о!
   - Что же, мы должны считать не похожих на нас низшими существами или даже
убивать всех изувеченных, изуродованных, искалеченных?
   - Что за бред! К чему ты клонишь?
   Отражение смотрело ей прямо в глаза.
   -  Что  твои  проблемы  в  сравнении   с   проблемами   всех   проклятых,
изуродованных, измененных Ветром Перемен? Как можешь ты в одно и то же время
осуждать нравы акхарцев и расстраиваться из-за того, что сама  не  полностью
соответствуешь их стандартам?
   Черт возьми, зеркало было  право  на  сто  процентов.  Она  нисколько  не
возражала бы против того, чтобы снова разделить кров  и  пищу  с  людьми  из
приюта герцога Паседо. Но не исключено, что, если бы не снадобье,  стирающее
воспоминания, она избегала бы  многих  из  них  или  чувствовала  бы  к  ним
отвращение. Снадобье стерло не только память, но и предрассудки. Она  ничего
не помнила; те люди были единственными, кого она знала,  для  нее  они  были
нормальными. Сэм  стало  стыдно.  Те  мерзавцы,  что  насиловали  ее,  Бодэ,
девочек,  дочерей  Серкоша,  -  они  были  "нормальными",  и   Замофир   был
"нормальным". Вероятно, даже Клиттихорн был "нормальным".
   - Именно понимание  этого  делает  тебя  мудрее  почти  всех  акхарцев  в
Акахларе, - сказало отражение. - Да и  большинства  жителей  твоего  родного
мира тоже. Истинный критерий превосходства один: мудрость.
   - Что же я должна делать? Отражение улыбнулось:
   - Посмотри в себя, а затем  на  свое  отражение,  реши,  что  оно  просто
прекрасно, что тебе нечего стыдиться себя.
   - Я... я очень хочу это сделать, но я не  уверена,  что  могу!  Я  всегда
ненавидела свою непохожесть на других! Это о ней я пыталась забыть. Но вот я
снова Саманта Бьюэлл, и освободиться от стыда  и  терзаний,  зная,  что  моя
непохожесть останется, совсем не легко.
   - Если ты этого действительно хочешь, я могу дать тебе эту свободу. Я  не
могу принять решение за тебя, но, если ты искренне желаешь  этого,  если  ты
впустишь меня, если не будешь бороться, бояться, сомневаться, тогда  сейчас,
в этот момент, возможно, только в этот момент, я могу исцелить тебя.
   "Вот о чем говорила Итаналон. Примириться с тем, какая я есть,  и  отсюда
уже двигаться дальше. Научиться быть просто собой..."
   Хотя счастливые превращения случаются только в сказках, перестать мечтать
о них оказалось чертовски трудно.
   Отражение замерцало и словно начало блекнуть.  Сэм  испугалась,  что  уже
сделала выбор тем, что медлила сделать его.
   - Подожди! - позвала она. - Я... я готова.
   Отражение  вновь  стало  четким,   оно   становилось   действительно   ее
отражением. Оно стало приближаться, будто подплывать к ней, пока не  подошло
вплотную.
   Затем ее отражение и ее тело слились, в мозгу, во всем теле  Сэм  ощутила
покалывание, возбуждение. Барьеры в ее памяти падали, словно  кости  домино,
пока она не вспомнила свое прошлое - все, вплоть  до  этого  момента,  но  с
такой спокойной ясностью, какой никогда прежде не знала.
   "Что за неразбериха  творилась  со  мной  и  там,  дома,  и  здесь?  Пора
перестать бояться жить. Пусть я не такая, как все,  но  это  совсем  не  так
плохо".
   Было такое чувство, словно  она  то  ли  родилась  заново,  то  ли  стала
взрослой и мудрой.
   Так что же теперь? Она устала убегать, прятаться, бояться будущего.  Если
здесь, в Акахларе, она обладает силой - великой силой, - может, пришло время
воспользоваться ею?
   Внезапно Сэм  поняла,  что  снова  стоит  в  спальне  Итаналон.  Никакого
отражения в зеркале не было.
   Итаналон вернулась в спальню и снова занавесила зеркало. Сэм оделась.
   - Думаю, теперь я смогу справиться, - сказала она просто.
   - В самом деле? Значит, ты веришь, что ничто  не  остановит  тебя,  кроме
смерти? Теперь ты ко всему готова, так?
   - Думаю, да. Я должна справиться со своим двойником не потому, что  этого
хочет Булеан, а потому, что так надо.
   Чародейка кивнула:
   - Прекрасно, дорогая. Пойдем  в  гостиную,  я  должна  тебе  сказать  еще
кое-что.
   - Что-то случилось, пока я была там?
   - Нет-нет. Ничего не изменилось. Все  ведь  продолжалось  лишь  несколько
минут, каким бы долгим тебе ни показался путь,  который  ты  прошла.  Просто
есть нечто, что было скрыто  от  тебя.  Это  и  затруднит  выполнение  твоих
планов, и в то же время даст  тебе  некоторое  преимущество...  Все-таки  ты
лучше сядь! Кира лежала, свернувшись калачиком на диване. Когда  они  вошли,
она подняла голову, потом села.
   - Быстро вы.
   - Мне гораздо лучше, Кира, Только вот я все еще чувствую себя так,  будто
тащу на себе целую тонну... - Сэм села на мягкий удобный стул.
   - Ну, не тонну,  дорогая,  -  ласково  сказала  Итаналон.  -  Всего  лишь
ребенка.
   - Что?! - Сэм застыла, пораженная.
   - Ты беременна, - подтвердила Кира. - Уже шесть месяцев.
   - Святые угодники! Ты знала об этом? И не сказала?
   - Мы боялись, что это приведет тебя в полное отчаяние.
   - Черт побери! Неужели это ублюдок из банды Синей ведьмы, там, в Кудаане!
Или, может быть, нет. Господи, я надеюсь, что нет!
   - Ты хочешь сказать, что была близка с мужчиной еще до  изнасилования?  -
спросила Итаналон. Сэм задумалась на мгновение.
   - Да. За день или за два до  гибели  нашего  каравана...  Мне  захотелось
узнать, что же это такое... Да  еще  Чарли  крутила  с  половиной  парней  в
караване. Я тогда выбрала одного из команды навигатора...  Он  был  сильный,
красивый... Я его вроде как загипнотизировала, чтобы он  меня  соблазнил.  У
меня тогда был Кристалл Омака, в нем  был  заключен  демон,  который  служил
Булеану и выполнял мои приказания. Этот парень - кажется, его звали  Гриндил
- был довольно милым. Думаю, его убили, когда  бандиты  напали  на  караван.
Хорошо бы он был отцом моего малыша, хотя, по правде сказать, я не  испытала
ничего такого, о чем рассказывала Чарли.
   - У Принцессы Бурь рождаются только дочери, - сказала Итаналон. -  Обычно
у них только один ребенок. Девочка тоже будет Принцессой  Бурь,  по  крайней
мере  пока  останется  в  Акахларе.  Это  предопределено  стихиями.  А  сила
Клиттихорновой принцессы будет становиться все меньше и меньше.
   При всем потрясении Сэм мыслила четко, как никогда.
   - Ты говоришь, что раз ребенок будет у меня, то у нее его быть не  может?
И что как только малыш родится, она потеряет свою силу?
   - Мы полагаем, что да, - ответила колдунья.
   -  Значит,  победа  нам  обеспечена!  -  воодушевилась  Кира.  -  У   них
единственный выход - убить Маису, пока ребенок еще  не  родился.  Нам  нужно
просто спрятать ее где-нибудь в глубине колоний и  ждать  рождения  ребенка.
Тогда сила  Принцессы  Бурь  испарится,  а  с  ней  и  мечта  Клиттихорна  о
господстве над Ветрами Перемен.
   - Во-первых, я Сэм. Майсы больше не существует. Сузама по-акхарски, Сэм -
для краткости на любом языке. Во-вторых, ничего не выйдет.
   - Ты имеешь в виду... - начала Итаналон.
   - Что Клиттихорн уже знает, - закончила Сэм.
   - Ну, это еще неизвестно, - возразила  Кира.  -  Мы  даже  не  знаем,  не
охотится ли он повсюду за Чарли.
   - Может,  и  охотится,  но  я  сомневаюсь.  Я  время  от  времени  как-то
связываюсь с Принцессой Бурь. И я чувствую, что и она настраивается на меня.
Думаю, они получили обо всем достаточно полное  представление.  Не  зря  нам
пришлось отбиваться от наемных убийц под Куодаком,  и,  думаю,  тот  гнусный
ублюдок Замофир знает больше, чем говорит. Он видел меня в караване,  может,
даже и нападение устроил, потому что я была там. Когда Чарли  удалось  убить
подонков из банды Синей ведьмы, он единственный уцелел. Можно не сомневаться
- он видел все, слышал каждое слово, это точно. Не случайно же он  объявился
у Паседо. Чудо еще, что он не нашел меня.
   Кира вздохнула:
   - Да, и люди Паседо в тот момент  уже  знали,  что  ты  беременна.  Криму
следовало бы утопить этого гаденыша. Но пусть Клиттихорн  знает.  Что  толку
ему от этого, если он не может тебя найти?
   Сэм вздохнула:
   - Шесть месяцев... Значит, у меня впереди три месяца -  чуть  больше  или
чуть меньше, - он, вероятно, будет считать  от  изнасилования.  Ты  подумай.
Клиттихорн потратил годы, вынашивая свои планы, обучая свою Принцессу  Бурь.
Он сумел удержать Булеана в Масалуре, у него, можно сказать, все на мази,  и
тут он узнает, что допустил ошибочку, сохранив свою принцессу девственницей.
   - Разве что солдаты, которые убили ее мать, могли изнасиловать принцессу,
но, несомненно, они получили строжайшие указания на этот  счет,  -  заметила
Итаналон. - Клиттихорн устроил все так, чтобы впредь она  всегда  оставалась
его добровольной сообщницей, мечтая отомстить за резню, учиненную над всеми,
кого она любила. Ребенок мешал бы его планам.
   - Да уж, я думаю, он держал ее на коротком  поводке,  чтобы  не  дать  ей
болтаться, как вздумается, - добавила Сэм.
   - Несомненно. Она всегда была почетной пленницей.  Но  поскольку  она  во
всех отношениях,  кроме  происхождения,  -  твоя  копия,  возможно,  она  не
очень-то была и склонна "болтаться", как ты это называешь. Конечно,  она  не
призналась бы в  этом  даже  себе  самой  и  покорно  ожидала  бы  тщательно
продуманного брака, но по доброй воле она бы бежала от таких  ощущений,  как
это пыталась делать ты. Клиттихорну просто в голову  никогда  не  приходило,
что есть и другие возможности забеременеть, кроме любовного романа. В  жизни
он довольно консервативный, со старомодными взглядами.
   - Не понимаю, как он может заставить ее  участвовать  в  своих  делах,  -
заявила Сэм. - Несмотря ни на что,  я  вряд  ли  смогла  бы  поверить  этому
рогатому ублюдку.
   - Ею владеют ненависть и  жажда  мести.  Она  убеждена,  что  только  как
освободительница колониальных рас и разрушительница могущества и  господства
акхарцев она может отомстить за гибель матери. В этом смысл жизни принцессы.
   Сэм кивнула:
   - Откровенно говоря, я и сама хотела  бы  освободить  Акахлар  от  власти
акхарцев, но со старым Рогачом мне не по пути. - Она повернулась к  Кире.  -
Ты все еще не понимаешь? Если бы я была на месте Рогатого и увидела бы,  что
все мои планы вот-вот рухнут, я бы начала действовать.  И  он  сделает  это,
Кира, сделает до того, как родится мой ребенок.  А  я  не  хочу,  чтобы  моя
малышка росла в его мире или даже на тех обломках, что останутся  после  его
поражения. У нас мало времени, Кира. Ты  должна  связаться  с  Булеаном.  Ты
должна сообщить ему, что или мы ударим их сейчас, или все полетит к черту  и
очень скоро. Мы должны ударить первыми.

2

Политические портреты

   Королевский дворец Кованти славился как самое роскошное и приятное место.
Ковантийцы поговаривали, что лучше, мол, быть королевским ассенизатором, чем
королем торговли. И, проведя здесь несколько дней, даже Чарли  и  Бодэ  были
готовы поверить этому.
   Халагар, бывший школьный товарищ  Дориона,  а  ныне  королевский  курьер,
доставил их во дворец без всяких приключений. Головорезы, грабители,  убийцы
- все, кто жаждал получить от Клиттихорна обещанную награду за их поимку,  -
не осмелились напасть на них, пока  их  защищало  покровительство  человека,
близкого к королевскому двору. Большое инкрустированное драгоценными камнями
кольцо Халагара свидетельствовало, что его владелец под охраной Королевского
Волшебника Кованти.
   Однако, чтобы добраться до Масалура и встретиться с Булеаном,  надо  было
пересечь еще пять миров, а четыре из них принадлежали другим королевствам.
   Правда, Чарли сейчас  было  все  равно,  доберется  она  когда-нибудь  до
Булеана или нет.
   Она попала в Акахлар вместе с Сэм случайно, когда два могущественных мага
стремились один - убить, другой -  спасти  ее  подругу,  двойника  Принцессы
Бурь.
   Булеан превратил Чарли в приманку для преследователей, сделав  ее  копией
Сэм. А когда Чарли попала в руки Бодэ,  художницы  и  алхимика,  та  сделала
девушку совершенной красавицей, бесконечно  соблазнительной  и  сексуальной,
чтобы она как куртизанка экстра-класса находила высшее  наслаждение  в  том,
чтобы доставлять удовольствие мужчинам.
   Там,  в  своем  родном  мире,   Чарли   представляла   себя   в   будущем
суперсовременной женщиной - "Я завоюю весь мир". Сейчас, вспоминая об  этом,
она иногда чувствовала себя виноватой, но  работа  куртизанки  действительно
нравилась ей. Но она была приманкой.  Пока  она  или  Сэм  не  встретятся  с
Булеаном, они не смогут почувствовать себя в безопасности.
   Так Чарли думала. Но попав в королевский дворец,  впервые  засомневалась.
Здесь ей ничто не угрожало, а Булеан был так далеко, что  надежда  добраться
до него почти угасла.
   Когда в Кудаанских Пустошах на их караван напали бандиты, Чарли сумела не
только спастись сама,  но  и  выручить  Сэм  и  Бодэ.  При  этом  она  стала
свидетельницей битвы между  Астериал,  Синей  ведьмой  Кудаанских  Пустошей,
союзником Клиттихорна, и демоном  из  Кристалла  Омака.  Излучение,  которое
сопровождало схватку сверхъестественных  сил,  лишило  ее  обычного  зрения.
Теперь ей были открыты только цвета и ауры магических предметов,  людей  или
существ, обладавших магическими способностями. Там, где не было магии, Чарли
окружала серая пелена.
   В довершение ее бед в Кудаане Чарли захватили в плен и продали в рабство.
Маленькое колечко в  носу  магической  силой  привязывало  ее  к  господину,
которому она повиновалась, от которого не  могла  бежать.  Сейчас  эту  роль
выполнял Дорион. Правда, он был мил и застенчив. Но по-настоящему Чарли была
"привязана" к Булеану.
   Немного помогал девушке общаться с миром кот, которого она назвала  Мрак.
Время от времени он выпивал капельку ее крови, и это поддерживало магическую
связь между ними. Когда Чарли держала Мрака на руках, она могла видеть то же
и так же, как он.  К  сожалению,  Мрак  все-таки  был  котом,  а  коты,  как
известно, склонны гулять сами по себе.
   Чарли не говорила по-акхарски, хотя понимала язык достаточно хорошо.  Она
владела только раболепной Короткой Речью - сотней  слов,  которая  только  и
требовалась жрицам любви. Правда, главным языком акхарских  волшебников  был
английский, и Дорион тоже говорил на нем. Но когда рядом  не  было  Дориона,
Чарли была и слепа, и нема.
   Связующее заклинание Мрака помогало ей. Когда она держала на руках  кота,
все, кто находился близко от нее, могли читать  ее  мысли.  Но  без  крайней
необходимости она этим не пользовалась.
   Вообще Чарли научилась быть вполне самостоятельной, несмотря на  слепоту.
Она  могла  за  полчаса  запомнить  обстановку   любой   комнаты,   одеться,
причесаться, даже подкраситься.
   В Ковантийском дворце ее поместили к  королевским  наложницам.  Это  было
что-то вроде  гарема.  Там  были  настоящие  горячие  души,  разные  духи  и
косметика, вкусная еда,  превосходные  местные  вина,  роскошные  постели  с
перинами и атласными простынями. Девушкам прислуживали рабы.  Все  наложницы
были неграмотны и ужасающе невежественны. Обычно они только  и  делали,  что
обсуждали мужчин, придумывали новые прически или разучивали танцы.
   Чарли не без удовольствия погрузилась в это бездеятельное  существование.
Девушки были дружелюбны и приветливы. Они только  иногда  хвастались  своими
подвигами в постели да старались перещеголять друг друга,  наряжаясь  вовсю.
Все это чем-то напоминало девчоночий летний лагерь, вроде  того,  в  котором
Чарли была лет в тринадцать или четырнадцать. Впервые с  тех  пор,  как  она
потеряла след Сэм в  узком  ущелье  в  Кудаанских  Пустошах,  она  перестала
чувствовать пустоту и одиночество. Ни тревог,  ни  опасностей,  ни  реальных
обязанностей - все было соблазнительно,  особенно  после  всего,  что  Чарли
испытала.
   К услугам куртизанок были и слабые наркотики,  от  которых  все  казалось
легким, приятным, забавным.
   И Чарли позволяла себе все удовольствия, потому что  знала:  всему  этому
скоро придет конец, она  не  принадлежала  королевской  семье  Кованти,  как
остальные, она была привязана к своему господину.
   А еще был Халагар. Большой, красивый, мускулистый  мужчина.  Он  был  так
опытен в любви, что даже ее обучил кое-чему новому. Халагар был одновременно
грубым и нежным, и, казалось, так же влюблен в нее, как она в него. Мысль  о
том, что он выбрал именно ее, воспламеняла и тешила самолюбие.
   Но почему-то всякий раз, когда она была  с  ним  наедине,  Шарлей  Шаркин
переставала существовать, оставалась лишь Шари - прелестная, но пустоголовая
куртизанка, которая ни о чем не помнила, думала только на  Короткой  Речи  и
существовала для того, чтобы нравиться  и  угождать.  Когда-то  давно  такое
заклинание сотворила Сэм, чтобы Чарли могла и немного  повеселиться  там,  в
караване, и не выболтать лишнего. Заклинание  произносилось  по-английски  и
было известно только Сэм и самой Чарли.
   Иногда ей казалось, что в глубине  души  она  действительно  хотела  быть
только Шари, и к черту все остальное. В Акахларе она и не могла быть  ничем,
кроме Шари. И, честно говоря, Чарли не была уверена,  что  это  для  нее  не
самое лучшее. Если нет надежды вернуться домой и ей  придется  прожить  свою
жизнь в Акахларе, не лучше ли забыть обо всем, что здесь неуместно, и просто
наслаждаться, подобно этим девушкам?
   Конечно, Чарли была смелой, удачливой, благодаря ей они не  раз  выходили
сухими из воды, но когда-нибудь она проиграет. А если выбирать между  жизнью
воительницы и жизнью куртизанки, ее бы больше устроило второе.
   Бодэ оставалась личной рабыней Дориона, хотя он предпочел бы иметь дело с
Чарли. Роль господина совсем ему не нравилась, к тому же Бодэ  была  слишком
эксцентричной для него.
   - Твоя смиренная рабыня безутешна, - стенала она. - Когда же  мы  покинем
эту бархатную тюрьму и продолжим наш путь?
   Когда-то  Бодэ  случайно  выпила  сильное  любовное  зелье   собственного
изготовления. Первым человеком, которого она увидела после этого, была  Сэм.
Они зарегистрировались как супружеская  пара  в  королевстве  Тубикоса,  где
подобные браки хоть с презрением, но разрешались,  чтобы  у  государства  не
возникало трудностей с имущественными, юридическими  и  прочими  проблемами.
Дорион никогда не встречался с Сэм, но Чарли дала ему понять, что она из тех
женщин, кому такое необычное положение нравится.
   Дорион,  скорее,  понимал  Бодэ.  Она  страстно  влюбилась   в   женщину,
подчиняясь действию зелья. Но от тех, кто без всяких чар и снадобий  тянулся
к представителям  своего  пола,  его  бросало  в  дрожь.  Он  был  знаком  с
некоторыми из них, в основном  с  мужчинами,  и  не  знал,  что  его  больше
смущало: то, что эти люди были такими, или то,  что  они  почти  никогда  не
стремились изменить это с помощью заклинаний или снадобий, вполне доступных.
   В сотый раз Дорион повторял Бодэ:
   - Надо разведать, что делается на пути к Масалуру.  Положение  становится
еще опаснее, чем раньше.
   - Коба (это имя выбрали для Бодэ в целях  конспирации)  знает,  что  тебе
просто нравится сидеть здесь, есть, пить и строить глазки полуголым рабыням.
Ты  должен  доставить  нас  к  нашему  настоящему  господину.  Думаешь,  ему
нравится, что мы застряли здесь?
   Дорион только вздыхал. Конечно, Бодэ была права.  Но,  хоть  он  и  носил
коричневую мантию мага третьего ранга, его магическая  сила  была  невелика,
его заклинания  часто  действовали  непредсказуемо,  и  он  старался  пореже
обращаться к их помощи. Он не очень-то умел обращаться с оружием и  вряд  ли
взялся  бы  за  это  поручение  по  собственному  желанию.   Дорион   сильно
подозревал, что его и выбрали потому только, что его гибель в случае неудачи
была бы небольшой потерей.
   Единственной причиной, из-за которой он и сам спешил, был не страх  перед
Булеаном или Йоми, а Чарли.
   Халагар был из тех парней, которых  мальчики  вроде  Дориона  ненавидели.
Красивый, сильный, сексуальный, обходительный, мастер во всем, за что бы  ни
взялся, мечта