велик, что, когда Тэлия с Роланом миновали большую его часть,  люди,
проходившие мимо ограды, обращенной в сторону Коллегии,  стали  казаться
почти что букашками. В дальнем конце Поля Ролан развернулся и, не снижая
скорости, поскакал обратно к  изгороди.  Тэлия  пригнулась  к  его  шее,
чувствуя себя настолько единой  со  Спутником,  что,  казалось,  это  ее
собственные ноги мелькают внизу, под ними. Она обеими руками вцепилась в
хлещущую по лицу гриву и прошептала:
   - Не останавливайся, миленький! Мы можем взять ее! Прыгай!
   Она почувствовала, как Ролан подобрался под ней,  когда  прямо  перед
ними выросла изгородь.., не раздумывая, перенесла вес  вперед,  облегчая
жеребцу  прыжок..,  и  они  взмыли  в  воздух;  ограда   мелькнула   под
подобранными копытами Спутника. Через  мгновение  все  осталось  позади:
Ролан приземлился легко, как птица, и его копыта  зазвенели  о  булыжник
двора по другую сторону изгороди.
   Отбрасывая упавшие на глаза волосы, Тэлия  услышала,  как  кто-то  от
всего сердца рассмеялся.
   - А я-то думала, мне понадобится  стремянка,  чтобы  поднять  тебя  в
седло! - сказал за ее спиной резкий голос. - Похоже,  это  ты  могла  бы
меня кое-чему поучить, мой юный кентавр!
   Не дожидаясь приказа Тэлии, Ролан развернулся к обладательнице голоса
- высокой худощавой женщине неопределенного возраста, с  ног  до  головы
затянутой в белую кожаную форму Герольда.  Тэлия  обратила  внимание  на
коротко подстриженные русые  с  проседью  волосы  и  умные  серые  глаза
незнакомки.
   Женщина хмыкнула и направилась к ним. Потом, заложив руки  за  спину,
обошла кругом, оглядывая со всех сторон.
   - Сомнений нет, у тебя отличная посадка, юная Тэлия. Ты самородок. Ну
что ж, ты показала мне, на что  ты  способна  без  седла,  теперь  давай
посмотрим, что ты умеешь делать, сидя в седле, хорошо?
   Герольд Керен  (которая  оказалась  сестрой-близнецом  Терена  -  что
объясняло ухмылки, которыми  он  обменивался  с  двойняшками  Дрейком  и
Эдриком) не скрывала  удовольствия  от  того,  что  ей  досталась  столь
способная ученица.
   Уже спустя  час  она  сказала  Тэлии,  что  в  самом  скором  времени
рассчитывает научить ее всему, что умеет сама. То, что Керен вытворяла с
лошадью, казалось  невероятным;  то,  что  она  могла  делать  со  своим
Спутником, было попросту феноменальным.
   - Еще прежде, чем ты получишь Белое, милочка, - сказала она Тэлии  на
прощание, - все, что ты  можешь  сделать,  стоя  на  ногах,  ты  сможешь
повторить, сидя верхом на своем Спутнике. Я буду тобой гордиться - я это
нутром чувствую. Когда я закончу твое обучение, стащить  тебя  со  спины
Ролана против твоей воли можно будет только  в  одном  случае:  если  ты
будешь мертва.
   К  своему  немалому  удивлению,  Тэлия  ощутила   к   Керен   ту   же
инстинктивную приязнь, что и к ее брату-близнецу.  Это  обеспокоило  ее;
почти испугало. Чутье говорило Тэлии, что можно доверять этим людям - но
все, чему  она  научилась  в  жизни,  утверждало  необходимость  держать
дистанцию, пока она на самом деле  не  будет  в  них  уверена.  В  конце
концов, ее сотню раз обижали и предавали ее собственные кровные  родичи.
Как она может ожидать лучшего  отношения  со  стороны  совершенно  чужих
людей? И все же, все же что-то глубоко внутри продолжало твердить Тэлии,
что ее страхи  беспочвенны.  Как  бы  ей  хотелось  знать,  которому  из
побуждений верить!
   Когда солнце уже клонилось к  западу,  Керен  объявила,  что  занятие
окончено, что и Тэлия, и Ролан устали - или должны были устать.
   - Просто идите немного погуляйте  вместе  по  Полю.  Хочешь,  поезжай
верхом, хочешь - иди пешком,  только  будьте  вместе  -  связи,  которая
должна установиться между вами, положено хорошее  начало,  но  ее  нужно
укреплять и пестовать и дальше. Не старайтесь  делать  что-либо,  просто
наслаждайтесь обществом друг друга. Этого довольно.
   Тэлия с радостью повиновалась. Она перелезла через изгородь  и  пошла
рядом  с  Роланом.  Мысли  текли  спокойно;  ее  охватило   мечтательное
настроение. Тэлия сама не могла бы объяснить, почему, но в  этот  момент
она совершенно не испытывала напряжения и тревоги, которые не  оставляли
ее с тех пор, как она себя помнила. По крайней мере теперь она находится
в безопасности и на своем месте, и с непреложным знанием этого  душевное
спокойствие Тэлии еще немного возросло. Общество Спутника развеивало все
ее сомнения, прогоняло все страхи. Она витала  в  мечтах  и  опомнилась,
только услышав вдали двойной удар колокола - сигнал помощникам повара.
   Тэлия вскочила на спину Ролана, и они потрусили к огромному сараю для
сбруи, стоявшему в середине Поля. Керен показала ей, где лежат скребница
и щетки Ролана; Тэлия торопливо, но тщательно вычистила его и  понеслась
обратно в свою комнату. У нее едва хватило времени на то, чтобы помыться
и переодеться к ужину.  Она  вбежала  в  трапезную  и  проскользнула  на
свободное место за столом.
   Тэлия думала, что не сможет сегодня уснуть от  возбуждения  и  обилия
впечатлений, но, к собственному удивлению, обнаружила, что  клюет  носом
над тарелкой. Ей едва хватило сил принять ванну - хорошо  еще,  что  так
рано вечером  в  умывальной  было  немного  народу  и  она  сразу  нашла
свободную бадью, если бы Тэлии  пришлось  ждать  своей  очереди  в  этой
жаркой, полной пара комнате, она бы заснула стоя.
   На сей раз никакие мысли ее не посещали, поскольку Тэлия уснула, едва
коснувшись головой подушки.

Глава шестая

   Всю  следующую  неделю  распорядок  дня  Тэлии   оставался   прежним.
Просыпалась  она  сразу  после  восхода  солнца  по  сигналу  будильного
колокола, который ухитрилась проспать в свое  первое  утро  в  Коллегии.
Затем либо торопливо натягивала на себя форму и  бежала  вниз,  помогать
готовить завтрак, либо проводила оставшийся до еды час  более  неспешно,
приводя в  порядок  себя  и  комнату.  После  завтрака  шло  занятие  по
ориентировке, а каждый второй день, когда оно было короче, добавлялись и
другие уроки. Послеполуденные часы посвящались занятиям по самообороне с
Мастером Альберихом, верховой езде  -  с  Герольдом  Керен  и,  конечно,
упрочению контакта с Роланом. В те дни, когда  Тэлия  не  участвовала  в
приготовлении завтрака или обеда, она и еще несколько человек  проводили
долгие часы,  штопая  кажущийся  бесконечным  ворох  серой  студенческой
формы.
   В конце недели Герольд  Терен  провел  с  ними  последнее  занятие  и
распустил, но, когда остальные вереницей потянулись  к  двери,  попросил
Тэлию задержаться. Сама того не  замечая,  девочка  тут  же  напряглась;
нервно покусывая заусенец на пальце,  она  ждала,  когда  Терен  скажет,
зачем ему нужно поговорить с ней, и ее напускное  спокойствие  таяло  на
глазах.  Она  украдкой  следила  за  облокотившимся  на  стол  учителем,
стараясь не встречаться с ним глазами. Терен  выглядел  обеспокоенным  и
даже расстроенным, а опыт Тэлии говорил, что  такое  выражение  на  лице
взрослого сулит неприятности.
   У Терена на душе  кошки  скребли:  он  знал,  что  у  этого  бедного,
растерянного ребенка, пытающегося освоиться с Коллегией и со своей новой
ролью, и без того более чем хватало проблем, а теперь на него  свалились
еще и семейные неприятности. Герольд мысленно проклял жестокость  людей,
которые смогли  послать  такое  письмо  -  холодно  рассчитанное,  чтобы
разрушить то хрупкое душевное  равновесие,  которого  с  большим  трудом
добилась девочка.
   - Тэлия… - начал он и осекся,  увидев,  как  девочка  вздрогнула  при
звуке его голоса - в таком напряжении она находилась.  -  Детка,  ты  не
пугайся.., просто у меня есть для тебя довольно неприятная новость, и  я
думал, что тебе лучше ее узнать, когда мы останемся с глазу на глаз.  Мы
получили известие от твоих родных.
   - Моих родных? - повторила Тэлия, на ее лице  появилось  удивление  и
озадаченность.
   - Мы послали к ним нарочного - мы всегда так делаем,  когда  Избирают
ребят - и сообщили им, что с тобой случилось. Ну, обычно честь  Избрания
заставляет всех родителей, как бы  сильно  они  не  сердились,  простить
проявленное ребенком непослушание, и мы думали, что так  случится  и  на
этот раз.
   Наконец-то Тэлия посмотрела прямо на учителя, а не поглядывала из-под
опущенных ресниц. Под ее взглядом Терену  стало  не  по  себе,  странное
дело, он с трудом подбирал слова.
   - Тэлия, мне бы очень хотелось,  чтобы  все  произошло  так,  как  мы
ожидали, не могу передать, как я сожалею… Вот все, что они нам ответили.
   Терен пошарил в кармане, вытащил сложенный  в  несколько  раз  листок
бумаги и отдал его Тэлии.
   Девочка развернула бумагу,  бессознательно  разгладила  ее.  Терен  с
тревогой ждал, как она прореагирует на то, что там говорилось.
   "В Усадьбе Твердыня нет дочери  по  имени  Тэлия",  -  гласил  ответ.
Полуграмотные каракули были скреплены знаком ее Отца.
   Тэлия не сознавала, что плачет, пока одна горячая слеза не капнула на
бумагу, размывая чернила.  Девочка  моментально  взяла  себя  в  руки  и
проглотила слезы. До этой минуты Тэлия даже не понимала, как сильно  она
надеялась, что благодаря ее новообретенному  статусу  Семья  примет  ее.
Однако, она не ожидала, что  Семью  известят  об  этом  Герольды  -  она
рассчитывала  сообщить  новость  сама,  -  быть  может,  въехав  в  один
прекрасный день в Усадьбу  в  полной  парадной  форме  -  Белых  Одеждах
Герольда. Именно с того момента, когда до Тэлии впервые дошло,  что  она
действительно Герольд, она и начала надеяться, что этот подвиг  принесет
ей прощение - а возможно, даже одобрение. Крепковеры не порицали  всего,
что делали  и  за  что  стояли  Герольды,  и  даже  наиболее  критически
настроенные среди них обычно признавали,  что  Герольды  служат  важному
делу. Вне  всякого  сомнения,  крепковеры  приветствовали  вмешательство
Герольдов во время набегов из-за Границы или когда нужно было прекратить
какую-то распрю! Быть может, мечтала  Тэлия,  ее  родня  теперь  поймет,
почему она совершала поступки,  казавшиеся  немного  неподобающими;  они
поймут, что она  всего  лишь  следовала  собственной  природе.  Конечно,
теперь-то они поймут. Возможно, они обрадуются, когда  она  вернется,  и
позволят ей иметь родной кров.
   Странно, но когда Тэлия решилась убежать  из  дома,  то,  что  родные
неизбежно отвернутся от нее, не казалось ей  слишком  дорогой  ценой  за
обретение свободы; теперь же, когда все  ее  надежды  на  прощение  были
уничтожены одной-единственной запиской...
   Ничего; она снова сама себе голова, а Герольд Терен вряд ли  одобрит,
если она начнет распускать нюни из-за случившегося.
   - Все в порядке, - сказала Тэлия, возвращая записку Герольду,  -  Мне
следовало этого ожидать. - Она ощутила гордость оттого, что голос у  нее
почти не дрожал и она нашла в себе силы прямо встретить взгляд учителя.
   Терен был  изумлен  и  слегка  встревожен  -  не  реакцией  Тэлии  на
известие,  а  железной  волей,  с  которой  она  мгновенно  эту  реакцию
подавила. Ей следовало позволить себе проявить слабость  и  выплакаться;
любой ребенок ее возраста так бы и поступил. Терен  осторожно  попытался
снова вызвать у девочки слезы -  ей  непременно  требовалось  поплакать;
подобное подавление естественных чувств могло привести только к тяжелому
душевному расстройству в будущем. К тому  же  оно  стало  бы  еще  одним
кирпичом  в  стене,  которую  Тэлия  воздвигла  между  собой   и   всеми
окружающими.
   - Хотел  бы  я  как-нибудь  помочь  тебе,  -  Терен  был  чрезвычайно
расстроен и пытался показать Тэлии,  что  он  огорчен  не  только  самим
происшествием,  но  и  тем,  что  она  отрицает,  что  поведение  родных
причинило ей горе. - Ума не приложу, почему они ответили таким образом.
   Если ему удастся хотя бы заставить девочку признать, что она огорчена
известием, это послужит клином, который позволит взломать возведенную ею
стену и добиться ее доверия
   - Быть может,  если  мы  отправим  еще  одного  гонца,  попозже...  -
продолжил Терен, пытаясь поймать ее взгляд.
   Тэлия опустила глаза и отрицательно покачала головой, она знала,  что
для нее возврата нет, во всяком случае, ни с торжеством, ни  в  качестве
первого Герольда из числа крепковеров.  Даже  для  ближайшей  родни  она
будет совершенно чужой. "Тэлии,  дочери  Усадьбы  Твердыня"  никогда  не
существовало. Она нарушила Священное  Писание,  согласно  которому  дочь
должна быть полностью  и  во  всем  послушной  Отцу  и  старшим;  она  -
отщепенка, и ее родные никогда не переменят своего мнения.
   - Но...
   - Я опаздываю. -  Тэлия  уклонилась  от  протянутой  руки  учителя  и
выбежала из класса, желая про себя, чтобы Терен  выказывал  ей  поменьше
сочувствия. Из-за него слезы снова подступили опасно  близко  к  глазам.
Больше всего на свете Тэлии хотелось сломаться и расплакаться у него  на
плече. Но нет. Она не смела. Если родные  и  близкие  так  безоговорочно
отреклись от нее, то чего же ждать от чужих  людей,  особенно  если  она
выкажет слабость? А Герольду положено быть уравновешенным,  уверенным  в
себе. Она не покажет себя слабой и недостойной.
   По счастью, следующий урок - история, которая, с точки зрения  Тэлии,
представляла собой просто одну нескончаемую  сказку,  -  был  достаточно
захватывающим, чтобы она смогла сосредоточиться на нем  и  не  думать  о
своем несчастье. Подобно многим другим, этот курс  строился  циклически,
чтобы студент мог присоединиться к классу в любой момент и  уйти,  когда
та тема, которая обсуждалась, когда он пришел, возникала снова.  Историю
преподавала  пожилая  женщина,  Герольд  Верда.  Сегодняшнее  занятие  и
последовавшая за ним дискуссия оказались столь  интересными,  что  Тэлии
удалось на какое-то время забыться.
   География почти не уступала увлекательностью истории. Все Герольды  в
Коллегии по очереди преподавали ее  по  несколько  дней,  рассказывая  о
своих родных местах, когда  ребята  на  занятиях  доходили  до  изучения
данной области. Поскольку  уроки  ориентации  закончились,  Терену  тоже
какое-то время предстояло читать этот курс,  так  как  тот  охватывал  и
район Вечнотуманного Озера.
   Занятия географией заключались не просто в изучении  карт;  изучалось
все, что  составляет  среду  данной  области,  начиная  с  топографии  и
растительности и,  кончая  погодой.  Далее  эти  данные  увязывались  со
сведениями о людях, живущих в этих местах, и том, из  чего  складывается
их жизнь; как изменения в природных факторах могли бы на  них  повлиять.
Это тоже было достаточно увлекательным  занятием,  чтобы  отвлечь  мысли
Тэлии от постигшей ее невзгоды.
   Когда  урок  закончился,  Терен  сделал  неуверенное  движение  в  ее
сторону, но Тэлия притворилась, что ничего не заметила,  и  заторопилась
на следующее занятие - вместе с толпой и, однако же, отдельно от нее.
   Следующим уроком в расписании шла математика; Тэлия никогда не питала
особой страсти к цифрам, но Герольд  Сильван,  по-видимому,  так  любила
точность и хитросплетения  своего  предмета,  что  часть  ее  энтузиазма
просто не могла не передаться ученикам.
   Самым новым  предметом  для  Тэлии  явилось  последнее  перед  обедом
занятие, курс под названием  "придворные  манеры";  этот  предмет  очень
беспокоил Тэлию. Она не сомневалась, что при дворе  будет  выглядеть  не
уместнее козы. Особенно же ее  пугал  этот  предмет  сейчас,  когда  она
чувствовала себя внутренне скованной  и  выбитой  из  колеи.  Она  почти
страшилась   встречи   с   преподавателем,   рисуя    себе    чопорного,
раззолоченного франта и заранее предвидя, что станет  посмешищем.  Тэлия
прокралась в  класс  и  укрылась  за  спинами  нескольких  более  рослых
одноклассников прежде, чем появился инструктор. Когда гул голосов смолк,
она съежилась на стуле, надеясь остаться незамеченной.
   - Разве Тэлия не здесь? Я думала, она сегодня присоединяется к нам, -
озадаченно произнес показавшийся очень знакомым голос.
   Тэлия вздрогнула и подняла голову.
   - Светлые Гавани, детка, - улыбнулась Домоправительница Гэйта, -  нам
бы нужно поставить тебя на подпорки - ты  такая  малюсенькая,  что  тебя
почти не видно!
   - Но вы же не... - выпалила Тэлия, потом осеклась и покраснела.
   - Я не придворная, по существу, и не Герольд - но прежде чем я заняла
эту должность, я была Управительницей Воронопольского Дома; вот почему я
преподаю этот предмет, - терпеливо  объяснила  Гэйта.  -  Управительница
видит двор с особой точки зрения:  она  внутри  него,  и  вместе  с  тем
невидима. По этой причине я могу научить вас всем необходимым манерам  и
тому, как разглядеть ядовитые клыки, скрытые за шелковыми языками. И  не
советую питать  иллюзий,  детка:  если  ты  сохранишь  привычку  сначала
говорить, а потом уж думать, то быстро почувствуешь эти клыки на себе!
   Еле заметная добродушная улыбка на  лице  Домоправительницы  смягчила
эту отповедь.
   Возможно, "придворные манеры" окажутся не  такой  уж  ужасной  вещью,
решила Тэлия.
   Это  и  впрямь  оказалось  довольно  занимательно  -  такой  сложный,
запутанный танец манер - хотя у Тэлии не раз возникало сомнение, что она
когда-нибудь  поймет  эти  тонкости  по-настоящему,  не  то  что  сможет
непринужденно выполнять все требуемые церемонии.
   За последним  уроком  и  обедом  следовал  час  свободного  чтения  в
Библиотеке, и для того, чтобы не подпустить Тэлию к этой комнате  чудес,
пришлось бы приставить ей нож к горлу. Вспомнив рассказ  Давана  о  том,
как начиналось их королевство, она выбрала книгу из самого первого  ряда
в разделе истории.
   На сегодня Тэлию не назначили в помощники повара,  поэтому  следующий
за свободным чтением час она провела в швейной мастерской -  тесной,  но
светлой комнате с множеством столов, на которых стояли  корзины,  полные
разнообразных  предметов  одежды,  находящихся  на   различных   стадиях
негодности. Именно здесь, где руки трудились, а  голова  была  ничем  не
занята,  Тэлия  почувствовала,  что  не  в  состоянии  больше   выносить
одиночество. Это чувство еще  больше  усугублялось  тем,  что  остальные
студентки смеялись и болтали о вещах  и  людях,  о  которых  Тэлия  даже
слыхом не слыхивала. Она нашла укромный уголок, заслоненный от остальных
горой отданной в починку одежды, и уселась там, прихватив свою корзину с
работой. Рано или поздно она должна была дать выход своей тоске, а время
и место показались подходящими, здесь ее никто не  увидит.  Прежде,  чем
закончился этот час, драный чулок, который штопала Тэлия, стал соленым и
влажным от слез.
   По крайней мере сегодня ей не  пришлось  столкнуться  с  демоническим
Альберихом - вместо себя он назначил ее наставником бывшего вора, Скифа.
За прошлую неделю Тэлия обнаружила, что постепенно  проникается  теплыми
чувствами к этому мальчишке. Скиф, похоже, сочувствовал ее неловкости  и
был бесконечно терпелив со своей ученицей. Без единого упрека он помогал
ей добиться правильной постановки непослушных  рук  и  ног,  и  замедлял
собственные движения так, чтобы Тэлия смогла точно понять,  что  от  нее
требуется. Когда она падала духом, Скиф веселил ее потешными историями о
несуразных проделках, которые он якобы совершал в те дни, когда еще  был
уличным мальчишкой, попрошайкой и карманником. Тэлия робко  отвечала  на
его открытое дружелюбие,  а  Скиф,  казалось,  чувствовал,  когда  можно
потянуться к ней, а когда лучше отступить.
   С площадки  для  рукопашного  боя  Тэлия  отправилась  упражняться  в
стрельбе из лука, а затем к Ролану.
   Когда она очутилась в обществе Спутника, боль одиночества стихла. Они
работали на полосе препятствий, пока  оба  не  выбились  из  сил,  потом
отправились в дальний угол Поля, чтобы остыть и просто побыть вдвоем.  И
снова  сама  близость  Ролана  волшебным  образом  преобразила  душевное
состояние Тэлии. Когда она подумала,  какой  одинокой  чувствовала  себя
даже с  двум