о нервам  прокатилась  волна  неистовой  боли,
закричал. Мышцы скрутило так, что они, казалось, вот-вот лопнут.  Голова
распухла,  кости  черепа  размякли,  растянулись  безразмерной  пленкой.
Сердце сжалось  в  точку,  перестало  гнать  кровь  по  жилам.  Сознание
померкло... восстановилось на мгновение.
   Такэда сквозь окуляры своего прибора универсального видения разглядел
над фигурами Сухова и  Дадхикравана  золотистую  вуаль  защитного  поля;
точно такая же вуаль прикрывала и его, генерируемая Никитой.  Но  зрение
стало гаснуть, несмотря на все усилия Такэды  удержаться  от  падения  в
омут беспамятства. Последнее, что он увидел, было  появление  в  ревущих
огненных вихрях двух  черных  пятен,  похожих  на  гигантские  когтистые
лапы... Диморфант сделал все, что мог, чтобы защитить хозяина от буйства
вырвавшихся на свободу стихий  и  энергий,  названий  которых  не  знали
земные языки, но полностью погасить их влияние не смог...
   Сухову удалось увидеть больше.
   "Хроногранаты" - по сути, генераторы "аморфного" времени  -  изменили
вакуум таким образом, что потенциальный барьер между хронами "выпятился"
в этом месте,  стал  тонким  и  лопнул.  Два  мира  с  разными  наборами
физических  констант  и  сдвинутыми  относительно  друг  друга  потоками
времени смешались,  породив  волны  искривлений,  изгибов  и  завихрений
многомерных пространств, пузыри с локальным ходом времени,  удивительные
узлы взаимодействующих полей,  стенки,  "бочки",  "розы",  спрессованные
"плиты" и другие фигуры из геометрии невозможного. Одной из таких  фигур
была "улитка" - свернутое спиралью пространство, время в центре  которой
стояло, а к краю спирали разгонялось до бесконечной скорости. Магам едва
удалось избежать столкновения с ней, разрывающей все, что попадалось  на
пути, не на части и даже не на атомы - на стринги и  суперточки,  кванты
пространства.
   Подхватив потерявшего  сознание  Такэду,  Никита  ослабил  напряжение
внешнего изолирующего поля, дал захватить образовавшейся  "потенциальной
яме" защитный кокон с людьми и Дадхикраваном и взорвал впереди последнюю
"гранату". С гулом,  потрясшим  кокон,  тела  людей,  мир  Нгеви  и  всю
"лестницу" Шаданакара - Веер Миров, пузырь с  пассажирами  провалился  в
Гашшарву, хрон Абсурда, первопричиной  которого  была  высшая  воля  его
творца - Великого игвы Гиибели.
   Такэда пришел в себя от свежего ветерка,  щекотавшего  кожу  на  лице
отросшими волосами.
   Он лежал в спортивном костюме на пригорке,  заросшем  мягкой  зеленой
травой. Пригорок заканчивался обрывом, под которым текла неширокая река.
Другой ее берег  был  низким,  пойменным,  за  ним  начинались  луга  до
горизонта, подернутого сизоватой  дымкой.  Сзади,  за  спиной  лежащего,
начиналась полоса кустарника, переходящего в лиственный  лес.  Небо  над
головой с  ласковым  солнышком  было  голубым,  бездонным,  с  пушистыми
облачками, такое небо могло принадлежать только Земле.
   Толя привстал на локте, с недоверием прислушиваясь к своим ощущениям.
Ничего  не  болело,  тело  просило  движения,   казалось   послушным   и
отдохнувшим. Ветерок принес волну  цветочно-травяных  запахов,  но  этим
лишь усилил тревогу. Ощупав себя, инженер убедился, что на нем  все  еще
надет диморфант, принявший форму спортивного костюма  с  кроссовками,  а
подушкой служил транскоф, потерявший свое значение мгновенного лифта, но
сохранивший функции  чемодана,  многомерного  вместилища  для  переноски
любого количества вещей.
   - Лопни мои глаза! - с расстановкой произнес Толя. Он вдруг похолодел
при мысли, что Сухов переправил его на Землю, а сам вернулся в Гашшарву.
Такого от него  можно  было  ждать.  Но  в  это  время  кусты  невдалеке
зашевелились, и на берег реки вышли неторопливо беседующие -  по  меркам
пси-контакта - Сухов и Дадхикраван.
   Никита был одет в любимый джинсовый костюм, а бывший темпорал  так  и
остался подобием человеческой фигуры, вылепленной из  жидкого  огня.  На
лице его, текучем, смазанном,  плоском,  иногда  проступал  человеческий
лик, но чаще мелькали отдельные черты: нос, губы, глаза, - чтобы тут  же
исчезнуть, уйти в глубину переливчатого пламени.
   -  Оклемался?  -  помахал  рукой  Никита;  над  его  головой  изредка
возникала сеточка свечения. - Как самочувствие, меченоша?
   - Есть хочу, - мрачно ответил Такэда. - Где мы?
   - А ты разве не видишь?
   - Не вижу.
   - Помнишь, нам подарили свернутый пейзаж? Мы в нем.
   Такэда с облечением вздохнул.
   - А я, грешным делом, подумал... Значит, мы в Гашшарве? Но как  же...
а если нас обнаружат, пока мы тут отдыхаем?
   - Не  обнаружат,  раздался  чуть  звенящий  баритон  Дадхикравана.  -
Субпространственная свертка ограничена хроносрезом с почти нулевым ходом
времени. Развернув  кокон  и  войдя  в  него,  мы  как  бы  исчезли  для
наблюдателей, жителей хрона. Здесь можно прожить земной год, в то  время
как снаружи пройдет несколько мгновений.
   - Ё-мое! - искренне сказал Толя.
   Сухов засмеялся, оглядываясь на Дадхикравана.
   -   На   эти   темы   с   ним   можно    беседовать    сутками,    он
фанатик-исследователь и готов ради знаний прыгнуть в пасть дьяволу.
   - Ты обо мне слишком хорошего мнения, - застеснялся Такэда. -  А  как
мы отсюда выйдем?
   - Ногами. Обрыв перед тобой - на  самом  деле  выход.  Все,  Оямович,
вопросы  потом,  разворачивай  второй  подарок   -   скатерть-самобранку
Итангейи,  я  тоже  не  прочь  перекусить.  А  заодно  проведем  ревизию
снаряжения.
   Такэда открыл транскоф и начал выкладывать его содержимое  на  траву:
арбалет  со  стрелами  -  свернутыми  пространствами,  шиххиртх,  прибор
многодиапазонного видения, пси-рацию, пэри - золотую "муху" опознавания,
врученную Вуккубом, пластинку из "слоновой кости"  -  кухонный  комбайн,
или скатерть-самобранку, коробку НЗ.
   - Все, там больше ничего нет.
   Сухов кивнул, достал из внутреннего кармана отливающий живой чернотой
пистолет - инферно. Умертвие. Взвесил в руке и спрятал обратно. Погладил
торчащую за поясом рукоять меча.
   - Я думаю, этого нам будет достаточно.
   -  Если  не  нарвемся  на  мертвую  зону  -  достаточно,   -   сказал
Дадхикраван. - Однако следует помнить, что в Гашшарве  воплощен  феномен
своеобразного  ямапракатихария  ,  психофизическое  воздействие  рождает
ответное противодействие среды, поэтому магическая мощь любого пришельца
будет нейтрализована почти полностью. Гиибель создавала этот хрон, чтобы
властвовать в  нем  безраздельно,  и  единственный  универсальный  закон
Гашшарвы - ее воля.
   - Ничего, прорвемся.
   - Прошу учесть еще вот что, -  продолжал  Дадхикраван,  не  выказывая
чувств. -  Размерность  Гашшарвы  не  целочисленна,  что  порождает  ряд
эффектов,   абсурдных   с   точки   зрения   человека,   а   квантование
пространства-времени происходит по другим законам.
   - Ну-ну? - Глаза Такэды загорелись. - А как это выглядит конкретно?
   - Узнаете. - Ответ Дадхикравана был сродни пожиманию плечами. - Серые
зоны мы, может быть, и пройдем, но в  мертвых  зонах  чрезвычайно  высок
риск  случайной  гибели.  А  отличить  их  друг  от  друга  извне  почти
невозможно.
   - Ну все, запугал до дрожи в коленках,  -  сказал  Сухов,  поглаживая
рукой пластинку "скатерти-самобранки". Как, Оямович, может, вернемся?
   - Двум смертям не бывать... - начал Такэда.
   - ...а одной не миновать, - закончил Никита, и тишину  этого  дивного
уголка земной природы нарушил дружный хохот.
   Огненный псевдочеловек смотрел на них растерянно, с легкой  тревогой.
Не разбираясь в человеческих  эмоциях,  он  не  совсем  понимал  причину
смеха, зная, что впереди их ждет смертельная опасность.

ВЕРШИНА 7
МАГ

Глава 1

   В том, что они попали в Мир Абсурда,  Такэда  убедился  в  первые  же
минуты путешествия по Гашшарве.
   Из кокона отдыха с земным  ландшафтом  они  вышли  в  сине-фиолетовое
марево без определенных  ориентиров,  с  плывущими  светящимися  дымами,
неясными темными громадами, с низкой  туманной  пеленой  вместо  неба  и
скользящими  между  громад   голубыми,   просвечивающими,   как   кисея,
призраками.  Призраки  иногда  проносились  целыми  вереницами  и  долго
светились сквозь туман причудливыми  пятнами,  постепенно  тускнея.  Они
были изменчивы и неуловимы, бесшумны и неустойчивы, как и дымы, и темные
утесы, похожие на горы тяжелого  дыма,  и  лишь  твердь  под  ногами  не
обманывала зрение - брусчатка!
   Сила тяжести в этом мире была близка к земной.
   Маги посоветовались о чем-то, перейдя на  пси-связь,  и  двинулись  к
одному  из  "утесов",  который  оказался  провалом,  входом   в   другое
пространство, резко отличающееся по условиям от сине-фиолетового.
   Путники оказались на вершине холма  с  крутыми  склонами.  Холм  имел
бело-серебристую  морщинистую  поверхность,  поросшую  странной  травой:
длинные гибкие  хлысты  коричневого  цвета,  полупрозрачные  вблизи,  то
расслаивались на сотни тонких нитей, превращаясь в пушистые  елочки,  то
сжимались; казалось, трава эта дышит. Десятки других таких же  холмов  -
почти идеальных полусфер - были разбросаны по мрачной  коричнево-зеленой
равнине  с  миллионами  кочек  и  белесых  пузырей.  Равнина  не   имела
горизонта, уходя краями в бесконечность, и освещалась крупными звездами,
глядящими с угольно-черного небосвода.
   - И-и-й-я-а-а! - раздался от подножия холма чей-то протяжный выкрик.
   Послышался скрип, хруст, резкие щелчки, похожие на удары кнута, почва
под ногами затряслась, из-за крутого бока холма  показались  ярко-желтые
рога, а за ними уродливая морда какого-то животного. Такэда оглянулся на
спутников, но те стояли спокойно. Зверь выполз на  холм  весь,  так  что
замершие люди могли рассмотреть его целиком.
   Он очень походил на трицератопса, гигантского травоядного  динозавра,
обитавшего в конце мелового периода на Земле, но  выявились  и  отличия:
оранжевая пупырчатая шкура у него походила на акулью, глаз было три, как
и лап, а ног не было совсем, словно он ползал по  земле  на  брюхе,  как
улитка. На людей и их спутника зверь, ростом достигавший Сухову до плеч,
не обратил внимания. Методично наклоняясь к стеблям травы, он  облизывал
каждый длинным красным языком, так что стебель завивался  в  спираль,  и
полз дальше. За ним показался еще один и  еще,  пока  не  выбралось  все
стадо в двадцать с лишним особей. Последним показался пастух - гигант  в
косматой шкуре, похожий на  ограненный  кусок  скалы  коричнево-красного
цвета, с головой лягушки или тритона, но с одним  щелевидным  глазом.  В
правой лапе чудовище держало толстый, с руку человека, кнут, а  в  левой
изящный аппарат  со  множеством  шкал,  окошек,  индикаторов  и  клавиш,
напоминающий земной магнитофон.
   Заметив группу пришельцев, он  остановился  и  пригнулся,  пристально
разглядывая необычных существ, потом оскалил желтые зубы, рыкнул  басом:
"Уррум-бре!" - и поднял кнут. Раздался свист и резкий удар - конец кнута
достал Такэду, отбросив его метров на пять, хотя между пастухом и людьми
было не меньше сотни метров. Инженер уцелел только благодаря диморфанту.
   - Хороший щелчок, - хладнокровно сказал он. - Можно,  я  тоже  его...
щелкну?
   Пастух снова поднял свой исполинский кнут. Свист, удар, порыв  ветра,
но Сухов, в которого на  сей  раз  воткнулось  колючее  охвостье  кнута,
остался недвижим. За меч он, однако, браться не спешил. Сказал негромко:
   - Иди своей дорогой, служитель рока, мы тебе не враги и не соперники.
   Чудовище снова оскалилось в пародии на улыбку, закинуло кнут за плечи
и пошагало вслед за своим  стадом,  уже  начавшим  спускаться  с  холма.
Сопение, хруст и топот стихли.
   - Кто это был? - осведомился Такэда.
   - Его имя невозможно выговорить, - ответил с запинкой  Никита.  -  Но
его земной аналог - Ананке, божество необходимости, неизбежности.  Здесь
он пасет  случайность,  неопределенность.  Давай-ка  спустимся  за  ним,
сейчас оно проснется.
   - Кто - "оно"?
   Сухов не ответил, быстро направляясь вслед за прошедшим стадом.
   Они  спустились  с  холма  на  равнину,  утонув  в  рыхлой  почве  по
щиколотку. Пастух уже увел свое стадо к  следующему  холму,  то  и  дело
слышался его полукрик-полувой "И-и-и-й-я-а-а!" в сопровождении  щелканья
кнута. Несмотря на размеры и немалый вес, улиткообразные  "трицератопсы"
следов на равнине почти не оставляли, только слегка утрамбовывали почву.
   По примеру Сухова Дадхикраван и Толя отошли от холма подальше и стали
ждать. Такэда лишь теперь заметил, что над каждым  холмом  небо  как  бы
размыто  и  выпячивается,  "свисает"  вниз  туманно-фиолетовым   клином.
Видимо, это были  пространственные  воронки,  связывающие  "серые  зоны"
Гашшарвы с  отличающимися  природными  условиями.  Толя  хотел  обратить
внимание Никиты на сей очевидный факт, но в этот момент холм, с которого
они спустились, зашевелился.
   Он закачался вправо и влево, приподнялся, показав  бледно-серое  пузо
со  множеством  складок-ног,  а  из-под  ближнего  его  края   вынырнула
отвратительная, усеянная  костяными  бляшками,  клювастая  голова.  Холм
оказался... колоссальных размеров черепахой!
   - Хоррор, - сказал Дадхикраван.  -  Зона  тортиллогенеза.  Садок  для
черепах, предназначенных для предельно простых миров.  В  данном  случае
для миров, представляющих собой океан, по которому плавают  черепахи,  а
на их панцирях, в свою очередь, стоят слоны, держащие плоские земли.
   - Ага, - сказал Такэда меланхолически. - Значит,  Веер  реализовал  и
такие вселенные. Или вы шутите?
   - Ни в коем разе, - проворчал Никита. - По  сути,  Шаданакар  отразил
физически в с е земные мифы. Например, есть хрон -  колоссальное  дерево
размером с приличное скопление галактик, каждый листик которого - вход в
"переулок" со своим пространством и временем. Кстати, это Эраншахр,  мир
Даймона. А есть хроны, условия которых невозможно передать словами. Да и
тот, в который мы  пробрались,  -  Гашшарва,  Мир-оборотень,  достаточно
сложен, ибо живет по законам статистической физики. Сечешь, инженер?
   Такэда   "сек".   Теоретически   Вселенная,   живущая   по    законам
статистической физики,  должна  представлять  собой  Вселенную  большого
биллиарда. Траектории ее объектов изменчивы, быстро теряют  устойчивость
и не обладают памятью о начальных условиях движения. Теоретически. А  на
практике?
   - Можно проверить? - спросил Толя и, не  дожидаясь  ответа,  разрядил
арбалет в голову черепахи.
   Удар стрелы - свернутого пространства  -  был  страшен.  Она  пробила
голову навылет, прошла горообразное тело черепахи и умчалась  вдаль,  не
снизив скорости. И тут же ландшафт стал изменяться, равнина  с  куполами
спящих черепах превратилась в пустыню с разбросанными то там,  то  здесь
группками удивительных скал, с крупным, как рис, перламутровым песком, с
долинами пересохших  рек.  Лишь  небо  почти  не  изменилось,  оставаясь
бархатно-черным, с крупными звездами и крыльями туманностей.
   - В следующий раз предупреждай, -  буркнул  Сухов.  -  Метаморфозы  и
переходы из зоны в зону здесь небезобидны.
   Такэда поклонился, не сводя глаз с ближайших  скал,  вернее,  с  того
предмета, который лежал за ними. С виду это  был  полузасыпанный  песком
скелет гиганта длиной чуть ли не в полкилометра.
   - По-моему, мы попали на верную дорогу, - развеселился Дадхикраван. -
Это Фаридун, земля турсов. Дворец Гиибели где-то рядом,  за  двумя-тремя
переходами. Предлагаю поискать здесь  помощников.  Турсы  в  свое  время
выступили против демономагов, и Гиибель превратила их мир в своеобразную
тюрьму, переступив невидимую  границу  которой  они  лишились  разума  и
магических сил. Видите скелет? Это скелет Траэтаона.
   - Э-э? - произнес Такэда. - Но ведь насколько я  знаю,  турсы  -  это
тролли?
   - Не только. Это исполины, предшествующие богам  и  людям.  Святогор,
как вы уже знаете, тоже был одним из  них,  вот  почему  его  меч  столь
необычен, универсален и могуч. По преданию, турсы -  потомки  одного  из
nusquam est qui ubique est ...  Вы  не  правильно  называете  его  Богом
данного мгновения. Но и я мало что знаю о нем и его  племени.  В  памяти
сохранились лишь намеки моего создателя  на  то,  что  они  -  из  более
сложных систем  вселенных  и  могут  быть  очень  жестокими.  Они  могут
вмешаться в любую ситуацию и в любой момент, верша  мгновенный  суд.  Не
знаю только, справедливый или нет.
   - Я слышал об этом, - кивнул Сухов. - Я еще не все понимаю  из  того,
что приходит мне по  каналу  Вести,  но  о  "мгновенном  Боге"  сведения
действительно  противоречивы.  Ну,  а  турсы  первыми  начали   обживать
Шаданакар, Люцифер объявился позже. Игвы, раругги, хаббардианцы и прочее
- почти современники людям Земли, ну, может, чуть постарше.
   - Время, - напомнил Дадхикраван. - Идти нам далеко, а нюх  у  Гиибели
на магов тоньше любого. Садитесь-ка, друзья, на меня, я ведь все-таки  в
некотором роде конь.
   Такэда, сраженный тем, что услышал только что, замешкался,  и  Никита
подтолкнул его в спину:
   - Садись. Эта пустыня лежит не в трех измерениях, как тебе кажется, а
в семи, поэтому своим ходом к Гиибели не попасть.
   - Да я и не очень-то стремлюсь...  -  Такэда  запнулся,  увидев,  как
Дадхикраван  из  подобия  человека  превратился  в  огненную  лошадь   с
гигантскими крыльями. Сухов молча подхватил инженера под мышки  и  легко
усадил между крыльев, сам устроившись сзади.
   - Держись за гриву. Кстати, обрати внимание на скалы.
   - Уже обратил. Похожи на карликов... или  гномов.  Они  живые  или  -
причуда местной природы?
   - Дадхикраван  только  что  говорил  о  них.  Это  турсы,  пытавшиеся
переступить  границу  Гашшарвы.  Они  живы,  но  "рассыпаны"  по  другим
измерениям, время для них течет иначе.
   - "Рассыпаны" как... Ксения?
   Сухов заметно вздрогнул, но ответил не сразу.
   "Конь" - Дадхикраван рванулся  вперед,  набирая  скорость,  и  вскоре
воспарил на крыльях, превративших его в полуорла-полудракона.
   - Ксения "рассыпана" по уровню гипер,  -  проговорил  наконец  Никита
угрюмо. - И терапия ей необходима того же уровня.
   Толя не стал спрашивать, что это такое,  заметив,  как  сжалась  рука
Сухова на рукояти меча. Подумал только,  что  подобная  терапия  -  если
Никита имел в виду меч - полезна далеко не всем. Никита, который услышал
его мысль, печально улыбнулся в ответ. Он  и  сам  не  был  уверен,  что
сможет вернуть Ксению такой, какой она была.
   Спустя час, если судить по субъективному восприятию времени  Такэдой,
пустынный ландшафт  под  крыльями  Дадхикравана  резко  изменился.  Толя
удивленными глазами смотрел, как ветер гонит волны с барашками  пены  по
морю без конца и края. Никакой границы  или  берега  они  не  пролетали,
внизу расстилалась пустыня с барханным узором - и вдруг сразу  появилось
море. Еще через несколько секунд в волнах показался остров, напоминающий
гигантский черный каменный столб с плоской вершиной. Диаметр острова  не
превышал  трех-четырех  километров,  но  его  пересекала  река,   словно
обрубленная с двух концов, ограниченная размерами острова. Она  спокойно
вытекала из ничего, из воздуха, и точно так же исчезала в никуда.  А  на
ее берегу расположилась группа из пяти всадников: пятеро черных коней  в
кольчужных накидках, пять высоких фигур в черных  плащах  с  капюшонами,
скрывающих руки и ноги.
   У Такэды заныли зубы, так он их сжал.  Было  ясно,  что  отряд  стоит
здесь давно и ждет их.
   - Плащи... - тронул Толя Сухова за руку. - Снова ЧК?  Или  все  слуги
Четырех носят такие плащи?
   - Плащи - это реакция твоих органов чувств, - нехотя сказал Никита. -
Наверное, у тебя зло и  ненависть  изначально  ассоциируются  с  черными
плащами. На самом деле одеты они иначе.
   Между Суховым и Дадхикраваном  произошел  секундный  пси-разговор,  и
летающий конь начал снижаться.
   - Будем драться? -  полуутвердительно  спросил  Такэда.  -  По