через овраги к болоту на прямик. Миновали мосток
через ручей с водой черной и по тропинке утуреной, что вела от того
мостка, пошли сквозь болото обширное. Повела тропка путников меж топей, с
обеих сторон раскинувшихся. Шли они так полдня, путь держа на гору высокую
замшелую, что далеко за болотами видна была. А за ней, еще дальше,
подымалась цепь гор заснеженных. Но не край-то был Снежных гор, а их
сердце самое. Где-то там обитал хозяин великанов злой Оршан и стоял, в
высоте облаков затерянный, Небесный Город Богов.
  Как вошли они в середину болот топких и смрадных, начал от трясины туман
подниматься, клубами сизыми. Скоро он укрыл всю тропу и окрестности,
ничего не видно на пять шагов вокруг стало. Догадались путники. Что ждет
их испытанье новое, смертное. Выхватил меч сарацин, стал по сторонам
озираться в поисках чудища опасного. Вдруг из самой глубины зловонья
окрестного началось какое-то движенье. Пузыри огромные, смрадом полные,
вырывались из глубин топей на поверхность со свистом. Забурлило болото,
пришли в движение грязи жидкие и, хлюпая, поднялось чудище над путниками.
Голова совы, а тело змея, грязь по крыльям медленно стекает, чешуя вся
струпьями покрыта, черви в ней плодятся не таясь. То был Василиск, убийца
взглядом.
  В тишине наступившей медленно поднялся Василиск над Арсеном и очи
растворил, взглянув на сарацина. И в тот же миг Арсен, уже в руках
державший меч для битвы смертной, вдруг оцепенел. Как будто холод охватил
воителя мгновенно, мир подлунный вдруг пропал из глаз его. Ни болот
туманных, ни тропинки. Заслонили все перед Арсеном, желтые огромные глаза.
И тихонько, словно шепот детский, он услышал:
  - Не гневись, Арсен, ты воин крепкий. Но меня тебе не победить. Дальше нет
пути тебе отсюда. Путь окончен, ляг и отдохни. То, чего искал в дороге
дальней, скоро ты найдешь на дне трясины. В смертном сне исчезнут все
заботы, - только в царстве мертвых забытье. Лишь глаза закрой и все
исчезнет.
  Опустил свой меч Арсен и внемлет, силы истекают из него. Закрыл глаза свои
воин храбрый. Ксения же в то время за спиной его молитву творила. Пожелала
она всю душой, чтобы очнулся он от обмороченья чарами Василиска страшного.
А тот все ближе хищный клюв свой опускает. Вот уж глаза его вровень с
тропинкой стали. Струится по топи болотной тело змеево. Еще пуще молиться
стала за него Ксения и сильна та помощь оказалась. Открыл глаза Арсен,
видит, - чудище уже в двух шагах от него. Вскинул свой меч острый тогда
сарацин и ударил им со всей силы по глазам желтым дьявольским, что
светились сквозь туман зловеще. Крик жуткий разлетелся над болотами
топкими, - то лишился Василиск своего оружия. Отпрянуло назад тело
скользкое и в пучине спряталось на веки вечные. В тот же час туман развеял
ветер, и, увидев твердые брега впереди себя не так далече, устремились
вперед Арсен храбрый и Ксения, что жизнь ему спасла.
  Скоро вышли они из болота и оказались на земле твердой каменистой. Впереди
опять предгорья начинались. Посмотрел Арсен на амулет из альмадина, от
которого защиты ждал, и удивился сильно, - тот едва светился сейчас.
Значит, не для битвы с Василиском он был дан им. Спасли их силы свои, да
подарки Ставра седовласого. Амулет же только для Оршана и истуканов его
каменных был предназначен.
  Росло на земле той несколько яблонь диких. Под ними путники решили
передохнуть время малое. Дальше путь все вверх начинался, а сил у них уж
поубавилось. Сорвали они по яблоку и съели их с наслаждением. Посмотрел
Арсен на горы дальние снежные, а потом случайно с глазами девицы
встретился, и не смог себя сдержать более. Обхватил он стан ее гибкий и
прильнул к устам сахарным в поцелуе долгом. Не противилась тому Ксения, и
ее сердце тянулось давно уж к Арсену храброму. Ответила девица младая
сарацину горячим поцелуем, и забыли они на время, куда шли.

  В тот же час в своей глубокой пещере хозяин великанов Оршан, огонь
разведши под огромным чаном со смолой, смотрели не отрываясь на
поверхность, пузырями покрытую. Почуял он утром приближение опасности
неведомой. Захотел узнать, что в землях окрестных происходит. Ибо чан
волшебный сей, все видел и показывал ему если человек, иль зверь, иль
птица какая, близко к границам владений запретных приближалась. Беспокоен
был Оршан с утра раннего, хоть и стояли по окраинам владений его истуканы
каменные, а "Глаз Черный" через них видел окрест на много дней пути,
насылая на все живое сон смертный.
  Показала гладь смолы Оршану сначала воина неизвестного, что по реке
бурливой плыл вдоль побережья Моря Туманов в сторону болот, где обитал
Василиск. Увидел Оршан стоянку глоргов, что посмели напасть на воина того
на лодье своей, и почти все мертвыми стали от меча его искусного. Проплыл
он на плоту своем сквозь озеро рыб зубастых и живьем добрался до черного
ручья, откуда прямой путь к горе Оршана открывался. И только Василиск жил
на том пути. Но не пошел по тропе воин, а остался у мостка. Где в полночь
встал без страха на пути слуг Бога Черного и убил их всех, но и сам мертв
лежал теперь.
  Охладился тогда пыл Оршана злого, но захотел он взглянуть на земли
дальние, как живет там нечисть и радуется. Показал ему чан чудище Харду
мертвую, чьим телом питалась теперь морская змея Лу, и много глоргов
убитых на Острове Обезьян. Показал ему чан лес глаз безумных, им самим
заколдованный, сквозь который след человеческий тянулся насквозь. Показал
ему чан Василиска мертвого, что без глаз своих лежал на дне топей
болотных, и глодали его тело черви. Но никого не показала смола всезнающая
на пути к логову его в горах. Молчали истуканы каменные.
  Призадумался Оршан в пещере замшелой, стал ломать свою голову трехглазую,
опять его терзать начала злоба лютая. Кто же умертвил Харду, которой и сам
Оршан боялся, кто Василиска бессмертного доселе, глаз лишил и чар его
смертельных( Знал Оршан, что хозяин его, Бог Черный, хотел разрушить
Небесный Город до основания. Силы копил до времени, а Оршан помогал ему в
том. Скоро уж великаны должны были собраться у него в логове, все змеи и
ящеры со Снежных гор и земель дальних слететься на гору высокую. Все
волки, шакалы и стервятники сбирались в стаи по всей земле и в пределах
гор Снежных и ожидали зова Оршана, чтобы двинутся на Небесный Город. Скоро
должны были лишиться боги старшие своей власти над миром подлунным и
всеми другими богами, что не желали власть их верховную признавать. Скоро
хаос ждал землю, а свобода, - всю нечисть, что жила, не ведая законов
добра. Радость сильная охватывала злое сердце Оршана при думе об этом. Но
точил его червь подозренья. Воззвал он в бессилии к хозяину своему Черному
и ответ получил. Понял великан, что в самом сердце уже его владений
снежных воин, что грозит ему мечом и жаждет смерти лютой для Оршана.
  Вышел тогда Оршан грозный из пещеры сумрачной на волю. Остановился на
мгновенье, и вдруг, вспыхнул факелом гигантским над горами. Окуталось
клубами дыма его огромное волосатое тело, закрыв совсем гору черными
облаками, и возник из дыма того змей огромный. То был змей, - глава всем
змеям лютым. Чудище, поганее не знали. Чешуя черная мерцала зловещим
светом, а глаза, как уголья горели. Ощетинив пасть, сие исчадье, когтями
кроша валун гранитный, плюнулось огнем в горы окрестные, словно
позабавиться хотело. И в мгновенье ока в горах тех растаяли шапки ледяные,
что не тронуты были сотни лет ни солнцем ни дождями злыми. Лишь трава
задымилась на склонах, полетели вниз раскаленные камни, да ручьи потекли
горячие.
  - Что ж, готовься, воин, - изрыгнул тот змей, - я люблю отведать
человечины.
  И, расправив за своим хребтом крылья могучие перепончатые, поднялся змей в
небо, устремившись в ту сторону, где почуял угрозу.


  Уже два дня позади было, как вошли в цепь горную Арсен и Ксения его
любимая. Презирая усталость, подымались они по тропинке, что, в снегах
петляя, пропадала. Одежда, Ставром подаренная, волшебною оказалась. Ева
вошли путники в пределы горные, как само собою все на них новым сделалось,
и хранило от холода не хуже шкур и мехов. Кроме одежды, появился у Арсена
за плечами колчан со стрелами и лук мощный. Видно боги им благоволили. На
пути пока никого они не встретили, но чуял Арсен, что скоро битва. Хоть и
не дошли еще до горы самой высокой, где логово Оршана таилось, видна была
она уже в долине соседней, до которой дня три пути оставалось. Видом своим
вселять ужас в сердца в путников была та гора предназначена. Нависала
скала массивная над тропой так, будто медведь разъяренный на человека
бросался, а вход в нее вид имел рта клыками полного.
  Горы, между тем, хранили тайну свою. В молчании величавом снежные хребты
их подымались, на сколько глаз хватало, в поднебесье и пропадали там среди
туч. Бродившие по воле ветра тучи здешние, несли в себе снег холодный и
град величиною с голову теленка. Там, где просыпались они, от леса
оставалось только чистое поле. Но, ветер зря здесь тучи не тревожил. Он
дремал, до поры, на пиках отдыхая. По хребтам разлегшись, копил силы, для
полетов в дальние земли, где обитало людское племя. Ждал ветер, покуда
силы в нем станет настолько, чтобы ураганом казаться. Вот тогда, все круша
и ломая, вырывая деревья с корнем, избы и дворцы сдувая вовсе, он вырвется
на просторы полей и пойдет гулять и веселиться, землю выстудив, лишив
людей надежды последней.
  Последние дни разгорался амулет из альмадина на груди Арсена все ярче. И
казалось сарацину будто кто-то хотел показать ему жизнь прошлую этих гор.
Чуял Арсен злобу от земли и камней здешних исходившую. Но чуял он и то,
что когда-то все здесь было по-другому. Росшие у тропы деревья, сколь
корявы не казались, все ж виделись Арсену когда-то стройными, к солнцу
тянувшимися. Чудилось ему, что раньше трава здесь зеленой была, нынче
жухла она и гнила. Показалось вдруг Арсену будто, птицы певчие здесь
водились во времена давние, наполняя горные чертоги пением своим
сладкоголосым. Со скал стекали ручьи веселые, а земля тут радовалась
солнцу, до тех пор, пока не пришли времена черные.
  Думал так Арсен, взбираясь в горы, по тропе, лавинами избитой. Ксения
ступала за ним след в след. И услышали вдруг они вой ветра страшный в
небесах. Летел из-за гор на них змей черный с глазами, как уголья
горящими, распластав крылья над хребтами снежными. Выхватил Арсен меч
свой, к битве изготовился. Засверкали на груди его обереги, словно звезды
на небе ночном. Засветился аметист и на Ксении. Полыхнуло тут в небе
зарево, - то плюнул змей на них огнем жарким, закрыв свет белый крыльями
своими перепончатыми. И сгорели бы они заживо, но вдруг, вспыхнул шар из
альмадина и раскрылся над ними купол огненный. Ударила в змея молния
ветвистая белая. Растеклось по куполу пламя змеево и на гору ушло, снег
растопив. В миг земля дымящаяся под ногами оказалась у Арсена и Ксении, но
сами они живы были. После того погас шар из альмадина и превратился в
камень холодный. Снял его с себя Арсен, в пропасть бросил глубокую,
вспомнив о наказе Духа Великих. Теперь только своя сила у него оставалась,
потому как подарок Ставра лишь уводил от опасности. Огляделся сарацин по
сторонам, но Змей страшный исчез куда-то.
  Скоро дым и пар унесло ветром налетевшим. Услыхали путники тогда, как горы
застонали, задрожали все до основанья. Словно бы из далека-далека шел сюда
огромный великан. И подняв глаза, увидали они за хребтом скалистым
высоченным, льдом и снегом полностью покрытым, великана необъятной мощи,
что плечами в небо упирался. Правая рука его топор сжимала, столь
огромный, что мостом через реку он служить бы мог обычным людям. Левой за
вершины гор держался, изверг, через пропасти ступая. Тело, все покрытое
бронею, с чешуею схожею по виду, голова венчала огромная, и светились в
ней лютой злобою два глаза. А на месте третьего сочилась рана кровавая.
  Перейдя хребет последний, отделявший долину, где Арсен бесстрашный ждал
его с мечом на изготовку, великан остановил движенье. Он стоял, теряясь в
снежной выси, и взирал со смехом на Арсена, словно на букашку недостойную,
что посмела поперек ступить.
  - Что ж, Арсен, окончен путь твой вовсе. Сдохни человек, уйди под землю! -
загремел Оршан, топор вздымая в небо высоко, сшибая звезды. И когда занес
его до меры, вниз обрушил, смерть, неся Арсену.
  Но не дали боги смерть Арсену. Мимо просвистел топор Оршана, разрубив
хребет до основанья. Родилась еще одна долина. Сарацин же невредим остался.
  - Мал ты человек, букашки меньше! - Заревел Оршан и снова прянул, топором
наметясь на Арсена.
  В этот раз срубил он две вершины, меж которых воин оставался. Ксения в
расщелине укрылась и молилась тихо, еле слышно.
  - Ты, я вижу, так меня боишься, - закричал Арсен сквозь грохот камней, что
ко мне приблизиться не смеешь? Ты спустись ко мне сюда, пониже. Чтобы глаз
твой выколоть вернее.
  Великан окутался весь дымом и возник медведь-шатун оттуда. Был он втрое
выше сарацина, но уже поменьше великана. Заревел шатун, клыки осклабил. И,
нависши над Арсеном грозно, двинулся к нему навстречу по тропе, вздымая
лапы. А на лапах тех сверкали когти, длинные, кривые, как кинжалы.
  Отступил Арсен назад немного. Сдернул лук с плеча, стрелу приладил к
тетиве. И послал ее медведю прямо в сердце. В цель стрела попала, но как
будто сам Оршан ее и не заметил. Он бредет вперед, достать Арсена хочет.
Выхватил тогда новую стрелу сарацин и отправил ее прямо в шею лютому
медведю. Воткнулась она в шкуру твердую, пробила ее. Но силен Оршан, не
зря великаном зовется. Скинул уже Арсен колчан перед собой на камни и стал
посылать стрелу за стрелой в тушу огромную медвежью. Пронзил он лапу зверю
дикому, две стрелы в бок вогнал и голову пробил. Но идет медведь, рычит и
стонет, пасть оскалил, выставив клыки. И тогда Арсен, прицелясь метко,
прямо в глотку новую стрелу вогнал, быстрее ветра. Захлебнулся кровью
лютый зверь и, сорвавшись, в пропасть устремился. Но еще не долетело тело
до камней острых на дне долины, а уже вздымался над Арсеном великан Оршан
в родном обличье. Только бронь его была уже помята и на теле всем зияла
раны. Лишился Оршан второго глаза, кровь лилась из него ручьем багровым.
Но силен еще был в нем дух Бога Черного.
  Поднял разъяренный Оршан для удара свой топор огромный и занес его над
головою. Стоял Арсен под ним, не зная, что делать. Стрелы все он уж
истратил, а мечом сарацинским не достать так высоко. Но вдруг, взглянул в
колчан Арсен храбрый и увидел там последнюю стрелу. Мог поклясться
сарацин, что мгновение назад ее там не было, но времени на раздумья долгие
у него не осталось. Выхватил Арсен стрелу последнюю из колчана и приладил
к луку. Показалось ему, что блеснул наконечник стрелы каленой, будто из
камня драгоценного был сделан. А топор великана свистел, все приближаясь.
Знал Арсен, что настали последние мгновения битвы. Если не поразит он
Оршана, то примет смерть свою, а с ним и Ксения любимая погибнет.
Прицелился сарацин в последний глаз Оршана, налитый злобой. Разросся тот
глаз перед ним до невиданных размеров, полнеба заслонив. И спустил тетиву
звенящую Арсен, отправив стрелу в полет смертоносный.
  Раздался тут гром, небесный грохот. Содрогнулись горы вековые, раскололся
небосвод темный. И сквозь щели все, из крыши мира подлунного, хлынул дождь
сильнейший, заливая земли окрестные.

  Глава одиннадцатая


  Разговор с богами

  Не успел отгрохотать гром в небесах и дождь пролиться, как возникла перед
путниками лестница широкая каменная, что вела наверх, и терялась в
вершинах гор, облаками белыми укрытых. Подошел Арсен к девице, что
молилась за него не переставая во время битвы с великаном, и руку к ней
протянул.
  - Повержен Оршан, Ксения. Нет больше преград на пути нашем к Небесному
Городу. Пойдем же, Боги ждут нас.
  Встала дщерь княжеская, слезы утерла, улыбнувшись. Подала руку свою Арсену
и пошли они медленно, поднимаясь по ступеням лестницы столь широкой, что
на ней две колесницы могли свободно разъехаться. Повсюду виднелась резьба
искусная в виде птиц и зверей диковинных, - по бокам и на ступенях
шершавых. Показалось Ксениии, что тысячи людей поднимались по этой
лестнице раньше, так истерты были ступени подошвами. Но не было сейчас
никого вокруг, кроме гор молчаливых.
  Развиднелось скоро в небе над лестницей чудесной. Прекратился дождь, и
предстала глазам путников земля обновленная. Далеко внизу покрылись горы
зеленой травой и пестрыми цветами. Закружили над долинами птицы певчие,
завели свои песни для слуха приятные. Поднимались так путники до тех пор,
пока не исчезла земля в облаках, и не приблизились они к арке цвета алого.
Сияла она светом внутренним так, что нельзя было отвести глаз
зачарованных. Расходились вкруг нее лучи во все стороны, и казалось, будто
солнце закатное над землей повисло. Следом за аркой и ступени свой цвет на
алый меняли. Едва ступили под своды высокие Арсен храбрый и Ксения
прекрасная, как стало чудиться им тяжесть великая в оберегах, Ставром
подаренных. Росла та тяжесть с каждым шагов вверх по ступеням. Вспомнился
им тогда наказ чародея, - "Как дойдете вы до Небесного Города, обереги ему
верните, ибо камень сей в тех горах и рожден был". Остановились путники.
Снял бережно Асен оберег светящийся с груди своей, попрощался с ним,
поблагодарил за помощь в пути оказанную и на ступени алые положил. Ксения
тоже ожерелье из аметиста сняла, произнесла над ними молитву краткую, и
вниз опустила. Едва соприкоснулись камни со ступенями алыми, как
растворились в них, словно воду ушли глубокую, а путникам облегчение
случилось. Встали они с колен, и пошли далее.
  Поднимались Арсен и Ксения так словно день целый, хотя не было здесь ни
дня, ни ночи над облаками. Белый свет расплывался повсюду, не тревожа глаз
особенно. Лишь лестница тянулась ленточкой яркой и широкой ввысь. Стало
казаться скоро путникам, будто жизнь их прошлая появилась пред их взором
внутренним по чьему то велению. Увидали они все, что сделали за годы
недолгие доброго и худого, всех кому помогли и кого без помощи оставили,
все явилось им в те мгновения без утайки. Чуяли Арсен и Ксения, что Богам
все уже про них ведомо.
  Прошло так еще полдня, и вдруг, глядят, - появились впереди ворота с
блеском золотым и двумя башнями белокаменными по бокам. А на ступенях
перед воротами скелеты из костей белых и черепа людей валялись во
множестве. На останках людских украшения дорогие были надеты из каменьев
разных да оружье богатое. Подносы искусные и чаши золотые повсюду ступени
укрывали, а монет со всех концов света рассыпаны здесь были несчетные
тысячи. Вспомнился путникам рассказ Ставра опять, про людей не
очистившихся, что желали в Небесный Город попасть, с Богами побыть и
узнать судьбу свою заранее. Велико было то желанье их, но не было у них
при этом желания главного, - цвет души изменить своей. Золото для них
оставалось мерилом вещей. Для таких людей Боги и поставили Золотые Ворота
на лестнице в Небесный Город. Если не готов был человек, - воздух для него
здесь становился ядом.
  Но, едва приблизились Арсен с Ксений к Воротам Золотым, как обдало их
жаром пронзительным, заблестели вокруг сокровища бесчисленные, горы
каменьев драгоценных и золота. Не бывало богатства такого ни у одного
султана или князя земного. Но не затем пришли сюда путники. Видно поняли
Боги это скоро, потому что исчез мираж, и отворились для них ворота
Золотые, блеск свой потеряв. Пропала лестница вдруг за их спинами, и
оказались путники посреди площади бескрайней, что была устлана коврами
пестрыми. Сидели на них люди разные и разговаривали не громко. Меж коврами
повсюду ряды стояли, будто рынок это был с виду, только ничего здесь не
продавали. Далеко, на другом конце площади увидели путники множество
храмов красоты невиданной. Были там храмы, подобно тому, что видела Ксения
в земле своей и на картинках, патриархом показанных. Разглядел Арсен
глазами зоркими храмы своей жаркой земли и многих других. Были здесь храмы
земель индусо