й,  русской  земле,  можно  и  пошуметь,  не
опасаясь нарваться на неприятеля.
   Ехавший впереди  всадник был  королевский воевода Давид, он же в не
столь отдаленном  прошлом непревзойденный  в воинским искусстве мастер
Карсидар, никакой  опасности не чувствовал (а почуять заранее он умел,
уж будьте  спокойны!). Ему  вспоминалась  другая  зима,  другая  река,
другой лед, расколотый павшими с неба молниями.
   Да-да,  когда   он  со   своими  "коновалами"  сидел  в  засаде  на
Тугархановой  косе,  лед  тоже  пел  под  нетвердыми  шагами  раненого
предателя,  несшего  татарским  лазутчикам  весть  о  смерти  колдунов
Хорсадара и  Дрива. А  вот поди  ж ты, не умерли они! Целы-целехоньки.
Чего не скажешь об узкоглазых дикарях, вздумавших покорить Русь...
   Интересно, казнен  ли уже  ненавистный Бату? По всей видимости, да.
Все-таки больше  года прошло  с тех  пор,  как  остатки  "коновальской
двусотни" во  главе  с  Читрадривой  пустились  в  намеченный  Данилой
Романовичем путь.  Достаточный  срок,  чтобы  со  всеми  задержками  и
остановками достичь последнего западного моря.
   Последнее море!  Никогда не  думал мастер  Карсидар, что окажется в
местах, из  которых можно  добраться до  пределов мира.  В Орфетане  о
таких далеких  краях ходили  самые нелепые  слухи, как  и о  Ральярге.
Теперь Карсидар оказался здесь, по эту сторону южных гор...
   Впрочем, где  они с  Читрадривой очутились,  тот еще  вопрос.  Пока
товарищ был  здесь,  эта  тема  иногда  обсуждалась.  В  конце  концов
Карсидар совершенно  запутался и  предложил для  простоты считать, что
они все  же оказались  южнее Орфетанского края. По крайней мере, тогда
хоть можно  было объяснить  изменение картины звездного неба. Ведь оба
не смогли  найти ни одного знакомого созвездия! Это ж как далеко занес
их поднявшийся в пещере ветер!
   Одно радовало:  Карсидар узнал-таки,  что он не "человек ниоткуда",
что  маленьким  мальчиком  он  явился  в  Орфетан  именно  отсюда,  из
Ральярга. Здесь  была его  истинная родина  - город  Йерушалайм.  (Как
сильно земной диск, оказывается, вытянут к югу! Страшно подумать...) И
здесь же,  в русских землях, во владениях короля Данилы (между прочим,
ставшего королем  при самом непосредственном участии Карсидара), обрел
он свою новую родину, собственный дом и семью.
   Теперь если  кто посмеет  сунуться на  Русь,  тому  не  сдобровать!
Татары вон  уже попытались - и больше полумиллиона плосколицых дикарей
сложили головы  под Киевом,  а их  предводителя Бату в железной клетке
повезли к  последнему западному  морю,  чтобы  утопить  в  его  водах.
Правда, есть  еще "хайлэй-абир",  "могучие воины",  которые зарятся на
русские земли  с запада.  Пятерых Карсидар видел живьем. И к глубокому
своему сожалению, вынужден был отпустить их восвояси...
   При мысли  о хайлэй-абир  Карсидар нахмурился. Неспокойно что-то на
западных границах!  Не нравится  тамошним владыкам  укрепление Русской
державы, сплочение  раздробленных  княжеств  в  единое  королевство  и
расширение этого королевства на юг. Еще бы! После блистательной победы
над  татарами   все  русские  земли,  за  исключением  Новгородской  и
Суздальской, признали  над собой  власть Данилы Романовича, вселенский
патриарх даровал  ему титул  короля (вернее,  кесаря -  но  для  слуха
русичей более  привычным было слово "король") и обещал нынешней весной
самолично привезти  в Киев корону; прежде независимая Половецкая степь
была превращена  в подчиненное  Киеву Таврийское  княжество, а затем и
Молдавия окончательно  вошла  в  состав  Руси  на  правах  королевской
вотчины.
   Правда, угорский  король Бэла  Четвертый доволен  этим, но угорцы -
дело особое. Расширяя свою державу, они тем самым вызвали недовольство
у соседей-германцев,  а потому нуждались в надежном союзнике, которого
нашли в  лице окрепшей  Руси -  Данила Романович  не забыл,  что  Бэла
единственный из  иноземных владык  прислал ему  военную помощь  против
татар. И  кроме того,  когда Данила  Романович был  еще  четырехлетним
несмышленышем, кто  укрыл его  с младшим  братом Васильком  от сводной
армии враждебной княжеской партии и половцев? Опять же угорцы!
   Вот и  договорились полюбовно оба короля, без лишнего шума поделили
между собой  Молдавию с  Трансильванией и  согласовали свою политику в
отношении Валахии.  А заодно  и детей  решили поженить  - хитрый Бэла,
естественно, дал  от ворот  поворот бывшему  киевскому  князю  Михайлу
Всеволодовичу и  отдал свою  дочь Констанцу  не его  сынку, а молодому
соправителю Руси, наследному принцу Льву.
   Понятное дело,  мощный союз  Руси и  Угорщины никак не устраивал их
соседей. В особенности хайлэй-абир, которые уже давно мечтали покорить
Русь под  предлогом обращения  ее в  "истинную веру". Лютой ненавистью
ненавидел Карсидар  "могучих воинов", этих исчадий ада в невинно-белых
плащах с  кроваво-алыми крестами.  И постарался  сделать все  от  него
зависящее, чтобы  они не  смогли  нагрянуть  на  его  новую  родину  и
устроить в  здешних городах  и весях  кровавую бойню.  Над этим  он  и
трудился весь  последний год, не покладая рук, не жалея ни времени, ни
сил.
   С тех пор, как в грозный час он надоумил Данилу Романовича объявить
себя государем всея Руси, нынешний король прислушивался к его советам,
какими бы  нелепыми они  ни казались  на первый взгляд. И хвала за это
Иисусу Христу, которого Данила очень почитал! Когда Карсидар, вспомнив
гвардейцев  орфетанской   короны,   предложил   создать   целую   сеть
гарнизонов, разбросанных  по всем землям и подчиненных непосредственно
королю Руси  в обход местных князей, тот поддержал смелую идею. И даже
назначил   Карсидара    королевским   воеводой,    командующим   всеми
гарнизонами.
   О, упорствующих  было хоть отбавляй! Каждый удельный князь мечтал о
том, чтобы  получить в свое распоряжение побольше воинов, в душе лелея
самые радужные  надежды на  возможность захвата  с их  помощью  земель
соседа. Но  в то  же время  никто не хотел содержать и кормить "чужих"
воинов, хотя бы и королевских. Понадобилась вся выдержка, вся железная
настойчивость  Данилы  Романовича,  чтобы  рассеять  малейшие  надежды
любителей поссориться  с соседом  на разжигание  междоусобицы, которая
непременно привела  бы к  гибели молодого  королевства. И  только  Бог
знает, сколько  сил он  потратил, убеждая местных правителей поставить
королевские гарнизоны на довольствие.
   Ведь зачастую  одних лишь  предостережений о возможности внезапного
нападения  оказывалось  недостаточно.  Князья,  особенно  туровский  и
витебский, чьи вотчины не примыкали непосредственно к западной границе
Руси и  до которых  татары так  и не дошли, были непоколебимо уверены,
что их воеводы всегда успеют собрать ополчение и вместе с дружинниками
отразят  нападение   любого  врага.   Зачем  же  тогда  обуза  в  виде
королевского гарнизона?..
   Карсидар без устали твердил всем и каждому, что с регулярной армией
хайлэй-абир (или  воины Христовы, как громко они себя именовали) может
справиться только  хорошо  обученная  королевская  армия,  что  усилий
дружинников с  ополченцами, защищающих  только свое  княжество,  здесь
недостаточно. Князья,  бояре и воеводы косо посматривали на Карсидара,
лихо подкручивали  усы, тихонько посмеивались в бороды и думали о том,
что безродный "выскочка- колдун" заводит на Руси неслыханные порядки с
единственной целью  - любыми  средствами найти  благоволение в  глазах
короля, возвыситься  и укрепиться в Киеве. Даже тесть его не понимал и
поддакивал больше  из чувства  семейной солидарности. Хотя что значило
слово бывшего  сотника, а  нынешнего тысяцкого  Михайла? В  Киеве  это
слово имело вес, а вот в других княжествах...
   Но как  бы  там  ни  было,  а  король  Данила  поддержал  Карсидара
безоговорочно и  нашел таки средства, чтобы уломать недовольных. Оно и
понятно:  имея  под  боком  подчиняющийся  только  центральной  власти
гарнизон,  князья   волей-неволей  должны   были  оставить   мысль   о
междоусобных заварушках,  могущих расшатать  единое государство.  Сеть
гарнизонов была создана. Карсидар как раз возвращался из Молдавии, где
в силу  понятных причин  гарнизоны были поставлены позже, чем в других
княжествах. А  теперь, после  поездки на  юг,  придется,  по-видимому,
отправиться на север, в Смоленск и Рязань.
   Северные земли, да уж...
   Карсидар зябко  передернул плечами.  Если бы Святослав Всеволодович
по-прежнему княжил  в Суздали,  это было бы еще полбеды. Что говорить,
старик недолюбливал  Данилу Романовича,  это вполне естественно. И все
же он  был более  умеренным в  своей неприязни,  чем его покойный брат
Ярослав  Всеволодович,   а  как   политик  -  более  рассудительным  и
уравновешенным.
   К несчастью,  на обратном  пути в  свою вотчину Святослав заболел и
умер в  дороге, так  и не  доехав домой. Как и многие другие, Карсидар
сильно сомневался  в  естественности  смерти,  настигшей  суздальского
князя. Крепкий  был старик!  Вместе с  братом и  племянником ехал он в
арьергарде татарского  войска, выступившего  в поход на Киев. И именно
Святослав Всеволодович  поднял в  критический момент  мятеж в  тылу  у
ордынцев, внеся  свой вклад  в разгром  войска Бату.  Дряхлому  старцу
совершить такое было бы не под силу.
   Зато Андрей,  сын павшего  на поле  брани  Ярослава  Всеволодовича,
вовсю пользовался  открывшимися перед  ним перспективами.  Злые  языки
болтали, что  это он  отравил дядю, дабы устранить опасного конкурента
на Владимиро-Суздальский  престол и самому без лишних хлопот сделаться
великим князем. Что ж, вполне возможно. И даже весьма вероятно.
   И вот, в результате таинственной смерти князя Святослава в северных
землях стали  верховодить два сына Ярослава Всеволодовича - Александр,
за победу  над шведами  прозванный Невским,  и Андрей.  Друг с дружкой
братья не  очень ладили  - Александр  тоже  претендовал  на  отцовское
наследие, однако не рискнул покидать Новгород с его строптивым вечем и
в конце  концов удовольствовался  тем, что  имел, а Суздальскую землю,
хоть и  с большой  неохотой, уступил  Андрею. Тем  не менее,  ничто не
мешало  братьям-соперникам  объединиться  и  сообща  выступить  против
Киева.
   Хотя, конечно,  Андрей поклялся  на  могиле  отца  не  зариться  на
владения Данилы  Романовича -  но разве можно верить человеку, который
(в чем  Карсидар почти  не сомневался)  отравил  родного  дядю!  Такой
способен нарушить  любую, даже  самую страшную  клятву. Александр  же,
если верить рассказам о нем, хоть и имел твердые представления о чести
и умел  держать данное  слово, к  сожалению, не  был  связан  никакими
обещаниями. Так  что волей-неволей приходилось держать ухо востро и на
севере.
   А  на   востоке  зализывает   раны  ненавистная   татарва,  правда,
основательно потрепанная. И все же...
   Кругом враги;  куда ни  глянь, отовсюду  можно  ожидать  нападения.
Нигде нет  покоя, нет  уверенности в  мире! Ну  как тут  обойтись  без
королевских гарнизонов?!
   Внезапно Карсидар  понял, что  смутное чувство  беспокойства, давно
лежавшее  камнем   на  сердце,   постоянно   растет   и   ширится.   А
сосредоточившись,   убедился:    надвигается   неприятность.   Вернее,
приближается человек, несущий неприятное известие. Гонец...
   - Михайло, - позвал Карсидар, слегка обернувшись назад.
   Тесть, удерживавший  свою чалую  на  корпус  позади  Ристо,  махнул
рукой. Остальные  русичи пришпорили  коней и  через  несколько  секунд
нагнали предводителя.
   - Смотреть в оба, - наказал Михайло.
   Зная о  необыкновенной проницательности  воеводы Давида,  русичи на
всякий случай  положили руки  в теплых  овчинных рукавицах  на рукояти
мечей, а  стрелки проверили,  в порядке  ли сагайдаки. Вскоре Карсидар
решил перейти на медленный аллюр, а затем и вовсе велел остановиться.
   Тогда все  отчетливо услышали, что лед продолжает петь, причем звук
становится все  громче. Наконец  из-за излучины реки вынырнул всадник.
Судя  по  внешнему  виду,  это  был  королевский  вестовой.  И  стоило
Карсидару самую малость углубиться в его мысли, стало ясно: он в самом
деле везет  тревожные вести.  Когда гонец  приблизился на  достаточное
расстояние, уже  и сопровождавшие Карсидара воины увидели, что он чем-
то озабочен.
   - Беда  приключилась, воевода, - сказал гонец, обламывая сосульки с
усов и бороды.
   - Как,  татары?! - воскликнул Карсидар, не удержавшись от искушения
поглубже заглянуть в мысли вестового. И немедленно почувствовал досаду
Михайла, который исподволь, но тем не менее весьма упорно убеждал зятя
не прибегать без нужды к "колдовским штучкам".
   "Да не  волнуйся ты  так! Вон  остальные  делают  вид,  что  ничего
необыкновенного не  произошло, а  просто я сверх меры проницателен", -
едва не закричал Карсидар, но вовремя спохватился и лишь подумал это.
   Михайло не  успокоился. Да  и как  можно быть  спокойным, когда при
первых же мыслях о ненавистных дикарях зять теряет голову!
   - Говори  по порядку,  - потребовал  Карсидар, мощным  усилием воли
обуздав обуревавшие его чувства.
   Остальные тоже с замиранием сердца ждали подробностей. Если татарва
вновь поднимает голову, если сокрушительного разгрома в начале прошлой
зимы с них недостаточно...
   Вестовой доложил,  что таврийский  князь Василь  Шугракович прислал
королю связанного  по рукам  и ногам  старого татарина,  прибывшего во
главе небольшого  посольства от  великого татарского  хана Тангкута, к
которому перешло  правление  после  Бату.  Посол  требовал  от  Василя
присоединиться к  Тангкуту, который  собирает войска для нового похода
на Русь.  Таврийский князь  не долго  думая схватил  его и под конвоем
королевских ратников,  специально вызванных  из ближайшего  гарнизона,
препроводил в столицу, а всю посольскую свиту казнил.
   - Так что король просит тебя, воевода, поторопиться с возвращением,
- заключил гонец. - Сам понимаешь, дело не терпит отлагательства.
   Карсидар понимал  это.  Если  только  все,  что  сообщил  вестовой,
правда, ему  придется снова  скакать на  юг, дабы проверить таврийские
гарнизоны, а  то и  усилить их.  Пожалуй, лучше  всего для  надежности
перебросить на  юг еще  несколько тысяч ратников, мало ли что. В конце
концов,  половцы   -  те  же  дикари,  а  их  князь  Василь  с  трудно
произносимым отчеством  - тот  еще фрукт.  Ежели татары  припугнут его
посильнее, как знать, не переметнется ли он на сторону ордынцев...
   Но первым  делом нужно  свидеться с  Данилой Романовичем и получить
более подробные сведения. У страха глаза велики, вдруг дела обстоят не
так уж  плохо. В  любом случае,  до серьезного  разговора с  королем и
тщательного  допроса   посла  не  следует  принимать  скоропалительных
решений.
   - Мы с Михайлом поскачем вперед, - распорядился Карсидар, обращаясь
к сопровождавшим  его воинам.  А гонцу, который вздумал было увязаться
за ним, сказал: - Вернешься в Киев с моими людьми. Ты устал от быстрой
езды и только задержишь нас.
   Затем мотнул  головой, призывая  тестя следовать  за собой, хлопнул
Ристо по холке - и лед Роси вновь запел под копытами их коней.
   Спустя некоторое  время после  того, как свита с королевским гонцом
осталась далеко  позади и  исчезла из виду за излучиной реки, всадники
выехали на  лесистый берег  и замедлили  шаг. Карсидар снял рукавицы и
потрепал Ристо за гриву.
   -  Ничего,   старина,  сейчас   тебе  полегчает,   -  произнес  он,
прислушиваясь к  тяжелому дыханию  коня. Да, дряхлеет верный гнедой. И
то сказать, сколько уже лет служит он мастеру верой и правдой, в каких
только передрягах не побывал, из каких опасных ситуаций не вызволял! А
мог бы  остаться в  Толстом Бору  у Векольда, жевать овес и сено, пить
студеную воду  и спокойно доживать свой век по ту сторону южных гор...
Жаль, что  Карсидар не умел читать мысли животных. Он бы дорого дал за
то, чтобы  узнать, почему Сол и Ристо оказались возле пещеры как раз в
тот самый  миг,  когда  поднявшийся  шквальный  ветер  затянул  его  с
Читрадривой в недра горы...
   - Небось опять колдовать начнешь, - угрюмо проворчал Михайло.
   - Сам  знаешь, Данила  Романович ждет,  - возразил Карсидар. - Надо
поскорей выяснить, что затеяли татары.
   Он поправил  колечко с  голубым камешком,  которое  носил  согласно
местным обычаям  на безымянном  пальце правой  руки, обернулся, поймал
чалую кобылу  Михайла  за  сбрую  -  и  сделал  первый  "прыжок".  Они
перенеслись вперед  сразу лаута  на два  (Карсидар все  еще не  привык
окончательно  к  верстам,  в  которых  здесь  измеряли  расстояние,  и
предпочитал пользоваться орфетанской мерой). Все прошло хорошо, только
чалая немного  дернулась, когда сразу, в единый миг картина леса перед
ее глазами изменилась.
   Михайло тяжело вздохнул: зятек снова занялся непотребством.
   - Король  ждет! -  упрямо повторил Карсидар, немного прикрыв глаза,
припомнил следующий отрезок дороги и совершил еще один "прыжок", потом
еще и еще...
   - Прознают люди, что ты вновь чудесишь, опять косо смотреть станут,
- не  унимался тесть.  - А  у тебя  уже положение,  дом в Киеве, жена,
сын... -  а немного  помедлив, добавил  нехотя:  -  Как  был  поганцем
Хорсадаром,  прости,  Господи,  так  им  и  остался,  хоть  теперь  ты
королевский воевода.
   - Как  молниями днепровский лед колоть, так все об этом забывают, -
огрызнулся Карсидар  и словно  невзначай обронил:  - Я  уж не говорю о
том, что некий тысяцкий Михайло сам не без греха.
   - Ага, конечно! - возмутился тот. - Ты у любого читаешь в душе.
   - Но  не всякий  понимает меня.  А после  отъезда  Андрея  ты  один
остался такой.
   Тесть крякнул  от досады,  но промолчал. Карсидар намекал на особую
чувствительность Михайла  к  его  мыслям  и  настроениям.  Разумеется,
колдовством это можно было назвать лишь с большой натяжкой. Просто ему
удавалось общаться  с Михайлом  неслышно для окружающих. Правда, тесть
не мог  посылать Карсидару  мысли, зато,  если расслаблялся,  Карсидар
легко посылал  мысли ему  и читал ответные мысли Михайла. Бог знает, в
чем тут  было дело, но факт оставался фактом: проделывать это Карсидар
ни с  кем больше  не  мог,  даже  с  Милкой.  Бесспорно,  жена  иногда
угадывала его помыслы и желания, но именно - угадывала.
   Значит, уникальный  талант у  Михайла имелся. И Карсидар всегда мог
напомнить тестю,  что колдун  здесь  не  он  один,  ибо  что  же  есть
пассивное восприятие мыслей, как не колдовство!
   Заставив  Михайла   прикусить  язык,   Карсидар  вплотную   занялся
"прыжками". Перемещались  они глухими  проселочными тропами,  чтобы не
устроить невзначай  переполох на  больших дорогах,  где,  несмотря  на
мороз, еще попадались проезжие. Проселки Карсидар знал довольно плохо,
и ему  постоянно приходилось  пользоваться знаниями  опытного Михайла,
словно картой.
   Юрьев они  обошли стороной. Дальше Карсидар направился к Васильеву,
но и  этот городок  обминул, "перепрыгнув"  Стугну выше  по течению. К
этому он, собственно, и стремился. Васильев всадники проскочили, когда
уже начинало смеркаться (время зимнее, темнело довольно рано), поэтому
очень скоро  "прыгать" стало опасно. Хоть эти места были Карсидару уже
хорошо знакомы,  в темноте трудно разобрать, где конкретно находишься,
трудно представлялась  и конечная  точка "прыжка".  К  тому  же  чалая
Михайлова кобыла  пугалась мгновенных  перемещений в  темноте  гораздо
больше, нежели на свету.
   Поэтому перед  Белгородом пришлось прекратить "прыжки" и выехать на
битый шлях.  Тут уж они просто ехали, к тому же довольно медленно, ибо
лютый мороз  к ночи  сделался вовсе  непереносимым. И  если  Карсидара
никакая простуда  не страшила, этого нельзя было сказать о Михайле. Да
и коней хотелось поберечь, особенно стареющего Ристо.
   К  Золотым   воротам   подъехали   за   полночь.   Пришлось   долго
растолковывать сонным  стражникам, что это прибыли королевский воевода
Давид и  тысяцкий М