ртел  головой  и  в  полукилометре   от   них   обнаружил
неподвижную   фигуру   с    длинным    копьем,    одетую    во    что-то
золотисто-коричневое. Через мгновение фигура исчезла, но не  приходилось
сомневаться, что пришельцев заметили.
   - Что будем делать? Бежать в лес, сражаться, ждать?
   Сухов взвесил в руке вардзуни, с сожалением покачал головой.
   -  Оружие  придется  оставить.  Стоит  нам  применить   хардсан   или
суперкопье в этом мире, как нас  тут  же  засекут  техники  ЦРУ,  служба
наблюдения. Давай-ка быстренько закопаем все наше снаряжение возле  этой
головы и заметем следы. Оставим при себе только лингверы, авось никто не
обнаружит их в волосах.
   - И хохху.
   - Правильно, рацию тоже, вряд ли они догадаются,  что  это  такое.  -
Никита быстро написал несколько слов на клочке пленки - запрос на  связь
с Наблюдателем  данного  хрона,  вложил  внутрь  хрустальной  бабочки  и
спрятал ее на груди.
   В тот же момент из леса бесшумно вынырнула цепь  золотисто-коричневых
фигур с длинными копьями, взяла путешественников в кольцо,  а  из-за  их
спин вперед выступил атлетически сложенный  молодой  человек  с  типично
индейским  лицом,  которому  была  присуща  особая,  свирепая   красота.
Смуглое, скуластое, с большим, но не чрезмерно, хищным  носом  и  узкими
черными глазами, с прямыми губами, гордое, бесстрастное и сильное,  лицо
этого воина было столь красноречиво, что хотелось встать  перед  ним  по
стойке "смирно" и ждать приказаний.
   Одет индеец был так же, как и его  соплеменники,  одет  в  коричневый
кожаный костюм, расшитый золотой бахромой, сидевший на нем словно вторая
кожа. Но,  во-первых,  костюм  его  был  украшен  перьями,  а  на  груди
красовался очень красивый мозаичный ромб из перьев, видимо, знак власти.
Во-вторых, из-за спины у него высовывался  край  щита,  а  в-третьих,  в
отличие от своих подчиненных, бритых, с золотыми лентами  вокруг  голов,
он имел прическу - прекрасную львиную гриву соломенного цвета и головной
убор в виде короны из перьев какой-то птицы. Кроме того, на поясе у него
висели изогнутые ножны, разукрашенные золотыми инкрустациями, из которых
выглядывала сверкающая  рукоять  длинного,  похожего  на  ятаган,  меча.
Индеец молчал, как и воины команды, по его лицу невозможно было  понять,
о чем он думает.
   - Мир вам, - слегка поклонился Никита.  Его  киб-переводчик  смолчал,
потому что не знал, на какой язык переводить. Индейцы  не  проронили  ни
слова, наставив на приятелей удивительно длинные, с длинными  и  тонкими
наконечниками, копья. Пауза затянулась.
   Сухов оглянулся на Толю. Тот тихонько покачал головой:
   - Не суетись.
   Как бы удовлетворившись осмотром, предводитель отряда  махнул  вперед
рукой, сжав два пальца и растопырив остальные три, отступил  в  сторону,
так и не издав ни звука. Никита не сразу сообразил,  что  означает  этот
жест, и едва не прозевал бросок копья, стоявшего чуть сбоку воина. Копье
срикошетировало от плеча - ткань костюма была непробиваема - и оцарапало
шею. Второе копье прошло в сантиметре от  головы,  но  Сухов  увернулся,
ощутив затылком ветерок смерти. Третье вонзилось  в  то  место,  где  он
только что стоял. Их убивали, буквально расстреливали, молча и деловито,
без лишних расспросов и рассуждений, и была  в  этой  деловитости  такая
убежденность в праве распоряжаться чужой  судьбой,  что  Никита  испытал
приступ страха. Правда, длился приступ всего секунду-две. Бросив  взгляд
влево, Сухов увидел, как хладнокровно сражается Такэда,  разломав  копье
на две части и превратив их в нунчаки, и это придало ему  уверенности  и
мобилизовало прилив сил. Дальнейший бой  продолжался  уже  под  диктовку
землян, так как индейцы понятия не имели  об  искусстве  самозащиты  без
оружия.
   Поскольку Никита не был силен в искусстве  юби-дзюцу  ,  как  Такэда,
хотя и тренировал с ним комплекс атэми , он решил действовать не столько
эффективно,  сколько  эффектно,  что   всегда   действует   на   психику
противника. Дважды удачно развернув блокирующую спираль -  любой  бьющий
предмет, в том числе и копье,  попадая  в  охватывающую  спираль  блока,
соскальзывает, - Никита в ответных ударах для  достижения  эффекта  цепа
использовал не только руки и ноги, но и весь корпус, что усиливало  удар
даже в ближнем бою с малых дистанций, после чего нападавшие  отлетали  -
уже без оружия - на три, четыре, пять метров.
   Бой временно прервался. Семеро индейцев лишились копий, трое  из  них
потеряли сознание - это поработал Такэда, остальные отползали в сторону,
глядя на двух дьяволов если и не  с  ужасом,  то  с  должным  уважением.
Оставшиеся четверо копья бросать не решались, ожидая команды вожака. Тот
раздумывал  всего  мгновение,  потом  что-то  крикнул  высоким  звенящим
голосом, прыгнул к Никите и нанес ему удар мечом; когда он его  выхватил
из ножен - танцор не заметил.
   Спас его Такэда, метнувшись между ними и бросив в лицо индейца горсть
песка. Лезвие меча миновало голову Сухова, отскочило от ключицы -  ткань
костюма защитила его и на этот раз, и в то же мгновение Никита рванул на
себя чужую руку, автоматически провел прием  "в  локоть"  -  сакли  -  и
завладел мечом. Выпрямился, угрожая врагу уколом в грудь.
   - Размахался!.. Спасибо,  Оямович,  как-нибудь  сочтемся.  -  Крикнул
остальным:
   - Стоять!
   Индейцы замерли, поняв смысл сказанного по  интонации.  Их  командир,
упавший на колени, медленно встал, не сводя горящего взгляда  с  Никиты,
ответившего ему таким же взглядом. Подошел Такэда с  копьем,  взвесил  в
руке.
   -  Отличная  вещь,  легкая  и  хорошо  сбалансированная.  Спроси  его
что-нибудь, разговори, а то лингвер не разберется в языке.
   - Кто вы? - Никита опустил меч, ткнул себя пальцем в грудь. -  Сухов.
- Указал на Толю. - Такэда. - Протянул руку индейцу. - Ты?
   - Уэ-Уэтеотль. - Индеец гордо выпрямился, складывая руки на груди.  -
Текутли панатиско им велиавел шочик.
   Лингвер замешкался на мгновение и перевел:
   - Нам приказано вас убить.
   Друзья переглянулись.
   - Хорошенький прием, очень теплый! - пробормотал Сухов.
   - Наверное, здесь побывали слуги ЦРУ, предупредив о  возможном  нашем
появлении местные власти. Что  предпримем?  Судя  по  красоте  нагрудной
пекторали, этот воин - важная персона. Давай отведем его к  правителю  и
обменяем на свою жизнь.
   - Вряд ли он согласится. К тому же я не  уверен  в  его  знатности  -
обычный исполнитель в ранге сержанта.
   - Но держится независимо,  не  по-сержантски.  Звание,  положение?  -
обратился Толя к индейцу.
   -  Саагун  тикуй-рикуки  тлатоани,  -  ответил  тот  высокомерно,  не
удивляясь тому, что к нему обращаются на двух языках и разными голосами.
   - Начальник глаз и ушей Повелителя, - перевел лингвер, шепот которого
был слышен только хозяину, добавил:
   -  Вероятно,  соответствует  чину  капитана  разведки.  Кстати,   имя
Уэ-Уэтеотль  -  это  скорей  кличка,  переводится  как   "ягуароподобный
дракон".
   - Ох и любят они цветастые  имена  и  клички.  Да,  Оямович?  А  меч,
наверное, из бронзы, до того легок. И удобен. И красив.
   - Срубил бы он твою буйную голову, тогда бы ты его  оценил  иначе,  -
проворчал Такэда. - Командуй.
   Никита  еще  раз  взглянул  на   перстень,   поигрывающий   оранжевым
квадратиком - фон магиполя был достаточно плотен,  чтобы  подозревать  о
существовании в этом мире адептов магической физики, но дело  свое  надо
было доводить до конца.
   - Держи. - Сухов протянул меч владельцу вперед рукоятью. - Веди нас к
Повелителю. Только не вздумай снова начать "игру в бойню". Усек?
   Индеец, озадаченный таким поворотом  событий,  потерял  от  изумления
свой неприступный, независимый вид, открыл рот, потом с видимым  усилием
справился с собой.
   - Уэ-Уэтеотль отведет вас к Повелителю: пусть тот решает вашу  судьбу
сам.
   - Ну и отлично. Кстати, кто  отдал  приказ  убить  нас?  И  по  какой
причине?
   - Приказ отдал чичим  Сипактональ  Уиштотли,  главный  сборщик  дани,
правая рука тлатоани Тлауискальпантекутли, "первый меч империи".
   Никита присвистнул.
   - Вот те, бабушка, и Юрьев день! Тот, кого мы ищем, и отдал приказ  о
нашем уничтожении. Чичим... что такое чичим?
   - Имеющий  право  убивать  без  разрешения  Повелителя,  -  отозвался
лингвер.
   - А тлатоани Тлауискальпан... чего там еще? Имя?
   -  Тлатоани  -  правитель,  а  Тлауискальпантекутли  переводится  как
Повелитель Дома Утренней Зари.
   - Что  ж,  звучит  красиво.  Пошли  знакомиться,  Оямович.  Интересно
взглянуть на правителя с таким поэтическим именем, да и на  его  "правую
руку" Сипактоналя Уиштотли, имеющего право убивать без суда и следствия.
Неужто я что-то перепутал, и он - не маг, а демон? - Сухов махнул  рукой
не потерявшему гордую осанку предводителю отряда:
   - Веди, саагун.
   Индеец поднял вверх руку, и в ту же секунду  двое  других  исчезли  в
кустах, чтобы через минуту привести лошадей. Такэда забрался  в  высокое
седло с ловкостью завзятого жокея, а Никита,  которому  на  родине  отца
удалось в свое время покататься  на  лошадях  с  объездчиком  Ефремычем,
прыгнул в седло, не пользуясь стременем, что, впрочем, не  произвело  на
индейцев никакого впечатления.
   Поскакали рысью - один за другим,  миновали  кладбище  с  головами  и
вскоре выехали из леса на мощенную каменными плитами дорогу, прямую, как
стрела, упирающуюся в скалистые холмы километрах в десяти отсюда.
   В холмах дорога  разветвилась,  стала  шире,  по  ее  сторонам  стали
появляться  ступенчатые  пирамиды,  не  то  здания,   не   то   храмовые
сооружения,  охраняемые  непременными  каменными  ягуарами  или  орлами.
Дважды проезжали по висячим мостам, пересекающим реки, и выехали наконец
на край долины, утопающей в зелени,  окруженной  красивейшими  каменными
стенами и скалами.
   - Чикама, - обернулся на скаку Уэ-Уэтеотль.
   Лингвер никак не прокомментировал слово, и Никита понял, что Чикама -
название долины или каньона. Дорога вильнула за скалы, вывела  всадников
к  необычной  арке:  две  гигантские   человеческие   сплетенные   руки,
высеченные из камня  с  непревзойденным  мастерством.  За  аркой  справа
поднималась   пирамидальная   постройка   с   треугольными    бойницами,
напоминающая крепость. Впрочем, это и была крепость, стерегущая  вход  в
долину, потому что реплику проводника:  "Пукара",  лингвер  перевел  как
"сторожевой пост". Двое индейцев, неподвижно стоящих  на  крыше  пукары,
проводили кавалькаду взглядами.
   Никита обратил внимание на сложные устройства в их руках, из  которых
выглядывали   наконечники   копий,   и   сообразил,   что   это   ручные
копьеметательные машины. В земной  истории  аналогов  таким  машинам  не
существовало.
   За  поворотом  открылся  красивейший  вид  на  долину:  геометрически
совершенные террасные поля, лесополосы, группы скал и среди них -  замки
в виде террасных  пирамид  и  стены,  сложенные  из  громадных  каменных
блоков, пересекающие долину из конца в конец.  Проезжая  мимо  одной  из
них, высотой не меньше чем  двадцать  -  двадцать  пять  метров,  индеец
приостановил коня.
   - Истаксиуаль по пачанка. Ли гарама тооли Тлауиска.
   - Великая индейская  стена,  -  перевел  лингвер.  -  Пересекает  всю
Империю Дома Утренней Зари.
   - Оказывается, не только китайцы  строили  такие  стены,  -  тихонько
сказал Такэда.
   Стена тянулась километров на двадцать, скрываясь в скалах,  за  краем
долины, а дальний ее конец скрывал за собой город.
   - Халиско, - показал на него проводник. - Тлалока.
   - Столица Империи Халиско, - шепнул лингвер, хотя Никита понял это  и
без перевода.
   Въехали в город спустя час.  Проводник  снова  сдержал  коней,  чтобы
гости могли  осмотреться  и  оценить  своеобразную  красоту  столицы,  в
которой искусство каменной кладки было доведено до совершенства.  Как  и
искусство глиптики - резьбы по камню.
   Ни одно  здание  ни  по  архитектуре,  ни  по  отделке  не  повторяло
соседнее, хотя в основе своей они имели одну форму - пирамиду. И тем  не
менее разнообразие поражало. Здесь были здания в форме ладони,  растущей
из пирамиды, и в форме  человеческой  головы.  Встречались  постройки  в
форме топора, гигантской арки, ярма для  быка,  и  в  форме  дерева  или
початков кукурузы. Все они были одно-, двухэтажные, реже -  трехэтажные,
не выше; и лишь башни, похожие на минареты - в форме копья,  возвышались
над городом на добрые полсотни метров  да  дворец  Правителя  высотой  в
двести с лишним метров.
   Дворец - Чолула, как с гордостью назвал его Уэ-Уэтеотль,  представлял
собой строгую пирамиду с двадцатью одной террасой, сложенную  из  белого
камня, и являл  собой  образец  совершенства  кладки,  внедрения  в  быт
геометрических пропорций и возведения в  ранг  абсолюта  монументального
искусства скульптуры и барельефа.
   Никита не считал себя знатоком  архитектуры  древних  цивилизаций  (в
данный  момент  они  как  бы  перенеслись   в   прошлое   Земли),   хотя
интересовался историей всегда, но  эстетика  строений  этого  индейского
шедевра могла увлечь и натуру менее романтическую.
   Фасад дворца был украшен  барельефами  с  изображениями  извивающихся
пернатых  змей  и  клыкастых  ягуароподобных  лиц,   а   также   резными
многоцветными колоннами и башенками. Вход во дворец  напоминал  музейную
экспозицию со скульптурными группами, резными вертикальными  панелями  -
таблеро,  в  отделке  которых  использовалось  серебро   и   золото,   и
ступенчатым сводом.
   Проводник остановил процессию - с  лошадей  они  слезли  еще  за  сто
метров от дворца - напротив цепи стражи: воины все были как  на  подбор,
рослые, мускулистые,  с  пышными  прическами  в  виде  корон  и  взбитых
султанов, украшенных перьями, со щитами из панцирей черепах  и  длинными
копьями с пучками перьев. Одеты они были в  черные  с  золотом  костюмы,
расшитые  бисером  и  бахромой.  Уэ-Уэтеотль  что-то  сказал  начальнику
стражи, имевшему на груди знак отличия в виде ромба из перьев,  выслушал
ответ и сделал приглашающий жест. Цепь стражей  расступилась,  пропуская
во дворец троих  людей  и  сопровождающего  их.  Отряд  саагуна  остался
снаружи, построившись в маленький квадрат.
   Никита не очень внимательно следил за тем, куда их ведут, поглощенный
созерцанием фресок, горельефов, колонн,  панелей,  ковров  из  перьев  и
прочих красот дворца в причудливом свете лампад и свечных люстр, поэтому
он  скоро  запутался  в  лестницах,  переходах,  мостиках  и   галереях,
создающих  внутри  здания  впечатление  непроходимого  лабиринта.   Лишь
Такэда, не терявший бдительности, знал, что от входа они ушли  недалеко,
дважды  обойдя  святилище  с  группой  ягуаровидных  божеств  и  алтарь,
сверкающий золотом. Наконец индеец остановился у входа в громадный  зал,
занимающий, наверное, чуть ли не треть дворца, бросил за спину:
   - Калькулли.
   - Мы пришли, - отреагировал лингвер.
   Уэ-Уэтеотль шагнул в  зал  и  преклонил  колено  перед  возникшим  из
темноты человеком в черно-золотом костюме на голову ниже его.
   - Кого ты привел, Уэтль? - раздался  отрывистый,  резкий,  неприятный
голос.
   - Чужеземцев, чичим.
   - Мы же велели принести их в жертву богу Уицилопочтли.
   - Они не захотели, чичим. - В голосе Уэ-Уэтеотля  сквозь  смирение  и
высокомерие прозвучала насмешка.
   - И ты не смог с ними справиться, саагун?! С двумя?!
   - Они колдуны, чичим, и владеют мбоа.
   - Мбоа владеют только Богоизбранные и Повелитель.
   - Наверное, это вид воинского искусства, - предположил лингвер,  -  в
моем лексиконе нет такого слова, но по  ряду  признаков  мбоа  -  аналог
земного карате.
   - Доложи Повелителю, чичим, у меня есть что сказать ему.
   - Ты будешь наказан, саагун.
   - Это решит Повелитель.
   Дальнейшую перепалку  -  тихую,  сдержанную,  но  полную  внутреннего
напряжения и ненависти, прервал гулкий гонг и вслед за ним голос:
   - Проводи их ко мне, Ситаль.
   Человек  в  черном  поклонился   -   жест   был   чисто   ритуальным,
автоматическим, и повел рукой в глубину  зала.  Уэ-Уэтеотль  проследовал
мимо, гордо подняв голову.
   По-видимому, разведка и стража Повелителя  не  слишком  симпатизируют
друг другу, подумал Никита, и в это время  увидел  Тлауискальпантекутли,
Повелителя Дома Утренней Зари.

Глава 7

   Если  на  Земле  Колумба  Америка  была  поделена  между   отдельными
индейскими племенами, а каждое племя делилось на роды, которые,  в  свою
очередь, дробились, и на всем пространстве  американских  материков  шло
взаимное истребление краснокожих, то здесь, в  этом  хроне,  на  аналоге
Земли, имеющем название Астаамтотль, индейцы смогли понять  грозящую  им
опасность в результате вторжения белых  и  соединиться  для  совместного
отпора  общему  врагу.  В  результате  первые  колонии  европейцев  были
уничтожены, и вся Америка досталась индейцам. Правда, потом они  все  же
не удержались в объединении и образовали около сотни государств, воюющих
друг с другом, но то были индейские государства: сиу, могикан,  арапаха,
ацтеков, майя, кечуа, аймара, сапотеков, тольтеков,  ольмеков  и  других
племен,  разве  что  назывались  они  иначе.  А  когда  в  силу  местных
географических условий снова  образовался  сухопутный  мост  -  перешеек
между Аляской Америки и Азией  -  Берингия,  индейцы  начали  завоевание
Азии, изменившее судьбы этой части света.
   Завоевание длилось не одну сотню лет, после чего образовались Лиги  -
мощные  союзы  государств:  Такуба  -   Восточно-Азиатский,   Астлан   -
Евроазиатский,  Сандиакловис   -   Северо-Американский   и   Фолосом   -
Южно-Американский. Австралия тоже склонилась перед натиском краснокожих,
где выросло однородовое государство Пуррон со столицей Омейокан на месте
земной Канберры.
   И лишь Африканский материк, имеющий по сравнению с  земным  несколько
иные очертания, остался  не  завоеванным  индейцами,  сохранив  древнее,
данное аборигенами название -  Мыср.  И  ни  амбиции,  ни  жажда  славы,
кипящие в крови индейцев, - главные побудительные причины их войн  -  не
смогли помочь им покорить черный материк.
   Халиско  был  столицей  Срединного  хааба  -   района-государства   с
шестидесятимиллионным  населением,  где  правил  Тлауискальпантекутли  -
Повелитель  Дома  Утренней  Зари  и  стоял  город  примерно   на   месте
современного земного Харькова. Естественно, никаких украинских  городов,
равно  как  и  русских,  арийских  и  любых  других,  в  этом  мире   не
существовало: индейская экспансия началась на Астаамтотле раньше, чем на
Земле исход ариев из Индостана вверх, на север и запад.
   Правитель (тлатоани на местном наречии) был по национальности уастек,
а его "правая рука, сборщик дани, первый меч империи" чичим  Сипактональ
происходил из рода чоль-чорти, самого свирепого и воинственного из  всех
азиатских племен, и лишь благодаря ему власть тлатоани ни разу  не  была
поколеблена, хотя попыток ее свержения от  "оппозиционных"  племен  было
предостаточно. Именно на этого человека и хотел  выйти  Сухов,  полагая,
что Сипактональ не только воин, объединитель  народов,  но  и  маг,  тот
самый искусник, который им нужен для продолжения  Пути.  Но  он  ошибся.
Сведения же о стране, в которую они попали, дошли до них  с  неожиданной
стороны.
   Правитель интересовался ими недолго.
   Это был высокий, сухой и костлявый старик с узким лицом,  похожим  на
лезвие топора. Одетый в зелено-фиолетовый плащ,  разукрашенный  перьями,
он не производил впечатления сильного и умного человека, но  властолюбие
проступало во всех его  чертах.  Как  и  в  обстановке  зала  церемоний,
предназначенной подавлять и  поражать  всех  гостей  или  послов  других
хаабов, все предметы  этого  огромного  зала,  от  трона  Повелителя  до
скульптур, скамеек, стел, панно и стенных скосов, были гипертрофированы:
либо увеличены, либо искажены, но сделано это было с таким искусством  и
вку