а,   они
передадут чирр следующему Герольду, назначенному в их сектор, и пустятся
в обратный путь в сторону столицы и Коллегии.
   Вот и все.., почти все. Тэлия чувствовала, что вновь обрела  контроль
над Даром и он стал надежнее, чем раньше. Ее щиты восстановились и стали
крепче. Если бы только теперь...
   Если бы только она могла разрешить  точащие  ее  изнутри  сомнения..,
понять, что правильно, а что нет...
   Бесконечные вопросы без ответов не давали ей  уснуть  по  ночам;  она
смотрела в темноту подолгу, после того как засыпал лежащий  рядом  Крис.
Потому что если она не  сможет  сама  найти  ответ,  как  осмелится  она
когда-либо еще воспользоваться  своим  врожденным  Даром,  кроме  как  в
крайне жестко ограниченных обстоятельствах?

***

   Со всех сторон в усыпанных почками кустах  распевали  только  недавно
вернувшиеся с юга птицы; деревья  казались  окутанными  зеленой  дымкой.
Тэлия не ждала  беды,  и  поэтому,  когда  Крис  попросил  ее  намеренно
опустить щиты и потянуться чувствами вперед, к Западной Веже, то, с  чем
она там столкнулась, застало ее совершенно врасплох. Сила воспринятой ею
эмоции бросила ее вперед, на шею Ролана, словно  удар  по  голове.  Крис
направил Тантриса вплотную к ней и поддержал  ее  в  седле,  пока  Тэлия
трясла головой, стараясь прояснить мысли.
   - Что такое? - встревоженно спросил Крис. - Не может быть, чтобы...
   - Не набег, но все равно плохо. Там смерть, и будет и еще, если я  не
окажусь там как можно скорее, - сказала Тэлия.  -  Ты  веди  чирр,  а  я
поскачу вперед.
   Она послала Ролана карьером, оставив Криса и вьючных животных  далеко
позади. Они мчались  сквозь  пробивающиеся  через  кроны  деревьев  лучи
света, словно духи зимы, явившиеся,  чтобы  сразиться  с  весной.  Тэлия
щурилась от хлещущих  по  глазам  весеннего  ветра  и  Ролановой  гривы,
пытаясь разобраться в  воспринятых  ею  образах.  Она  соприкоснулась  с
ужасной, бездумной яростью толпы и двумя источниками  страха:  одного  -
страха преследуемого, второго - страха человека,  лишенного  надежды.  А
глубже, словно тонкая струйка гнусной зловонной дряни,  таился  источник
подлинного и торжествующего зла.
   Приближаясь к внешней стене Западной Вежи, добротно и умело сложенной
из кирпича, тускло-красного на фоне бледно-зеленой дымки  распускающейся
листвы, Тэлия даже сквозь стук Ролановых  копыт  расслышала  шум  толпы.
Рык, от которого зашевелились волосы на голове, донесся до  нее  задолго
до того, как она завидела саму  толпу.  Тэлии  незачем  было  входить  в
транс, чтобы ощутить  бушующую  здесь  бурю  эмоций,  хотя,  по  милости
Владычицы, жертву еще не нашли. Тэлия почти физически  чувствовала  вкус
страха  прячущегося  человека,  но  он  еще  не  превратился  в   панику
пойманного существа.
   Когда она  приблизилась  к  толпе  на  расстояние  видимости,  из-под
прикрытия ворот выскочила одинокая фигурка и со всех ног бросилась прямо
к  ней,  поднимая  клубы  желтой  дорожной   пыли.   Завидев   бегущего,
преследователи взвыли и ринулись вдогонку, за ворота.
   Беглец, похоже, решился, если  надо,  броситься  под  копыта  Ролана,
чтобы добраться до Тэлии. Призвав все свое умение, накрепко  вколоченное
в них Керен, Герольд и Спутник  увернулись  от  столкновения  и,  описав
головокружительно крутую дугу, встали так, что  корпус  Ролана  заслонил
беглеца от его преследователей.
   Незнакомец мертвой хваткой вцепился в луку седла,  так  что  побелели
костяшки пальцев, и, задыхаясь, выдавил:
   - Правосудия...
   Тэлия осталась сидеть в седле, уверенная в  том,  что,  если  другого
выхода не будет, она успеет посадить беглеца себе за спину  и  ускакать,
прежде чем кто-либо из толпы что-то сообразит. Однако при виде  Спутника
и ее одеяния Герольда, которое невозможно было перепутать ни с чем, люди
замедлили бег, начали неуверенно переговариваться и наконец,  не  доходя
нескольких шагов, остановились.
   Когда Тэлия заговорила, воцарилась тишина.
   - Почему вы травите этого человека насмерть? - требовательно спросила
она, возвысив голос так, чтобы он прозвучал отчетливо и чисто,  как  зов
трубы.
   Сгрудившаяся  перед  ней  толпа,  теперь,  когда  угас   запал,   уже
переставшая быть обезумевшей  сворой  гончих,  беспокойно  зашевелилась.
Наконец вперед выступил один - судя по дорогой одежде из крашеной умброй
шерсти и полотна, человек преуспевающий и не крестьянин.
   - Этот торговец - убийца, Герольд, - сказал он. - Чужак и убийца.  Мы
хотим, чтобы он получил по заслугам.
   -  Нет...  -  выдохнул  человек,  цепляющийся  за  седло  Тэлии;  его
оливковая кожа пожелтела от заливающей лицо  бледности,  большие  черные
глаза были расширены от страха. - Торговец - да, иноземец - тоже. Но  не
убийца. Клянусь.
   При его словах поднялся гневный шум.
   - Стойте! - повелительно возвысив голос, крикнула Тэлия,  прежде  чем
люди успели вновь сплотиться в разъяренную толпу.
   - Быть чужеземцем - не преступление, и по слову  королевы  правосудие
Герольдов даруется  в  пределах  нашего  королевства  каждому,  кто  его
попросит. Этот человек попросил правосудия у меня, и я дам ему то,  чего
он просит. Вы, называющие его убийцей, - видел ли кто-нибудь из вас, как
он убивал?
   - Тело нашли  в  его  фургоне,  и  оно  еще  не  остыло!  -  возразил
обвинитель торговца, беспокойно теребя ус.
   - Вот как? Значит, фургон так  хорошо  охранялся,  что  никто,  кроме
него, проникнуть туда не мог? Нет? Тогда как вы можете быть уверены, что
тело не подложили туда, чтобы бросить подозрение на  хозяина  -  который
подозрителен уже и так, просто потому, что он иноземец?
   Смятение собравшихся, которое ощутила Тэлия, сказало  ей,  что  такая
возможность им в голову не приходила. Стоявшие перед ней  люди  не  были
злыми - та ниточка порочности и злобы, на которую она наткнулась раньше,
не тянулась ни к одному из них - они всего лишь действовали  бездумно  и
легковерно, пока ими владел стадный дух толпы. Встретив же кого-то,  кто
заставил их задуматься, они растеряли свою кровожадность.
   - Все будет сделано по закону или не сделано вовсе, -  сказала  Тэлия
твердо. - Пусть мужчины, женщины и дети, все, кроме тех, кто прикован  к
постели, соберутся на площади. Сейчас среди вас нет ни одного,  кто  был
бы чист от подозрений. И пусть принесут туда тело.
   К цепляющемуся  за  луку  ее  седла  человеку  медленно  возвращались
мужество и дыхание.
   - Я слышал о таких, как  вы,  госпожа  Герольд,  -  сказал  он,  явно
нервничая, судя по поту, который только сейчас начал  выступать  на  его
высоком лбу, но так же явно стремясь доверять Тэлии. - Клянусь вам,  что
я не совершал этого злодейства. Можете подвергнуть меня испытанию,  если
желаете.
   - Никакого “испытания" не  будет,  и  вам  нечего  бояться,  если  вы
действительно невиновны, - спокойно ответила Тэлия. - Не  знаю,  что  вы
слышали о нас, но уверяю, что вы получите именно  то,  чего  просили,  -
правосудие.
   Торговец шел рядом с ней, когда она верхом на Ролане въехала в ворота
городка, миновала прочные  кирпичные  дома  и  оказалась  на  вымощенной
булыжником площади. В точности как она и приказывала, там собрались  все
способные  передвигаться  жители  Западной  Вежи.  Для  Тэлии   оставили
свободное место в середине, и там же лежал длинный, завернутый в  темное
сверток - очевидно, труп жертвы.
   Тэлия отобрала две дюжины крепких, заляпанных  известковым  раствором
горожан и, опросив их с использованием своего Дара, удостоверилась,  что
они не могли иметь никакого  отношения  к  преступлению,  поскольку  все
вместе трудились над  расширением  окружающих  селение  стен.  Велев  им
вооружиться дубинками, она  поставила  их  охранять  выходы  с  площади,
поскольку  знала,  что  как  только  убийца  поймет,  что  его   вот-вот
разоблачат,  он  может  попытаться  скрыться,  а  Тэлия  не   собиралась
предоставлять ему такую возможность.
   Затем она откинула одеяло. Молодую женщину - почти девочку -  жестоко
избили и сломали шею. При жизни  убитая  была  красива;  одежда  на  ней
казалась хорошо сшитой и не слишком поношенной, но во многих местах была
разорвана. Кто бы ни совершил преступление, он был вспыльчив  и  зверски
жесток,  а  ничто  из  того,  что   ощущала   Тэлия   в   торговце,   не
соответствовало душевному типу человека,  способного  до  смерти  забить
молодую девушку. Однако такой поступок очень сочетался с той жилкой зла,
которую она почувствовала до встречи с толпой.
   -  Кем  была  девочка?  -  спросила  Тэлия,  дав  собственным  нервам
мгновение, чтобы успокоиться.
   - Моей падчерицей. - Вперед выступил бородатый человек  с  квадратной
челюстью,  жестким  лицом  и  непроницаемыми  темными   глазами.   Тэлия
заметила, что он обратился к ней без уважительного “Герольд”. Это  могло
означать многое - или ничего.
   - Когда и кто ее нашел?
   - Около часа назад, Герольд, - заговорила худая, седеющая  женщина  в
обсыпанном мукой переднике. - Ее нашел мой  мальчик.  Я  послала  его  с
деньгами к торговцу за кой-какими вещами, которые просила  отложить  для
меня. -  Она  вытолкнула  вперед  долговязого  белокурого  парнишку  лет
пятнадцати. Он явно чувствовал себя скверно: лицо покрывала  зеленоватая
бледность.
   - Расскажи мне, что увидел, так точно, как только можешь вспомнить, -
приказала Тэлия; жалость заставила ее передвинуться так, чтобы заслонить
от него труп.
   - Ма... - Паренек сглотнул, не сводя глаз с ее лица,  -  Как  ма  уже
сказала, она дала мне денег и послала за всякими безделками, что просила
для нее придержать. Когда я подошел, торговца в фургоне не было,  но  он
нам много раз говорил, - входить и ждать его, ежели его  нет,  ну,  я  и
вошел. Внутри  было  вроде  как  темно,  и  я  обо  что-то  спотыкнулся.
Распахнул дверь, посмотреть, через что чуть не полетел. А это Карли... -
Он изо всех сил сглотнул, лицо  еще  больше  позеленело.  -  Я  подумал,
может, ей худо, может, даже пьяная, и потряс ее. А ее голова так  смешно
замоталась...  -  Он  вытер  руки  о  куртку,   бессознательно   пытаясь
избавиться от гадливости, которую ощутил, дотронувшись до трупа.
   - Достаточно, - мягко сказала Тэлия. Бедный малыш никогда  раньше  не
видел насильственной смерти, а тем более не прикасался  к  убитому.  Она
вспомнила, как чувствовала себя после боя  в  Вышнезове,  и  постаралась
взглядом передать ему свое сочувствие. - Кто-нибудь из вас прежде  видел
девушку с торговцем?
   Нашлось несколько человек, заявивших,  что  она  тайком  шепталась  с
торговцем, замолкая, стоило кому-то оказаться поблизости Люди беспокойно
переминались с ноги на ногу, пока Тэлия продолжала опрашивать свидетелей
так дотошно и терпеливо, как только  могла;  по  краям  толпы  слышалось
тихое  шушуканье.  Тэлия  жалела,  что   не   может   расслышать   слов:
перешептывания могли многое сказать.
   Человек, который назвался отчимом убитой девушки, сердито  сплюнул  и
вмешался в допрос:
   - Мы зря теряем время! Каждый, кто не глухой и не слепой, знает,  что
мерзавец убил ее! Он хотел ее, нет сомнения, а потом убил, когда она ему
отказала.., а коли не отказала - так из страха, что она  после  заставит
его на себе жениться.
   Глаза Тэлии сузились. Сказанное не очень  походило  на  речи  убитого
горем родителя.
   - Орудием Королевского Правосудия являюсь я, и  я,  и  никто  другой,
буду решать, теряем мы время или нет, - сказала она холодно. - Пока  что
я не увидела ничего, что указывало бы на вину этого человека, кроме  его
разговоров с девушкой. Я уверена,  что  разговаривала  она  со  многими.
Разве не разговаривала она каждый день вот хотя бы  с  вами?  Разве  это
бросает на вас подозрение?
   Ей померещилось или он слегка побледнел?
   - Что скажешь ты, торговец?
   - Могу я рассказать всю правду? - спросил тот.
   А вот уж действительно странный способ отвечать.
   - Зачем ты спрашиваешь?
   - Потому что я не  хотел  бы  чернить  умершую  перед  ее  родными  и
близкими, но то, что я должен рассказать, может вызвать неодобрение тех,
кто здесь собрался.
   - Погоди минуту, торговец, -  ответила  Тэлия  и  закрыла  глаза.  Ей
потребовался миг, чтобы войти в глубокий транс и снова вызвать  Заклятие
Правды. У заклинания имелось  два  уровня.  Первый  мог  наложить  любой
Герольд, даже тот, кто обладал лишь крохой  Дара.  Заклятие  состояло  в
том,  что  вокруг  головы  и  плеч  спрашиваемого  появлялось  мерцание,
невидимое для него, но отлично заметное для всех остальных.  Стоило  ему
дать лживый ответ, как мерцание пропадало. Заклятие  же  второго  уровня
(требовавшее не просто Дара, а очень  мощного  Дара  “коммуникационного”
типа) могло заставить человека, на которого  его  накладывали,  говорить
только  правду,  вне  зависимости  от  его  намерений.  Дар  Тэлии   был
достаточно силен, чтобы позволить ей задействовать обе ступени  Заклятия
Правды, и она прибегла к  нему  сейчас.  Когда  вокруг  головы  торговца
возникло голубое свечение,  она  услышала,  как  люди  внезапно  затаили
дыхание; потом  раздались  вздохи  облегчения.  Возможно,  здешние  люди
никогда в жизни не видели Заклятие Правды в действии, но знали, что  оно
из себя представляет, и доверяли мощи Заклятия и честности того, кто  им
владел.
   - Говори всю правду свободно. Ты не можешь повредить той, кто ушла  в
Гавани, и ты защищаешь собственную жизнь.
   - Да, она приходила ко мне несколько раз, - сказал  торговец.  -  Она
хотела, чтобы я взял ее с собой, когда уеду отсюда.
   - Почему? - спросила Тэлия.
   - Потому что она хотела убежать,  а  отчего  и  почему,  говорить  не
желала. Говорила, что ей никто не поверит, если она скажет, в чем  дело.
Сначала она предложила мне денег, но я не хотел рисковать: если бы  люди
разозлились,  моя  торговля  бы  пострадала.  Но  она   все   равно   не
отступалась. Наконец она согласилась “исчезнуть” за день  до  того,  как
уеду я, так,  чтобы  решили,  что  я  не  имею  к  ее  пропаже  никакого
отношения, а в качестве платы предложила себя. - Он вздохнул. - Конечно,
это нехорошо, но я всего лишь человек из  плоти  и  крови,  а  она  была
привлекательна. Мне не показалось очень дурным,  что  я  получу  от  нее
удовольствие в обмен на бегство, к которому она так стремилась. Я должен
был встретить ее на дороге за  городом  завтра  вечером,  как  стемнеет.
После того, как мы с ней поговорили сегодня утром, в живых я  ее  больше
не видел.
   Мерцание не исчезло, а  Тэлия  не  ощутила  оттока  энергии,  который
указывал бы на то, что торговец говорит правду под принуждением.  Толпа,
напряженно следившая за свечением, вздохнула снова. Теперь каждому стало
ясно, что торговец не может быть виновен - но тогда кто же?
   - Ложь! Все ложь!
   Отчим  убитой  вырвался  из  рук  соседей  и  бросился  вперед,  явно
намереваясь задушить торговца голыми  руками.  Ролан  попятился,  прижав
уши, и ощерился на него, не подпуская близко, в то время как сама  Тэлия
с тихим шелестом вытащила из ножен кинжал, и в вспышке злости и.., да, и
страха.., отпрянувшего человека увидела сцену, которую несли в себе  его
эмоции, и узнала правду.
   - Держите его! - приказала она, и несколько сильных мужчин  бросились
на напавшего и прижали ему руки к бокам, невзирая на сопротивление.
   Несмотря на то что она  узнала,  Тэлия  не  могла  обвинить  человека
только на основании того, что Увидела. Но, судя по  тому,  что  еще  она
восприняла, возможно, этого и не понадобится.
   - Сестра  Карли  -  где  она?  -  спросила  Тэлия,  и  множество  рук
вытолкнуло  вперед  бледную,  съежившуюся  девочку  лет  четырнадцати  с
миловидным робким личиком, темноволосую и темноглазую.
   - Я не хочу принуждать тебя говорить, - сказала ей  Тэлия  тихо,  так
что никто другой не расслышал, - но если придется, заставлю.  Хочешь  ли
ты рассказать нам правду о человеке,  называющем  себя  вашим  отцом,  и
освободиться?
   Когда девочку пихнули к Тэлии, она сжалась  от  страха,  но  ласковый
голос Герольда и участие, которое Тэлия старалась ей  выказать,  оживили
ее, а последнее слово, "освободиться”, казалось, вдохнуло  в  нее  новое
мужество. Она выпрямилась и с ненавистью посмотрела на отчима.
   - Да. Да! - пронзительно, с вызовом сказала она - Я скажу правду. Это
от него, от нашего добренького папочки, хотела убежать Карли! А  почему?
Да потому что каждую ночь с тех пор, как умерла мама, он  заставлял  нас
ложиться с ним!
   Обличающие слова прозвенели во  внезапно  повисшем  молчании.  Жители
селения, оцепенев, ошеломленно смотрели на девочку и ее отчима.
   - Лживая сучка! - заорал он в потрясенной тишине,  пытаясь  вырваться
из держащих его рук.
   - Я говорю чистую правду!  -  прокричала  она  в  ответ,  с  глазами,
расширенными от страха.., и чего-то еще, чего-то,  похожего  на  злость,
ярость и стыд. - Когда мы плакали, когда сопротивлялись, он бил  нас,  а
потом насиловал. Карли  поклялась,  что  как-нибудь  да  убежит,  но  он
прознал и сказал, что покажет ей, где раки зимуют.
   - Она врет!
   - Да ну? Тогда подержите его шесть месяцев и увидите. - Девочка  дико
расхохоталась. - Вы все знаете, что он с прошлой зимы  не  подпускал  ко
мне ни одного мужика старше пяти лет от роду. Я б уехала с Карли, но как
бы я смогла заработать хоть медяк, когда меня разносит, потому что я жду
ребенка? Его ребенка.., его ублюдка!
   Она истерически разрыдалась, и одна из женщин без колебаний бросилась
вперед и защитным материнским  жестом  накинула  на  нее  шаль;  за  ней
последовали другие, образовав вокруг девочки кольцо, утешая ее, заслоняя
от мучителя и бросая на него полные ненависти и отвращения взгляды.
   Тэлия повернулась к нему, дрожа от возмущения,  но  как-то  сдерживая
наплыв собственных чувств.
   - Ты отправился на поиски девочки и увидел ее с торговцем.  Ты  решил
разобраться с ней, проучить ее. Ты разозлился, когда она открыто оказала
неповиновение, думая, что она в безопасности,  потому  что  находится  в
общественном месте. Ты набросился на нее, убил, а потом спрятал  тело  в
фургоне торговца, зная, что обвинят его, зная, что, если бы его убили до
того, как появилась я,  никто  никогда  не  стал  бы  искать  настоящего
убийцу.
   Обвиняя преступника, Тэлия одновременно переносила на  него  Заклятие
Правды, заставляя его высказать свои подлинные  мысли,  когда  он  снова
заговорит.
   Заклятие подействовало даже сильнее, чем она ожидала.
   - Да! А почему бы и нет? Разве я не кормлю их и не одеваю? Разве не я
их хозяин? Они мои, так же как и их сучка-мать! Она  умерла,  не  окупив
моих денег, и, клянусь Богами, их долг - занять ее место!
   От ощущения  мерзости  сознания,  продиктовавшего  его  слова,  Тэлию
замутило. Ни одно наказание не казалось ей достаточной карой за то,  что
сотворил этот подонок. Какой-то странный, беспристрастный уголок ее  “я”
взвесил все факты - и выдал холодное, продуманное, логичное решение.
   Ее возмущение и гнев все росли, пока Тэлия  не  оказалась  уже  не  в
силах  больше  держать  их  в  себе,  а  потом  нашли   выход,   который
соответствовал принятому ею решению. Тэлия насильно установила мысленный
контакт с преступником - это был не ласковый обмен чувствами, как у  них
с Крисом,  а  жестокое  изнасилование  психики,  на  которое  она  и  не
представляла, что способна. Затем, крутнувшись в сторону, она втянула  в
контакт падчерицу - и вогнала ее воспоминания в мозг  убийцы,  заставила
его быть девочкой во всех ее полных боли и ужаса переживаниях.
   Он издал один-единственный захлебывающийся вой, застыл, потом  рухнул
на колени. Те, кто держал убийцу, от изумления отпустили его, но пленник
был уже не в состоянии воспользоваться ситуацией. Когда его  подняли  на
ноги, с отвисшей нижней губы у него капала слюна, а в глазах не осталось
ни проблеска  разума.  Тэлия  замкнула  его  рассудок  в  кольцо,  и  он
переживал, снова  и  снова,  каждое  мгновение,  которое