ифологии. Там,  где  появляется  Ба,  начинаются  жара,
засуха, мор. То, что мы и наблюдаем.
   Никита остановился, приставил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь  в
небо. Потом глянул на приблизившуюся цепь пирамид.
   - Это город, Оямович, но и он мертв, хотя и не так разрушен, как тот,
что мы прошли.
   - Я думал, ты точно знаешь, куда мы направляемся.
   Сухов закрыл глаза, сосредоточился. Волосы его  вдруг  встали  дыбом,
заискрились, с пальцев опущенной руки сорвалась в  песок  длинная  белая
искра. Длилось это  недолго,  через  минуту  танцор  перестал  испускать
электрическое сияние и стал прежним Суховым.
   - Он где-то близко... и здесь еще есть люди, я чую.
   Такэда, на которого метаморфозы  друга  произвели  впечатление,  лишь
легонько сжал его локоть, давая понять, что полностью ему доверяет.
   Спустя час они вышли к поясу скал, в окружении которых  лежал  город,
некоторое  время  любовались  пирамидами   и   многоколонными   зданиями
необычной архитектуры - готической,  но  со  своеобразными  нарушениями,
возводящими асимметрию в ранг совершенства, и молчали.
   - Гоппурам, - сказал наконец Такэда,  показывая  на  шпиль  одной  из
башен, - и в то же время готическая  базилика,  чрезмерно  вытянутая  по
вертикали.
   - Я не специалист, - отозвался Никита  рассеянно.  -  Посмотри  лучше
сюда. Здание за храмом видишь?
   Такэда послушно глянул в указанном  направлении  и  увидел  пирамиду,
словно разрубленную надвое каким-то огромным лезвием,  застрявшим  в  ее
основании. Впрочем,  она  и  в  самом  деле  была  разрублена  -  мечом,
наподобие того, что держал в руке великан, убивший жругра.
   - Если битва гигантов происходила и здесь, - помолчав, сказал Толя, -
то почему так мало разрушений?
   Никита молча повернул в  обход  скалы  и  вдруг  остановился,  сделав
предостерегающий жест. В небольшой впадине за грудой  скальных  обломков
скопилось небольшое озеро прозрачной воды - из-под скалы бил  родник,  и
над этим озерцом девушка поразительной красоты с волосами, густой черной
волной ниспадающими со всех сторон ее стройной фигурки,  держала  ладони
перед лицом, шепча  что-то  про  себя.  Смуглая,  гораздо  смуглее,  чем
бронзовокожие индейцы, она тем не  менее  не  была  черной,  как  негры.
Гордая посадка головы, великолепное, почти обнаженное тело, каждый  жест
ее    подчеркивали    красоту    дикую,    грозную    и     одновременно
трогательно-наивную. Ее миндалевидные, светящиеся  глаза  поднимались  к
вискам, брови над высоким лбом, в хищном изгибе нос,  прямой  и  тонкий,
идеального разреза губы  дополняли  портрет,  и  смотреть  на  это  лицо
хотелось не отрываясь.
   На девушке была короткая юбка из чего-то напоминающего перья павлина,
а на ногах золотые сандалии с ремешками, охватывающими  лодыжки.  Рядом,
на плоском камне, стоял кувшин с  узким  горлышком  и  лежала  свернутая
кольцом плеть из кожи с колючим узлом на конце. Плеть не очень  вязалась
с мирным видом незнакомки, но уже через минуту наблюдатели  поняли,  для
чего она смуглянке с лицом Нефертити.
   Оказалось, не только они прятались в камнях, подсматривая за девицей.
В тот момент, когда Никита собрался выйти  к  роднику  и  представиться,
из-за груды валунов  на  противоположной  стороне  выскочило  с  десяток
существ, которых можно было назвать людьми лишь с большой натяжкой.
   Голые смуглые тела, состоящие, казалось,  из  одних  жил,  лоснились,
будто смазанные жиром, и набедренные повязки удерживались на них  чудом.
Руки и ноги у существ были как у человека, а головы - почти  лошадиными,
но чем-то напоминали лицо человеческое.
   - Кинноры! - прошептал сзади Такэда. - Кентавры наоборот!
   Девушка вскочила, метнулась к камню, и плеть  свистнула  в  ее  руке,
встретив  первого  "антикентавра".  С  визгом  тот  рухнул   на   камни,
схватившись за морду: колючий шар плети выбил ему глаз. Еще  и  еще  раз
свистнула плеть, останавливая кинноров, высоких - не менее двух метров -
и гибких, бросающихся на девушку молча, без кличей и криков. Но их  было
слишком много.
   Плеть незнакомки казалась живой и вездесущей, опоясывая  ее  со  всех
сторон и раздавая удары независимо от положения руки.  Смуглянка  успела
уложить пятерых полулюдей-полуконей, но один из  них  все  же  ухитрился
схватить ее сзади. И именно в этот момент подоспел Сухов.
   "Кентавры наоборот" были вооружены  пращами  и  короткими  палками  с
утолщениями на концах, похожими на берцовые кости  какого-то  животного,
их можно было легко уложить с помощью, например, нервайлера, но у Сухова
были свои резоны.
   Три киннора улетели за камни и не поднялись, четвертый успел  нанести
танцору удар палкой по спине и получил ответный - ногой в лошадиный нос,
а пятый, держащий девушку, оказался самым догадливым: бросив добычу,  он
мгновенно скрылся за скалами, куда уползли и побитые соплеменники.
   Девушка живо схватила свою плеть,  прочертившую  смертоносную  кривую
вокруг руки, отступила на шаг, исподлобья разглядывая освободителя.  Так
же внимательно оглядела Такэду, выступившего из-за камня  с  улыбкой  на
лице.
   - Хет ка?
   Голос у нее был  низкий,  бархатного  тембра,  такой  же  красивый  и
глубокий, как у Ксении, и у Никиты перехватило дыхание. Она и  смотрела,
как художница, исподлобья, без тени смущения или страха,  внимательно  и
серьезно.  Сухов  глубоко  вздохнул,  мотнул  головой,   избавляясь   от
наваждения.
   - Хет ка? - повторила вопрос девушка.
   - Кто вы? - с запинкой перевел  лингвер.  -  Это  такемтский  диалект
языка мыср. Планета называется Айгюптос, страна - Риангомбе.
   - Ка раддхи? - продолжала незнакомка,  в  голосе  которой  прозвучали
удивление и нетерпение. - Ка птах маинсс?
   - Вы маги или духи умерших? - добавил лингвер.
   - Мы люди, - ответил Никита, показывая ладони дружеским жестом,  -  и
не причиним вам зла. Меня зовут... м-м... Сухов, а его - Такэда. А вас?
   - Селкит, - назвала свое имя девушка, гордо вздергивая подбородок,  и
волосы волной-цунами взметнулись над ее головой. - Чего вы хотите?
   - Мы ищем пристанища, а также человека, который мог бы нам помочь.
   - Тогда идите за мной. - Девушка ничуть на  удивилась,  прислушиваясь
одновременно к тому, что говорит Никита,  и  к  переводу  лингвера.  Она
взяла кувшин с водой, непонимающе глянула на Толю, предложившего помощь,
но кувшин не отдала. - Поспешите, хемуу могут вернуться.
   Грациозно  изгибаясь  с  сосудом  на  плече,  она,  не   оглядываясь,
заскользила по тропинке между камней, а друзья смотрели ей вслед.
   - Ты был великолепен, - пробормотал Такэда, - но на нее, похоже,  это
не произвело впечатления.  Она  даже  не  поблагодарила.  Как  настоящая
богиня!  Селкит...  Красивое  имя  и,  по-моему,  встречается  в  земном
фольклоре. Ну, что стал, идем?
   Никита безмолвно двинулся следом за Селкит.

Глава 4

   Город, странный,  сказочно-громадный,  со  следами  седой  древности,
потрясал красотой и необычайной  гармонией,  строящейся  на  асимметрии,
геометрических контрастах, на  отличных  от  земных  законах  зодчества.
Архитектуру его сооружений можно было бы  отнести  к  готическому  стилю
Земли, если  бы  не  "египетский"  силуэт,  "исламский"  колорит  башен,
асимметричная завивка и сложнейшая  скульптурная  обработка  порталов  и
фасадов зданий. Город стоял пустым более тысячи  лет,  никто  в  нем  не
селился, кроме кинноров-хемуу и всякой нечисти, никто не  поддерживал  в
нем чистоту и порядок, не ухаживал за постройками, и все же он был почти
цел: рука разрушения  коснулась  лишь  кое-каких  жилищ  на  окраине  да
акведука, некогда подводящего к нему воду из высокогорного озера.
   Полдня пришельцы  провели  на  улицах  и  площади  Соут-Хорра  -  так
назывался город - и не заметили этого. Сопровождала их Селкит, одетая  в
тонкую красную тунику с узором паутины, перехваченную  в  талии  золотым
пояском.  На  руках  и  ногах  девушки  позванивали   золотые   браслеты
необычайно тонкой работы, на шее блестел обруч, а в ушах покачивались  и
сверкали рубинами огромные красивые серьги в форме свернутой  в  спираль
змеи.
   Такэда некоторое время шел рядом, вслушиваясь в гортанно-низкий голос
Селкит, рассказывающей о достопримечательностях города, потом отстал,  с
каким-то внутренним сожалением оценив, насколько Никита и Селкит  внешне
идеальная пара. Оба были высокими, гибкими, сильными и красивыми,  разве
что тип красоты у них был разный да уровень  знаний  тоже.  Зато  примат
чувств над разумом одинаков, подумал Толя неодобрительно. Характер?  Или
влияние среды? Толя имел в виду Никиту.
   Очередная  площадь  распростерлась  перед  ними  шахматной  доской  с
"толпой" фигур-скульптур и колонн.  Затем  слева  потянулось  гигантское
здание - Лабиринт, по словам  Селкит,  пантеон  бесчисленного  множества
богов страны, среди которых были не только человекоподобные существа, но
и    кинноры,     "кентавры     наоборот",     и     другие     монстры,
полулюди-полузвери-полуптицы, выраженные галереей скульптурных шедевров,
созданных неведомыми скульпторами.
   Справа  открылась  аллея  своеобразных  сфинксов   -   динозавров   с
человеческими   головами,   размеры   которых   по   мере    продвижения
увеличивались,  росли,  пока  не  превзошли  размеры  здания  за   ними.
Последний сфинкс высотой с небоскреб  казался  живым,  а  формой  больше
всего походил  на...  жругра!  Он  смотрел  вниз,  на  людей-букашек,  с
насмешливым презрением и улыбался, и  от  этой  улыбки  по  коже  ползли
мурашки.
   - Это  мавзолей  Ахтоя,  последнего  кемтарха  Риангомбе,  -  сказала
притихшая Селкит. - Он пришел с юга с армией хемуу, победил  Хаттусилиса
и возвел эту часть города.
   - Видимо, строителями у него были недобрые люди,  -  тихо  проговорил
Никита, поднимая голову: показалось, что  сверху  на  них  упала  чья-то
холодная зловещая тень. Оглянулся.
   Оставленная позади  часть  города  была  творением  умелых  зодчих  и
художников, выражением их эстетического идеала, пусть  его  пропорции  и
казались странными для  людей  Земли.  Впереди  же  город  преображался,
становился  иным,  более  грубым  и  тяжелым,  подавляющим   психику   и
воображение.  Ухищрениями  архитекторов  и  строителей   человек   здесь
низводился до уровня  песчинки,  теряя  остатки  воли  и  превращаясь  в
послушного  чужому  приказу  исполнителя.   Главными   элементами   этой
архитектуры были  гигантские  пирамиды,  видимые  издалека,  за  десятки
километров от города,  и  "зиккураты"  -  витые  асимметричные  башни  с
колючими шпилями.
   - Там живут хемуу, - кивнула на пирамиды Селкит,  -  а  также  зимба,
тиесс нисут и другие твари. Кроме того, иногда пробуждается  Ме,  а  это
очень опасная укву, справиться с ней невозможно. Вы сильные маги,  но  я
не советовала бы идти туда.
   - Я тоже, - сказал Такэда, задирая голову  на  "сфинкса".  -  Вылитый
жругр, а?
   Никита, стоящий в тени здания, кивнул, разглядывая город впереди.  За
"сфинксами" площадь уступами спускалась  к  реке  -  Лойянгалани,  через
которую  переползали  тяжелые  и  угрюмые  мосты.  Идти  через  реку  не
хотелось.
   - А почему вы не живете в городе? - спросил  Сухов,  решая  задачу  -
идти или не идти.
   - Я же говорила - Ме, - коротко ответила  Селкит,  веселость  которой
улетучилась без следа.
   - А то такое Ме? - деликатно спросил Такэда.
   - Могучая таинственная сила, управляющая миром. Иногда она приходит в
образе богини-воительницы Найт, но чаще безлика, хотя  и  вездесуща.  От
нее все наши беды. Если бы она выходила еще чаще, наш народ давно  исчез
бы.
   - И как часто она выходит?
   - Раз в пятьдесят лет. Прошло уже сорок семь с момента ее  последнего
появления.
   Такэда подошел к Сухову, сказал вполголоса:
   - Уж не наша ли знакомая Гиибель  -  эта  "богиня-воительница"  Найт?
Здешний мир явно под контролем игв.
   - Если бы он был под контролем игв, мы были бы уже мертвы. Идемте,  -
решил наконец Никита; эрцхаор не показывал присутствия "князей  тьмы"  -
"свиты" Люцифера, к тому же для  демонов  свиты  расстояние  не  служило
препятствием. Если бы они захотели нанести удар, они нашли бы Посланника
везде.
   Такэда снова поплелся сзади беседующей  пары,  остро  осознавая  свою
ненужность  и  вспоминая  их  появление  в  доме  отца  Селкит,  номарха
провинции, колдуна и мага,  воителя  и  врачевателя  со  звучным  именем
Зу-л-Кифл...
   Путь от родника к селению, где жили  Селкит  и  ее  родичи,  оказался
достаточно коротким, не более двух километров.  Селение  -  десятка  три
квадратных башен, окруженное оградой  из  огромных,  наклоненных  наружу
острых копий, пряталось в скалах, на плоскогорье  с  отвесными  стенами,
поднятом над равниной на высоту в триста-четыреста метров. Добраться  до
него можно было только по  висячему  мосту  или  с  помощью  подъемника,
которые охранялись  могучими  воинами,  вооруженными  пиками,  короткими
мечами, скорее всего бронзовыми, и кистенями - тяжелыми колючими  шарами
на цепях. Начальник стражи, молодой, скуластый, энергичный, был  к  тому
же вооружен плетью наподобие плети Селкит. Пропустил  гостей  он  только
после повторного приказа девушки, вспыхнувшей  под  взглядами  Никиты  и
Толи.
   Ни дети, ни старики и женщины на улицах селения не  появлялись,  лишь
изредка проходили одетые в длинные, до пят, рубахи мужчины с  грузом  на
плечах  или  на  тележках  да  группы  обнаженных  по  пояс  воинов.  На
пришельцев они смотрели косо, и лишь присутствие  Селкит  заставляло  их
сдерживать любопытство.
   "Мэр" селения, он же номарх, то есть правитель области - нома  Кемет,
оказался отцом Селкит. Звали его Зу-л-Кифл, и выглядел  он  как  вылитый
египетский фараон из земной истории. Он вышел из  "дворца"  -  такой  же
башни, как и все  остальные,  разве  что  украшенной  барельефами,  -  в
ослепительно белой галабии - то ли рубахе, то ли плаще, с красным шарфом
на шее и красным поясом, обутый в золотые сандалии. В ушах его  качались
такие же серьги, как и у Селкит, а голову  украшала  необычная  шапочка,
сплетенная из золотых нитей.
   У него  было  длинное,  надменно-усталое  лицо  с  тяжелым  скошенным
подбородком и полузакрытыми глазами и седые волосы, но  стариком  он  не
был. В каждом его движении чувствовалась сдержанная сила, шаг был легок,
а под галабией угадывалась атлетическая фигура если не юноши, то зрелого
мужчины. Никита, даже не глянув на индикатор, понял, что перед ним  тот,
кого он искал, маг и хозяин хрона. Перстень  отреагировал  на  появление
номарха зеленой вспышкой, и тотчас  же  Никите  показалось,  что  кто-то
открыл дверцу в голове, заглянул, увидел, что надо, улыбнулся и  закрыл.
Лицо у Зу-л-Кифла при этом осталось неподвижным, но  в  глазах  мелькнул
веселый огонек.
   - Привет, Посланник, - сказал он звучным и глубоким голосом.  -  Будь
моим гостем. Привет и тебе, Наблюдатель.
   - Э-э... - сказал в ответ Такэда.
   - Привет, один из Семи, - уверенно произнес Никита.
   -  Не  торопитесь,  Посланник,  -  улыбнулся  Зу-л-Кифл,  отступил  в
сторону. - Селкит, проведи гостей ко мне. Прошу простить меня, я вернусь
вечером, -  обратился  он  к  землянам,  -  появились  неотложные  дела.
Отдыхайте, здесь вы в безопасности.
   - Отец, они спасли меня от хемуу.
   - Ты, как всегда, уходишь без охраны и когда-нибудь будешь наказана.
   Селкит фыркнула, высокомерно подняла  подбородок  и  прошествовала  в
дом.
   - Оказывается,  и  дети  магов  не  слушаются  родителей,  -  проявил
сочувствие  Такэда,  реабилитируя  себя  за   растерянность   во   время
знакомства.
   - Такова реальность. - Зу-л-Кифл снова улыбнулся и... исчез!
   Друзья невольно оглянулись, но  хозяин  действительно  испарился.  Им
ничего не оставалось делать, как войти в  никем  с  виду  не  охраняемую
резиденцию номарха.
   Селкит они увидели через два часа, только после того, как их искупали
в огромных чанах юные обнаженные девушки, похожие  друг  на  друга,  как
сестры, и после вечерней трапезы. Для путешественников это был  завтрак,
обед и ужин одновременно.
   Зал-столовая находился на первом  этаже  дома,  две  стены  его  были
прозрачными, как и потолок, и  поэтому  казалось,  что  едоки  сидят  на
открытой веранде, но оба точно знали, что извне стены  владения  номарха
кажутся каменными, потолок  сделан  из  толстых  каменных  перекрытий  и
прозрачным быть не может.
   Были поданы салаты из бобов и трав, а также  из  какого-то  растения,
напоминавшего цветную  капусту,  но  со  вкусом  сладкого  перца.  Потом
вынесли кашу из проса, овсяные лепешки и мясо - на вид телячий язык  под
белым соусом. "Язык" оказался мясом камеланда, животного, соединявшего в
себе признаки верблюда и  кенгуру.  И  завершало  обед  сладкое:  нечто,
напоминавшее по вкусу финики  и  сок  бангеро  -  местной  разновидности
кактуса, коричневый, тягучий, как сироп, но прекрасно  утоляющий  жажду,
бодрящий и вкусный.  Ничего  напоминающего  вино  и  другие  алкогольные
напитки подано не было, а когда Такэда ради любопытства спросил об  этом
служанку, та его не поняла.
   Тот же самый  вопрос  он  задал  и  Селкит,  которая  после  раздумий
сообщила, что  существует  такой  священный  гриб  -  теонанакатл,  поев
которого человек ощущает опьянение,  эйфорию,  становится  на  некоторое
время неуязвимым для любого оружия, но потом теряет рассудок и память.
   - Но употребление гриба запрещено законом, а больше ничего  подобного
народ не ест и не пьет.
   Селкит  вывела  их  на  плоскую  крышу  здания,  и  они  с  интересом
посмотрели заход солнца: краски были иными, чем на Земле, но зрелище  от
этого своего великолепия не потеряло.
   Затем Никита, переодетый, как и  Толя,  в  такой  же  белый  халат  -
галабию, принялся расспрашивать  девушку  о  местных  обычаях,  разговор
перескочил на развлечения молодежи в обоих мирах, и  Селкит,  пораженная
рассказом танцора, слушала его, забыв обо всем, в том числе  и  о  своей
роли хозяина и дочери главы государства. Оживилась она лишь тогда, когда
Сухов проговорился,  что  он  профессиональный  танцор.  Оказалось,  что
Селкит  -  победительница  кемтессий,  ежегодного   праздника-состязания
танцоров, собирающихся  со  всех  концов  страны  в  бывшей  ее  столице
Соут-Хорре.
   - Послезавтра как раз начало очередных кемтессий. - Селкит оценивающе
глянула на Никиту. - Что, если ты будешь  моим  партнером?  -  Глаза  ее
загорелись, она захлопала в ладоши. - Если ты  "великий  искусник"  (так
переводилось на местный язык  слово  "профессионал"),  то  мы  наверняка
станем победителями. Не возражай! Превращу в аазы или в бииняо!
   - А что это такое? - Никита с удовольствием смотрел на  лицо  Селкит,
воодушевленное идеей, молодое и прекрасное.
   - Аазы - наш посыльный.  -  Палец  девушки  показал  на  пересекающий
пустыню, приближающийся к селению хвостик пыли.
   - Такой маленький бегун с глазами на макушке?  Мы  его  встречали.  А
бииняо?
   - Утка с одним крылом. Чтобы летать, ей  надо  соединиться  с  другой
уткой - мужского пола.
   - Ну если второй половиной будешь ты...
   К дальнейшему разговору юной пары Такэда не прислушивался, ему  стало
скучно, и выручило его лишь появление у дома посыльного Зу-л-Кифла.
   Бегун и в самом деле оказался человеком, вернее пародией на  него,  с
тонкими  ручками  и  длинными,  кузнечикообразными  ногами,  с   головой
огурцом, с которой смотрели во все стороны не два, а  целых  пять  глаз:
три по бокам и два на макушке! Он принес сообщение от номарха, в котором
тот извинялся за задержку, обещал быть завтра к обеду  и  просил  Селкит
показать гостям утром город.
   Пожелав  всем  спокойной  ночи,  Такэда  ушел  спать,  а  утром   они
направились в Соут-Хорр, бывшую столицу Риангомбе...
   - Уснул, что ли? - донесся голос Никиты.
   Такэда встряхнулся, подхватил транскоф ("Вы всегда с этим  ходите?  -
поинтересовалась Селкит утром.  -