и
объяснять хотя бы для себя. Но главное, плащи действовали.
   Выбравшись из болота и взойдя на ближайший холм,  путники  залегли  в
кустах, на сухих подушках все того же пушистого мха, и стали  дожидаться
утра. Обоим хотелось спать, но память  продолжала  прокручивать  события
прошедшего  дня  и  призывала  к  осторожности,  хотя   в   "скафандрах"
диморфантов им не был страшен никакой зверь.
   - Если Яга хаббардианка и сестра Хуббата, -  завел  разговор  Толя  о
том, что его мучило, - то она сестра и Вуккубу.
   - Логично, - согласился Сухов, думавший о своем.
   - Но если Хуббат - Триглав, то и Вуккуб тоже?
   - Логично.
   - Жаль. Мне он нравится с одной головой. Но тогда и Ягойой,  то  есть
Баба Яга, - Триглава? Горб ее  помнишь?  Там,  наверное,  она  и  прячет
остальные головы.
   - К чему ты клонишь?
   - Да так, рассуждаю. Прослеживается интересная схема злых сил: и Баба
Яга, и  ее  братья,  и  Змей  Горыныч  -  олицетворение  зла  в  русском
фольклоре, все они трехглавые монстры. Понимаешь?
   - Не понимаю. Ну и что?
   - Я и сам пока толком не понимаю. Только уж очень подозрительно,  что
зло - трехлико. Кстати, и Соловей-разбойник здесь не одинок, с сыновьями
своими тоже троицу образует.
   - Не вижу связи. Троица бывает и  добрая,  положительная.  Спи,  утро
вечера мудренее, я пока покараулю.
   Такэда затих.
   Оба уснули почти тотчас же и не заметили, как из-под  пня  неподалеку
вылез маленький человечек, заросший шерстью по глаза,  величиной  с  два
кулака, и утащил их узелок с едой.
   Наутро первым спохватился Такэда. Причина пропажи выяснилась тут  же:
из-под пня,  в  небольшой  норе  торчал  край  платка,  в  который  были
завернуты пироги. Никита вытащил платок, нагнулся и проговорил в нору:
   - Вылезай, не то заколдую.
   С  минуту  было  тихо,  потом  послышался  шорох,  и  перед   глазами
удивленных путников предстала  маленькая,  лысая,  опушенная  серо-седым
пухом головка с глазами-бусинками, широким - до ушей - носом, с  бородой
и усами, скрывающими рот.
   - Лопни мои глаза - гном! - тихонько прошептал Такэда.
   - Вылезай, вылезай, - отступил на шаг Сухов.
   - А колдовать не будешь? - неожиданно хриплым басом спросил кроха.
   - Не буду, - засмеялся Никита. Сел на мох напротив пня, поджав  ноги.
- Кто будешь-то?
   - Лесовик я, Жива. - Гном выполз наружу, похожий  на  постаревшего  и
поседевшего мохнатого Чебурашку.
   Путешественники переглянулись.
   - Жива, говоришь? А тот Жива, что у  Ягойой  ютится,  не  родственник
тебе?
   - Брательник старшой.
   Такэда фыркнул:
   - По-моему, они все тут в родстве, хаббардианцы замаскированные.
   - Не-е, - застеснялся лесовик, -  не  хабдерьянцы  мы,  лес  бережем,
чистим, расколдовываем.
   - Как это?
   Человечек наставил ручонку на мухомор, выглядывавший  из-под  мха  на
краю полянки, и тот вдруг лопнул бурым облачком дыма. Запахло горелым.
   - Нежить-ухо, - пояснил лесовик. - Землю ест и рямит.
   - Заболачивает, - шепнул лингвер. - От слова рям - болото с порослью.
   - Не наше оно, -  продолжал  Жива,  -  гиблое,  все  время  пищит,  и
струнит, и бухает, жить не дает.
   - Струнит? - Такэда посмотрел на Сухова. - Не слишком вразумительно.
   - Эта "нежить-ухо" связана с Чертовым Кладбищем, - нахмурился Никита.
- Видимо, рождена  демонической  радиацией.  По  сути  -  подслушивающее
устройство демонов и одновременно  эффектор,  разъедающий  трехмерность.
Вот почему здесь так много болот. А лесовики  с  ними  борются,  в  меру
своих сил, конечно. Интересно, кто их оставил и как давно? И много  вас,
Жив-то? - обратился танцор к лесовику.
   - Не-е, - сожалеюще ответил старичок, - совсем мало осталось,  дюжины
две на Порубежье. Померли все, старые, а юноты нету.
   - Кто же вы, откуда взялись?
   Лесовик вздохнул совсем по-человечески, провел ладошкой по лысине.
   - Забытые мы, никому не нужные...
   - "Мы - забытые следы чьей-то глубины",  -  негромко  продекламировал
Такэда. - Есть у Блока такие строки:  "Зачумленный  сон  воды,  ржавчина
волны. Мы - забытые следы чьей-то  глубины".  Да-а,  повеселилась  здесь
свита Люцифера, много зла оставила в наследство Руси. Видно,  и  маг,  к
которому нас направили,  не  справляется.  Вовремя  ты  здесь  появился,
Посланник.
   - Ась? - подался вперед лесовичок, подставив  к  уху  ладошку.  -  Не
ослышался я, часом? Ты Посланник будешь?
   - Он самый, - подтвердил Толя.
   - Ой,  радость-то  какая!  -  Старичок  вдруг  заплакал  и  засмеялся
одновременно,  клубком  прокатился  по  земле,  не  шевельнув  ни  одной
травинки, и скрылся в своей норе.
   - Вот не чаял дожить, - донеслось оттуда, и все стихло.
   - Псих, - сказал Такэда, встретив взгляд Сухова. - И ворюга.
   - Не обижай маленьких, - покачал головой тот.  -  Они  слишком  долго
ждали  перемен,  не  в  силах  совладать  с   деструкцией   пространства
собственноручно.
   - Все равно он невоспитанный. Хотя лично мне симпатичен.  Что  теперь
есть будем?
   Из норы доносились скрипы, шуршание и пыхтение, и  на  свет  появился
Жива задом наперед. Он тащил какую-то белую с зеленой полосой  и  черным
клеймом "НЗ" коробку.  Глянул  снизу  вверх  на  застывших  в  столбняке
землян.
   - Вот, возьмите, пригодится небось.
   - Лопни мои глаза! - просипел Такэда. - Это же блок НЗ!  Точно  такой
же, что дал нам Истуутука. Где ты его взял, воришка?
   - Нашел, - хихикнул старичок. - До  вас  тут  гости  шастали,  что-то
искали, голые, как моя лысина, только кожа голубая. Но добрые, сами  вот
дали. - Жива взмахнул руками и исчез, добавив из норы на прощание:
   - Вот обрадуется... Еет.
   - Что еще за "еет"?
   - Яросвет, - догадался Никита. - И Ягойой послала нас к нему. Что  ж,
будем искать Яросвета. А  пока  неплохо  бы  все-таки  вооружиться.  Это
хорошо, что у нас есть помощники, но не дремлют  и  враги.  Чувствую  их
приближение, но где они, кто и сколько - разобрать не могу.
   - Так колдани, чтобы мы оказались  в  столице,  или  свяжись  с  этим
Яросветом телепатически.
   - Ты мне это уже предлагал, а я уже пробовал. Не  выходит.  Весть  не
включается, канал закрыт. Поэтому и надо вооружаться, пока Путь Меча  не
закончится.
   Выбрав направление, они зашагали с холма вниз,  чтобы  взобраться  на
более  высокий  холм  в  километре  от  них.   И   застыли,   глядя   на
развернувшийся ландшафт.
   Перед ними простиралось вспаханное давними катаклизмами поле  -  шрам
на  шраме,  заросшее  серо-зеленой  травой  и   лишайником,   уродливыми
кустиками краснотала без листвы и карликовыми, в рост ребенка, деревцами
с плоскими черно-зелеными кронами. Но главным, что  приковывало  взгляд,
было каменное войско, застывшее в поле. Войско - огромный отряд из тысяч
всадников и пеших воинов - стояло здесь давно, воины успели  погрузиться
в землю, кто по грудь, кто по шею, но все они  не  были  людьми,  в  том
числе и всадники, чьи "лошади" лишь отдаленно напоминали земных лошадей.
Рост их говорил сам за себя:  даже  торчащие  из  земли  и  скал  головы
превосходили по высоте человека.
   - Мать честная! - воскликнул Никита. - Кто же это их так?!
   - Василиск, - предположил Такэда, не зная,  как  близок  к  истине  в
своих предположениях. -  По  земным  поверьям,  люди  под  его  взглядом
каменели.
   - Но не армия же целиком! А может быть, этот полк воевал  на  стороне
Люцифера? Уж больно несимпатичны бойцы. Давай посмотрим на них поближе.
   - Может, не стоит? Да и оружия здесь не добудешь, оно, наверное, тоже
окаменело. Зря Баба Яга намекала.
   Никита двинулся с холма,  не  дослушав.  Если  уж  он  решал,  то  не
передумывал, в  чем  Толя  уже  успел  убедиться,  не  радуясь  растущей
самостоятельности и твердости решений друга.
   Они  достигли  первого  всадника  и  остановились,  потрясенные   его
размерами и формой.
   Больше  всего  тот  походил  на  гигантскую   десятиметровую   крысу,
закованную в броню, разве  что  с  более  тупой  мордой.  А  "конь"  его
напоминал скорее огромную сколопендру, застрявшую в скале  по  брюхо.  И
оба они казались мертвыми и живыми одновременно!
   - Ох и не нравится мне здесь, - с отвращением сказал Такэда.  -  Если
на них и лежит заклятие, то вот-вот утеряет силу, и они оживут.
   - Дай копье. - Никита отобрал  у  Толи  копье  Ягойой,  примерился  и
метнул его прямо в грудь исполину.
   И случилось чудо!
   Копье вошло в тело "крысочеловека" легко, как в  трухлявый  пень,  и,
вспыхнув при этом желтым накалом, исчезло. С резким металлическим лязгом
монстр схватился лапой за грудь, глянул на  двух  козявок,  осмелившихся
уколоть его иглой, и... начал рассыпаться в пыль, потек, задымился.  Миг
- и он рухнул, осел горой текучего серо-зеленого  праха,  язык  которого
дотянулся до людей и заставил их закашляться от горечи.
   Пока Такэда отплевывался и счищал пыль с лица и головы, Никита забрел
в курившуюся дымком кучу, поискал в ней что-то и вытащил копье, целое  и
невредимое, только горячее. Потом снова нагнулся и с натугой вытащил  за
рукоять трехметровое, зазубренное специально лезвие меча,  зло  и  хищно
отбросившее зеркальный зайчик.
   - Мне маловат будет, - с насмешливым сожалением протянул Толя.
   Никита попробовал взять меч обеими руками, но перехватить рукоять  не
смог. Отпустил, и меч канул в пыль, подняв серые дымные облачка.
   - Что ж, поищем по своим размерам.
   Они обошли войско, растянувшееся на несколько километров, и нашли то,
что искали: всадника высотой всего в два человеческих  роста,  сидевшего
на странном животном, помеси жирафа и  верблюда.  Судя  по  всему,  этот
"малыш" был предводителем войска, так как возглавлял его.
   - Альтикамиллус! - пробормотал Такэда, разглядывая "коня". - На Земле
тоже когда-то жили такие звери.
   - Так, может быть, этот всадник - землянин? Неандерталец какой-нибудь
из тех, что вымерли?
   Инженер пожал плечами.
   - Тогда уж Конан-киммериец, если вспомнить сочинения Говарда.
   Меч  у  этого  могучего  существа,  грузного,  сутулого,  с  покатыми
плечами, закованного в коричневую броню, висел без ножен, на перевязи, и
слетел вниз, как только Сухов ударил по нему копьем. Правда, всадника от
разрушения это не спасло, через минуту он распался в груду праха, как  и
его гигант-предшественник. А когда Никита отыскал  в  пыли  двухметровый
клинок, его ожидал сюрприз: меч заговорил!
   - Не трогай, слабак! - сказал он сварливо на чистом русском языке.  -
Мной должен владеть только герой!
   - Брось, - посоветовал Такэда, подзадоривая этим танцора.  -  Он  все
равно слишком тяжел и велик.
   Никита усмехнулся, со щек его сбежала краска, губы  сжались  в  узкую
полоску,  глаза  вспыхнули.  В  следующее  мгновение   он   с   шипением
распоротого воздуха сделал одно сложное и длинное движение, состоящее из
перетекающих друг в друга положений меча, и Такэде показалось, что Сухов
оплетен мечом со всех сторон.
   - Кхе! - обрел голос меч.  -  Поосторожней  чуток.  Как  тебя  зовут,
герой?
   - Никита Сухов.
   - Славное имя. Что ж, владей, но береги. - В голосе  меча  неожиданно
послышалось ехидство, но Сухов не обратил на это внимания.
   - Что скажешь, Наблюдатель?
   - Ты велик, Посланник! - обрел дар речи Такэда. - Это уже не  уровень
иаи-дзюцу, это уровень ядомэ-дзюцу , высшее исполнение кэндо-но рирон то
дзиссай.
   - То-то, - самодовольно кивнул Никита, укрепляя перевязь меча на шее,
иначе он цеплял землю.
   На краю поля они оглянулись с  холма.  Каменное  войско  все  так  же
страшно, молча и неподвижно двигалось к неведомой  цели,  готовое  ожить
или рассыпаться в пыль. И Никита понял, что здесь произошло:  кто-то  из
демонов пробил брешь в потенциальном хронобарьере между Мирами Веера,  и
узкий язык другого времени, лизнув этот мир,  навеки  заморозил  грозную
армию.
   Определив направление обхода поля, путники зашагали  дальше,  надеясь
дойти до Огнь-реки за день и  не  встретить  тайных  или  явных  врагов.
Однако надеждам их не суждено было сбыться.
   Сразу  после   обеда   из   волшебной   коробки   НЗ,   созданной   в
высокотехнологичном мире Истуутуки, друзья набрели на гигантский  провал
в теле планеты, напоминающий жерло вулкана с отвесными стенами,  и,  как
Толя ни отговаривал Никиту, тот все же из любопытства заглянул в провал,
сам не зная, зачем это делает.
   Такэда сразу почувствовал неладное, увидев, как Сухов  резко  сунулся
за обрыв, словно собираясь прыгнуть вниз. Схватив танцора за ноги,  Толя
с трудом выдернул его обратно и оттащил в сторону, успев  тем  не  менее
ощутить черное и жуткое дыхание! Все же он "поплыл" от  удара  неведомой
энергии, но сознания, к счастью, не потерял, даже успел отреагировать на
возникшие вдруг со всех  сторон  тени,  пронзить  одну  из  них  копьем,
врезать другой по туловищу и кинуть через себя третью, а также потрепать
Никиту по щекам, чтобы тот пришел в себя.  И  отбивался  еще  с  минуту,
зажатый  черными  плащами  со  всех  сторон,  живой   только   благодаря
диморфанту, принимающему на себя все удары.
   Никита очнулся от боли: кто-то наступил ему на руку. Реакция его была
замедленной,  сознание  не  сразу  очистилось   от   остатков   дурмана,
внушенного чьей-то волей из глубин провала, но он вступил  в  схватку  с
уверенностью в победе, не допуская даже мысли, что его могут предать. Но
это случилось: его предал... меч!
   Лишь дважды он разрешил хозяину поразить метавшихся вокруг врагов,  а
потом вдруг вырвался из рук и исчез в провале, издав отчетливый смешок.
   Никиту ударили по голове -  не  помог  даже  диморфант,  и  последней
мыслью  его  было:  "ЧК!..  без  оружия...  странно!   Почему   они   не
стреляют?.."

Глава 4

   Он открыл глаза, пошевелился и едва не застонал от боли во всем теле.
Оказывается, его  приковали  к  стене  за  раскинутые  руки,  и  суставы
затекли. Рядом кто-то завозился, зашипел тихонько сквозь зубы. Никита  с
трудом повернул распухшую голову и увидел абсолютно голого Такэду, также
прикованного к стене. Скосил глаза  вниз:  собственная  нагота  поразила
больше.
   - Гадство! - выругался он, хрипя пересохшим горлом.
   -  Привет,  -  отозвался  Такэда.  -  Чисто  американский  боевик   с
приковыванием к стене, пытками и  муками  главных  героев.  Надеюсь,  ты
освободишь нас раньше, чем начнут пытать.
   - Где мы?
   - Хороший вопрос, почти трезвый. Я думал, это ты мне расскажешь.
   - Меня ударили по голове, и... дальше не помню.
   - Ты же говорил, что диморфанты защищают от всех внешних воздействий.
Вот и верь после этого людям. - Я не знаю, в чем дело. Может  быть,  они
еще не привыкли к нам и не знают наших слабых сторон.
   - Каким же образом с нас их сняли?
   Никита промолчал, оглядел помещение.
   Каменный склеп, с виду без дверей и окон, с решеткой  в  углу,  через
которую подается воздух, и больше  ничего.  Светильником  служит  просто
одна из граней верхних блоков, соединяющихся в потолок. М-да!
   - Вот именно, - отреагировал Толя на движение губ друга.
   - Если бы меч не предал меня...
   - Что тогда произошло бы?  Не  переоценивай  свои  возможности,  Ник,
охотников было слишком много, никакой меч не помог бы. Кстати, почему ты
считаешь, что меч тебя... гм, предал? Это была ловушка,  да  и  меч  был
заколдован. Зачем брал? Баба Яга, между прочим, предупреждала, чтобы  ты
не ходил на Дикое поле.
   - Вот я теперь и думаю - зачем? Если бы она промолчала, мы бы с тобой
и не подумали пойти на поле искать оружие.
   - Думаешь, она сделала это нарочно?
   - Уверен... почти. Хаббардианец есть хаббардианец, кто бы он ни  был:
делая добро, он тут же нейтрализует его злом.
   Толя поразмышлял немного.
   - Но Вуккуб тоже хаббардианец, а он не сделал нам ничего плохого.
   - Кто знает, что такое "плохо" по мысли Вуккуба? Может быть, все  еще
впереди?
   Разговор на время прервался. Оба попытались освободиться от оков,  но
напрасно: металлические скобы крепились на штырях, вмурованных в камень,
выдернуть их без инструмента не представлялось возможным. Такэда  сдался
первым.
   - Как  ты  думаешь,  зачем  "чекисты"  доставили  нас  сюда?  Они  же
ликвидаторы, специалисты по мокрым делам, а не по задержанию.
   - Значит, свыше поступил приказ взять нас  живыми.  И  я  догадываюсь
откуда, кто его отдал.
   - Гиибель.
   - Точно. Толя, для меченоши ты слишком догадлив, это тебя погубит.
   - Я знаю. Наконец-то и ты меня оценил. Но у  меня  возникло  сомнение
насчет мага: если это его Мир, почему он не вмешался?
   - Яросвет? Все просто: я должен доказать, что я Посланник.  Настоящий
Посланник сумел бы  за  себя  постоять,  а  слабак...  -  Никита  нехотя
улыбнулся. - Что он может сделать?
   - Речь не мальчика, но мужа.
   - Не иронизируй. У меня тоже появилось сомнение. Если  нас  взяли  по
приказу Гиибели... странно...
   - Что именно? Говори яснее.
   - Сначала я подумал, что мы в Гашшарве.
   - Где?
   - В мире, в котором обитает Гиибель. Но это не Гашшарва, обычные  три
измерения... плюс слабый магифон... Эх, освободиться бы!
   - Что это даст?! Ни одежды, ни оружия...  перстень  тоже  отняли?  Ну
вот... и хохху отобрали. Жаль, мы не догадались  попросить  у  Бабы  Яги
шапки-невидимки, наверняка они у нее есть. А сама она не...
   - Помолчи, - оборвал Никита разговорившегося инженера, закрыл  глаза,
сосредоточиваясь.
   - Это я так мандражирую, - не обиделся  Толя  и  замолчал,  глядя  на
Сухова с надеждой и сомнением.
   Никита дождался волны боли, омывшей все тело и освободившей  душу  от
оков плоти, напрягся и "вышел" из тела. Теперь он видел то, что  не  мог
видеть, будучи  прикованным  к  стене.  Второе  "я"  -  экзосоматическая
система, которую когда-то окрестили душой,  подчинялась  воле  неохотно,
однако пожелания Сухова выполняла.
   Сначала он облетел камеру в надежде найти контур двери, через которую
их сюда затащили. Контура не  было.  Дверью  мог  быть  любой  блок,  из
которых были сложены стены. Тогда  "Сухов-2"  проник  сквозь  решетку  в
потолке в вентиляционную шахту диаметром всего в двадцать сантиметров и,
чувствуя, как слабеет связь  с  телом,  попытался  пробраться  по  шахте
наружу. Это ему удалось не сразу, к  тому  же  пропала  острота  зрения.
Преодолев панику, он все же продолжал путь,  но  вдруг  оглох  и  совсем
перестал видеть.
   Вот тут он испугался по-настоящему!
   Как он выбирался обратно и  входил  в  обмякшее  тело,  в  памяти  не
запечатлелось. Очнулся же, как и  в  первый  раз,  от  боли  в  затекших
суставах.  Застонал,  открывая  глаза.  Пол  качался,   стены   норовили
наклониться и задавить, потолок упасть на голову, гул крови стоял в ушах
гулом бешено несущегося поезда...
   - Спокойно, все в порядке, - долетел чей-то тихий голос.
   Никита успокоил сердце  и  пришел  наконец  в  себя.  "Землетрясение"
прекратилось, но стены продолжали давить,  угрожать,  излучать  холод  и
угрюмое презрение.
   - Ну что? - спросил Такэда. - Где мы?
   - Все там же, - прошептал Никита. - Не  могу  выйти  в  эйдос,  стены
чем-то пропитаны... ненавистью, скорее всего заколдованы.  Стоит  только
раскачать нервную систему, начинается жуткий мыслепрессинг. Но мы не  на
Земле.
   - Это я и сам понял, сила тяжести чуть меньше.
   - Нет, я хотел сказать, мы не на планете с темпоралом, аналоге Земли,
мы вообще на другой планете. Может быть, в Солнечной системе,  может,  у
другой звезды.
   Озадаченный Такэда переступил с ноги на ногу.
   - Если так, удрать отсюда на Землю невозможно.
   - Подожди с выводами, я сейчас отдохну и попытаюсь еще раз.  -  Сухов
закрыл глаза и расслабился.
   Стоял он так минут пятнадцать. Потом глубоко вздохнул и начал  играть
мышцами, как бы массировать их изнутри,  сначала  на  руках,  на  груди,
спине, потом на животе и ногах. Еще раз вздохнув и не отвечая на взгляды
Толи, напрягся весь так, что превратился  в  статую  атлета  с  мышцами,
готовыми лопнуть от напряжения.  И  вдруг  оделся