ый язык. И глаза - желтые, холодные, с вертикальными зрачками... Друиды умолкли. Существо простерло вперед руки (или когтистые лапы?) и вдруг резко повернув голову, пристально глянуло на Ингви. Тот шумно выдохнул воздух и как-то даже чуть присел... Клыкастая пасть Отца-Леса растянулась в ухмылке, из-за его спины, из черного портала к демону потянулись, словно щупальца, клубы тьмы...

***

     Из ты знаешь, зачем я явился к тебе -
     Дать тебе силу, дать тебе власть...
     И.Кормильцев

     Когда мы пришли на поляну, где стояли эти колдунишки, я ощутил какие-то остатки старой волшбы... Но не придал этому значения, полагая, что наблюдаю отголоски работы самих друидов. А дальше стало интереснее. Этот портал, за которым - тьма... Эти поющие и раскачивающиеся в такт мрачные фигуры. И вот наконец появился он... их Отец-Лес... Эти бесчувственные змеиные глаза - увидев их один раз, уже не забудешь. И он меня тоже узнал. Почти сразу после того, как я понял, кто этот Отец... Не знаю, как это выглядело со стороны - я увидел, что из-за него ко мне тянется мрак, образуя короткий черный тоннель, на одном конце которого - Гангмар, на другом - я.
     - Итак, ты здесь... Все что-то ищешь? Или просто так?
     - Стечение обстоятельств... - прохрипел я.
     - Пускай, - его голос был холодным и бесстрастным, - а почему именно здесь? На этой поляне?
     - Пришлось бежать... Добежал сюда. Я слишком понравился Фее...
     - А она тебе - нет. Естественно. Глупая похотливая курица - так, кажется, говорят люди? Что-то в ней есть, некая искра высокого безумия, но она погребла свои лучшие качества под толстым слоем лишенной смысла чувственности... Я сам как-то... хм... доставил ей удовольствие - она свихнулась еще больше... Но ближе к делу - я должен исполнить свои обязанности Отца-Леса...
     - Зачем? - сам не понимаю, что меня тянуло за язык.
     - Это необходимо... Судьба Мира, судьба всего, возможно, будет зависеть от... Кстати - он пристально взглянул на меня, - и тебе тоже предстоит сыграть определенную роль... Наверное, важную роль... Не зря же я тогда помог болвану колдуну, тогда в Альде, не зря... Ведь я ничего не делаю зря, а? Ладно, мне пора заняться детками... Еще увидимся...
     Черный тоннель исчез так внезапно, что я едва не упал, когда стены вокруг меня исчезли. Ннаонна крепко взяла меня под руку - я думаю не для того, чтобы поддержать, когда я покачнулся, а из естественного желания ухватиться за привычного друга и защитника. А Темный уже не смотрел на меня, он глядел в пространство поверх голов "деток" и вещал на их языке (со мной-то он говорил на общем):
     - Я явился на зов... Мне ведомо, что вам предстоит бой с подлыми негодяями, что не веруют и в меня. Будьте храбры - и правое дело восторжествует. Но одной храбрости мало - нужна сила. Я дам вам силу. Силу! Берите, владейте, черпайте полными горстями! И помните, что когда придет час - я призову вас, мои верные...
     Он простер свои лапищи вперед - и плавно текущая от него струя маны превратилась в ревущий поток. Я ощутил как наливаются мощью, наполняются пресловутой Силой и посохи друидов, и мои цацки, которых осталось так мало после всех этих странствий... Багровые камни, украшающие Черную Молнию, были просто ненасытны - пили, жрали, глотали. Мне пришлось держать меч на вытянутой руке, чтобы не все кануло в эту прорву, а кое-что перепало бы и мне, чтобы окунуться в струю маны... Как же давно я не получал подобного "заряда бодрости" - оказывается мне этого дела сильно не хватало... Нет, хватит шляться по задворкам - скорее в Мир... Там я не буду нуждаться.
     Возросшие потребности Черной Молнии оценил и "Отец-Лес", он уронил руки и молвил:
     - Вот вы приняли от меня Силу... Владейте ею, используйте, как подскажет вам мудрость, - а затем обернулся ко мне и добавил на общем, - а ты растешь, дружок...
     Где-то высоко в кронах деревьев раздался шум, захлопали крылья, Гангмар выбросил вверх руку, с ладони вверх сорвалось что-то вроде черной стрелы, над нами раздался громкий хлопок и голос Отца-Леса возвестил:
     - Кажется, промазал... И пусть ее, пусть следит...
     На землю откуда-то сверху, плавно кувыркаясь, опустилось несколько белых перьев. Вдруг я ощутил, что поток маны совершенно прекратился. Глянув туда, где только что был черный портал, из которого явился Гангмар, я не увидел ничего, кроме слегка колышущихся кустов на краю поляны и клубка змей, медленно расползающихся в стороны...

***

     Мальчик Перт из рода Лан-Анар сидел на корточках в снегу и осторожно поглядывал из-за большого камня на Черную Башню. Анра-Зидверская стража - вот как это называлось. Когда-то, говорят, вскоре после смерти злого мага это была святая и почетная обязанность - стеречь его обиталище, чтобы не пропустить момент возвращения чудовища (если, конечно, колдун сдержит обещание и умудрится воскреснуть для мести). Тогда Анра-Зидверскую стражу несли лучшие мужчины рода. Но теперь, когда в давние байки давно никто не верит всерьез, это дело поручается соплякам вроде Перта - да и то лишь в порядке наказания. Провинился - ступай к Черной Башне, сиди на ветру, на морозе, жди Гангмар знает чего. А лучшие мужчины рода стерегут по-настоящему нужные посты - на перевале Орох, откуда могут нагрянуть Лан-Вейсы... Или, к примеру, Ущелье Гнома Арина, за которым - владения Лан-Кайенов...
     Стоп! Что такое? Покосившаяся рассохшаяся дверь Черной Башни с душераздирающим скрипом отворилась и какой-то человек вышел на снег. В руках у него - здоровенный тюк. Незнакомец пошел от Башни в сторону, озираясь. Кажется что-то нашел? Нет - наклонился над оврагом и встряхнул своей ношей. Тюк оказался дерюжным мешком, из которого в овраг посыпался мусор... Человек постоял немного и пошел обратно, судя по походке - молодой, но лица под надвинутым капюшоном не разобрать... Как-то не тянет этот человечек на мрачного могучего Анру-Зидвера, воскресшего для мести после столетий сна...
     Честно говоря, Перт должен был нести Анра-Зидверскую стражу отважно и неусыпно, а он вместо этого всю ночь проспал в стогу довольно далеко от Черной Башни - видимо, незнакомец объявился ночью... Вот незадача! Делать нечего, придется идти докладывать самому Касту Дой-Лан-Анару... Мальчик представил, как будет смеяться над ним лэрд - да еще хорошо, если посмеется и не накажет. И ведь как-то надо объяснить, что он проглядел приход чужака ночью - не скажешь же грозному Касту, что проспал... Ага, придумал - нужно подольше посидеть здесь за камнем, побольше высмотреть и сказать лэрду, что не спешил, потому как хотел узнать все поточнее. Перт поплотнее завернулся в меховую накидку и приготовился ждать... Чужой человек еще четырежды выносил в мешке мусор из Черной Башни и сваливал его в овраг. Уборку он там, что ли, затеял?..
     Наконец, как ни откладывал Перт неприятности - все же пришло время возвращаться в Анар к Касту с докладом... Он отполз от камня назад, спустился с горки и побежал... Придя в поселок, Перт побрел к башне лэрда. Ага, сегодня у дверей на страже Ирик, мужик не злой. Стоит, топчется - холодно.
     - Привет, Ирик.
     - Здорово, малыш. К Касту?
     - Ага... - тяжело вздохнув, ответил Перт.
     - Погоди, у него сейчас купец Агал... Но если ты замерз - зайди обогрейся, только к лэрду не лезь, пока купец от него не уберется.
     - Спасибо, Ирик, - мальчик нырнул в темные сени.
     Малость отогревшись, он начал потихоньку пробираться наверх, к дверям, из-за которых доносился разговор лэрда с купцом:
     - Слышишь, точно говорю, весь Арстут вторую неделю шумит об этом. - рассказывал Агал. - Один, слышишь, разогнал отряд вояк. Один! "Убирайтесь, - говорит, - из города! Я - колдун Анра-Зидвер!" Во!
     Услышав это, Перт приободрился - возможно, его не накажут, когда он расскажет лэрду, что в Черной Башне появился обитатель...

ГЛАВА 22

     На обратном пути все молчали. Ингви размашисто шагал по тропе, держа Черную Молнию рукоятью вверх - янтарь, с избытком насыщенный маной, прямо-таки пылал, освещая путь лучше любого фонаря. Ннаонна держалась позади, не решаясь задать королю мучавшие ее вопросы, и совсем уж отстав от чужеземцев, где-то сзади шуршал палой листвой Митик из Тринии... В лагере, где уже почти все спали, их встретили встревоженные донельзя Филька с Кендагом. У них на языке явно вертелось множество вопросов, но Ингви махнул рукой:
     - Потом. У меня в голове все перепуталось. Я должен все обдумать...
     - Но...
     - Пусть Ннаонна расскажет, - и с этими словами прошел к своему месту у костра и, завернувшись в плащ, улегся.
     Ннаонна, не дожидаясь повторного приглашения, тут же начала театральным шепотом пересказывать последние события - так, как они виделись ей. Друид Митик торопливо принялся докладывать своему тану. Шептать на ухо, поминутно бросая встревоженные взгляды на странного чужеземца, который, нимало н смущаясь, уже спал.
     Наутро лагерь - точнее, два лагеря, разделенные незримой, но тщательно соблюдаемой границей, - пробудился, ополченцы зашебуршились, без особой спешки собираясь в дорогу. Павлон очень несмело обратился к Ингви:
     - Ну... так вы со мной, а? Можно мне всем говорить, что вы - в моем отряде?
     - Можно.
     - А-а... - юноша набирался смелости постепенно, - что было ночью? Понок и Митик глаз с вас не сводят. Что было-то?
     - Да ничего особого... Я встретил своего старого знакомого, а оказалось, что и Митик его знает, только под другим именем.
     - Что ж за знакомый-то такой? - не скрываемое теперь любопытство прямо-таки сочилось из юноши.
     - Да ты про него тоже, конечно, слыхал. Здесь его зовут Отец-Лес, - ответствовал Ингви с кривой улыбочкой, - знаешь такого?
     Затем, больше не глядя на пораженного Павлона, нагнулся, поднял ножны с Черной Молнией и принялся возиться, пристраивая на место ремешки и лямочки, при помощи которых он крепил меч на спине. Их отряд первым собрался в путь, причем Ингви с друзьями пропустил местных вперед, намереваясь пристроиться в арьергарде "войска" из Ольшанки. Отойдя от места ночевки несколько сот метров, Кендаг придержал Ингви за локоть. Когда они достаточно отстали от местных, он спросил:
     - И все же, мне хочется узнать поподробнее... Ингви, их - Отец-Лес... это ... Отец? Черный?
     - Ну да.
     - А что ему здесь надо? Зачем он связался с этими?
     - Понятия не имею, - Ингви равнодушно пожал плечами, - он их бог. Он планирует, что они ему для чего-то потом пригодятся. Для этого подкармливает, приучает к себе, дает им ману. Мне это не очень интересно - я только выяснил, откуда друиды берут сырье для своей волшбы. И все. А ты ревнуешь его?..
     - Шутишь... А тебе...
     - Он меня узнал. Сказал - еще увидимся.
     - Ага... - Кендаг отвернулся от Ингви и вся группа ускорила шаг, догоняя ольшанцев, которые уже начали с тревогой оглядываться назад. Еще два дня прошло в движении на север. У Ингви больше никто не пытался выяснить подробности его ночного приключения, ополченцы Тринии их больше не догоняли - все было довольно обыденно. Шли, ночевали на полянах у дороги... Дважды они встречали на дороге отряды вооруженных людей, спешащих по зову Карамока Хромого, Стража Побережья. Будущие соратники глядели друг на друга без каких-то эмоций - равнодушно кивали и проходили мимо. Наконец на дороге их встретила застава - шестеро дружинников, на круглых щитах которых красовалась эмблема - грубо намалеванная красная ладонь с растопыренными пальцами.
     - Это воины из дружины Карамока, лучшие бойцы нашей страны, - пояснил Павлон, затем он объявил стражам, кто он и откуда.
     Один из дружинников повел вновь прибывших в лагерь. Там указал место, где людям из Ольшанки надлежало расположиться, и пошел доложить Карамоку. Лагерь представлял собой лощину, отделенную от близкого уже моря грядой холмов и неширокой полоской леса. К моменту прибытия ольшанского ополчения там уже расположилось несколько сот человек - жгли костры, пили пиво, жрали и дрыхли... Ингви спросил у Павлона:
     - А как Карамок узнал, что викинги нападут именно здесь?
     - Удалось взять пленных. Карамок их расспросил.
     - И они все рассказали? - в голосе Ингви сквозило недоверие.
     - Когда спрашивает Карамок, невозможно ничего утаить, - напыщенным тоном ответил юный воин и указал в сторону.
     Глянув в указанном направлении, Ингви увидел три привязанных к столбам чудовищно изуродованных тела. По крайней мере один пленный был еще жив...

***

     К вечеру в лагерь подтянулись все отряды. Дружинники Карамока указали каждому вновь явившемуся тану место для лагеря, затем слуги Стража Побережья выкатили пузатые бочонки с пивом и вынесли горы снеди - тех, кто уже занял места в лагере, снабжали централизованно. С костром возникли проблемы - весь сухостой уже спалили, приходилось отправляться довольно далеко в лес за хворостом или рубить деревья у опушки - но зато потом возиться с ветвями и сучьями... Я побрел по лагерю, смотрел и слушал. Напившись пива, угрюмые ополченцы превращались в шаловливых детей: орали, пели, прыгали через костры, несколько человек, раздевшись до пояса, боролись - и на потных лоснящихся телах кроваво играли отблески костров... Все было пьяно, грязно, мерзко. А неподалеку умирал у столба последний из пленных северян...
     Мое внимание привлекло хрипловатое надрывное нытье - старик в лохматой шкуре (по-видимому, профессиональный бард и сказитель) нараспев декламировал некую эпическую историю. Сидевшим у костра воинам сюжет был знаком - они тихо постукивали в такт рукоятками секир и мечей о щиты, некоторые негромко подпевали. Услышав что-то знакомое, я подошел поближе и, остановившись у границы освещенного пламенем круга, прислушался. Бард излагал старинные предания этого края:
     - Некогда жил весь народ свободно и вольною... О-о-о... ("О-о-о..." - подтянули воины) Всех могущественней были два друга - Хаверк и Сальтовк... Их дружины были храбры, их девы были прекрасны... Их нивы были тучны, а стада не считаны... О-о-о...
     Дальше старик воспел отдельно храбрость и доблесть каждого из этих мужей и рассказал, как они ставили на уши всю округу своими молодецкими набегами. Не было ничего такого, что "видел бы их глаз - и не схватила бы их рука", то есть побратимы то порознь, то объединившись, грабили окрестные деревни. Наконец бесчинства этих молодцов вконец надоели соседним правителям - и против Сальтовка и Хаверка выступили "семь танов, семь королей" - такая формулировка свидетельствовала, что в устной традиции еще хранится память о временах, когда эти понятия были тождественны. Короче говоря, семь родоначальников окрестных племен сразились с дружинами двух этих молодцов, но потерпели поражение. В бою Сальтовк был ранен, упал - Хаверк прикрыл его своим щитом, "который не смогли бы поднять и семь зрелых мужей", а затем побратимы обнялись на кровавом поле, подтвердили союзные клятвы и отправились мстить семерым королям - то есть грабить лишившиеся защитников поселения. Среди взятой в походе добычи была дева невиданной красы - дочь короля Адарака, тана города Пестрива - прекрасная Илинка. Дальше, как водится вчерашние побратимы рассорились, поскольку на деву положил глаз Хаверк, а по жребию он досталась Сальтовку - и он, кстати, понравился ей, что не имело при дележе никакого значения, но все же сыграло затем определенную роль. Хаверк воззвал к лучшим чувствам Сальтовка - мол, я же тебя спас в бою, так давай, мол, не жмись - гони девицу. Тот согласился, но... Девица после свадебного пира, на котором хитростью опоила героя, перерезала горло Хаверку и сбежала к его приятелю. Тогда сыны Хаверка (ага!) - числом двенадцать, никогда до этого места в легенде не упоминавшиеся, нападают на изменника, рубят его в капусту, женятся все скопом на Илинке, так что к концу этой свадьбы она и помирает, а дети Сальтовка разбегаются по окрестным семи деревням, которые их покойный папаша только что ограбил - и призывают к мести. Естественно (то есть естественно для произведения этого жанра) весь край поднимется против сынов Хаверка и те после недолгой
 безуспешной борьбы трусливо бегут. Садятся в лодьи и плывут в дальние страны (а я мог бы уточнить - в Легонт, что в Сантлаке), где теряют гордость и подаются в услужение "детям ложных богов"... Вот такая коллизия... Но люди, приплывшие когда-то в Мир, ничего этого не помнят. "Как пришли в Мир люди - не знает никто", так, кажется, говорится в "Хроникуме", что я читывал в старые добрые времена в библиотеке Альдийских королей...
     Тут меня разыскали Филька с Ннаонной и позвали к нашему костру. Сам великий непобедимый Карамок устраивал вечерний обход - и Павлон звал меня вернуться и поприсутствовать. Его можно было понять - сейчас все вновь прибывшие таны демонстрируют грозному Стражу Побережья своих вояк, стараясь щегольнуть их доспехами и молодецким видом. Наш захудалый предводитель тоже надеялся не ударить в грязь лицом, предъявив нас - потому что с теми, кого он привел из своей Ольшанки, он рисковал стать посмешищем всего войска... А ведь буквально в двух шагах от его костра расположился конкурент и соперник в его матримональных замыслах - тан из Тринии, который тоже сватается к дочке Как-его-там Богатого... Богатого - тут не до шуток!

***

     Ингви успел вовремя - Карамок, сопровождаемый свитой, еще не успел дойти до костров, у которых расположилось ополчение из Ольшанки. Ингви занял место рядом с друзьями, а вокруг тут же принялся виться Павлон, умоляющий всех принять наиболее боевой вид. Кендага он, видимо, уже допек - лорд сидел мрачный и насупленный, но зато в кольчуге, легком шлеме и увешанный всевозможными клинками... Ннаонна отнеслась к просьбам "работодателя" серьезно, даже с энтузиазмом и, выпросив у Кендага несколько запасных кинжалов, принялась пристраивать их куда только смогла додуматься... Ингви махнул рукой (он был погружен в обдумывание услышанной только что повести), а Филька торжественно пообещал, что как только на него обратит внимание кто-то из начальства - он будет хмуриться и корчить угрожающие рожи. Непонятно, понял ли его Павлон (Филька изъяснялся на совершенно жутком диалекте, смело мешая выученные слова жителей Архиплага с общим) - но во всяком случае, после этого он отстал. А вскоре показался и сам грозный полководец. Страж Побережья оказался плюгавеньким тощеньким мужичонкой, хромым, с покрытым шрамами лицом. В свете лагерных костров на нем переливалась и сверкала великолепная кольчуга, усыпанная самоцветами и разительно отличающаяся от чешуйчатых доспехов следующих за ним телохранителей, у которых на щитах красовалась красная рука. В их толпе выделялся ростом чудовищный здоровяк в алом плаще. Настоящий великан, необычайно мощно сложенный и толстый, с длинными черными усами на круглом румяном лице. Указав на него Ингви, Павлон прошептал:
     - Вурибой Красный Плащ, сын Карамока Хромого и командир его дружины. Великий воин, он сорок три раза удостаивался ночи с Феей Сильвенчей... - в голосе юноши восхищение мешалось с завистью.
     Ингви в ответ хмыкнул (ему пришло в голову, как вся страна Риодна, затаив дыхание, подсчитывает количество ночей каждого выдающегося любовника королевы) и заявил:
     - Должно быть, он пошел в маму - потому как на отца не очень похож. Из такого молодца можно сделать троих Стражей Побережья и еще на запчасти что-то останется...
     - Не-е, чужеземец, говорят у Карамока - все дети такие. А да, вот я еще слыхал - в какой-то деревушке в наших краях, в Ровнихе, что ли? Не важно, так вот там стражи побережья как-то стояли лагерем и какая-то баба от Карамока понесла. Он тогда был молодым дружинником просто... Ну, она двойню родила, а вышло - мол, они от приблуды какого-то... Ну, баба-то не говорила поначалу, кто отец - детишек и продали купцу из ваших... С островов... Да мне как-то отец показал того самого купца...
     - Толстенький коротышка с выпученными глазами?
     - Ага, точно, ох и кинжал у него был богатый... Ой, гляди, вон они уже к кострам тринян идут...
     Великий Карамок глянул на вояк, которых тан Понок выстроил для смотра, ту