та какая-то есть? Или только щиты?
   - Щиты  у  них  делаются  из  панцирей  черепах,  которых  специально
выращивают, их, наверное, и пулей не пробьешь,  но  есть  и  латы,  хотя
скорее церемониального назначения.  Основная  же  защита  -  костюмы  из
специально обработанных буйволовых кож. Дротики их не пробивают,  только
копья, хотя на вид костюм как костюм, внутри даже мягкий.
   Помолчали. Потом Сухов добавил рассеянно:
   - Да, придется завтра попотеть...
   Такэда открыл глаза, внимательно присмотрелся к его лицу.
   - Мы можем сбежать отсюда. Я знаю, где  у  них  лошади  стоят,  да  и
дорогу запомнил. Доберемся до транскофа - и поминай как звали.
   - Да не можем мы сбежать! - Никита  поморщился,  стукнул  кулаком  по
кровати; лицо его побледнело, губы сжались.  -  Отныне  и  навсегда  бег
закончен! Мы - не дичь, и пусть те, кто гнал нас, убедятся в этом.
   Такэда крякнул, но сказать ничего не успел, в дверь ударил  молоточек
предупреждения. Через несколько секунд  в  комнату  скользнула  служанка
Тааль, поклонилась Сухову, в отличие от Толи и  не  думавшему  прятаться
под покрывалом:
   - Вас требует верховная жрица.
   Друзья переглянулись.
   - Интересно, что ей нужно, - пробормотал Никита недоуменно.
   - Может быть, этим вызовом  объясняется  отсутствие  в  этой  комнате
второй кровати.
   - Не очень-то рассчитывай. - Никита натянул свой голубой комбинезон и
вышел за служанкой.
   Тааль ждала его в своей  спальне,  почти  ничем  не  отличавшейся  от
комнаты  отдыха,  в  которую  поместили  гостей-заложников.  Разве   что
драпировок, ковров и подушек в ней было больше, да кровать гораздо шире,
да удивительно тонкой работы бронзовые  зеркала  с  подставками  в  виде
различных зверей.
   Жрица и раньше носила весьма условный женский наряд, а теперь и вовсе
предстала  перед  потрясенным  танцором  во  всей  красоте   обнаженного
женского тела, безупречного во всех линиях и изгибах. Кисейно-прозрачную
накидку можно было в расчет не брать. Волосы Тааль  ниспадали  водопадом
по плечам, сломав сложнейшую прическу знатной дамы, и лишь  одна  деталь
ее наряда не изменилась: золотая маска.
   - Ты получил  все,  что  хотел,  Посланник,  -  раздался  ее  низкий,
гортанный голос. - Теперь моя очередь. Сними свою кольчугу, она тебе  не
понадобится до утра.
   Кровь бросилась в лицо Никиты. Раскрепощенное дитя своего времени, он
не был ханжой и понимал свободу отношений между мужчиной и женщиной  так
же, как и его современники и сверстники, но и воспитан  он  все  же  был
хотя и в театральной среде, но не без  романтики  и  веры  в  чистоту  и
святость. К тому же урок Гиибели  не  пропал  даром:  ему  дали  звонкую
пощечину, и звук ее до сих пор стоял - не в ушах - в сердце. Но  главным
обстоятельством, сквозь призму которого он пытался смотреть  на  события
вокруг, была Ксения. И все же... и все же он не мог просто сказать "нет"
и  уйти.  Простота  отношений  полов  в  этом  мире  была   подготовлена
тысячелетием морального раскрепощения, основанием которому служила этика
жестокого патриархата, и отказ мужчины высокородной даме, да еще  жрице,
воспринимался здесь как смертельное оскорбление.  Отказ  этот  следовало
готовить исподволь, с одновременной попыткой объяснить положение.
   - У нас разные системы восприятия, - хрипло сказал  Никита,  невольно
раздевая глазами женщину... хотя что тут  было  раздевать?  -  И  разные
системы ответственности.
   Тааль склонила голову к плечу:
   - Да, ты тоже колдун, как и твой слуга: я слышу два голоса.
   - Он не слуга - он мой друг.  Можешь  называть  его  оруженосцем  или
лучше Наблюдателем.
   - Поясни, что  ты  имел  в  виду  -  насчет  систем  ответственности.
Впрочем, не надо, ты слишком много говоришь, Посланник. Раздевайся, пока
я не приказала тебя раздеть.
   - Вряд ли это удастся, если я не захочу.
   - А ты не хочешь? - В голосе женщины одновременно прозвучали  ирония,
удивление и гнев.
   - Не могу, - коротко ответил Никита. - У меня есть девушка... я люблю
ее. А по нашим земным понятиям, то, что может между  нами  произойти,  -
предательство по отношению к ней.
   - Ты лжешь, Посланник! - Не голос - лед. - Я кое-что  знаю  о  морали
землян, иначе не была бы Наблюдателем. Земной мужчина может любить двоих
и троих, много. Ты смеешься надо мной? Или причиной отказа служит маска?
- Тааль вдруг щелкнула застежкой и  сорвала  маску  с  лица.  На  Сухова
глянуло странное, прекрасное и одновременно страшное лицо: одна половина
его, белая, чистая, идеально красивая,  напоминала  маску  -  мраморную,
безжизненную, с застывшим глазом, а вторая была багрово-синей, сведенной
судорогой, с пылающим черным глазом, полным гнева и тоски,  презрения  и
ярости.
   Сухов невольно отшатнулся.
   Тааль засмеялась сквозь  рыдание,  но  тут  же  взяла  себя  в  руки,
захлопнула маску, сказала с презрением:
   - Я так и знала: ты такой же, как и все.  Иди.  Завтра  вы  умрете...
если не поможет Ягуар. Ты не Посланник, ты его бледная тень.
   Никита вспыхнул, хотел ответить резкостью,  потом  решил  извиниться,
утешить женщину, попытаться сказать что-то в  свое  оправдание,  но  все
слова были бы лишними сейчас, и он промолчал, повернувшись, чтобы уйти.
   - Подожди, - повелительно окликнула его жрица.  -  Возьми  для  своей
девушки... если она существует. Это муиски.
   Никита подошел к Тааль на ставших ватными ногах, принял  из  ее  руки
красивую, изумительно тонкой работы золотую заколку в виде крокодильчика
с четырьмя глазами-изумрудами. Рука женщины дрогнула, Сухов почувствовал
ее порыв, и страсть, и сердцебиение, однако поцеловал руку.
   - Вы очень красивая, Тааль!
   - Я знаю, - снова рассмеялась жрица с  горечью  и  гневом.  -  Но  ты
отказал мне!
   - Я отказал себе! И когда-нибудь  я  вернусь,  чтобы  вылечить  тебя.
Артхурон, то есть заклятие и наговор, снимается, кто бы его ни сотворил.
   - Только не заклятие Семерых!
   Никита вздрогнул.
   - Так заклятие... сотворила... Семерка магов?! За что?!
   Тааль отступила в глубину комнаты, сделала отталкивающий жест.
   - Мой первый муж - Вуккуб, я ему помогала во всем. А теперь уходи!
   Никита постоял немного, плохо соображая, что к чему, помотал головой,
упрямо набычился.
   - Тогда я приду с другой Семеркой. Жди.
   Он, как слепой, повернулся и вышел в коридор, где его поддержала рука
служанки. Он не помнил, как дошел до своей спальни,  которую  в  тревоге
мерил шагами Такэда. Не отвечая  на  вопросительно-озабоченные  взгляды,
Сухов разделся и лег,  даже  не  глянув  на  эрцхаор,  тускло  мерцавший
вишневым огнем. В голове царил сумбур, мысли разбежались,  а  из  чувств
преобладали безмерное удивление и растерянность. Лишь  через  минуту  до
Никиты дошло, что Толя трясет его за плечо и что-то спрашивает. Тогда он
выслушал вопрос и убил Такэду одной фразой:
   - Она - бывшая жена Вуккуба!

ВЕРШИНА 4
ВОИН-МАСТЕР

Глава 1

   Никита спал уже вторые сутки после боя с  индейскими  профессионалами
мбоа - мастерами единоборства - и бегства в темпорал.
   Уснул он мгновенно, как  только  они  вывалились  из  кокона  станции
хроносдвига в новом мире и  нашли  пристанище.  Сначала  лицо  его  было
измученным и бледным, к тому же бородка и усы старили танцора, прибавляя
ему лет двадцать. Но потом,  сутки  спустя,  лицо  Сухова  разгладилось,
успокоилось, порозовело, сны перестали отражаться на нем, как облака  на
водной глади, и Такэда, не отходивший от временной постели  друга  почти
ни на минуту, позволил себе расслабиться.
   Поразмыслив, он сделал вывод: и на этот раз кто-то помог им спастись.
Бой был дик и непредсказуем, но они не получили ни одной царапины! Разве
что  дошли  до  той  степени  изнеможения,   когда   организм   начинает
расходовать биоэнергетику,  сжигая  себя.  Правда,  именно  этот  режим,
имеющий в спортивной медицине название "красный  коридор",  и  помог  им
выжить. "Коридор" включил резерв сверхмобилизации Сухова, а тот, в  свою
очередь, родовую память и Весть. И все сразу изменилось.
   Такэда еще  раз  глянул  на  заросшее  спокойное  лицо  Никиты,  лицо
типичного молодого росса, и вышел из хижины, построенной неизвестно  кем
и неизвестно когда.
   Хижина стояла на острове, окруженном гигантским болотом. Таких  болот
инженер еще не видел, хотя и знал об их существовании: тысячи квадратных
километров грязи, кочек,  редких  мшистых  островков,  луж  и  бездонных
трясин, тысячи соленых пятен, пузырящихся газом колодцев, странная флора
всех оттенков синего и зеленого  цветов  и  неизвестная  фауна.  Себхра.
Болото-океан  до  горизонта  и  за   ним   казался   противоестественным
образованием, а хижина и вовсе  подарком  судьбы.  Сложенная  из  желтых
пористых  брусьев,  без  окон,  с  единственной  дверью,  она   вызывала
недоверие и желание попробовать материал ее стен на вкус, однако  внутри
нее было сухо и тепло, а постели  из  мха  и  длинных  сухих  водорослей
делали ее  по-домашнему  уютной,  и  беглецы  не  стали  искать  другого
пристанища.
   - Может быть, это детище еще одного беглеца по хронам, -  предположил
Такэда, когда они вышли из темпорала. Сухов ничего в  ответ  не  сказал,
ему было все равно.
   Такэда глянул на холм невдалеке, внутри которого скрывался  темпорал.
Холм как холм с виду, и все же что-то в нем было не так. Форма?  Порода,
из которой он  сложен?  Странное  дерево  наверху,  похожее  на  сросток
антенн? Не менее странные камни? Да, наверно... хотя и не очевидно.  Что
еще?
   Толя покачал головой, досадуя  на  бедность  фантазии,  и  присел  на
камень у хижины. Мысли снова вернулись  к  последним  событиям  суточной
давности...
   Утром  пятеро  воинов-гигантов  отвели  их  в  трапезную,  где  гости
отведали блюдо из кумара  -  сладкого  картофеля  -  и  запили  каким-то
хмельным напитком, от которого у обоих закружилась  голова  и  задрожали
ноги. На вопрос: "Что это  за  отрава?"  -  девушка-прислужница  коротко
ответила: "Хаома", - и Такэда успокоил танцора:
   - Это  напиток  бессмертия,  если  верить  Тааль.  Еще  его  называют
напитком неуязвимости. Приготавливается из плодов лианы асавати, которая
плодоносит раз в семь лет.
   - Ничего себе "неуязвимость" - ноги разъезжаются и глаза в кучу!
   - Сейчас пройдет.
   И верно, отрицательные ощущения вскоре  прошли,  Никита  почувствовал
необыкновенную легкость во всем теле и прилив сил. После завтрака те  же
бесстрастные воины повели пленников  по  улицам  города  пешком,  словно
затем, чтобы те могли в  последний  раз  полюбоваться  архитектурой,  ее
великолепными барельефами, скульптурными и каменными стрелами и цветными
изображениями воинских и охотничьих  сцен.  Но  свернули  не  ко  дворцу
Повелителя Дома Утренней Зари, а к реке, спускавшейся в долину уступами.
Верховная жрица храма Науатль так и не появилась.
   Дома вскоре  кончились,  мощенная  плитами  дорога  шла  между  двумя
стенами, и вскоре стал слышен какой-то мерный шум,  принятый  пленниками
сначала за шум реки. Но вот дорога  повернула  очередной  раз  и  вывела
процессию на площадь, похожую на стадион.
   Овальная чаша площади с трех сторон была окружена широкими ступенями,
на  которых  стояли  тысячи  индейцев,  мужчин  и  женщин,  а  четвертая
обрывалась уступом  в  реку.  Тихий  говор  множества  людей  и  приняли
пленники за шум реки. В центре овала,  выложенного  шершавыми  каменными
плитами кирпичного цвета,  неподвижно  и  грозно  стоял  ровный  квадрат
индейских воинов, одетых в блещущие золотом доспехи, такие  же  были  на
Тааль, когда она забирала пленников, и Никита почувствовал,  как  екнуло
сердце. Наверное,  это  и  были  профессионалы  мбоа,  Богоизбранные,  с
которыми предстояло сражаться.
   Еще одна группа  воинов  -  в  четырех  костюмах,  под  командованием
"первого меча империи" Сипактоналя, стояла на другом конце поля,  а  вся
площадь  была  окружена  цепью  этих  бесстрастных  гигантов,  внушающих
трепет, страх и мрачное ощущение обреченности.
   - Миккаотли, - сказал  один  из  воинов,  конвоирующих  пленников,  и
отступил в сторону, - кан мао.
   - Площадь мертвых, - перевел лингвер, - ждет вас.
   Сухов  замешкался,  и  его  подтолкнули  копьем  в  спину.   Пришлось
поторопиться.  Они  начали  спускаться  по  пологому  пандусу  к  центру
площади.
   - Интересно, где наш друг Уэтль? - проговорил  Никита,  ища  взглядом
Тааль. Через секунду он нашел ее рядом с правителем  сидящей  на  троне,
как и тлатоани. Троны стояли на возвышении  на  первой  из  ступеней,  и
рослые индейцы держали над ними не то гигантские опахала, не то  зонтики
из перьев.
   Шум голосов  стих,  наступила  поразительная  тишина,  совершенно  не
свойственная, по земным понятиям, огромным толпам людей, в том  числе  и
стадионам.  Сипактональ  с  двумя  воинами  покинул  треугольник   своих
подчиненных, остановился напротив пленников. Губы его скривила  недобрая
усмешка и тут же исчезла.
   -  Пришельцы,  вина  ваша  доказана.  -  Он  вскинул  руку.  И   двое
сопровождавших его воинов свалили на землю  вещи  пленников,  закопанные
ими в песке: хардсан, вардзуни, коробку НЗ, "флягу" с водой.
   - Это дьявольские вещи! Мой воин поплатился жизнью, когда брал в руки
заколдованное вами копье. Обычно колдунов  сжигают,  и  вы  тоже  будете
сожжены, но сначала покажете свое умение без этих волшебных предметов  и
заклятий. Посмотрим, так ли уж вы хороши без них.
   - Как это должно выглядеть? - коротко спросил Такэда.
   - Сначала точтли - бой-танец с копьями. Вы будете биться  с  четырьмя
моими янаконами, в то время как остальные будут  бросать  в  вас  копья.
Справитесь, наступит очередь мбоа-мбоа,  слуг  верховной  жрицы.  У  нее
шесть вокуа - мастеров-убийц высшего класса, и вы будете биться со всеми
по очереди. Если и после этого вы останетесь живы - в чем я  сомневаюсь,
несмотря на неведомые мне колдовские приемы, - умрете от моей руки.
   - Годится, - ответил Сухов с иронией, которую Сипактональ  не  понял,
но понял Такэда: чичим  готовил  себе  легкую  победу  над  пришельцами,
которые будут измотаны предыдущими поединками.
   "Первый меч империи" отошел к своему отряду, потом пересек площадь  и
наклонился к уху Повелителя.
   - Крутой мужик этот чичим, - продолжал Никита тем же тоном, не  глядя
на Такэду. - Эх, и доберусь же я до него.
   Толя  понял,  что  танцор  под  бравадой   прячет   неуверенность   и
возбуждение. Успеет ли сработать Весть, когда они начнут?  Включится  ли
память предков, благодаря которой Сухов выходил  до  сих  пор  сухим  из
воды?
   - Дай Ши Шуань, - произнес  Толя  медленно,  чеканя  слог,  и,  когда
Никита отвлекся от своих дум, вопросительно глянув на друга, перевел:
   - Божество Великой Вершины в тебе самом, Ник.
   Сухов расслабился, задумчиво кивнул, потом, с улыбкой хлопнув ладонью
по подставленной  ладони  инженера,  выпрямился  и  с  минуту  оставался
неподвижным, отрешившись от всего земного, пройдя, как  его  учили,  все
этапы подготовки к бою. Самыми долгими - по двадцать секунд - были этапы
познания   собственных   сил    и    оценки    потенциала    противника,
психологического и биоэнергетического (чувствовал он  его  как  стену  с
дырами-брешами  и  мягким  кое-где  каркасом);  остальные  этапы  заняли
несколько секунд: расчет времени, изучение местности  и  условий  боя  с
учетом возможных неожиданностей. Когда каре воинов в  золоте  распалось,
окружив приговоренных, а двое индейцев  в  черном  бросились  на  них  с
копьями, Никита был уже готов к схватке.
   Первую пару они одолели сравнительно  легко.  Такэда  снова  применил
атэ-ми ута - прием из комплекса шоковых и парализующих точечных  ударов,
которым он владел в совершенстве, а Сухов  "вырубил"  своего  противника
после трех выпадов копья, проведя молниеносный захват руки и удар в шею.
С двумя следующими воинами-янаконами  Сипактоналя  пришлось  повозиться.
Во-первых, метатели копий  удвоили  темп  бросков,  а  во-вторых,  бойцы
стоили званий мастеров и нагрудных знаков - апанекайотлей, отличающих их
от рядовых воинов. Такэде достался огромный индеец с гипертрофированными
мускулами, пробить мышечную броню  которого  было  непросто,  а  Никите,
наоборот, - ниже на полголовы, но жилистый и  ловкий,  он  вьюном  вился
вокруг танцора, нанося  ему  десятки  быстрых  ударов  копьем,  половина
которых была неожиданна, и наносил он их из самых невероятных позиций  и
положений. "Взять" его на прием удалось только раз -  в  подкате,  после
чего брошенное кем-то из оцепления копье, предназначенное Никите, попало
индейцу в бедро и вывело его из строя. Такэда как раз в  этот  момент  с
прыжка нокаутировал своего врага ударом ноги в подбородок.
   Передышка длилась ровно минуту, а затем  в  схватку  вступили  вокуа,
профессионалы мбоа из личной гвардии жрицы Тааль, и это были  уже  воины
посерьезней. Сражались без  оружия,  хотя  у  каждого  на  поясе  висела
кинжаловидная машинка для метания дротиков, и они знали приемы,  которых
не было в арсенале россдао. Впрочем, и вокуа не  владели  всей  палитрой
рукопашного боя, свойственной русскому стилю и кунгфу.
   В первую же минуту Никита пропустил сокрушительный удар в  ухо,  едва
не стоивший ему жизни, смягченный лишь инстинктивным  движением  головы.
На некоторое время он оглох, потерял ориентацию  и  пропустил  еще  один
удар в  солнечное  сплетение,  сбивший  стандартную  комбинацию  приемов
защиты  и  нападения.  Крик  Такэды:  "Кит,  фу-но-ката  !"  -   немного
подстегнул танцора и позволил ему отдышаться. Через минуту он собрался и
начал отвечать воину, удачно используя его же собственные выпады. Уложил
он вокуа просто, бросив его через  бедро  и  добавив  ускорения  длинным
нырком. Толя, справившийся с противником раньше, показал большой  палец.
Трибуны (ступени заменяли ряды сидений)  ответили  на  очередную  победу
колдунов сдержанным гулом.
   Вторая пара вокуа владела  искусством  рукопашного  боя  примерно  на
уровне ситидана или хатидана , и  землянам  удалось  справиться  с  ними
довольно быстро. Никита уже полностью овладел  собой,  все  чувства  его
обострились,  реакция  достигла  скорости  рефлекса,  хотя  до  "предела
насыщения"  -  экстрареакции  было  еще  далеко,  а  это  позволяло  ему
компенсировать недостаточную тренированность некоторых сложных  приемов.
Такэда же, не уступая индейцам в хладнокровии, превосходил их  в  знании
приемов, в точности и быстроте их проведения.
   Бой с третьей парой был самым трудным, потому что эти вокуа  были  не
просто воинами, они были  жрецами  и  колдунами,  способными  влиять  на
психику противника. Никита почувствовал их мастерство тотчас же,  застыв
на мгновение из-за раздавшейся в голове команды "стой!"  и  пропустив  в
результате изумительный  по  точности  и  силе  удар  в  переносицу.  На
какое-то мгновение он отключился, бессознательно  закрывшись  в  "глухой
защите"; хитрость приема заключалась в том, что открывался живот и  бока
бойца, то есть печень и почки, но Сухов был специально тренирован и имел
отличный мышечный каркас, пробить который индейцу не удалось.
   Очнувшись, Никита поймал взгляд вокуа, в котором отразились удивление
и озабоченность, и это подстегнуло его к  демонстрации  особого  способа
защиты и передвижений - хиккими, по терминологии каратистов,  и  "тающий
дым", по терминологии россдао. Около двух минут он просто  уклонялся  от
ударов, ускользал, танцевал, опустив руки и работая ногами  и  корпусом.
Индеец ни разу не смог поймать его в петлю  захвата  или  провести  свой
"коронный" выпад рукой, имитирующий укол копьем, после чего рассвирепел,
что было непростительной ошибкой для  такого  мастера,  как  он.  Дважды
попытавшись внушить противнику остановиться или хотя бы  закрыть  глаза,
вокуа успеха не добился, удвоил темп, потерял всякую осторожность и даже
не успел удивиться, когда Никита "достал"  его  с  большого  расстояния,
испол