по  случаю  разыгрываемого  им  спектакля  в  простой  наряд  священника
невысокого ранга, посторонился, пропуская своего гостя в комнату,  в  то
время как сам он придержал Элевзиля в дверях, - осмелюсь напомнить, ваше
императорское величество, мы - скромные клирики, брат Томен и брат Дудо,
не подведите же меня!
   Прошептав эти последние наставления, он проследовал  в  кабинет,  где
брат Когер с сомнением оглядывался, стоя посреди комнаты и не зная,  где
ему сесть и можно ли садиться  в  присутствии  столь  высокопоставленных
особ, как столичные клирики, состоящие в свите самого архиепископа!
   Когда все наконец расселись вокруг стола,  Император  с  любопытством
оглядел приезжего священника, о котором было столько  разговоров.  Гость
был довольно крупным мужчиной, лет тридцати пяти  -  тридцати  шести  на
вид. Его простоватое широкое лицо не выражало ни глубины ума, ни  полета
фантазии, а маленькие глазки глядели на редкость простодушно  -  словом,
обычный человек, каких тысячи и тысячи среди подданных...
   - Итак, брат Когер, - начал "священник  Дудо",  то  есть  архиепископ
Кениамерк, - я провел вас сюда, дабы вы могли  изложить  свои  идеи  вот
этому доброму брату Томену. Брат Томен не занимает высокого положения  в
иерархии нашей святой Церкви,  однако  к  его  мнению  прислушиваются...
Словом, мы просим вас изложить вкратце  содержание  ваших  замечательных
проповедей.
   - Я постараюсь, добрые братья, в меру своих скромных сил изложить вам
те принципы, что открылись мне, недостойному, - не  спеша  начал  Когер,
положив перед собой на стол свои крупные чисто вымытые руки, у  Элевзиля
мелькнула мысль, что эти руки производят впечатление не чистых, а именно
чисто  вымытых,  но  предназначенных  природой  для  тяжелой  и  грязной
работы... - Итак, я в своих размышлениях исхожу из того, что  Мир  стоит
сейчас на пороге неких значительных  перемен,  неких  свершений,  о  чем
явственно свидетельствуют многочисленные знамения!..
   Голос у брата Когера был глубокий, звучный, но акцент выдавал  в  нем
провинциала. Император поймал себя на мысли, что этот "крестьянин",  как
Элевзиль про себя окрестил гостя, ему неприятен.
   - Да,  братья,  -  продолжал  тем  временем  "крестьянин",  -  весьма
многочисленные. Некий рыбак в Легонте вытащил неводом говорящую рыбу;  в
Эстрамне, что в герцогстве Нелла, говорят, родились  несколько  телят  и
поросят с двумя головами либо с шестью ногами; ходят  слухи,  что  между
гномами объявились колдуны, чего не  случалось  прежде,  а  в  Альде  на
престоле ныне сидит демон! Демон, братья,  воцарился  там  и  по  слухам
превратил страну в вертеп, где вольготно  чувствуют  себя  лишь  ведьмы,
вампиры, людоеды и мерзкие чародеи... Да что там - по прибытии в столицу
я   сам   невольно   стал   свидетелем   бесчинств,    творимых    неким
еретиком-колдуном, проповедующим гнусные мерзости среди бела  дня!  Оный
злодей обернулся громадным волком, когда я восстал против него и лишь  с
превеликим трудом мне удалось  унять  его  святой  молитвой  при  помощи
некоего благочестивого  юноши,  что  состоит  в  свите  нашего  любимого
Гилфингом Императора!.. Ох, простите, братья, я увлекся...  но  все  эти
многочисленные знамения - хочу я сказать -  говорят  о  предстоящих  еще
более грозных и странных  событиях.  Несомненно  они  свидетельствуют  о
предстоящем явлении божества - и мыслю я, что Мир ожидает новое  явление
Гилфинга, отца нашего... Но в каком  виде  явится  он  в  Мир?  В  каком
облике? - проповедник обвел взглядом лица слушателей привычным движением
(в этом месте проповеднику полезно вглядеться  в  лица  паствы),  однако
было видно, что он сам увлечен уже  собственной  речью  и  не  думает  о
собеседниках,   -   ипостаси   прелестного   юноши,   зрелого   мужа   и
величественного старца уже позади... Так каким же ему объявится в Мире?!
И открылась мне, недостойному, истина! Великая, потаенная истина  нового
- и последнего - явления господа-создателя!!!
   Войдя в раж, брат  Когер,  совсем  недавно  скромный  и  застенчивый,
гремел и завывал, как и положено полубезумному пророку:
   - А истина, братья мои, заключается в том, что в Мир придет бог-дитя!
Да, такого обличья Гилфинга Мир еще не ведал... Вот  тут-то  и  сбудутся
все  жуткие  пророчества  блаженного  Энтуагла!  Потекут  реки  крови  и
отверзнутся алчущие зубастые пасти посреди земной тверди!  Падут  мор  и
глад на детей Мира! Не будет  ни  правого,  ни  виновного  -  одни  лишь
жертвы, обреченные мукам и смерти!..
   - Постойте, постойте, брат Когер,  -  остановил  словно  вошедшего  в
транс проповедника Император, - все  эти  беды  грозят  нам  с  приходом
бога-ребенка?
   - Именно так! - уже спокойнее принялся пояснять тот, - ибо  бог  есть
бог - во всей силе и мощи своей, а то, что он явится в облике  дитяти...
Когда дитя играет - оно не ведает ни закона, ни  справедливости  -  одну
лишь свою волю. Девочка  безжалостно  топит  куклу  в  корыте,  а  после
устраивает  ей  пышные  похороны,  ибо  ей  пришла  блажь   поиграть   в
похороны... Мальчик, играя солдатиками, беспощадно разит  их  деревянным
мечом, хотя те и не думают сопротивляться. Вам, братья,  не  приходилось
ли видеть, как вообразивший себя Дантлином юный мечтатель убивает палкой
ужа? Как истребляет десяток мышат,  считая  себя  Авейном  Неистовым,  а
зверьков - гномами? Как... Впрочем, достаточно - вы, добрые братья, уже,
вижу,  согласны  с  тем,  что  детское  обличье  -  самое  опасное   для
всемогущего? Ведь с той же непосредственностью и простодушием,  с  каким
человек-дитя  отрывает  крылышки  у  мухи,  бог-дитя  может  подвергнуть
тягчайшим пыткам любого жителя Мира,  не  сознавая  при  том  даже,  что
творит зло... Да и зло ли то, что творит бог?
   - М-да, - заговорил Кениамерк, -  вы  рисуете  жуткую  картину,  брат
Когер... И есть ли по-вашему спасение от такой напасти?
   - Я, неразумный, предполагаю, - важно ответствовал проповедник, - что
спасение в том, чтобы - как и обычно - следовать примеру  господа.  Если
он не мудр и не опытен - станем и мы таковы! Если он жесток и невинен  в
своей жестокости - то и нам надлежит быть беспощадными, сохраняя при том
в его глазах невинность! Мудрые и сильные падут, ибо что их  сила  перед
силой всемогущего! Слабые  и  ничтожные  разумом  спасутся,  ибо  станут
любимыми игрушками, а может и более - товарищами в играх  бога-дитяти...
Мудрецы будут  низвергнуты,  простецы  -  вознесутся!..  Верным  господу
надлежит стать простыми и не мудрыми, как дети!..
   Проповедь была прервана стуком  в  дверь  -  довольно  решительным  и
настойчивым.
   - Ну что там еще? - недовольно буркнул "брат Томен" и быстро шагнув к
двери, распахнул ее. - Кто стучал?
   За дверью на коленях стоял  старый  слуга,  позади  него  возвышалась
громадная фигура маршала Каногора.
   - Я осмелился, ваше императорское величество, - еле слышно  прошептал
слуга.
   - Простите, ваше императорское величество, - громогласно провозгласил
маршал, - но ныне не время предаваться ученым занятиям! Ибо произошедшие
события таковы, что... Словом, пришло сообщение -  наша  армия  разбита,
принц в плену, равно как и почти все его рыцари.
   Пока маршал говорил, послышались быстрые шаги  и  лязг  оружия  -  по
коридору подбежал гвардеец из дворцовой охраны:
   -  Ваше  императорское  величество,  -   закричал   он,   расталкивая
столпившихся перед дверью кабинета слуг и придворных, - тролли уходят!
   - В чем дело, рядовой? - рявкнул на него маршал.
   - Сэр маршал, - вытянулся солдат, - все тролли, что служат  у  нас  в
охране, собираются вернуться в Тролльхейм! Они уже идут к воротам!
   - Какого Гангмара?!
   - Дерынх говорит - объявился  законный  наследник  Верховного  Тролля
Ырунга, в Тролльхейме заваруха, вернее, настоящая война! Гретых собирает
всех своих бойцов - в том числе он призвал и Дерынха с его отрядом.
   Все разом загомонили, припоминая, что  у  Верховного  Тролля  Ырунга,
убитого агентами Императора Велитиана IV, действительно был наследник. В
результате  войны  между   заговорщиками,   поддержанными   Империей   и
троллями-патриотами этот малютка попал в плен и - поскольку был еще  мал
и несмышлен - его пощадили  и  определили  в  качестве  слуги  в  отряд,
нанятый Императором... Теперь он,  должно  быть,  уже  в  том  возрасте,
который у людей  определяется,  как  подростковый  -  тут  же  подсчитал
кто-то. Должно быть, он не забыл, либо ему напомнили о том, кем был  его
родитель. Волею случая сей юный тролль был в числе отправленных в  Альду
с войском принца...
   - Господа! - гам легко перекрыл уверенный и сильный голос Императора.
-  Всем  повелеваем  разойтись  и  помалкивать,  а  те,  кому   надлежит
присутствовать на совете - идемте, ибо совет будет собран немедленно.
   Элевзиль быстро  двинулся  прямо  сквозь  толпу  придворных,  тут  же
расступившуюся перед ним, совершенно забыв о брате Когере -  а  тот  все
стоял  в  нелепой  позе,  наполовину  поднявшись  со  стула,  совершенно
ошарашенный осознанием того, кому он проповедовал только что...

***

   ...Всю ночь на помойке мусор горел -
   Май сатанел...
   Егор Летов

   Очень, очень медленно жизнь в Альде начала входить в мирную  колею...
Далеко не сразу схлынул угар, созданный наличием у множества альдийцев -
и горожан, и крестьян, принявших участие в войне - шальных денег. На две
недели город словно сошел с ума в погоне за удовольствиями -  диковинные
товары и дорогие вина, привезенные энмарскими  купцами,  военные  трофеи
(ну разве можно упрекнуть ополченца за то, что вынося с  поля  боя  тело
убитого рыцаря, он догадался прежде всего снять с мертвой руки  перчатку
и нашел парочку перстней!), да мало ли... Все это съедалось, выпивалось,
тратилось - многие, войдя в раж, проматывали отложенные "на черный день"
заначки,  ведь  не  каждый  день  ты  чувствуешь  себя  великим  героем,
победителем рыцарей, троллей,  принцев!..  В  конце  концов  безудержное
веселье, царящее в столице, вызвало тревогу у  короля  -  он  выслал  на
улицы стражу с приказом осторожно унимать наиболее буйных гуляк.
   Наконец  все  это  помаленьку  начало  успокаиваться:   протрезвевшие
альдийцы уныло ощупывали опустевшие кошельки, фермеры засобирались домой
- к своим холмистым и болотистым владениям, аккуратно увязав  в  котомки
столичные гостинцы, многие  энмарские  купцы  также  двинулись  обратно,
необычайно довольные тем, что распродали все так быстро (да  к  тому  же
избежав превратностей долгого пути) и могут возвращаться домой за  новой
партией товара...
   В Арнике была введена новая повинность - сервы по очереди  возили  на
Куриную Топь тяжеленные камни и сбрасывали их в болото, которое время от
времени начинало "дышать"  и  испускать  серии  пузырьков  газа.  Вскоре
болотце местные крестьяне переименуют в "Троллиную Топь"...
   В Гонзоре капитан ок-Икерн приступил к реквизициям  -  его  гвардейцы
конфисковали у купцов, фермеров и  городских  синдиков  денежные  суммы,
необходимые  ему  для  выкупа  попавших  в  плен   подчиненных,   взамен
пострадавшим вручались расписки с ротной печатью...
   Принц Кадор-Манонг (в  его  заветном  ларце  также  шуршали  расписки
ок-Икерна), приехавший в Маултон с печальной вестью о пленении владельца
замка, нашел утешение в объятиях старшей дочери сэра Менгрона -  высокой
и костлявой мадам Агристы...
   Тролльхейм  был  охвачен  гражданской  войной  и   несколько   партий
авантюристов из Андруха осмелились отправиться в Горы Страха за золотом,
о чем  раньше  никто  и  не  помышлял,  опасаясь  не  так  троллей,  как
императорских чиновников и стражников, стерегших дорогу  к  приискам,  а
теперь разбежавшихся...
   В Эстрамне, что в стране  Нелла,  в  крестьянских  хлевах  продолжали
рождаться уродцы -  кто-то  объявлял  это  знамением,  кто-то  -  божьей
карой... А довольно известный тамошний колдун Витан Коротышка, говорили,
помешался и все твердит в бреду о какой-то белой  красавице,  светящейся
зеленым светом...
   По  дорогам  бродили  проповедники  с   молитвами   и   пророчествами
всевозможных толков...
   Ширилось движение когеритов-"божьих пасынков", к нему  присоединялись
новые и новые сотни юнцов, покинувших ради этого безумия дома и семьи...
   Происходило и немало других странных событий - но жизнь продолжалась.
Рождались дети, умирали старцы, гибли воины в многочисленных  сражениях,
гибли попавшие в разбойничьи засады  путники,  в  море  тонули  купцы  и
рыбаки - словом, жизнь шла своим чередом...

Часть 5
ОСАДА

ГЛАВА 41

   Побочные явления, плачевные гримасы,
   Пустые массы, громкие слова.
   Настойчивые выводы, незримые каркасы,
   Цветные сны и кое-что ещё.
   Егор Летов

   Коклос Пол-Гнома чувствовал себя превосходно - наконец-то, заявил  он
Алекиану,  извилистый  жизненный  путь  привел   его   ко   двору,   где
действительно умеют ценить тонкую шутку и подлинное остроумие. У карлика
были причины так говорить - король  Альды  и  впрямь  относился  к  нему
необычайно уважительно, да к тому же велел и  слугам  всячески  угождать
шуту и именовать его не иначе, как "ваша милость"  и  "господин".  Ингви
частенько  подолгу   беседовал   с   ним,   терпеливо   выслушивая   все
разглагольствования  Коклоса  -  в  них  порой  проскальзывали  тонкости
внутриполитической жизни Империи и точные характеристики  многих  важных
персон,  подаваемые,  впрочем,  в  весьма  язвительной  манере.  А  шут,
польщенный королевским вниманием,  заливался  соловьем,  выдавая  подчас
немаловажные секреты, случайно подслушанные им - кто же, разговаривая  о
необычайно  сложных  и  запутанных  делах,  опасается  быть   услышанным
каким-то дурачком. Словом, за час беседы с Коклосом Ингви узнавал иногда
побольше, чем за неделю копания в архивах. Внутренняя  жизнь  Империи  и
взаимоотношения ее с соседями  теперь  стали  ему  более  понятны,  а  с
пониманием пришло и опасение - он понял,  что  стал  участником  гораздо
более серьезной игры, чем решил вначале... Часто после бесед с шутом  он
уединялся в своей опочивальне, которая стала также и его новым кабинетом
- в прежнем теперь обитала Ннаонна - и подолгу просиживал над картами  и
некими расчетами, бормоча что-то и черкая мелом по доске...
   Ннаонна, которой Ингви стал уделять теперь меньше  внимания,  вначале
дулась, а затем сошлась  немного  с  принцем  Алекианом,  который  также
почувствовал нужду в приятельских отношениях с кем-нибудь - ведь Коклос,
его в общем-то единственный друг, теперь  важничал  без  меры,  всячески
старался  пользоваться  неожиданно  свалившимся  на   него   королевским
расположением  (например,  свел  близкое  знакомство   с   альхелльскими
поварами и взял за правило дегустировать все блюда) - а потому несколько
отдалился от своего господина. Так  что  теперь  негласное  шефство  над
Алекианом взяла юная вампиресса -  таскала  его  по  городу,  показывала
немногочисленные  местные  достопримечательности,  рассказывала  историю
недолгого  пока  еще  правления  короля-демона,  знакомила   со   своими
приятелями - эльфами и орками, чему принц - юноша довольно вялого нрава,
привыкший, что им кто-нибудь руководит -  подчинялся  спокойно,  хотя  и
немного удивленно...
   Спустя некоторое время прибыли послы из Гонзора - привезли  выкуп  за
тамошних дворян и  гвардейцев,  из  их  рассказов  стало  известно,  что
капитан ок-Икерн установил в  герцогстве  настоящую  военную  диктатуру,
добывая деньги для освобождения из плена своих  гвардейцев  и  налаживая
пограничную службу для защиты от набегов орков. Впрочем, в последнем  он
весьма преуспел, что подтвердили  и  сами  орки,  явившиеся  в  Альду  с
поручениями от короля Анзога IV. Они рассказали, что нападать на  Гонзор
теперь стало едва ли не опаснее, чем на Альду - в прежние времена. И это
при том, что большая часть  гонзорских  рыцарей  томилась  в  альдийском
плену... От своего короля орки принесли подарки и письмо, в котором  тот
благодарил  короля  Ингви  за  справедливое  отмщение  врагу,  злодейски
казнившему воинов Внешнего Мира, поздравлял со славной победой и  обещал
прислать еще солдат.
   Еще гонзорские послы поведали, что самого капитана ок-Икерна вызывают
в Ванетинию и что скоро - по слухам - следует ожидать приезд  посольства
от Императора...
   Алекиан и  оставшиеся  еще  в  альдийском  плену  сантлакские  рыцари
восприняли эту весть с энтузиазмом (для  сантлакцев  почти  единственной
надеждой на  освобождение  была  перспектива  того,  что  их  судьба  на
предстоящих переговорах будет рассматриваться совместно с судьбой принца
и  возможно  Император  выкупит  их  вместе  с  сыном,  надежды  же   на
собственных родичей у рыцарей не было)...
   Однажды среди всех этих событий Ннаонна заявила Ингви:
   - Через три дня у меня день рождения!
   - Н-ну... - король слегка растерялся, затем лицо его  просветлело.  -
Отлично! Устроим праздник! У нас давно не бывало турниров... А  пожалуй,
выйдет забавно - рыцари будут биться в честь вампирессы, как по-твоему?
   - Спасибо, Ингви, но у меня просьба, -  девушка  нахмурилась,  -  мне
нужны деньги!
   Последнюю  фразу  она  выпалила  с  вызовом,  а  затем  ее  тон  стал
просительным:
   - ...Ну я же редко что-то прошу...
   - Да конечно, конечно... Сколько тебе надо?
   - Восемнадцать воробьев сорок три гроша.
   - Какая точность! Может, назначить тебя казначеем... Вот...  -  Ингви
склонился над пергаментом. - Вот тебе записка -  отнеси  ее  Мертенку  и
тебе выдадут тридцать... хм... воробьев.
   - Спасибо! - Ннаонна чмокнула изумленного короля в щеку и умчалась по
коридору с каким-то боевым кличем... Прислуга шарахалась и прижималась к
стенам при приближении этого крошечного урагана...
   Ингви с минуту смотрел ей  вслед,  затем  пожал  плечами,  хмыкнул  и
улыбнулся своим мыслям привычной кривоватой ухмылкой...

***

   Император  Элевзиль  II  посмотрел   на   своих   придворных,   вновь
собравшихся на совет - те  внимательно  слушали  зачитываемый  канцлером
пространный отчет капитана ок-Икерна, доставленный накануне из  Гонзора.
Элевзиль слегка склонился к Кениамерку, сидевшему по правую руку и  тихо
спросил:
   - И все же, кузен, я решительно не понимаю - зачем вы показывали  мне
этого горе-пророка Когера?
   - Ваше императорское величество, - так же тихо отвечал тот, - дело не
в истинности его идей, а в их притягательной силе. В глубине души  любой
ваш подданый может считать себя сколь угодно умным и проницательным,  но
при этом большинство-то все же отдает себе отчет в собственной глупости.
А тут им предлагается возможность ощутить, что их глупость - выше разума
признанных мудрецов. Дуракам куда как приятно гордиться своей глупостью,
поскольку больше им гордиться-то и нечем.
   - Продолжайте, сер Гвино, мы внимательно слушаем! - Император  кивнул
канцлеру, заметив, что тот прекратил чтение  и  выжидательно  глядит  на
него поверх пергамента (на самом деле Элевзиль  не  слушал  вовсе  -  он
прочел доклад капитана еще вчера, сегодняшнее чтение предназначалось для
совета). - Неужели это настолько серьезно, кузен?
   - Думаю - да, серьезно и весьма! Уже сейчас весь северо-запад Империи
охвачен движением "когеритов",  или  "божьих  пасынков",  как  они  себя
называют.
   - Пасынков?
   - Ну да, ваше императорское величество, поскольку есть дети - эльфы и
гномы, то люди - пасынки. Кстати, что касается эльфов с гномами, то брат
Когер весьма изящно разделывается с ними в своих проповедях  -  говорит,
что, дескать, бог - сам дитя и стало быть дети ему ни  к  чему.  Значит,
первым  делом  новый  Гилфинг  с  ними  и   покончит!   Заметьте,   ваше
императорское величество, оба тезиса - о пасынках и о  детях,  эльфах  с
гномами, совершенно не соответствуют друг другу, но разве этих остолопов
волнуют подобные мелочи! Так вот, все марки, Нелла и Анновр уже охвачены
когеритским движением,