то неотложные дела - по-видимому,  он
был раздосадован королевским подарком.  Во  всяком  случае,  его  ранний
отъезд все объясняли раздражением. Вслед за ним замок вампиров покинул и
сэр Лимни Гернивский, который  на  протяжении  всего  вчерашнего  вечера
сидел хмурый и то делал какие-то странные неловкие попытки заговорить  с
Ингви, то молчал, уныло осушая кубок за кубком... Один лишь сэр Мернин с
Кендагом встали  в  прекрасном  расположении  духа  и  никуда  не  спеша
разделили завтрак с королем, который заявил,  что  в  столице  его  ждут
надоевшие дела и он задержится в замке еще на день, чтобы устроить  себе
каникулы...
   Как ни пытался Ингви отвлечься, на ум постоянно приходили  неприятные
мысли - то вспоминалось какое-нибудь позабытое дело,  которое  предстоит
выполнить сразу по возвращении в  столицу,  то  перед  глазами  вставали
картины недавнего прошлого - сраженный в поединке  старый  вампир,  ряды
убитых среди пожарищ Северной стороны... Видя мрачное настроение  короля
и сэр Мернин почел за лучшее отправиться домой, сославшись  на  какие-то
заботы. Каникулы не удались. Поэтому,  дождавшись  возвращения  в  замок
Мертенка с Сарнаком, Ингви объявил им, что он передумал  и  после  обеда
отправится в город, где осталось слишком много незавершенных дел  -  тем
более, что  дождь  давно  кончился  и  дорога  подсохла.  К  вечеру  они
достигнут столицы без особых трудностей.
   Как ни хотелось обоим приближенным остаться ночевать поближе к  своим
владениям - пришлось  собираться  в  дорогу.  Мрачное  настроение  Ингви
теперь передалось и им, поэтому  все  были  молчаливы  и  угрюмы.  После
недолгих сборов все выехали из замка на опушку леса - конские копыта уже
не стучали по размокшей, слегка взрыхленной земле,  молчали  распуганные
недавним дождем птицы... Тишина... Кендаг  немного  задержался,  отдавая
последние распоряжения  командиру  оставленного  в  замке  гарнизона  из
сорока орков, затем стражники закрыли ворота и  кавалькада  тронулась  в
путь...
   Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Ингви подозвал к себе Кендага и -
уже в который раз - принялся обсуждать с ним задачи, поставленные  перед
воинами Внешнего Мира:
   - Значит, ты возьмешь с собой в Корону пятьдесят воинов...
   - Хватит и тридцати!
   - Не хватит. Сколько женщин пойдет с вами?
   - Двести четырнадцать! Ты знаешь, Ингви,  меня  будут  встречать  как
героя - никто и никогда еще не возвращался в Корону с  такими  трофеями!
Ведь по  договору  ты  должен  был  отправить  Анзогу  семьдесят  женщин
человеческого рода - а тут двести четырнадцать!
   - Ладно-ладно, обрадовался  -  ты  сначала  доведи  их  в  целости  и
сохранности, да смотри, чтобы не разбежались по дороге.  Меньше,  чем  с
пятьюдесятью воинами тебе не управиться, да и те с ног собьются. Значит,
пятьдесят. Сорок мы оставили в моем замке, по  сорок  -  на  западной  и
восточной заставах... Со мной в столице остаются сто тридцать - это даже
много. Пожалуй, возьмешь с собой не пятьдесят, а восемьдесят солдат -  и
не спорь! Да, я еще  Анзогу  хотел  письмо  написать...  На  словах  ему
передашь вот что... Я все собирался сказать, да как-то не с руки было...
То, что вы зовете "благословением Гангмара" - это очень мощное заклятие.
Но наложено оно не на народ орков, а на саму Корону - все дело  в  ваших
подземельях. Причем я поначалу думал, что это радиация, но возможно, что
это - побочный эффект магических эманаций с острова. Если  предположить,
что концентрированный поток маны вызывает мутации и влияет на...  -  под
конец Ингви так увлекся своими рассуждениями, что позабыл о Кендаге, так
что тот, совершенно сбитый с толку, был вынужден переспросить:
   - А что такое ради... ция?
   - Что? А, не обращай внимания. Короче говоря,  заклятие  наложено  на
ваши подземелья и вызывает рождение большего числа мальчиков и изменение
внешнего облика - в этом причина ваших различий с гоблинами,  они-то  не
подверглись действию  радиац...  этой  магии.  Поэтому  если  ваш  народ
покинет пещеры и удалится от Короны  -  спустя  несколько  поколений  вы
вернетесь к нормальному... Эй, а что там делают эти крестьяне?
   - По-моему, они поймали живьем какого-то лесного зверя  и  волокут  в
деревню.
   - Вряд ли - сервам охота запрещена.  Леса  принадлежат  сеньору.  Эй,
Сарнак, чьи это леса?
   - Принца, я думаю.
   - Ну вот - этот жлоб скорее удавится, чем разрешит крестьянам поймать
зверя в своих угодьях...
   -  Скорее  он  удавит  их,  -   поддакнул   Сарнак,   приближаясь   к
возглавлявшим колонну Кендагу и Ингви...

***

   Идет Смерть по улице, несет блины на блюдце
   Кому вынется - тому сбудется.
   Тронет за плечо - поцелует горячо.
   Полетят копейки из-за пазухи долой!
   Егор Летов

   Орки напали ночью. Внезапно выйдя из Ничейных полей, они  набросились
на беззащитную деревушку, уютно примостившуюся в излучине мелкой  речки.
Окружив ближайшие к околице  дома,  воины  с  криком  бросились  внутрь,
убивая и поджигая. Нескольких попавшихся им мужчин они тут же  зарубили,
хотя те и не думали сопротивляться, женщин поволокли наружу, не  обращая
внимания на их вой и вопли. Детей орки не трогали.
   Крики и пламя горящих построек разбудили остальных  жителей  деревни,
многие выскочили из своих  домов  и  принялись  бестолково  метаться  по
деревне, кто-то бросился к чернеющему  в  отдалении  лесу,  десятка  два
мужчин и женщин побежали к замку  Маултон,  где  проживал  с  семейством
владелец  этой  земли  -  сэр  Менгрон.  Несмотря  на  вопли  испуганных
крестьян, умолявших впустить их, ворота остались запертыми. Сам  рыцарь,
уже разбуженный доносившимся из деревни шумом  и  наскоро  вооружившись,
обходил стены замка, расставляя по боевым постам слуг и  родичей,  также
вооружившихся кто чем мог в этой суматохе. Наконец послышался шум  шагов
и гортанные возгласы  -  закончив  свои  дела  в  деревне,  орки  шли  к
Маултону. Так и не  впущенные  в  замок  крестьяне  разбежались.  Быстро
оглядев частокол и башни, орки поняли, что укрепление взять  штурмом  им
не под силу и решили сжечь его - чтобы потом  не  опасаться  погони.  Из
темноты на деревянный частокол  посыпались  горящие  стрелы,  обмотанные
тряпками, которые были пропитаны чем-то черным и жирным, однако стены не
загорались - помогло заклятие, наложенное на них когда-то заезжим  магом
и старательно поддерживаемое с тех  пор  деревенским  ведуном  Фертилом.
Спустя примерно час небо на востоке слегка посветлело. Орки  под  стеной
засуетились, оживленно переговариваясь и показывая друг  другу  пальцами
на  сереющий  горизонт.  Затем  они   замолчали   и   быстро   отступив,
растворились в предрассветных сумерках...
   Как только окончательно рассвело, сэр Менгрон собрал  своих  слуг,  а
также кузенов, дядьев и младших братьев, проживавших с ним  в  Маултоне,
часть оставил стеречь стены, а полторы дюжины вооружил лучшим  из  того,
что нашлось в его оружейной, посадил на коней и приказал открыть ворота.
   В деревне отряд нашел сожженными около половины построек, на пепелище
копошились крестьяне, разыскивая оброненный орками скарб, бабы выли  над
убитыми. При приближении  господина  все  замолчали,  посрывав  с  голов
шапки, но некоторые глядели с неприязнью, обозленные тем, что  их  ночью
не пустили в замок.
   - Не беспокойтесь, люди добрые, всех угнанных в плен  вернем,  никуда
разбойники не скроются в степи, - заявил  рыцарь,  -  всех  вызволим,  а
врагу будет кара!
   И потряс над головой кулаком в латной  рукавице.  Затем  тронул  коня
шпорами, за ним поскакали его вояки.
   - Лови орка в степи... - тихо  протянул  кто-то  из  крестьян,  когда
кавалькада отъехала на порядочное расстояние...

***

   ...Но единое желание у всех у них
   Убивать, убивать всех иных прочих.
   Мне стыдно быть хорошим!..
   Стыдно быть хорошим!..
   Человек человеку - волк!..
   Егор Летов

   - Ну-ка, господа, разберемся,  в  чем  там  дело,  -  скомандовал  я,
направляя коня к крестьянам, вереницей шагавшим по дороге.  Те,  явно  в
веселом настроении, весело горланили и размахивали руками. Некоторые  из
них несли какой-то груз, и впрямь походивший издали на охотничьи трофеи.
   Завидев приближающихся всадников,  крестьяне  остановились,  привычно
срывая шапки и  кланяясь.  Подъехав  поближе,  я  насколько  мог  строго
спросил:
   - Что это у вас?
   - Вампиреныша поймали, ваша милость! - весело ответил один из  сервов
- бородатый дядька с рукой, перебинтованной грязной тряпкой. При этом он
шагнул к своей добыче, которую его приятели волокли на палке и ухмыляясь
пнул ее ногой.
   Тут я внимательнее присмотрелся к "добыче" - это был человек, точнее,
подросток, которого крестьяне волокли на шесте так, как носят  пойманных
волков - связав вместе руки  и  ноги  и  всунув  между  челюстей  палку,
которую закрепили веревкой, затянув узел на затылке.  Одет  "вампиреныш"
был в какие-то черные лохмотья,  выпачканные  грязью  и  свежей  кровью,
сквозь многочисленные прорехи виднелось худое костлявое  тело,  покрытое
ссадинами, длинные черные волосы волочились по земле и  в  них  набились
ветки, листья и другой мусор... В общем,  выглядел  "вампиреныш"  весьма
жалко...
   - Мы, ваша милость, давно заметили - то овощи с огорода пропадут,  то
еще что, а недавно  кто-то  курей  начал  таскать,  -  принялся  взахлеб
рассказывать перевязанный крестьянин, видимо бывший у своих спутников за
вожака, - ну и решили караулить,  думали  зверь  какой.  А  это  -  вот,
вампиреныш. Видать из замка сбежал... Еще отбивался... Мало мне руку  не
сломал! А теперь все - спалим гада... или это... говорят еще вампиру кол
осиновый в сердце надо...
   При этих словах крестьянин вновь пнул свою жертву,  при  этом  ветхие
лохмотья  слегка  распахнулись,  открывая   маленькую,   но   достаточно
характерную грудь. Девочка! Эти злобные дуралеи собираются то ли  сжечь,
то ли проткнуть колом девочку. Я вдруг поймал взгляд ее огромных  черных
глаз - в них не было, как мне показалось, ни мольбы,  ни  злобы  -  одна
лишь тоска... Все мое дурное настроение, вся желчь, копившаяся  с  утра,
вырвалась наружу:
   - Ах ты, скотина! Прекрати бить ребенка!
   Я спрыгнул с Уголька чуть ли не на голову этому мужику - он при  этом
испуганно  отшатнулся,  его  приятели,  сбившись  в  кучку,   зашуршали:
"Король... Это король..."  -  они  узнали  меня,  когда  с  моей  головы
свалился от резкого движения капюшон плаща. Я шагнул к девочке,  которую
эти дурни с перепугу уронили  на  траву  вместе  с  палкой,  на  которой
беднягу волокли и принялся резать кинжалом  ее  путы.  Поначалу  она  не
могла пошевелиться, так туго ее  связали  (а  палку,  вставленную  между
зубов, так притянули к голове, что в углах рта выступила  кровь),  да  и
избита она была до полусмерти, затем попыталась встать на ноги и тут  же
чуть не свалилась - я еле успел ее подхватить. С  девочкой  на  руках  я
шагнул к Угольку, услужливый Джамен тут же бросился  придержать  стремя.
Взобравшись в седло со своей ношей, я  вновь  грозно  оглядел  крестьян.
Честно говоря, первый  порыв  гнева  тут  же  погас  -  достаточно  было
вспомнить,  сколько  здешние  крестьяне  натерпелись  от  вампиров,   но
раздражение против мерзавцев, так обращавшихся с ребенком, было сильно -
стоило мне лишь взглянуть на бедняжку, которая, оказавшись  со  мной  на
коне, тут же вцепилась в мой плащ и прижалась ко мне, как  тонущий  -  к
спасительному борту лодки...
   Перехватив мой взгляд, крестьяне тут же попадали на колени:
   - Прощения просим, ваше величество! Пощадите нас, глупых крестьян!  -
тут же  профессионально-жалостливым  тоном  заголосил  возглавлявший  их
дядя.
   - Заткнись! - бросил я и  тут  мое  внимание  привлек  какой-то  тюк,
который эти сервы волокли вслед за своей жертвой. - А это что у вас?
   - Это, ваше  величество,  у  него  в  норе  нашли,  когда  ловили,  -
откликнулся дядя и тут же вновь завел, - пощадите, ваше величество...
   - Я сказал - заткнись! Джамен, глянь - что там.
   Слуга послушно нагнулся над тюком и принялся брезгливо  ковырять  его
палкой - тюк оказался ворохом  рваного  тряпья,  вдруг  среди  лохмотьев
блеснуло серебро застежки - Джамен тут же выудил из кучи книгу  и  подал
мне - это был роман "Гвениадор и Денарелла"... М-да-а...
   - Эй вы, отвечайте - не в вашей деревне живет колдун Коткор Нос?
   - В нашей, точно так, ваше величество.
   - Сарнак, съезди к нему, пригласи в Альхеллу - видишь, сегодня  мы  к
нему не попадем.
   - Да пропал он, ваше величество, сегодня  утром  пропал,  -  осмелев,
вмешался перевязанный бородач.
   - Как так - пропал?
   - Да вот... был Коткор Нос - и не стало...
   - М-да... Извини, Сарнак,  у  тебя  отдыха  не  будет.  Разыщи  этого
колдуна - мне это его исчезновение почему-то не нравится. Возьми с собой
кого считаешь нужным - и отправляйся с этими...
   А затем, на протяжении всей дороги до самой Альды девочка прижималась
ко мне и все смотрела... смотрела... пыталась поймать мой взгляд... Мне,
конечно, было как-то неловко, что  ко  мне  вот  так  прижимается  почти
взрослая - и почти голая - девушка, но  лишь  только  я  пытался  слегка
отстраниться - она только сильнее сжимала  свои  исцарапанные  худенькие
кулачки...
   Когда мы перед самым закатом въезжали  в  городские  ворота  -  опять
начал накрапывать дождик и улицы были пустынны - Мертенк вдруг обратился
ко мне:
   -  Осмелюсь  спросить,  ваше  величество,  а  что,   собственно,   вы
собираетесь делать дальше с  вампиренышем?  Ведь  ему  питаться  надо...
кровь пить...
   - Определю сторожем на городские бойни! - выпалил я.
   У Лорда-Хранителя удивленно вытянулось лицо, но тут вмешался  Кендаг,
спокойно заявивший:
   - Ингви шутит.

ГЛАВА 26

   ...Послушная Офелия плыла на восток
   Чудесный плен, гранитный восторг.
   Лимонная тропинка в апельсиновый лес,
   Невидимый лифт на запредельный этаж...
   Егор Летов

   Весть о том, кого именно привез король, мгновенно облетела  Альхеллу.
Любопытные под разными предлогами старались  попасться  на  пути  Ингви,
чтобы взглянуть на его ношу, служанки, которым  было  приказано  вымыть,
накормить и одеть девочку, с визгом разбежались, ни за  какие  сокровища
не соглашаясь приближаться к "вампиру". Кроме того,  возникла  еще  одна
проблема - девочка никак не желала отпускать своего спасителя - так  что
демону пришлось самому раздеть и вымыть ее, причем было заметно, как его
смутило это занятие.
   Ингви приказал принести в его кабинет  самую  большую,  какую  только
смогли разыскать, лохань с горячей водой, затем решительно  выгнал  всех
любопытных и сделав страшные  глаза  заявил,  что  превратит  в  лягушку
любого, кто осмелится приблизиться к двери. Затем он помог девочке снять
ее лохмотья и залезть в лохань. Сама она была  совершенно  беспомощна  и
Ингви пришлось, краснея, отводя глаза и с трудом  преодолевая  смущение,
помочь ей смывать грязь и кровь... Затем, когда мытье было окончено,  он
с огромным облегчением завернул  девочку  в  большущий  кусок  холста  и
приоткрыв дверь, крикнул, чтобы принесли поесть.  Пока  она  жадно  ела,
облизывая пальцы и то и дело нетерпеливо отбрасывая с лица пряди  густых
черных волос, демон сидел в кресле с кубком вина и задумчиво разглядывал
свою находку. За все время девочка не произнесла ни звука  и  Ингви  уже
решил, что она немая, но вдруг он услышал:
   - ...Ннаонна.
   - Что? - встрепенулся демон.
   - Меня зовут Ннаонна.
   - А я...
   - Я знаю, - спокойным голосом произнесла она. - Ты король  Ингви.  Ты
демон. Ты убил моего деда.
   - Это... Тогда... - Ингви покраснел.
   - Я все видела, - девочка неожиданно легко встала и подошла  к  нему,
волоча за собой длинный шлейф полотна, в которое  была  завернута,  -  я
видела, что ты хотел спасти его, но  дед  Коннахья  никогда  не  терпел,
чтобы кто-то решал за него. Поэтому он решил умереть.
   Ингви, все еще красный, неосознанным  жестом  протянул  к  ней  руку,
Ннаонна взяла его ладонь своими тонкими пальцами и закончила:
   - ...А теперь ты спас меня.
   - Да, только вот не знаю, как нам быть дальше...
   - Очень просто - я останусь с тобой и буду тебе  служить  -  ведь  ты
победил мою семью и я - твой трофей. Я  все  читала  в  книге,  как  это
бывает у людей.
   - Что - "это"? - нахмурился король.
   - Ну это - война, победа, трофеи.
   - Ну-у знаешь... Жизнь - не  книга.  И  никакой  ты  не  трофей...  А
податься тебе и в самом деле теперь некуда...  И  раз  уж  так  вышло  -
конечно, оставайся у меня... Ведь это по моей вине ты...
   А затем они просидели чуть ли не до утра, беседуя и время от  времени
прихлебывая вино маленькими глотками.  Ннаонна  рассказала  демону  свою
нехитрую историю - битву в замке она переждала, сидя  в  какой-то  дыре,
куда ее запихнул старый Коннахья в самом начале боя. Из ее  подвала  был
виден двор и Ннаонна стала свидетелем всей схватки, в которой были убиты
ее дед и старший брат. Там она и просидела до вечера, а когда стемнело -
прокралась в свои покои, схватила что попало под руку из  одежды,  взяла
любимую книгу и вернулась в нору. На рассвете, когда часовые  задремали,
она ускользнула из замка  через  разрушенные  ворота.  Дальше  все  было
просто - она жила в лесу в заброшенной берлоге какого-то зверя, питалась
ягодами, а затем начала  наведываться  по  ночам  на  огороды  ближайшей
деревни. Сначала на ее набеги никто не обращал внимания, но когда пришло
время сбора урожая...
   - И вот эти глупые крестьяне  все-таки  выследили  меня...  а-а-а,  -
Ннаонна широко зевнула.
   - Ого! - Ингви взглянул в окно, небо уже начало сереть на востоке.  -
Пожалуй, пора спать. Меня завтра ждет чертова прорва дел... Вернее,  уже
сегодня...
   Тут возникла новая заминка - Ннаонна ни за что не хотела расставаться
со своим спасителем и собралась устроиться на ночь на полу в королевской
опочивальне,  Ингви  с  большим  трудом  уговорил  девочку  остаться   в
кабинете, двери которого выходили в тот же  зальчик,  что  и  двери  его
покоя, для этого ему пришлось пообещать, что он посидит с ней, пока  она
не уснет. Долго ждать не пришлось - через пару  минут  девочка  задышала
ровно и глубоко, время от времени слегка посапывая.  Ингви  постоял  еще
немного,  улыбаясь  своим  мыслям,  затем  взял  со  стола  канделябр  с
последним огарком, кувшин с остатками вина и вышел, осторожно,  стараясь
не стукнуть, прикрыв дверь...

***

   А на следующее утро опять начались дела и я окунулся в них с  головой
- стало некогда пытаться проанализировать  последние  события  и  ломать
голову, пытаясь отыскать тайную связь между ними... Чем стала  для  меня
эта девочка - искуплением греха? Или возможностью  хоть  недолго  побыть
иногда в обществе нормального человека? Что бы там она не думала о  себе
- она была,  пожалуй,  единственным  нормальным  человеком,  которого  я
встретил в  этом  Мире...  Тем  более  нормальным,  что  сама  она  себя
человеком не считала...
   Но, как я и сказал, прямо с  утра  мне  пришлось,  как  говорится,  с
головой окунуться в дела - честно говоря, с больной головой...
   Вместе с Кендагом и Гендаром мы отправляли  отряды  орков  на  посты,
вместе с канцлером я бегал от Альхеллы к  Северной  стороне  и  обратно,
носился по городу, который в результате моих  трудов  стал  походить  на
разворошенный  муравейник.  К  тому  же   меня   осаждали   всевозможные
энтузиасты  с  проектами,  как  использовать  дармовую  рабочую  силу  -
заключенных и орков... К тому же мы формировали обоз, который предстояло
отправить в Черную Скалу. И  повсюду  за  мной  теперь  тенью  следовала
Ннаонна. Она зачем-то остригла свои длинные черные волосы  и  решительно
отказавшись от платьев, одела мужской костюм - теперь  она  походила  на
мальчика-пажа. Очаровательного пажа, я бы сказал...
   А затем вернулся Сарнак.
   - Этот Коткор как сквозь землю провалился..