танься! Я прошу тебя - не  ходи  сегодня  со  всеми,  -
принялся ласково уговаривать  ее  Кари,  -  я  расскажу  тебе  сказку...
Чудесную сказку о волшебной  стране,  что  зовется  Риодна.  Там  всегда
тепло, там не бывает зимы. На рассвете первые  солнечные  лучи  тихонько
постукивают, падая на крыши домиков, где живут  счастливые  люди...  Там
зеленые леса, там голубые ручьи...
   Обняв девочку за плечи, Счастливчик увлек ее к опушке. Она улыбнулась
и пошла - покорно, как всегда... Именно эта  покорность  и  добрый  нрав
привлекали в Лоле старого бродягу. Он был добр и  нежен  с  ней,  как  с
дочерью, что, впрочем, не мешало им быть любовниками...

***

   Толкаясь и весело галдя, толпа юнцов вслед за Аньгом шла  к  деревне.
Деревня же словно вымерла, все было тихо, даже собаки не лаяли...  Когда
до околицы оставалось метров восемьдесят,  из-за  ближайего  дома  вышел
человек. Воин в полном вооружении, в кольчуге, тяжелых сапогах. В  руках
он держал лук, на поясе висел широкий меч в потертых ножнах.
   - Именем  сэра  Гирта  Реакского,  господина  этой  земли!  -  хрипло
выкрикнул он. - Повелеваю остановиться!
   Аньг, а за ним и прочие выполнили приказ - скорее  от  неожиданности,
чем испугавшись.
   - Кто вы и что вам надо?
   - Мы вольные люди, божьи детки и друзья-приятели  Гилфинга-Дитяти!  -
выкрикнул Аньг.  Парень  постарался,  чтобы  его  голос  звучал  дерзко,
поскольку  ему  стало  стыдно,  что  он  растерялся  и  остановился   по
требованию незнакомца. Его приятели с готовностью захохотали.
   - Вот что, "божьи детки", - голос воина звучал уверенно и спокойно, -
у  нас  не  любят  таких  как  вы.  А  посему  -  либо   вы   предъявите
доказательства того, что вы  и  впрямь  свободные  люди  -  либо  будете
считаться преступниками и беглыми рабами. А пока - приказываю  сесть  на
землю там, где стоите. И бросьте свои палки. Я считаю до  трех.  Раз!...
Два!..
   - Ну что, парни, проучим здешних смельчаков? - обернулся Аньг к своим
приятелям. Им уже приходилось прежде силой доказывать свои  права  не  в
меру ретивым сенешалям и управителям поместий.
   - ...Три!
   Из кустов, из-за домов села, из каких-то канав показались  лучники  -
около  дюжины.  Неторопливо,  но   очень   сноровисто   -   видно,   что
профессионалы - они  подняли  луки,  натянули  и  на  бродяг  посыпались
стрелы.  Те,  не  ожидавшие  ничего  подобного,  с  воплями  и   стонами
(несколько стрел попало в цель) принялись бестолково метаться по дороге.
Лучники выпустили новую порцию стрел  -  "божьи  пасынки"  побежали.  Но
наперерез им уже неслись всадники, скрывавшиеся  до  этого  в  рощице  у
дороги - бродяги миновали их, не заметив. Вооруженные кнутами и длинными
палками всадники принялись избивать  и  сгонять  в  кучу  растерянных  и
напуганных юнцов  -  а  от  деревни  к  ним  уже  шли  цепью  лучники  и
присоединившиеся к ним мужики - видимо, реакские крестьяне -  с  мотками
веревок в руках.
   Аньг сообразил быстрее других и бросился бежать чуть раньше -  потому
ему удалось вырваться из свалки. Ускользнув от  цепи  всадников,  он  со
всех ног бросился к лесу. На его беду, беглеца заметил  один  из  конных
латников. Поскольку дело было уже сделано и толпа бродяг окружена,  воин
счел возможным погнаться за одиночкой. Великий Пацан  уже  почти  достиг
опушки, до ближайших кустов оставалось метров двадцать - и в этот момент
всадник,  настигнув  его,  крепко  схватил  за  длинные  волосы.  Латник
засмеялся и, не замедляя бег коня, поволок юного бродягу дальше. Вдруг у
них на пути словно из-под земли вырос  Счастливчик  Кари  -  и  взмахнул
посохом. Кари всегда с пренебрежением относился к ритуальным  деревянным
мечам своих спутников и предпочитал толстую тяжелую палку.
   Посох  бродяги  обрушился  на  руку,  сжимавшую  волосы  Аньга.  Удар
пришелся ниже локтя и хотя воина защитила стальная пластина, усиливающая
кольчужный рукав, он вскрикнул. Выпустив волосы своей  жертвы,  всадник,
рыча и ругаясь, потащил из ножен меч, натягивая одновременно поводья. Но
бродяги, воспользовавшись тем, что конь по инерции пронес их врага  чуть
дальше, уже бежали в лес.
   Когда опасность миновала, Кари схватил Аньга за руку.  Тот,  насмерть
перепуганный, готов  был,  кажется,  бежать  без  остановки  весь  день.
Остановленный Счастливчиком, он с полминуты смотрел на своего  спасителя
безумными глазами, с трудом переводя дух.
   - Ты... знал?... - наконец выдохнул он.
   - Догадывался, - выдохнул Кари. Он дышал куда тяжелее, чем  его  юный
приятель, хотя ему пришлось пробежать меньше. - Вот из-за таких  догадок
меня и прозвали Счастливчиком...
   - А что... теперь?..
   - Теперь?.. Да ничего. Идем туда, - Кари указал направление рукой.  -
Там нас ждет Лола, кое-какие вещички я собрал... И  будем  уносить  ноги
отсюда.
   - А остальные? Илла... и другие?
   - Им мы уже не поможем. Надо было меня слушаться... Ну  ладно  -  что
теперь-то... идем...
   - Кари, - внезапно остановившись спросил Аньг, - а кто  ты  на  самом
деле?
   - Я Кари. Счастливчик. - значительным тоном ответил  бродяга.  И  про
себя добавил: "Незачем тебе, дружок знать, что когда-то  я  звался  граф
Карикан. Незачем."

ГЛАВА 54

   Я ничего не хочу оставлять на потом
   Я хочу отстреляться сейчас
   И я готов отступить от тепла на север
   Но почему это звучит как приказ
   И. Кормильцев

   Император перестал нервно расхаживать по шатру и резко остановившись,
взглянул в упор на Гимелиуса:
   - Мы недовольны. Вы, мастер Гимелиус, сулили нам, что демон пойдет на
переговоры после завершения вашей колдовской операции.
   - С позволения вашего императорского величества, я  предполагал,  что
демон после завершения колдовской операции станет сговорчивее...
   - Не спорьте по пустякам! "Сговорчивее..." Да он  вовсе  отказывается
от переговоров! Верно, сэр маршал?
   -  С  позволения  вашего  императорского  величества,  не  верно,   -
невозмутимо ответил тот, - он  отказывается  от  переговоров  со  всеми,
исключая Императора. Как и заявил с  самого  начала  рыцарю  Керниту.  И
сегодня повторил это нашим  послам.  Дословно  было  сказано  следующее:
"Война идет много месяцев,  погибли  сотни  воинов  -  так  пора  вашему
Императору совершить хотя бы один подвиг -  осмелиться  предстать  перед
обманутым им королем Альды". Так он сказал.
   - А вы, как мы видим, с удовольствием повторяете эти дерзости...
   Маршал пожал плечами -  если  он  и  получал  удовольствие,  повторяя
оскорбительные слова демона, то по  его  лицу  этого  не  было  заметно.
Император с минуту смотрел на него, затем вновь принялся  мерять  шагами
шатер
   - Ладно... Предположим, что демон так же боится потерять лицо, как  и
мы... Боится уронить свой престиж  в  глазах  вассалов...  Что  ж,  если
другого выхода нет - мы встретимся с ним... Мастер Гимелиус, беретесь ли
вы обеспечить нашу безопасность магическими средствами?
   Пришла очередь мага пожимать плечами:
   - Я приложу все усилия... Подготовлю защитные амулеты.  Поскольку  не
надеюсь пережить ваше императорское величество в случае... в случае...
   -  Достаточно,  -  оборвал  мага  Элевзиль,  -  значит,  все  усилия.
Готовьтесь - у вас времени до завтра. А вы, сэр маршал, вновь  отправьте
парламентеров в Альду, пусть сговорятся об условиях встречи... Нам нужен
мир... Нужна победа в этой войне, Гангмар ее побери. И немедленно.
   То, что Император употребил крепкое выражение, говорило о многом. Как
правило, Элевзиль высказывался сдержаннее...
   На следующий день к Северным воротам из имперского лагеря направилась
целая процессия. Впереди - гвардейцы  с  "Гунгиллиными  ветвями",  затем
трубачи, непрерывно трубящие торжественные сигналы. За ними -  Элевзиль,
окруженный телохранителями, далее - толпа колдунов в зеленых мантиях. На
расстоянии полета стрелы  от  ворот  гвардейцы  остановились,  Император
спешился и двинулся дальше один. В нескольких шагах  за  ним  и  немного
правее (чтобы крупная фигура Элевзиля не загораживала обзор) шел,  пыхтя
и тяжело переваливаясь, Гимелиус, за ним в десяти метрах -  целая  толпа
его учеников и родичей  в  зеленых  мантиях.  Придворный  маг  прикрывал
защитными заклинаниями Императора, который к тому же был увешан с ног до
головы заколдованными амулетами, а самого чародея оберегали колдуны  его
клана...
   Процессия приблизилась к башне. Ворота были открыты, решетка опущена.
Катаракта не препятствовала разговору, но - с другой стороны  -  надежно
разделяла обоих монархов.
   Демон поджидал своего визави, положив руки на перекладину  решетки  и
склонив на них голову. Одна нога в заляпанном грязью сапоге также стояла
на  нижней   перекладине   катаракты.   Вся   поза   демона   отличалась
непринужденностью и какой-то разболтанностью.
   Некоторое время монархи с неприкрытым любопытством рассматривали друг
друга. Элевзиль II вполне соответствовал распространенному представлению
о  внешности  Императора  -  крупный,   хорошо   сложенный   мужчина   с
величественной  и  гордой  осанкой.  Высокий  лоб,  короткая,  аккуратно
подстриженная бородка, умный  взгляд...  В  то  же  время  король  Альды
совершенно не  походил  на  сложившийся  в  воображении  Элевзиля  образ
"демона". Император почувствовал некоторое разочарование - вот,  значит,
какой он,  этот  демон,  доставивший  владыке  Великой  Империи  столько
хлопот. Прямо скажем, невзрачный субъект, да и одет...  Прийти  в  таком
виде на переговоры с Императором - это, пожалуй, явное оскорбление. Мало
того, он еще, похоже, и пьян! Минуты две  длилось  молчание.  Первым  не
выдержал Ингви:
   - Вы хотели меня видеть, Император?
   - К нам надлежит обращаться: "ваше императорское величество".
   Ингви оглядел собеседника с ног до головы, помолчал, затем снял  ногу
с решетки, выпрямился и заявил:
   - Когда вы и впрямь захотите беседовать со мной, Император, сообщите.
Но говорить будем попросту, - и сделал вид, что собирается уходить.
   Это, конечно, был блеф, но нервничающий Элевзиль поддался.
   - Постойте! Постойте, демон, я согласен - поговорим попросту...
   Некоторое время шел обмен обидными намеками и  угрозами  (скрытыми  и
нескрытыми): "...а если мои войска разом пойдут на штурм...", "...а если
я выйду однажды из ворот с черным мечем да и  двину  прямиком  к  вашему
шатру - кто сумеет меня остановить?..", "...у  вас  выйдут  припасы...",
"... у вас выйдут раньше...", затем все же собеседники  начали  находить
некоторые точки соприкосновения. Как стало ясно, обоим был нужен  мир  и
обоим хотелось прекратить осаду, но открыто признать свое  поражение  не
хотел  никто.  В  Альде  уже  второй   день   была   прекращена   выдача
продовольствия населению и горожане - пока что довольно робко  -  начали
высказывать недовольство. Как ни считал  Ингви  с  Мертенком  оставшиеся
казенные припасы - выходило, что их хватит только  воинам  и  только  до
весны. Правда, Кендаг заявил, что орки  прокормятся  теми  крохами,  что
уцелели  после  разгрома  главного  склада  (людям  было  противно  даже
приближаться  к  зданию,  источающему  отвратительную  вонь,   орки   же
тщательно рассортировали остатки и выбрали менее пострадавшую  провизию,
а также переловили уцелевших грызунов), но это не решало проблемы. Ингви
и его вельможи хорошо понимали, что через месяц (когда у горожан  выйдут
собственные припасы) скрытое пока что недовольство  вырастет  в  бунт  и
король считал, что необходимо заключить мир как можно быстрее, чтобы  не
подвергать испытаниям верность и  лояльность  альдийцев.  Император  еще
больше был заинтересован в скорейшем окончании  войны  -  в  его  лагере
запасы провианта также подошли  к  концу,  к  тому  же  в  лагере  зрело
недовольство, еще немного - и кое-кто из вассалов может дезертировать. И
это не говоря уже о том, что в Ванетинии его ждет уйма  дел  гораздо,  в
сущности, более важных сегодня, чем эта война. Гангмар ее побери.
   Спор длился полтора часа и оба собеседника пришли к  выводу,  что  им
следует обдумать все сказанное со своими советниками  и  назавтра  вновь
встретиться для продолжения переговоров.  На  следующий  день  Император
повторил свой визит к Северной башне, на этот раз молоденький паж нес за
ним стул. Переговоры продолжались больше трех часов...  На  третий  день
Элевзиль наведывался  к  Северным  воротам  уже  дважды...  Наконец,  на
четвертый день условия мирного договора начали приобретать отчетливость.
***

   Если я пытаюсь припомнить события тех дней, когда  шли  переговоры  с
Императором, все встает передо мной, словно в тумане. Возможно, на  меня
ловко воздействовал придворный маг Императора (эта жирная туша постоянна
маячила неподалеку от своего господина), а может быть дело в том, что  я
практически не просыхал...  Как-то  пилось  и  пилось  все  время...  Не
знаю...
   Помню, что поначалу я блефовал и разыгрывал гордую неприступность, но
после того,  как  под  вечер  третьего  дня  переговоров  дал  аудиенцию
делегатам голодных жителей моей  столицы...  Вобщем,  к  четвертому  дню
стало ясно, что война  проиграна.  Осталось  только  оговорить  условия,
позволяющие мне сохранить лицо. И вот тут сам не знаю, что  меня  тянуло
за язык, но я вдруг ни к селу, ни к городу ляпнул:
   - Послушайте, Император,  прежде  чем  обсуждать  серьезные  вопросы,
давайте решим вот что. В темнице у меня сидит некто Пиноль  -  злодей  и
предатель. Он принадлежит к духовному сословию и я чувствую, что  как-то
не вправе судить его. Вас же  в  походе  наверняка  сопровождает  немало
влиятельных церковников, чей статус позволяет вершить  суд  над  такими,
как этот самый Пиноль. Вот что я предлагаю - я выдам преступника вам,  а
уж вы  судите  его.  Мне,  откровенно  говоря,  интересно,  каков  будет
приговор...
   - А в чем, собственно, обвиняется этот человек? -  осторожно  спросил
Император.
   - В измене сеньору и попытке отравить епископа.
   На самом деле доказательств у меня не было, но как только Пиноль  был
заключен в темницу - мой старичок-епископ тут же пошел  на  поправку.  А
если учесть, что Пиноль, слывущий знатоком  медицины,  постоянно  пичкал
его перед этим какими-то лекарствами... Вывод напрашивался сам  собой...
В общем, наш Пиноль под конвоем  и  в  цепях  был  приведен  к  Северным
воротам. И - к его огромному изумлению - вытолкан наружу. А  уж  как  он
удивился, когда императорские гвардейцы, принявшие его снаружи, не сняли
с него оковы, а напротив -  продолжали  обращаться  как  с  арестованным
преступником...
   М-да... Ну кто бы мог подумать, что я способен  на  такое  утонченное
коварство... Император увидел в  этой  истории  со  злополучным  Пинолем
прекрасную возможность заработать очко в  наших  дипломатических  играх.
Так что был собран весьма представительный церковный суд и  злополучного
клирика - причем не наспех, а  очень  даже  торжественно,  со  смаком  -
признали  виновным  и   осудили.   И   казнили   его   тоже   необычайно
торжественно...
   После  этого  пути  назад  не  было...  Не  стану  описывать   долгие
препирательства по каждому пункту нашего  договора,  тем  более,  что  и
помню все не очень хорошо, но в конце концов мы с Императором  пришли  к
согласию. Наш договор мог служить великолепным образчиком компромисса  и
паллиатива.  Вот  основные  принципы,  на  которых  мы  остановились:  я
сохраняю право называться "королем Альдийским", но такое же право  имеет
и Кадор. Я покидаю Альду, но и мой преемник  не  получает  всей  полноты
власти. При нем состоит  регентский  совет  в  составе  Лорда-хранителя,
маршала королевского войска, альдийского епископа (думаю, ясно, что  все
те, кто верой и правдой  служил  мне,  получают  полное  прощение).  Был
оговорен пространный список вопросов, которые король не мог  решить  без
согласия совета - то есть его власть превращалась едва ли не  в  фикцию.
Кстати, состав совета и сам этот пресловутый  список  -  также  вопросы,
решаемые советом! Вот  так  это  выглядит  в  моем  изложении  -  можете
вообразить,  какую  казуистику  развели  по  каждому  пункту   имперские
крючкотворы... Кроме того, было оговорено, что земли, "завоеванные мечом
демона Ингви, именуемого королем Альдийским" - то есть долина Вампиров -
остается моим владением, но при этом я сам не могу там находится... А на
закуску я заставил Императора сделать в конце  приписку,  гласящую,  что
если его императорское величество еще раз нарушит клятву - он  обязуется
выплатить королю Гевы чудовищную сумму - сто тысяч золотом. Моя цель,  я
думаю, ясна. Конечно, Император, наплевав на договор, может точно так же
наплевать и на эту приписку - но это  даст  повод  королю  Гевы  поднять
такую  бучу  в   Империи,   что   мне   и   не   снилось...   Я   вообще
облагодетельствовал этого феодала, которого и не видел ни разу -  и  все
по той лишь причине, что знал со слов  Коклоса  -  это  единственный  на
сегодняшний день монарх, способный воспользоваться моими  благодеяниями,
то есть бросить открытый  вызов  Императору.  Так  что  пусть  Император
крепко подумает, прежде чем решится еще раз надуть демона...
   В общем, договор в конце концов был состряпан - осталось лишь решить,
как осуществить его выполнение. Император боялся,  что  как  только  его
армии покинут Альду - я наплюю на наш договор, а я опасался,  что  стоит
мне с орками выйти за ворота - и ничто  не  помешает  тяжелой  рыцарской
коннице  раздавить  мое  маленькое  войско...  Я  прямо  так  и   заявил
Императору:
   - Не представляю, как это сделать. После того, как вы обманули меня в
прошлый раз, я не могу доверять вашему слову...
   Император взглянул на меня с тоской:
   - Чего вы хотите, демон?
   - Честно? Я хочу, чтобы вы пожалели о нарушении своей клятвы.
   - А я и жалею... - мне показалось, что ему и впрямь стыдно, - Гилфинг
свидетель, как я жалею... Но к делу. Я предлагаю  следующее.  Завтра  же
имперские армии двинутся на север. Я с  трехтысячным  корпусом  стану  в
Мантроке. И как только вы с вашими орками  и  всеми,  кто  пожелает  вас
сопровождать, двинетесь на восток -  я  поведу  своих  на  север.  Таким
образом и вы, и я покинем  Альду  одновременно.  Кадор-Манонг  со  своей
свитой выждет в Мантроке три дня и после этого вступит в столицу...
   - Все это было бы замечательно, если бы я мог поверить... Но уж очень
вам легко нарушить клятву вновь. Как славно - я  с  несколькими  сотнями
пеших отступаю на восток, а вы - в Мантроке... С рыцарями.... Да сильный
отряд кавалерии - вы говорите три тысячи, этого более чем  достаточно  -
легко сможет настигнуть нас на марше. Со мной ваши рыцари ничего сделать
не смогут, - боюсь, Император уже понимал, что  это  блеф,  -  но  своих
солдат я защитить не смогу. Так что мне нужны гарантии.  Что  вы  можете
предложить?
   - Гарантии... Я боялся, что встанет вопрос о гарантиях... Что ж,  вот
мое предложение, вернее предложение моего  сына.  Алекиан  отправится  с
вами и будет сопровождать вашу  колонну  сколько  вы  сочтете  нужным...
Надеюсь, жизнь наследника  императорского  престола  -  это  достаточная
гарантия?
   - Вполне. И это он сам предложил?
   - Сам... - в голосе Императора послышалась мука, - чем вы приворожили
моего сына?.. Демон... Я надеюсь, что вы поступите честно  и  удалившись
на безопасное расстояние от Альды, отпустите его?
   - А вы сомневаетесь в моей клятве?
   - Я - да. Алекиан - нет.
   Что ж. По крайней мере, честно.

***

   Всех объединяет ненависть,
   Всех объединяет одно желание
   Убивать и насиловать всех иных прочих.
   Егор Летов

   Воины выстроились на берегу. Раздался негромкий стук -  первая  барка
ударилась бортом о причал.
   - Начинайте! -  скомандовал  сэр  Грок,  владетель  Аривны.  Накануне
лазутчики донесли, что им удалось высмотреть вполне  безопасный  путь  к
близлежащему селению эльфов и рыцарь намеревался, нарушив  императорский
указ, напасть на сосе