мелких трещин.
Узелок с кыртом на поясе комбинезона дернулся, как живой. Амулет Миха  в
кармане стал горячим, предупреждая хозяина  об  опасности,  хотя  и  сам
Светлов теперь  достаточно  остро  и  быстро  реагировал  на  проявление
магических сил. Откуда-то в памяти всплыла  странная  молитва,  половину
слов которой Ростислав не знал:
   "Смертию на врази гредешеши, а тоя  бияшеши  мещем  твое-ма...  а  то
бысте сила тва на нъ поля о плоднящи а гръм..."
   Это заговорила память предков-русичей, живших  в  те  времена,  когда
Землей управляли колдуны, ведьмы, волхвы и маги.
   Впрочем,  о  своем  открытии  Ростислав  тут  же  забыл,  поглощенный
созерцанием происходивших в  природе  изменений.  Противоборство  сил  -
Будимировой  и  гроба-заклятия  Святогора   -   продолжалось,   порождая
удивительные световые, звуковые и видеоэффекты, завораживающие взор.
   Черный монолит гроба ожил, потерял четкие очертания, потек струйками,
фонтанчиками и  лентами  буро-фиолетового  дыма.  Над  ним  образовалось
сизо-синее облако, из  которого  с  неистовым  треском  ударили  в  гроб
извилистые голубые и зеленые молнии. Загрохотало со всех сторон, из недр
горы послышался усиливающийся гул, скалы задрожали сильнее, разваливаясь
на обломки. Ростислав еле удержался на  своем  выступе,  лопнувшем,  как
кусок стекла при нагреве.
   Сквозь струи дыма и сияния мелькнула фигурка Будимира с раскинутыми в
стороны руками, скрылась в черно-фиолетовой пелене.
   - Дима! - крикнул Ростислав, не слыша своего голоса.
   Вершина гроба  Святогора  вдруг  вспучилась,  словно  кто-то  пытался
сломать крышку и вырваться на волю.
   "Не "кто-то", сам Святогор!" - мелькнула мысль.
   Послышался странный дребезжащий звук, похожий на  детский  плач.  Над
гробом  встала  исполинская,  зыбкая,  сотканная  из  светящихся  вуалей
призрачная фигура с поднятыми вверх руками, с  темным  пятном  на  месте
лица. Удар потряс землю.
   Ростислав кубарем скатился со скалы, бросился к гробу Святогора.
   - Дима, отзовись!
   Ответом ему был  еще  один  громовой  удар,  и  разом  разгул  стихий
прекратился.
   Призрачный великан без лица исчез. Гул  втянулся  в  землю,  в  недра
горы, стих. Молнии перестали  полосовать  воздух,  втянулись  в  облако,
растаявшее за несколько мгновений. Черный монолит  перестал  дымиться  и
таять, обрел четкие очертания, хотя былую форму  не  вернул.  Теперь  он
больше всего  напоминал  пирамиду  с  закругленной  вершиной  и  гнутыми
стенами, испещренными узором глубоких борозд и рытвин.
   Ростислав поднялся на ноги, озираясь, ища глазами мальчика, и  увидел
лежащую на груде камней под стеной гроба фигурку.  Спотыкаясь,  бросился
туда, нагнулся над лежащим навзничь с закрытыми  глазами  сыном  Сухова.
Приложил ухо к груди: сердце не билось!
   - Димка, очнись!
   Будимир не ответил. Тени под глазами обозначились  сильнее,  по  лицу
разлилась восковая бледность.
   - О Боже ты мой, помоги!
   Ростислав вынул флягу, отвинтил колпачок, разжал ножом стиснутые зубы
мальчика и влил в рот добрую порцию живительного чая лесовика.
   Веки Будимира вздрогнули, он сморщился, вздохнул, закашлялся,  открыл
бездонно-светлые глаза без зрачков.
   - Жив! - выдохнул Светлов одними губами, переживая приступ  слабости.
Сделал глоток чая.
   Будимир наконец пришел в себя,  узнал  его,  виновато  скривил  губы.
Прошептал едва слышно:
   - Плохой из меня Избавитель, дядя Слава...
   - Ничего, не переживай, - успокоил его  Ростислав.  -  Не  получилось
сейчас, получится в следующий раз.
   - Двойное заклятие... гроб и саван... нельзя  снимать  по  очереди...
надо сразу... Если снять только первое - возродится  матрица  Гиибели...
Он закодировал себя в заклятии... А внутри гроба - саван... ну,  как  бы
мертвое время... недлящееся...
   - Он и тьму сем облази, - пробормотал Ростислав, сразу оценив  жуткую
подоплеку сказанного, - яко идехом по въли  твоей...  Будимир  удивленно
округлил глаза. Ростислав усмехнулся.
   - Сам первый раз испугался, когда заговорил на  старорусском.  А  все
дружок твоего отца Сеттутеп виноват, это он в мою мякинную  башку  залез
да пошурудил там, блоки поснимал. Может, и я скоро  заговорю  на  других
языках?
   Щеки Будимира слегка  порозовели,  ворчливо-заботливый  тон  Светлова
действовал на него успокаивающе, внушал уверенность и бодрость.
   -  Хлебни  еще,  -  протянул  ему   Ростислав   флягу.   -   Ей-богу,
чудодейственный напиток подарил нам лесной старичок.
   Будимир послушно сделал глоток,  сел,  поддерживаемый  твердой  рукой
спутника. Глаза его вдруг расширились, в них мелькнул испуг.
   Ростислав стремительно обернулся, хватаясь за рукоять пистолета.
   На вершину ставшего  пирамидой  гроба  Святогора  спикировала  черная
тень, превратилась в огромную птицу с оранжевым оперением.  У  нее  была
одна уродливая голова, но два клюва, и глаза  птицы  пылали  алым  огнем
угрозы и вожделения.
   - Вот же тварь! - покачал головой Ростислав. -  Это  же  Обида-птица,
стерегущая Калинов мост и нашего сома... Я думал, он ее утопил.
   - Это Могол, - прошептал Будимир, - птица злобы. Они в родстве.
   - Пусть попробует сунуться, мы теперь вооружены.
   - Она появляется не одна. Где-то недалеко прячутся очень злые люди...
я чувствую...
   - "Эсэсовцы"?
   Ответить Будимир не успел.
   С гиканьем и  свистом  из-за  дальних  скал  на  другом  берегу  реки
вырвалась группа  всадников  в  черном  и  понеслась  к  мосту.  Дробным
деревянным стуком отозвался настил моста,  всадники  проскочили  его  и,
минуя колдовские  "мины",  словно  зная  их  расположение,  понеслись  к
землянам.
   - ЧК!.. - прошептал Будимир, пытаясь встать. - Они ждали нас,  но  не
знали,  где  мы  выйдем...  Уходите,  дядя   Слава,   я   попытаюсь   их
остановить...
   - Это уже моя  забота,  -  хладнокровно  сказал  Ростислав,  оценивая
местность и свое положение. - Спрячься за камни и не высовывайся,  я  их
встречу.
   - Но их семеро...
   -  Ничего,  бывало  и  похуже.  Это  в  самом  деле   "чекисты"   или
"эсэсовцы"?
   - "Черные коммандос"... особая группа охотников за  людьми  из  свиты
Уицраора.
   - Маги?
   - Нет, не маги, но и не люди. Как правило, это  хаббардианцы  или  их
родственники. Они профессионалы...
   - Я тоже профессионал, - мрачно оскалился Светлов, - хотя  и  бывший.
Потягаемся, однако.
   Всадники приблизились. Скакали они не на лошадях, а  на  двугорбых  и
рогатых животных с большими  копытами,  похожих  на  верблюдов  и  лосей
одновременно. Все семеро были вооружены копьями, а  из  седельных  сумок
торчали какие-то рукояти, трости и палки. Сначала Ростислав подумал, что
настигшие их "чекисты" - в масках, потом понял: это негры  или,  точнее,
негроиды. У них были очень широкие короткие носы, узкие и длинные - чуть
ли не до  ушей  -  губы,  тяжелые  глыбистые  подбородки  и  узкие  лбы,
нависающие карнизом  над  глазными  впадинами.  Головными  уборами  этим
существам служили черные тюрбаны.
   Когда до скалистого выступа, окруженного валом  камней  помельче,  за
которым спрятались путешественники, осталось всего три  десятка  метров,
всадники все разом остановились и метнули копья.  Если  у  Ростислава  и
были сомнения в агрессивности преследователей, то эти сомнения мгновенно
рассеялись. "Чекисты" знали, за кем охотятся, и  свое  отношение  к  ним
высказали недвусмысленно.
   Копья с невероятной скоростью и силой вонзились в  камни,  раскалывая
их с легкостью противотанковых снарядов. Видимо, это были некие  аналоги
вардзуни. С визгом и грохотом в воздух взметнулись струи  дыма,  пыли  и
мелких осколков.
   В ответ раздались хлопки пистолетных выстрелов.
   Двое всадников кувыркнулись с "коней" вниз  головой.  Третий  "конь",
получив пулю в голову, сам  сбросил  своего  наездника  и  затоптал  его
копытами. Остальные с гиканьем закрутили карусель вокруг  укрывшихся  за
скалами людей, продолжая бросать копья.
   Только теперь Ростислав заметил, что копья эти,  втыкаясь  в  камень,
превращаются в ручьи тусклого огня и расплываются жгутами черного  дыма,
разъедающего камни.
   Еще два точных выстрела и два падения.  Верблюдолоси,  оставшись  без
хозяев, унеслись с места боя. Оставшиеся в живых два "чекиста" перестали
метать копья, отдалились на сто метров, стали совещаться.
   Затем один из них поднес к губам какой-то предмет, и  уши  засвербило
от тонкого - на грани ультразвука - свиста.
   Тотчас  же  двуклювая  птица,   наблюдавшая   за   боем   с   вершины
пирамидального  гроба  Святогора,  с  хриплым  воплем   ринулась   вниз,
вытягивая вперед мохнатые когтистые лапы.
   Ростислав дал очередь, не считая патронов.
   Пули с жужжанием и визгом срикошетировали от груди и  крыльев  птицы,
будто она была  металлическая.  Еще  выстрел,  еще.  Ростислав  целил  в
голову, попал, но это гигантскую  Могол-птицу  не  остановило.  Он  едва
увернулся от ее когтей, а затем от двух копий, которые бросили всадники,
воспользовавшись атакой птицы.
   Могол вернулся, поднимая крыльями пыльные вихри.
   Ростислав вынул меч, рубанул по лапе гиганта, отскочил,  не  выпуская
из поля зрения всадников.
   Могол-птица завопила от боли, упала на Светлова сверху.  И  тот  едва
успел втиснуться в щель между камнями, изо всех сил ткнув  вверх  мечом.
Меч туго вошел в грудь птицы. С  диким  криком  Могол  отпрыгнул,  забил
крыльями, косо пошел вверх, шатаясь из стороны в сторону.
   Светлов метнулся за другой камень, показал себя всадникам,  увернулся
от их копий и дал очередь. Пистолет клацнул и умолк, кончилась обойма.
   Очередь настигла обоих "чекистов", но один из  них  успел  подставить
"коня" и спрыгнул на каменистую поверхность ложбины перед тем,  как  тот
упал. Схватил сумку с оружием, достал оттуда нечто, напоминающее посох с
колючками.
   Ростислав поднялся на ноги, не спеша вышел из-за камней,  поднял  над
головой сияющий меч "коси-трава".
   Противник попятился, проворно сунул руку в сумку и достал копье.
   Ростислав покачал мечом.
   - Не балуй, черномордый, против этого ножика ты не выдюжишь. Да и  не
про тебя сказано - один в поле воин.
   "Чекист" в черном одеянии, напоминавшем шаровары и сомалийское марро,
замахнулся было копьем, но вдруг  повернулся  и  со  всех  ног  бросился
наутек. Вскочил в седло верблюдолося, гикнул, направил своего  "коня"  к
реке, поскакал вдоль берега в противоположную сторону от моста.  Скрылся
за скалами.
   - Как я его, однако!.. - начал Ростислав, оборачиваясь к выглянувшему
из-за каменной глыбы Будимиру, и слова замерли у него на губах.
   Через мост мчался еще один отряд всадников, и был  этот  отряд  не  в
пример многочисленнее, чем группа "черных коммандос". Ростислав  не  мог
сосчитать их всех, но по его прикидке выходило не менее сотни.
   - Ах ты, гадство! - процедил он сквозь зубы. - Сколько же вас по наши
души?!
   Он бросился к мальчику, рассчитывая, успеют они подняться на гору или
нет, и в этот момент понял, что всадники на этот раз  выглядят  иначе  и
скачут на обыкновенных лошадях. Светлов добежал до Будимира, оглянулся.
   - Как ты думаешь, кто это?
   - Наши, - несмело улыбнулся мальчишка.
   - Кто - наши? Отец, что ли?
   - Скорее всего это воины князя Мстиши.  Ростислав  разглядел  доспехи
скачущих всадников, кольчуги, бармицы, шлемы, опустил меч.
   - Вот, значит, кого испугался "чекист". А я-то подумал - моего меча.
   Всадники стальной лавиной пересекли ложбину,  остановились  напротив,
выстроились шеренгой: молодые, бородатые, суровые, с ясными голубыми или
серыми  глазами,  в  которых  читались  гордость,  сила,   сдержанность,
бесстрашие и любопытство. Вперед выехал крупнотелый воин  без  шлема,  с
золотыми кудрями и такой же золотистой бородкой. Поклонился.
   - Здравы  буде,  путники.  Просим  прощения  за  опоздание.  Пришлось
задержаться на границе, мерзость порубать.
   Говорил он на старорусском языке, таком же,  какой  вспомнил  недавно
Ростислав.
   - Откуда вам известно, княже, о нашем появлении?
   - Я не князь - сотник, князь ждет вас в стольном  граде.  Зовут  меня
Витко. Весть о вашем прибытии пришла троедни, мы сразу на коней и  сюда,
но задержались.
   Ростислав с недоумением посмотрел на Будимира.
   - Ты что-нибудь понимаешь?  Они  знали  о  нашем  появлении  три  дня
назад... когда мы были за тридевять земель отсюда!
   - Кто-то здесь знал, что мы непременно посетим Свентану.
   - Кто?
   - Не знаю, дядя Слава. Может быть, князь Мстиша.
   -  Выходит,  за  нами   установлена   слежка?   Все   наши   действия
контролируются? Мне это не нравится. Будимир промолчал.
   - Коней нашим гостям, - приказал сотник.
   К землянам подвели лошадей.
   - Он поедет со мной, - твердо сказал Ростислав.
   - Как прикажете, - кивнул Витко.
   Ростислав подсадил мальчика, легко запрыгнул в седло сам.
   - А говорили, что меченоша у Избавителя хромой, однорукий и старый, -
прищурился сотник.
   - Кое-кто тоже так  считал,  -  сказал  Ростислав,  кинув  взгляд  на
неподвижные тела "чекистов".
   Сотник понимающе усмехнулся, вскинул вверх кулак, и отряд двинулся  к
мосту, оставляя позади угрюмый пирамидальный монумент - гроб Святогора.

Глава 4

   Спустя два часа  отряд  остановился  на  краю  еще  одного  угрюмого,
серого, с черными, коричневыми  и  рыжими  проплешинами  поля.  Когда-то
здесь рос лес, теперь же из земли торчали только обгорелые толстые  пни,
да кое-где виднелись до половины утонувшие в почве стволы. Посреди  поля
возвышалась необычной формы скала, похожая на скорчившегося  безголового
динозавра.
   - Жругр, - негромко сказал Будимир, притихший  в  объятиях  Светлова,
державшего вожжи лошади.
   Ростислав понял,  что  скала  и  в  самом  деле  является  гигантским
механизмом, или скорее организмом, созданным Великими игвами  для  своих
целей. По-видимому, в этом районе много  лет  назад  произошло  сражение
воинства Люцифера и дружины Яросвета, в результате  которого  жругр  был
поврежден и брошен на поле боя. С  тех  пор  природа  так  и  не  смогла
зализать эту жуткую, опаленную колдовским огнем рану.
   - Таких черных падей  вкруг  Руси  много,  -  заметил  сотник  Витко,
поглядывающий на  землян.  -  Лезет  и  лезет  нечисть  на  нашу  землю,
приходится обороняться. Немало наших воев здесь полегло.
   - Разве у нечисти есть жругры?
   - Этот зверь мрака последний, его сразил Яросвет по-над  два  десятка
лет назад. С тех времен такие великаны нас не беспокоят. Но Мировая Язва
расширяется и  захватывает  все  новые  земли  в  порубежье.  Мы  начали
сооружать защитные валы, да мало толку.
   - Что ж Яросвет? Почему не прекратит это безобразие?
   - Ему не до того, он защищает дальние границы Свентаны.
   - Что значит - дальние?
   Сотник неопределенно пожал плечами,  закованными  в  ратные  доспехи,
звякнули наплечники.
   - Высоко...
   Ростислав с любопытством посмотрел на его суровое молодое лицо,  лицо
воина, закаленного боями с врагом и невзгодами. Вряд ли сотник знал, что
такое хрон и космос, но ответ его тем не менее указывал на некое  тайное
знание. Парень был уверен, что магический заступник  Святой  Руси  несет
службу высоко, то есть где-то во Вселенной, требующей не меньшей заботы,
чем отечество.
   - Вас послал сюда князь Мстиша?
   - Мстиша Удалой теперь старейшина рода, белый волхв, - ответил  Витко
с уважением. -  Ему  исполнилось  полсема  десятка  лет.  Князем  у  нас
Милонег, его сын. Он просил нигде не останавливаться,  на  границе  ныне
неспокойно.
   - Да я теперь и не знаю, стоит ли нам скакать в столицу, -  признался
Ростислав. - Нам может помочь только Яросвет, а если  его  нет...  Разве
что князь поможет его вызвать?
   - Яросвет приходит сам, когда есть великая нужда.
   - Вот я и размышляю.
   - Надо найти избу Ягойой, - тихо проговорил Будимир.
   - Как ты сказал, отрок? - удивился сотник. - Найти избу старухи Ягой?
Зачем же ее искать, она в уремном бору стоит, за Огнь-рекой. Только ведь
колдунья она, с нежитью якшается, лучше вам с ней не встречаться.
   - У нас к ней дело есть. Можешь проводить нас туда? Сотник  оглянулся
на своих воинов, подковой  охватывающих  охраняемое  ядро  -  землян,  в
сомнении поскреб в затылке.
   - Отчего же не могу? Тут всего-то верст триста напрямки, через  Язву,
да только мало нас для такого похода. А на границе лютовики  объявились,
уроды, их наши скепы и мечи не берут, да навьи из могил повылезали.
   - Мы наткнулись на след Кривды... э-э, Кривоглаза. Не встречали?
   - Бог миловал. Морок еще где-то  бродит,  Кщерь  иногда  в  порубежье
безобразничает. Хотя, может, и обойдется.
   - Триста верст - многовато будет, мой мальчонка не выдержит, сомлеет.
Давайте сделаем так. Найдите нам местечко для  отдыха,  мы  поспим  пару
часов и решим, что делать.
   - Есть тут недалече, за горами, в двадцати верстах, Светлый Дол,  там
родник бьет с живой водой и застава наша стоит. Лучшего места для отдыха
не сыскать.
   Ростислав наклонился к Будимиру.
   - Ты как, выдержишь? Часа три скакать придется.
   - Выдержу.
   - Тогда вперед, добры молодцы.
   По знаку сотника всадники сомкнули ряды и, образовав длинную  стрелу,
понеслись вперед. Это была личная сотня князя, и глядеть на  ее  слитное
движение, на профессионально четкие,  умелые,  уверенные  действия  было
приятно. Вряд  ли  нашлись  бы  смельчаки  из  числа  степных  "бомжей",
способные противостоять этим опытным и сильным воинам.
   Наверное, примерно так же оценивали мощь отряда и жители  этих  диких
мест, имеющие везде глаза и уши. Никто не  рискнул  напасть  на  дружину
русского князя, пока она мчалась вдоль границы Свентаны с Мировой Язвой,
пересекала сожженное поле, а потом углубилась в леса на севере от Святых
гор.
   Через несколько часов непрерывной скачки у  Ростислава  с  непривычки
заболели ноги и  седалище.  Однако  он  стоически  выдержал  поход  и  с
несказанным наслаждением слез с коня у пограничной заставы русичей, хотя
первые минуты ходил  враскоряку  и  боялся  дотронуться  до  натертых  с
внутренней стороны бедер.
   Застава представляла собой миниатюрный детинец -  крепостцу  из  трех
деревянных шатров, окруженных частоколом заостренных бревен. Стояла  она
на холме, что облегчало ее защитникам оборону в случае  нападения  лихих
степняков и всяких агрессивных  тварей,  порождаемых  мутагенной  средой
Мировой Язвы.
   Дружинников-пограничников на заставе насчитывалось полсотни  душ,  и,
судя по их несуетливости и спокойной уверенности, а также  по  негромкой
неспешной речи, все они были опытными зрелыми воинами и  могли  постоять
за себя и за Русь, которую они оберегали на ее дальних подступах.
   Гостей сводили в баню, напоили, накормили. Будимир,  притомившийся  в
дороге, а еще раньше потерявший много сил при попытке снять заклятие  со
Святогора, выпил чуть ли  не  литр  родниковой  воды  и  тут  же  уснул.
Ростислав  тоже  было  смежил  веки,  но  подумал,  что  хозяева   могут
обидеться, и ради вежливости посидел у костра вместе с сотником Витко  и
командиром заставы, тоже сотником, по имени Веселин.
   Вопреки имени был главный пограничник заставы серьезен,  обстоятелен,
улыбался мало, а смеялся и того реже. Он больше  расспрашивал  о  земном
житье-бытье и, хотя виду не подавал,  что  не  верит  рассказчику,  было
видно, что ответы Светлова его удивляют. В свою очередь  Ростислав  тоже
узнал много нового  о  жизни  Святой  Руси  на  планете,  называемой  ее
жителями Олирной. Выяснилось, к примеру, что календарь Свентаны  состоит
из тринадцати месяцев по двадцать восемь дней каждый, а не как на  Земле
- из двенадцати с разным количеством дней, что идеально  соответствовало
смене времен года. Тринадцатый месяц назывался здесь  Змееносцем-Злыднем
и существовал для предупреждения и нейтрализации зла.  Но  больше  всего
Ростислава поразило отношение дружинников к верховной власти,  к  князю,
которого они считали  батьк