ова
мужчины, кроме отца и братьев. И так они живут до самого  замужества,  после
которого, как видите, получают несколько большую свободу.
   - Как это они ухитряются при таких  порядках  вообще  выходить  замуж,  -
заметила Сэм. Зенчер рассмеялся:
   - О браке мать невесты договаривается  с  отцом  жениха  или  с  опекуном
мужского пола, если жених - сирота. Конечно, и  здесь  бывают  романтические
истории и разлученные влюбленные. Но у девушек, пожалуй, есть  преимущества.
Ведь юноша не может увидеть невесту, а она может рассмотреть его и вместе  с
матерью выбрать того, кто ей  больше  приглянется.  Молодые  люди  вынуждены
довольствоваться только рисунками  того,  кого  здесь  называют  устроителем
браков. Ну а в маленьких городках, вроде этого, можно еще кое-что  разузнать
у родственников девушки или у друзей ее родственников.
   - Старая добрая история. Что женщины, что домашняя скотина - все одно,  -
угрюмо сказала Чарли.
   - Нет-нет, что ты! Женщины не бесправны. Они могут получить  образование,
какое  им  необходимо,  хотя,  конечно,  отдельно  от  юношей,  они   вправе
наследовать,  они  даже  занимают  некоторое  положение  в   законодательном
собрании. В большинстве из этих лавок дела ведут именно женщины,  а  многими
из них и владеют женщины. Мужчина здесь  хоть  и  считается  господином,  но
наследство передается  по  женской  линии.  Этот  порядок,  возможно,  и  не
совершенен, но и не так плох, как может  показаться  с  первого  взгляда.  И
намного ли это хуже, чем брак под влиянием минутного увлечения, когда  вдруг
в один прекрасный день обнаруживается, что у супругов нет ничего общего? Или
брак по расчету? Счастливые браки здесь вряд ли реже,  чем  в  любом  другом
месте.
   - Однако в маленьких городках выбор и так невелик, да еще это  раздельное
содержание.  Понятно,  что  некоторые  предпочитают  сбежать  в  столицу   и
продавать себя, только бы не принимать этот обычай. А вдруг жених  уж  очень
противный, а девушке  никак  не  удается  уговорить  мать  отказать  ему?  -
заметила Чарли.
   Сэм огляделась вокруг:
   - При том, из скольких разных миров они сюда свалились, я все же  думала,
что здешнее общество будет посовременнее, чем средневековое.
   В городке была служба, которой можно было поручить лошадей,  и  они  были
счастливы наконец-то выбраться из трясучего экипажа. Правда, у  обеих  мышцы
так болели, что поначалу им трудно было ходить. Но Сэм вскоре пришла в  себя
и обратила внимание на разные вывески вокруг площади. И тут она поняла,  что
читать на  этом  языке  она  не  умеет.  Буквы,  или  квадратики,  кружочки,
загогулины,  казалось,  даже  не  были  организованы  в  какую-то   систему.
Разбросанные без видимого порядка, они, похоже, не имели постоянной величины
и начертания. Скорее они напоминали детские каракули.
   Здание, в которое  они  вошли,  оказалось  таверной,  на  первый  взгляд,
довольно обычной: круглые деревянные столы, грубые  старые  тоже  деревянные
стулья, скрипучий пол, посыпанный  опилками,  и  длинная  стойка  с  большим
зеркалом позади, в котором отражалось все  помещение.  Однако  под  потолком
неторопливо крутились три вентилятора, медленно и лениво перемешивая горячий
воздух, а светильники и  позади  стойки,  и  на  боковых  стенах  отнюдь  не
напоминали о средневековье. Бутылки на полках за стойкой были стеклянные,  с
яркими наклейками - не то что грубая  посуда  в  пещере,  а  когда  один  из
посетителей позвал бармена, тот кивнул, нацедил кружку чего-то, похожего  не
то на пиво, не то на эль, из крана - подумать только! - и отнес клиенту. Все
посетители были явно не здешние. У одного из них был громкий и грубый голос,
а лицом и телом он напоминал неандертальца.
   Это впечатление усиливалось тем, что  одет  он  был  в  потертые  меховые
бриджи и нечто, похожее на меховой жилет, который  не  сходился  на  могучей
волосатой груди. С ним был мужчина в щегольской блузе и  штанах  в  обтяжку,
острые носки его башмаков выглядели франтовато. В отличие от тех,  кого  они
встречали в городке, кожа у него была светлее, черты  лица  тоньше;  у  него
были длинные волосы, черная козлиная бородка и  пышные  сильно  напомаженные
усы.
   - Не смотри на них, - шепнула Чарли,  -  представляешь,  у  этого  Конана
Варвара на руке часы.
   - Я заметила, - отозвалась Сэм тоже шепотом. - А этот  тип,  сбежавший  с
игральной карты, курит сигарету с фильтром. Черт-те что!
   Зенчер сердито взглянул на них, и они замолчали. Сэм  было  любопытно,  о
чем говорит странная пара, но у пещерного человека было  настолько  скверное
произношение, что его почти невозможно было понять.  При  том,  что  в  этом
языке изменение на какую-то четверть тона могло  превратить  слова  "Я  тебя
убью" в "Я тебя люблю", она чувствовала себя почти такой же беспомощной, как
Чарли.
   - Но, друг мой, мне же необходимы пятеро, - говорил щеголь, отчетливо, но
с очень странным акцентом. Его Сэм, хотя и с трудом, понимала.
   -  Ты  собрался  печь  пироги  в  моей  заднице,  -   казалось,   ответил
неандерталец. Из-за его  жуткого  произношения  разговор  представлялся  Сэм
почти комичным, но усатому, видимо, было не до смеха.
   - Но будь  же  благоразумен,  друг  мой.  Меньшее  количество  просто  не
сработает.
   - Я хочу облизать поросенка.
   - Но там же и стража, и ловушки, и...
   - Наши имена будут написаны на колбасных палочках!
   Сэм перестала прислушиваться. Разговор  казался  ей  бессмысленным  и  не
стоило рисковать. Зенчер мог заподозрить что-нибудь.
   К ним подошел бармен:
   - Да, сэр. Чем могу служить?
   - Еда у вас есть? Когда я проезжал здесь последний  раз,  у  вас  неплохо
готовили.
   - О, конечно, сэр, но между завтраком и обедом кухня не работает.  Я  мог
бы принести хлеба, мяса и немного фруктов и овощей.
   - Прекрасно. Принесите так, чтобы нам всем хватило, и подайте три  кружки
холодненького.
   - Сию минуту, сэр.
   Бармен вернулся за стойку, налил три большие кружки пива и принес  им,  а
потом вышел распорядиться насчет еды. Чарли заметила, что он поставил кружки
перед Зенчером и Сэм, а третью - сбоку,  словно  бы  не  для  нее,  а  чтобы
доливать в первые две.
   -  О  да,  все  респектабельные  особы  обоих   полов   будут   полностью
игнорировать твое присутствие, - прошептал ей Зенчер. - Им полагается  вести
себя так, словно тебя вообще не существует.  Но  не  беспокойся,  если  этот
старикан пожелает провести с любой время,  он  отзовет  меня  в  сторонку  и
предложит yступить тебя. А теперь давайте-ка помолчим. Мне не  нравятся  эти
двое.
   Поднос, который  принес  бармен,  выглядел  так,  словно  его  сервировал
профессионал: горы ломтиков мяса вместе с чем-то, похожим на салат, помидоры
и огурцы, - и еще очень длинный, вроде французского, батон  белого  хлеба  и
нож. В маленьких баночках с  ложечками  были  поданы  приправы,  похожие  на
майонез и горчицу, мягкое белое масло, и еще два вида масла,  одно  -  вроде
арахисового. Нарезать хлеб и сделать сандвичи было  несложно.  Труднее  было
смотреть, как Зенчер намазывал то, что выглядело точь-в-точь как  арахисовое
масло, на сандвич с ростбифом и редиской - еще сахаром бы посыпал!
   Сандвичи оказались немного не такими, как можно было  ожидать:  помидоры,
например, имели помидорный вкус, но  были  потверже  -  скорее  как  сладкий
перец, - однако ничего особо экзотического, и все вполне съедобно.
   Зенчер много пил. Он прикончил две большие кружки и  принялся  за  третью
еще до того, как доел первый сандвич.  Сэм  тоже  явно  чувствовала  сильную
жажду, хотя она не привыкла ни к какому алкоголю,  и  Чарли  побаивалась  за
нее. Впрочем, за себя тоже - спиртное всегда  пробуждало  в  ней  не  лучшие
качества. Она потягивала пиво потихоньку, стараясь при этом  побольше  есть,
но довольно скоро  почувствовала,  что  не  в  силах  больше  проглотить  ни
кусочка.
   Зато Сэм отсутствием аппетита явно не страдала.  Магия  Булеана,  видимо,
сделала их  близнецами  только  внешне.  Поняв  это,  Чарли,  надо  сказать,
почувствовала себя немного лучше.
   - Ты пустая башка! Я совращу правителя! - громко рявкнул варвар и грохнул
кулаком по столу. Все оглянулись  на  него:  ясное  дело,  человек  перебрал
немного, да еще с жаркий день. Его приятель-щеголь засуетился.
   - Здесь не место для этого разговора. Ты совсем пьян. Сможешь ты проехать
еще немного?
   - Я могу плыть на рыбе па  луну!  -  доверительно  сообщил  неандерталец.
Когда  эти  двое  наконец  встали,  бросили  на  столик  несколько  монет  и
направились к выходу из таверны,  Сэм  почувствовала  облегчение.  Чтобы  не
расхохотаться, ей приходилось усиленно набивать рот едой.
   - Далеко еще до столицы? - спросила Зенчера Чарли.
   - Не  очень.  Несколько  часов.  Мы  должны  приехать  до  заката.  Чарли
застонала:
   - Еще несколько часов! Пожалуй, больше синяков на моей... на  мне  просто
уже не поместится. Мне даже на стуле трудно сидеть.
   - Похоже, мне надо в туалет, - сказала Сэм. - Это здесь или где-нибудь на
задах?
   - Здесь, за кухней. Вон та дверь. Иди, я тоже пойду.
   - Если у них тут раздельные туалеты, то мне, пожалуй, тоже не помешает. -
Чарли вдруг стало страшно остаться одной.
   - Разумеется. Здесь даже в домах туалеты раздельные.
   Мужской туалет оказался на удивление чистым, в нем стояли два  унитаза  в
кабинках без дверей. Сидений не было, а на каждой стенке кабинки была ручка.
Здесь явно полагалось присесть на корточки, держась за ручки.  Зенчера  даже
испугала мысль о возможности сиденья па унитазе.
   - Это же было бы так... негигиенично, - сказал он, покачав головой.
   Впрочем, он-то справил нужду стоя, а  вот  ей  пришлось  спускать  штаны,
отвязывать  гульфик,  а  потом  еще  держаться.  Да,  в  таком  сортире   не
зачитаешься.
   Ну а Чарли пришлось раздеться чуть не догола, чтобы  сделать  свои  дела.
Туалет  был  той  же  системы  "садись-и-держись",  к  нему  еще  надо  было
привыкнуть.
   Чарли заметила и другие странные  вещи.  Туалет  был  смывной.  На  стене
маленькая раковина, из крана текла  холодная  вода.  Туалетная  бумага  была
скверная,  но  была,  и  явно  фабричного  производства.   Значит,   здешняя
цивилизация не такая уж средневековая.
   На стене оказалось зеркало в полный  рост,  оно  пришлось  очень  кстати,
когда Чарли снова накручивала на себя одежду,  и  в  нем  она  увидела  себя
словно впервые. Она была стройной, стройнее, чем когда-либо Сэм,  и  кожа  у
нее была очень гладкая. Мальчишеское лицо казалось  теперь  не  таким  уж  и
мальчишеским и, пожалуй, привлекательным. Что-то новое появилось и в  манере
двигаться, держать себя, даже в выражении лица. Да, главное  было  именно  в
нем. Она, может быть, предпочла бы лицо покрасивее, чем у  Сэм,  но  зато...
Возможно, это от пива, но, похоже, она снова заводится, как в то утро!
   Она привела себя в порядок, вышла из туалета и  присоединилась  к  Сэм  и
Зенчеру,  которые  уже  уселись  за  стол.  Увидев  их,  она   вздохнула   с
облегчением: ее вдруг охватил безотчетный страх, что  они  куда-то  внезапно
исчезнут, оставив ее совершенно одну в этом чужом мире.
   Когда они шли к конюшне, Чарли заметила двух девушек в  белых  балахонах,
которые переходили улицу, держась за руки. Белые маски  совершенно  скрывали
их лица, невозможно было даже сказать,  люди  ли  это  и  какого  они  пола.
Странный обычай, но, должно быть, здесь маленькие девочки мечтают о том, как
они наконец вырастут и тоже наденут белые балахоны и маски.
   Чарли хотелось бы знать, как они чувствуют себя в такой одежде. Наверное,
посмей кто-нибудь стянуть с девушки маску и капюшон, это было бы равнозначно
покушению на изнасилование.
   Перед отъездом из городка они  зашли  в  какую-то  лавчонку,  где  Зенчер
приобрел  странную  штуковину,  немного  похожую  на  приставной  носик  для
бензиновой канистры. Что это такое, он объяснил только после того,  как  они
выехали на дорогу.
   - Научись пользоваться этим,  -  сказал  он  Сэм.  -  Если  ты  правильно
приставишь это и будешь держать, как надо,  тебе  не  придется  садиться  за
малой нуждой. Это очень удобно в глуши, где мало или новее нет туалетов,
   - Кстати, - сказала Сэм. - В этих туалетах современный водопровод, и могу
поспорить, что освещение и вентиляторы в таверне были электрические!
   - Разумеется. Городок довольно цивилизованный, как и большинство  других.
Неподалеку на водопаде стоит небольшая электростанция.
   - Но там нигде не было видно никаких проводов!
   - Неужели ваша цивилизация  настолько  примитивна,  что  у  вас  открытая
система проводов? А водопровод у вас что, проведен прямо сверху, по  улицам?
Как это, должно быть, уродливо!
   - А те двое в таверне - кто это? Они явно не похожи на остальных людей  в
городке.
   - Не знаю точно, кто они,  но  ты  права  -  они  не  здешние.  Волосатый
верзила,  по-моему,  вообще  вряд  ли  акхарец.  Он,  видимо,  из  какого-то
отдаленного северного клина. Насчет другого я не уверен.  Он  богат,  но  не
знатен, и, судя по его выговору, прибыл очень издалека. Такие люди  нанимают
других, вроде того варвара, для грязной работы, чтобы самим не мараться. Мне
приходилось иметь дело именно с такими людьми.
   Чем ближе к столице, тем менее и менее дикой  казалась  местность.  Фермы
стали    меньше,    городки    росли,    хотя    и    сохраняли    тот    же
европейски-провинциальный стиль, на дороге попадались не только  пешеходы  и
всадники, но и разнообразнейшие повозки и экипажи.
   Они прибыли еще  до  заката  и  нашли,  что  столица  выглядит  чертовски
по-столичному. В центре, густо населенном и вытянутом  вдоль  берега  не  то
озера, не то моря, поднимались гигантские здания, словно устремленные в небо
шпили  готических  соборов,   на   окраинах   здания   были   поменьше,   но
чувствовалось, какой большой этот город.
   - В Тубикосе  живет  около  полумиллиона  человек,  все  они  акхарцы,  -
рассказывал Зенчер. - Это один из самых больших городов на планете и один из
самых главных, хотя и один из самых опасных. Если сюда придет Ветер Перемен,
то не найдется убежища, куда можно было бы спрятаться.
   Чарли нахмурилась:
   - Это может случиться? Навигатор пожал плечами:
   - Кто знает? Может быть, этой ночью, а  может,  через  неделю  или  через
сотню лет... Здесь их не было уже больше полутора сотен лет,  насколько  мне
известно, люди успокоились и стали беспечны.
   У  Чарли  все  это  не  укладывалось  в  голове.  С  одной  стороны,  это
цивилизация,  способная  выстроить  сорокаэтажные  дома  с   электричеством,
водопроводом, всеми удобствами, с другой - лошади и повозки,  ни  автобусов,
ни автомобилей, ни поездов и, похоже, никакого телевидения,  даже  радио.  В
ходу до сих пор мечи, копья и доспехи. В столице с полумиллионным населением
большинство улиц немощеные, женщины одеваются в балахоны и покрывают  головы
шарфами, а мужчины носят костюмы времен Шекспира или Робина Гуда.
   Общественный транспорт все же существовал, хотя и  довольно  старомодный.
Лошади тянули большие  двухэтажные  дилижансы,  которые  немного  напоминали
автобусы. И еще повсюду разъезжали щеголеватые черные трехколесные экипажи с
закрытым верхом - нечто вроде кэбов.
   Зенчер сразу же направил повозку в  сторону  от  центра  с  его  сияющими
шпилями. Теперь они ехали по узким улочкам с  закопченными  зданиями.  Когда
стемнело, зажглись огни в домах, загорелись многочисленные вывески,  которые
они не могли прочесть. Главные улицы освещались не фонарями  на  столбах,  а
длинными светильниками, дававшими рассеянный свет; они тянулись над  первыми
этажами зданий по  обеим  сторонам  улиц.  Примыкающие  к  главным  улицы  и
переулки оставались темными и выглядели довольно зловеще. Они проехали через
район, характер которого легко угадывался и ничем  не  отличался  от  любого
подобного на их родной Земле. Окруженные изображениями  полуголых  женщин  и
атлетического вида мужчин, светились витрины. В  их  свете  молодые,  сильно
накрашенные женщины, охорашиваясь, поглядывали на прохожих, а  кое-где  явно
предлагали себя хорошо сложенные  и  обильно  умащенные  маслом  мускулистые
мужчины в плавках. Само собой, здесь-то уж не было никаких белых балахонов и
масок.
   Миновав этот  район,  Зенчер  остановился  у  старого  каменного  здания,
которое выглядело так, словно когда-то его регулярно мыли  добела,  а  потом
вдруг перестали. Дом был пятиэтажный и внутри казался еще более древним, чем
снаружи. В коридорчике за регистрационной стойкой сидела женщина средних лет
в ярком,  хотя  и  поношенном  свободном  платье  с  зелеными  цветами  и  с
неизменным шарфом на голове.
   - Здравствуй, красавчик, - приветствовала она Зенчера. - Давненько ты  не
появлялся.
   - Мне нужна комната с видом на улицу, возможно, на две  ночи,  -  ответил
навигатор. - Одна на троих. И у нас тяжелый багаж.
   Она кивнула:
   - Четвертый этаж, вторая налево. Вот ключи. - Она взглянула  на  Чарли  и
сладко улыбнулась. - Ты помнишь, если ты делаешь в комнате  что-нибудь  ради
прибыли, отелю причитается десять процентов.
   - Ничего подобного. Это долгая история, которая не стоит того,  чтобы  ее
рассказывать, но если хочешь знать, она сбежала из одной деревушки в далеком
клине к северо-западу отсюда и вскоре пожалела об этом, а братец  отправился
искать ее и нашел. Вот я и помогаю им устроить дела, как могу.
   - Обычное дело, - заметила женщина. - Она красиво движется, и, похоже,  у
нее действительно изящное тело. А мальчик умеет делать что-нибудь стоящее?
   - Он смышлен, но не обучен, и оба не знают языка.
   - Тогда, если хочешь быстро получить выгоду, своди обоих  в  салон  Бодэ.
Немного универсального любовного зелья Бодэ, несколько уроков - и она  будет
само совершенство. Что касается мальчика, то без знания языка лучшее, что он
может делать, - это то же самое. Здесь есть небольшая  компания,  в  которой
любят действительно молоденьких.
   - Я пока еще не знаю, что мне делать с ними, - ответил Зенчер, и,  вполне
возможно, это была чистая  правда.  -  Мне  необходимо  любой  ценой  нанять
хорошего лоцмана на юго-запад. - Он вынул две большие  квадратные  монеты  и
протянул ей. - Это покроет расходы.
   Женщина кивнула, взяла монеты,  попробовала  их  на  зуб  и.  опустила  в
прорезь в стойке, потом обернулась к занавешенному дверному проему:
   - Зу-у-ум! Пошевеливайся!
   Занавеска раздвинулась, и появился  гигант.  Широкоплечий,  атлетического
сложения, он был почти семи футов ростом, так что ему  пришлось  пригнуться,
чтобы пройти в дверной проем. Жизнь изрядно потрепала  его:  он  был  седой,
лицо в морщинах, кожа на руках загрубела.  Только  глаза  и  выражение  лица
сохраняли почти детскую застенчивость.
   Женщина сказала ему что-то на непонятном языке, он неразборчиво пробурчал
в ответ и прошел мимо них к внутренней двери.
   Зенчер поманил Сэм и Чарли пальцем, и они пошли вслед  за  гигантом.  Тот
провел их через холл, потом по четырем пролетам узкой и скрипучей  лестницы.
Массивный ключ повернулся в замке, и дверь отворилась.
   Да, отель  был  явно  не  пятизвездочный.  Голая  лампочка  под  потолком
освещала невесть чем пропахшую комнату с двумя большими окнами на улицу,  на
которых висели драные занавеси. Была  здесь  раковина  с  длинным  изогнутым
краном, старая ваза и две фарфоровые чашки, обе  щербатые.  Две  двуспальные
кровати стояли друг за другом у стены напротив раковины. На кроватях  лежали
по  две  маленькие  круглые  подушки,  покрывало,  относительно  чистое,   и
подозрительно темные простыни.
   - Туалеты внизу, в холле, - сказал Зенчер. - Здесь есть торговые бани, но
они общественные, так что Сэм, наверное,  придется  подождать  с  мытьем,  а
отпускать туда Чарли одну мне бы не хотелось. Но вы  не  беспокойтесь:  люди
здесь моются не очень-то часто, даже знатные.
   Чарли присела на кровать. Та жалобно заскрипе