го прислужника в архииерейский сан, дабы
добиться успеха  в следующий  раз. Но  тогда у  князя  и  своих  забот
хватало. Как  раз в  это время  Бату принялся настаивать на том, чтобы
дружина суздальцев  выступила на  его стороне против Киева. А затем во
Владимир пожаловал  чужеземный колдун Хорсадар, который шутя уничтожил
татарское посольство  и тем  самым разозлил  Бату пуще прежнего. Тогда
Ярослав  занялся  подготовкой  мщения  выскочке  Данилке,  отделавшись
туманными обещаниями  "не  забыть  при  случае"  Калистрата.  А  через
несколько месяцев сложил голову в битве под Киевом.
   Когда  возвратившиеся   с  юга  суздальцы  принесли  это  известие,
Калистрат как-то  неуловимо переменился.  Может быть,  он рассматривал
гибель своего  покровителя как  знак  свыше,  выражение  Божьей  воли:
дескать, не  позаботился ты,  княже,  о  верном  слуге,  вот  и  погиб
безвременно. Может  быть, торжествовал  в душе,  а  может  наоборот  -
печалился. Теперь  батюшке предстояло начинать все с самого начала, на
этот раз входя в доверие к сыну Ярослава Андрею.
   Новый   великий   князь   охотно   принял   Калистрата   под   свое
покровительство, зная, что покойный отец благоволил к нему. Постепенно
между Андреем и Калистратом установились доверительные отношения, хотя
князь все  же смотрел  на  протоиерея  как  на  неудачника,  а  потому
держался  с   ним  несколько  высокомерно.  Однако  после  катастрофы,
постигшей  его   в  Новгороде,   молодой  князь   решил  отсидеться  в
Боголюбове, и  теперь Калистрат  часто встречался  с  ним,  причем  не
только в храме Рождества Богородицы, возведенном около самой княжеской
резиденции, но  и на берегу Клязьмы, где батюшка, как оказалось, любил
прогуливаться. Правда,  при этом  он нарушал  уединение правителя,  но
князь, кажется,  был  не  против  таких  мимолетных  встреч.  Об  этом
нетрудно было  догадаться, ибо единственным человеком, которого Андрей
соглашался видеть в любое время, был именно протоиерей.
   Итак, не отдавая себе в том отчета, после позорного вече князь стал
искать встречи  с Калистратом. И в этом не было никакой загадки. В еще
не старом,  но  в  полной  мере  успевшем  изведать  горечь  поражения
священнослужителе  Андрей   видел  родственную  душу,  претендента  на
высокий пост,  оскорбленного и  униженного тем, что его обошел другой,
может быть,  менее достойный  высокой чести.  И инстинктивно тянулся к
товарищу по несчастью.
   Так случилось  и сегодня.  Андрей сидел  на огромном пне и бездумно
поглаживал влажный  зеленый мох, когда стреноженный конь, пощипывавший
сочную травку  в десяти шагах от него, поднял голову, звякнул сбруей и
тихонько фыркнул. Не оборачиваясь, князь спросил:
   - Это ты, Калистрат?
   - Я, княже. Кому еще быть, как не мне.
   Когда они  оставались с  глазу  на  глаз,  протоиерей  переходил  с
церковного языка  на нормальный  русский. Это  также было своеобразным
признаком их  близости, поскольку  никакой  другой  высокопоставленный
священнослужитель не разрешал себе подобных вольностей.
   - Ну, знаешь, всякое может быть, - ухмыльнулся князь.
   Ветви раскидистого  ракитника, сплошь  усеянные мелкими листочками,
заколыхались, и  на поляну  вышел рослый  чернобородый  священник,  по
случаю буднего дня одетый довольно скромно.
   - А  вот не  всякое, -  возразил Калистрат.  - Молод ты еще, Андрей
Ярославич, да  к тому  же целиком погружен в мирские дела. А потому не
ведаешь, что на самом деле миром правит милость и воля Божья. Без воли
Всевышнего ни  единый волосок  с головы не упадет. Тем более нам никто
не помешает, слава те, Господи!
   Он поднял  руку, чтобы  перекреститься... Как  вдруг  рука  эта  на
мгновение замерла  в воздухе, точно Калистрат не знал, как совершается
крестное  знамение.   И  лишь  после  мгновенной  задержки  мизинец  и
безымянный палец правой руки прижались к ладони, средний, указательный
и большой пальцы, обозначающие Единую Пресвятую Троицу, соединились, и
начертили символический крест.
   Ни эта пауза, ни странная ухмылка, мелькнувшая на губах священника,
не ускользнули  от Андрея  Ярославовича.  И  настолько  все  это  было
неожиданно, что  он совершенно растерялся. В самом деле, уж кто-кто, а
священнослужитель проделывает  такие вещи  чисто автоматически,  ибо с
годами они  превращаются не  просто в  привычку, но  становятся второй
натурой. Малейшая  задержка равносильна  тому, как  если бы выпущенная
стрела неподвижно зависла в воздухе на полпути к цели.
   А Калистрат,  словно пытаясь  отвлечь внимание  собеседника,  самым
будничным тоном произнес:
   - Данила Романович на днях корону получит. А митрополит Иосиф будет
торжественно возведен в патриарший сан. Слыхал ты об этом, княже?
   Андрей еще  не знал  этого. Кстати,  неплохо бы  узнать,  откуда  у
батюшки такие сведения ... Да только князь слишком опечалился, получив
очередное подтверждение  возросшего могущества  киевского выскочки.  И
это касалось  не  только  дарованного  ему  королевского  достоинства.
Данила давно  уже пытался выхлопотать у Никеи автокефалию и патриарший
чин для  вздорного старикашки Иосифа, и почти никто не сомневался, что
оказавшийся в затруднительном положении вселенский патриарх не откажет
выскочке в  этой "маленькой"  любезности.  Поэтому  князь  поморщился,
будто выпил  чашу  уксуса  вместо  кубка  вина,  и  заунывным  голосом
проговорил:
   - Послушай,  Калистрат, если  ты хотел уязвить меня, то сделал это.
Однако я не пойму, зачем тебе это нужно? Или даже те немногие, которым
я доверяю, ненавидят меня столь же люто, как мои заклятые враги?
   - Не  за что мне ненавидеть тебя, княже, наоборот, я признателен за
заботу и  внимание, кои ты оказываешь мне по примеру покойного батюшки
Ярослава  Всеволодовича,   Царствие  ему   Небесное,  -  тихо  ответил
Калистрат, подходя  к князю  вплотную и  перекрестившись на  этот  раз
более уверенно.
   Андрей поднял  голову и  удивленно посмотрел  на  священника  снизу
вверх.
   - Тогда  зачем заводить  такой разговор?  Какое желание  может  еще
владеть тобой, кроме как насмеяться над несправедливо обиженным? Но ты
забываешься, клянусь  Богом! Пусть  новгородцы не признали моего права
на освободившийся  со смертью  Александра престол,  во Владимире я все
еще законный владыка...
   Андрей мигом  разгорячился, на  покрывшемся красными  пятнами  лице
появилось мстительное  выражение. Князь даже сжатыми кулаками затряс и
слегка привстал,  однако  его  остановил  смех  Калистрата,  столь  же
неуместный, как толпа скоморохов на похоронах.
   - Нет-нет,  княже, я  совсем  не  хотел  тебя  обидеть,  -  наконец
проговорил Калистрат, добродушно жмурясь. - Не кривя душой, скажу, что
и для  меня это  грустное известие. Данила Романович нахрапом завладел
престолом, на  котором надлежало  бы сидеть  тебе. И  я возмутился  не
меньше твоего,  когда узнал,  что этот  выскочка стал  королем, причем
теперь с  соблюдением всех  формальностей. Да еще протянул в патриархи
пузатого грека Иосифа.
   -  Так   что  же  ты  смеешься?  -  Андрей  разглядывал  протоиерея
недоверчиво, словно видел впервые в жизни.
   - Да  оттого, княже,  что горячишься ты не в меру, - Калистрат тоже
разглядывал собеседника, но без всякой настороженности.
   Можно было  подумать, что  он не человека рассматривает (тем более,
не просто  человека, но  великого князя),  а к  покупке приценивается.
Андрей нахмурился.
   - А  сверх того есть у меня... - Калистрат выдержал эффектную паузу
и докончил: - ...предложение, как помочь твоему несчастью.
   - Предложение?!
   Андрей и вправду был удивлен. Действительно, что мог предложить ему
невезучий  священник,   который  к   тому  же   ничего  не  смыслит  в
государственных делах!
   - Вот именно, - Калистрат медленно наклонил голову.
   - Не  болтай попусту, - махнул рукой князь. - Ежели у тебя на уме в
самом деле  есть что толковое, почему ж ты до сих пор молчал? И почему
ты носишь рясу, а не кафтан? А, Калистрат?
   Священник ухмыльнулся, но не сказал ни слова.
   Андрей расценил это по-своему и произнес назидательным тоном:
   - Вот  то-то и оно. Не путайся не в свое дело. Ты знаешь мое к тебе
отношение...
   - Знаю,  княже. Потому  и завел  с тобою  этот разговор,  - перебил
Андрея Калистрат.
   И как  ни странно, молодой  князь не осадил протоиерея, спустив ему
столь вопиющую  непочтительность. Больно  уж странный  получился у них
разговор. Какой-то  неправильный, что  ли. Священник  счел это  добрым
предзнаменованием и добавил:
   - Поверь, княже, мои слова - не пустое бахвальство.
   - Хотелось  бы верить,  - Андрей  криво ухмыльнулся,  но глаза  его
оставались совершенно  серьезными, -  ибо в противном случае ты сильно
рискуешь. Ты можешь утратить не только мое расположение... но и вообще
всякое положение  в подвластных мне землях. Надеюсь, ты отдаешь себе в
этом отчет?
   - За кого ты меня принимаешь, - Калистрат еще больше понизил голос,
почти зашептал:  - Я  человек опытный,  а потому не стал бы соваться к
своему владыке по пустякам...
   - По-прежнему  оч-чень  надеюсь,  -  сказал  Андрей,  и  глаза  его
нехорошо сверкнули.
   - Так  вот, княже,  перво-наперво скажу  тебе: я знаю, кто на самом
деле убил твоего брата Александра. И да будет это известие залогом...
   - Что-о-о?! Так тебе ведом истинный убивец?!
   Александр вскочил и схватил Калистрата за плечи.
   - Знаю,  - нарочито  спокойно подтвердил тот. - Впрочем, если бы ты
не очень горячился, то сам нашел бы объяснение всему происшедшему.
   - Да  говори же ты наконец, не тяни! - воскликнул Андрей, сгорая от
нетерпения. - Кто убивец?
   -  Я   бы  сказал...   да  не   подслушивают  ли  нас?  -  внезапно
забеспокоился Калистрат и принялся озираться по сторонам.
   Не распознав  притворства, князь  отскочил от  него, обежал  вокруг
поляны, заглянул за каждый куст, за каждое дерево и приказал:
   - Говори смело, никого тут нет, кроме нас двоих. Ну?!
   - А ежели подслушивают, - не сдавался Калистрат.
   - Не  ты ли  говорил о  воле Божьей!  - возмутился  Андрей и  почти
закричал: -  Ну, чего  ты  тянешь?!  Ты  ведь  мучаешь  меня,  неужели
непонятно... Давай, не томи душу!
   - Э-э-э,  княже, вот  и видно,  сколь ты  неопытен, сколь  горяч. А
посему плохо  разбираешься в людях, не в упрек тебе будь сказано, и не
способен сам  узреть то,  что ясно  видят другие,  - погрозил  пальцем
священник ,  который добился  именно того,  на что рассчитывал: Андрей
был  крайне  возбужден  предстоящим  разоблачением.  Самое  подходящее
состояние! Теперь  можно говорить  смело, князь  готов принять на веру
все, что угодно.
   - Так будешь ты говорить или нет?! - вконец разозлился Андрей.
   - Да  что нового  я могу  тебе поведать!  Ты и  сам можешь  назвать
парочку, которая околдовала твоего достойного всяческой похвалы брата,
- вздохнул  Калистрат с  сокрушенным видом и добавил: - Если подумаешь
хорошенько.
   - Но откуда же я...
   Слова замерли  на устах.  Калистрат  сказал  о  парочке...  Видимо,
сказал не зря! А если прибавить слухи о колдовстве...
   Да, дыма  без огня  не бывает.  Но если это действительно так, то в
окружающих Новгородскую  землю  державах  имеется  лишь  одна  парочка
колдунов! В Киеве, на службе у выскочки!!!
   Нет, это слишком неправдоподобно.
   - Но  ведь ты  понимаешь, что поганого Хорсадара просто-напросто не
было на  поле брани,  - возразил  наконец  Андрей  Ярославович.  -  Он
состоит на  службе у  Данилы... а  войска выскочки  не  участвовали  в
Ледовом побоище.
   Князь содрогнулся  от отвращения,  произнося имя  своего  врага.  И
назвать Данилу  королем Русским  так и  не смог.  Это не  укрылось  от
внимания Калистрата.
   - От тебя ли слышу такое, княже?
   Всем своим  видом святой отец изобразил удивление. Отступив на пару
шагов, он  вздернул брови  и,  склонив  голову  на  бок,  рассматривал
собеседника еще пристальнее, чем прежде.
   - Что ты хочешь этим сказать? - не понял Андрей Ярославович, гадая,
с чего бы Калистрату недоумевать.
   - Да  очень просто. Ты тоже не участвовал в Ледовом побоище, тем не
менее, это  не помешало  новгородским  остолопам  заподозрить  тебя  в
применении богомерзкого чародейства. И они не задавались вопросом, как
ты  мог   колдовать,  если   не  участвовал   в  сражении.  Ибо  ответ
напрашивается сам собой...
   Калистрат напустил на себя торжественный вид и провозгласил:
   - Подставное лицо.
   Андрей так и сел на пень, до боли сдавил руками виски и протянул:
   - Ага-а...
   - Нет,  ты поразмысли  только, -  ободренный  достигнутым  успехом,
быстро заговорил  Калистрат. -  На кого  новгородцы сваливали  вину за
гибель Александра  Ярославича?  Прежде  всего,  на  ливонцев.  Почему?
Потому, княже,  что смерть  твоего брата им выгодна. Есть две причины,
по которым  они могли  угостить его  заколдованной стрелой. Оставшийся
без князя  Новгород может  сделаться легкой  добычей для рыцарей, если
они решатся  на новый  поход -  это во-первых.  И месть  за нанесенное
поражение -  во-вторых. Не  знаю точно, что было на уме у новгородцев,
когда они взялись допрашивать пленников...
   -  Значит,  стрела  все-таки  была  заколдована?!  -  князь  Андрей
скрипнул зубами.
   - К  сожалению, была, - Калистрат нахмурился. - Да только не в этом
дело.  Кто   пустил  стрелу,  вот  что  важно!  Допросив  пленников  и
убедившись, что  они понятия  не имеют, о чем речь, новгородцы решили,
что в  смерти брата  повинен ты.  Тебе кончина  Александра  Ярославича
также выгодна,  ибо ты  наследуешь новгородский  престол и  тем  самым
расширяешь свои  владения. Да  еще  ты  как  раз  вовремя  заявился  в
Новгород...
   - Но я в самом деле тут ни при чем! Я просто хотел поздравить брата
с замечательной победой, и все, - Андрей с умоляющим видом сложил руки
и проникновенно  обратился к  Калистрату: - Скажи, батюшка, ты-то хоть
веришь в мою невиновность?
   - В  данном случае  верю, - согласился святой отец, и едва уловимая
улыбка скользнула  в просвете  между его черными усами и бородой. - Но
ты недостаточно ловко убрал с дороги Святослава Всеволодовича, поэтому
остальные вряд ли поверят.
   - Он  - другое дело! - воскликнул князь, хлопнув ладонью по колену.
- Он не братом мне доводился, а дядей...
   - Для  тех, кто  тебя не  знает, разница  невелика, - пожал плечами
Калистрат. - Они считают, что раз ты убил одного родственника...
   -  Устранил,   -  поправил  его  князь,  ибо  всеми  силами  жаждал
оправдаться перед  собственной совестью,  мотивируя  гнусный  поступок
необходимостью сосредоточить власть в своих руках.
   - В общем, раз ты устранил одного родича, ты легко можешь проделать
это и с другим.
   - Так  что, если,  к примеру, другой мой дядя, Иван Всеволодович, в
свою очередь  умрет непонятной  смертью, в  этом также обвинят меня? -
спросил князь.
   - Очевидно, - кивнул Калистрат.
   - Боже,  что за  олухи! -  всплеснул руками  Андрей. Хотя  он и без
Калистрата прекрасно  знал, что  теперь люди  будут обвинять  его  при
всяком удобном случае, было очень неприятно услышать это от другого.
   - Таков грешный род человеческий, - вздохнул священник. - Для людей
главное не  истинного  виновника  сыскать,  а  "козла  отпущения",  на
которого можно  все свалить.  И  поскольку  ты  сумел  запятнать  себя
устранением дяди,  это, скорее  всего, будет  клеймом  на  всю  жизнь.
Смирись, княже, со своей долей, ничего тут не поделаешь.
   Андрей подавленно молчал.
   - Но  вернемся к  убийству твоего брата Александра. У обеих сторон,
заподозренных новгородцами,  интерес  слишком  очевиден.  Кроме  того,
рыцари домогались  Новгорода с  оружием в  руках, а ты будто по заказу
прибыл прямо  на похороны  и на  следующее же  утро поспешил  скликать
вече. Пойми,  ты поступил  опрометчиво,  поторопившись  изъявить  свой
интерес в этом непростом деле.
   - Да  уж, лучше бы я поддался на уговоры бояр, - задумчиво протянул
князь.
   - Не  тужи, Ярославич,  еще неизвестно,  чья  взяла,  -  осклабился
Калистрат.
   Князь хотел  спросить, на  что это  он намекает  и почему ходит все
время вокруг  да около.  Однако, не  дав ему  и рта  раскрыть, батюшка
продолжал:
   - А  вот Данила  Романович перехитрил всех. Он дождался, пока немцы
ударят по  Новгороду, и  простолюдины воспримут  их как  завоевателей,
против  которых   нужно  бороться.   И  когда   твой  брат   возглавил
новгородские дружины, Данила Романович потребовал от колдуна Хорсадара
заколдованную стрелу. Далее он приказал своим верным слугам затесаться
в дружину  Александра  Ярославича  и  при  случае  пустить  злодейское
средство в  ход. Такой случай как раз и представился на Чудском озере.
Кто мог  определить в  пылу сражения, кем выпущена роковая стрела? Тем
более, что,  по слухам,  этот Хорсадар  обладает  способностью  быстро
переноситься в  самые неожиданные  места. Но раз так, отчего бы ему не
научить княжеских  слуг этому  волшебству? Тогда  подосланному  убивце
достаточно на  короткий миг перенестись в стан врага, выпустить стрелу
- и готово дело!
   Данила Романович рассчитал верно. Всю вину за гнусное богопротивное
деяние свалили  не на  него и  наемного колдуна  Хорсадара, а на тебя.
Во-первых, это  твой покойный  батюшка дважды подсылал убивцев в Киев.
Во-вторых, ты сам отравил дядю, причем сделал это весьма неуклюже. А в
довершение всего явился на похороны брата день в день, да решил к тому
же немедленно  взойти на  освободившийся  стол.  Так  что  теперь  все
решили: яблоко  от яблоньки  недалеко падает,  - и свалили всю вину на
тебя. Ты  только подумай,  княже, как  повезло Даниле  и как  глупо ты
поступил!
   - Если  бы знать!..  - воскликнул Андрей, который страшно досадовал
на себя за нелепую поспешность.
   - Как  бы там  ни было,  а теперь  Даниле открыт  путь на Новгород.
Стоит только рыцарям шелохнуться, и он тут же перебросит через границу
войска под предлогом защиты исконно русских земель. Слыхал небось, что
выдумал поганец  Хорсадар? Это  колдун расставил  по всему королевству
тысячи, постоянно  готовые ринуться  в бой.  И хотя  священнику негоже
высказывать подобные  мысли, все  же я  спрошу  тебя:  неужели  Данила
Романович ведет эти приготовления просто так, без задней мысли? Неужто
не рассчитывает рано или поздно бросить этих ратников в бой?
   - Этого не может быть, - промямлил Андрей, откровенно растерявшийся
при мысли о таком обороте событий.
   - Почему  не может?  - жестко спросил Калистрат. - Наоборот, Данила
Романович как  раз и  стремится к  этому.  Первым  делом  он  захватит
Новгород, потом...
   - Он  клялся в  том, что  не  нарушит  границ  северных  земель!  -
воскликнул князь.
   - А  разве ты  сам не  мечтаешь о том, чтобы преступить собственную
клятву?
   Хитрый вопрос  возымел на  Андрея магическое действие. Вот, значит,
каковы истинные  намерения выскочки!  Подмять под себя все, не оставив
ему ничего.  Словно пелена  спала с  глаз молодого князя. Он уже видел
себя обездоленным,  лишенным наследства,  растрачивающим жизнь  на то,
чтобы урвать  хотя бы  жалкий кусок  из обширной  вотчины -  и в итоге
погибающим в безвестности...
   - Мне  не выстоять в борьбе против Киева, - честно сознался Андрей,
хотя подобная  откровенность была  не к  лицу правителю.  - У выскочки
слишком мощная  держава. Он  может собрать  такое войско,  о каком я и
мечтать не  смею... Нет-нет,  я не  могу этого  сделать! -  воскликнул
отчаявшийся князь,  видя, что  Калистрат хочет  вставить  замечание  и
решив, что  он понимает  его намерения.  - Я  знаю, о  чем  ты  хочешь
сказать. Да,  когда два  года назад  Бату привел  под  Киев  несметные
полчища,  положение   Данилы  казалось  безнадежным.  Однако  выскочка
победил хана  с помощью  хитрости наемных  колдунов.  Я  бы  и  сам  с
удовольствием нанял таких колдунов, да где ж их взять?!
   - Княже! - укоризненно воскликнул Калистрат.
   - Прости  меня, батюшка,  но на