.  -
Сейчас поедем. Держитесь крепко, не свалитесь. У нас  впереди  почти  тысяча
миль - две тысячи лиг, выражаясь по-здешнему. Это займет у нас два  или  три
дня. Можно сказать, впритык.
   Внезапно седла взлетели вверх, выстроились в заранее определенном порядке
и зависли на мгновение. Бодэ что-то нервно  бормотала,  да  и  Дориону  было
немного не по себе. Чарли видела только, как далеко внизу остался нуль.
   Булеан вздохнул и оглянулся на Масалур срединный, который раскинулся  под
ними.
   - Что был за город, - пробормотал он, и внезапно седла понеслись,  словно
молнии, через нуль, через границу незнакомой колонии, высоко над деревьями и
дорогами назад, к Тишбаалу, к Кованти - к Сэм.
   - Дорион, как это возможно? Это какая-то разновидность похожих  на  седла
летательных аппаратов или что? - спросила Чарли.
   - Нет, просто седла. Похожи на седла с армейских лошадей.
   - Тогда как...
   - Весело быть колдуном, мисс Шаркин, -  отозвался  голос  Булеана.  -  Не
беспокойся, ты привыкнешь.  Летишь  себе,  как  баба-яга  на  метле,  только
гораздо быстрее.
   Чарли встречала магов и, конечно, Йоми, но до сих пор она не сталкивалась
с настоящей силой, которой обладали только самые могущественные колдуны.
   И эта сила исходила от человека,  который  казался  очень  дружелюбным  и
очень обыкновенным. Но еще и очень бессердечным. Он жил  в  Масалуре  долгие
годы, он не мог не любить и страну, и ее народ. Но сейчас,  когда  все  было
уничтожено, он, казалось, был не слишком удручен этим.
   Дорион предупреждал ее, что у Булеана не все  в  порядке  с  головой,  но
все-таки такая черствость не вязалась с представлением о  человеке,  который
фактически в одиночку пытался остановить  безумца  Клиттихорна.  Она  так  и
сказала Дориону, не заботясь, слышит сам Булеан или нет. Ведь он разрешил ей
говорить свободно.
   - Его всегда было невозможно понять, как и остальных магов второго ранга,
- ответил Дорион. -  Он  никогда  не  открывался  полностью  даже  ближайшим
сотрудникам. Я думаю, что он жалеет, и больше, чем хотел бы признать.
   - Нет, не больше, - отозвался Булеан. Они мчались так быстро,  что  ветер
свистел им навстречу, и было жутко оттого, что этот ответ  прозвучал  словно
рядом с ними. - Для меня это было самое мучительное время с тех пор,  как  я
научился делать чудеса. Когда меня впервые занесло сюда, все были  добры  ко
мне. У меня было много близких  друзей,  и  много  хороших  людей  оказались
ввергнуты в этот кошмар.
   - Ну, ты-то знал, что готовится, - заметила Чарли. - Не случайно тебя  не
оказалось дома как раз тогда, когда все произошло. Почему ты не  предупредил
всех, чтобы они ушли?
   - Куда? Предупреди я всех, и Клиттихорн понял бы, что его  раскусили.  Он
вторгся бы в Масалур со всеми своими силами прямо тогда, и было бы еще хуже.
По крайней мере сейчас многие живы, а немало и таких, что не теряют  головы.
Я вернулся туда и разыскал некоторых - после. Это было не так легко сделать.
Они действительно абсолютно идентичны физиологически.  К  счастью,  я  знал,
куда идти и кого звать.  Там  будет  масса  психических  расстройств,  будут
самоубийства, а возможно, и еще много такого, чего мы пока и  вообразить  не
можем, но там много и сильных уравновешенных людей, готовых  вместе  взяться
за тяжелую работу. Это лучше, чем альтернатива.
   - Альтернатива! Ты ускользнул и бросил их, чтобы они были превращены в...
То, что мы слышали о них, делает их абсолютной бессмыслицей.
   -  Да,  вид,  который  рождается  животным  и  становится  растением,   -
бессмыслица, и я не имею ни малейшего представления, чем может быть  полезна
лишняя пара рук, не говоря уж о грудях, но и мы устроены не вполне  разумно.
Мы только потому не бессмыслица, что мы норма для нас самих, и по этой мерке
мы меряем всех других. Я видел  жертв  Ветров  Перемен,  какие  походили  на
персонажей, сбежавших из плохого японского фильма ужасов. Я  ожидал  гораздо
худшего. Я увел с собой столько членов  моего  собственного  штата,  сколько
было возможно, потому что я не хотел, чтобы они утратили силу, но  некоторые
добровольно вызвались остаться - и потому, что это был их дом, и потому, что
кто-то должен был удерживать тот щит, когда  я  ушел.  Удерживать  настолько
долго, чтобы старый Рутанибир со  своим  стадом  верили,  что  надули  меня.
Остальным я не мог помочь. И, по правде говоря,  большинству  намного  лучше
быть новой расой, чем рабами новых хозяев.
   - Ты сказал, что это лучше, чем альтернатива. Ты имел в виду рабство?
   - О нет. Клиттихорн  умеет  использовать  эффект  вихря  Ветров  Перемен,
которые его принцесса вызывает,  чтобы  поупражняться,  то  там,  то  здесь.
Находясь под любым из внешних слоев,  неподвижная  точка  -  "глаз"  бури  -
действует, как пылесос. Принцесса может поместить эту точку  туда,  куда  он
захочет, а он сгребает все, что  ему  нужно,  и  спускает  это  вниз,  сюда.
Подобный эффект трудно объяснить, но ты-то испытала его. Так он затянул сюда
вас с Сэм. Вспомни падение через вихрь в Акахлар. Это  единственный  феномен
Ветра, который захватывает и сбрасывает массу хлама в Акахлар и колонии  или
на нижние внешние слои в течение тысячелетий. Возможно, даже первые  акхарцы
появились именно так, и не существует ничего, что в действительности было бы
связано с Акахларом изначально. Помнишь, я однажды  говорил  тебе,  что  это
свалка творения. Но Клиттихорн захватывает не только  людей,  но  и  тяжелое
оружие, боеприпасы и даже несколько термоядерных устройств.
   Вот теперь Чарли была действительно потрясена.
   - Атомные бомбы?
   - Ну, примитивные.  Водородные  в  основном.  Он  быстро  сообразил,  как
заменить недостаточно надежные механизмы  своими  собственными.  Видишь  ли,
среди вещей, что затянуло сюда вместе с ним, был его портативный  компьютер,
многие из его  записей  и  фантастических  математических  программ.  Это  и
сделало его хозяином положения так быстро. Как  только  он  освоил  основную
математику  здешней  магии,  он  получил  возможность  создавать  и   решать
громадные уравнения на своей машине.  Это  далеко  превосходило  способности
даже самых великих математических умов здесь. Немного опыта - и он  научился
делать почти все, что угодно, и смог  сравняться  с  самыми  могущественными
колдунами. Они не смели вставать ему поперек дороги. И  конечно,  он  гений.
Один из редких подлинных гениев. Еще один Эйнштейн, да Винчи или Ферми.
   -  Он  умнее,  чем  ты?  -  спросила  Чарли,  чтобы  посмотреть,  как  он
прореагирует.
   - О Господи, несомненно! Хотя я один из немногих, кто способен не  только
понять, но и использовать, возможно, даже усовершенствовать то,  что  делает
он. Мне и не снилось, что можно войти в вихрь, но стоило  мне  увидеть,  что
это может Клиттихорн, и я разгадал  способ.  В  известном  смысле  все,  что
случилось, это моя вина, хотя бывали дни,  когда  я  сомневался  в  этом.  И
все-таки именно из-за некоторых  недостатков  моего  характера  возник  этот
кризис. Видишь ли, я очень хороший волшебник, моя дорогая. Я просто не очень
хороший человек.
   И вот, пока мили за милями сменяли друг друга там, внизу, под ними, Чарли
с грустью узнала наконец, какие пустяки сломали судьбу Сэм и  ее,  Чарли,  и
грозили взорвать весь Акахлар.
   Ланг был тогда профессором Принстонского университета. Гениальный  юноша,
он получил степень  доктора  философии  и  свою  карточку  избирателя  почти
одновременно и уже достиг многого к тому времени, когда впервые встретился с
человеком, которому суждено было стать его врагом.
   Интересы Ланга лежали  в  области  теоретической  физики.  Люди,  которые
занимались этим,  тихо  работали  в  кабинетах,  погружаясь  в  свои  мысли,
воображая невообразимое и создавая  математические  и  компьютерные  модели,
чтобы  подтвердить  принципы,   которые   никогда   не   получали   никакого
практического применения, и только математика всегда показывала, были ли они
правильны, или жизнь ученого потрачена впустую.
   Особенно его привлекала сравнительно новая  область,  называемая  теорией
хаоса, которая стремилась  объяснить  действительно  необъяснимое:  порядок,
зачастую  весьма  сложный,  всегда  был  результатом  совершенно   случайных
событий. Должен был быть закон, который объяснял бы это.
   Доктор Ланг стал ведущим теоретиком относительно новой науки, и все,  кто
также интересовался этим, хотели учиться у него. Лучшим из них  был  молодой
камбоджийский эмигрант Кью Ломпонг, принявший американизированное  имя  Рой.
Это был молодой, сильный,  блестящий  ум,  но  окружающая  жизнь  совсем  не
интересовала его, и - самое ужасное, по мнению Булеана,  -  он  был  начисто
лишен чувства юмора.
   Ребенком он уже побывал в аду. У него  на  глазах  революционные  солдаты
убили родителей, а затем отправили его на  каторжную  работу  -  на  рисовые
поля, где он вынужден был любой ценой скрывать свою одаренность,  ибо  новые
правители уничтожали всех интеллектуалов.
   В конце концов он сбежал; в лагере для беженцев  оценили  его  гениальные
задатки и отправили в Соединенные Штаты, где у него  были  какие-то  дальние
родственники.  Его  освобожденный  блистательный  ум  позволил  ему  достичь
замечательных результатов. Под руководством Ланга уже в  семнадцать  лет  он
стал доктором философии.
   Большие университетские компьютеры  помогли  Рою  Ломпонгу  за  несколько
месяцев оформить то, что, по-видимому, занимало его мозг  не  один  год;  он
сумел  найти  некий  математический  принцип,  одно  ур