виновника, - сказал Бутлер.
     - Что ты хочешь сказать?  -  нахмурился  премьер,  а  четверо  гостей
недоуменно переглянулись.
     - Видите ли, - продолжал Бутлер, обращаясь ко всем присутствующим,  -
когда в моем сознании объединились эти  два  факта  -  о  том,  что  Кацор
готовил кофе для тебя, господин Садэ, и о том,  что  цианид  не  разбирает
сортов, - я понял, насколько ошибался...
     - В чем? - спросил министр Полански.
     - Очень хотелось спать,  но  я  заставил  себя  проснуться  и  сел  к
компьютеру. Через минуту я знал, кто убийца.
     Пять пар глаз смотрели на комиссара, пять человек поставили  на  стол
свои чашечки.
     - Ты хочешь сказать... - неуверенно проговорил Полански.
     - Я  задал  компьютеру  вопрос,  -  комиссар  говорил,  не  глядя  на
собеседников, - не могло ли убийство произойти  значительно  раньше.  Меня
ведь все время мучило это противоречие: в тот день у гостей  Шая  не  было
возможности  его  отравить,  а  во  время  предыдущих  встреч  была  масса
возможностей, но не было причины.
     - Не понимаю, - заявил Кудрин. - Что значит - значительно раньше? Шай
был жив, когда мы...
     - Нет, - покачал головой комиссар. - Фактически он был уже мертв.
     - Что за бред! - воскликнул Астлунг.
     - Ты тоже считаешь это бредом, господин Садэ? - повернулся к премьеру
Бутлер. - Я имею в виду биконол Штайлера...
     - Я... - начал премьер. Он смотрел в  глаза  комиссару,  ладони  его,
лежавшие на столе, нервно подрагивали. Бутлер молчал. Молчали и остальные,
ровно ничего не понимая в этой дуэли взглядов.
     - Ты ничего не сможешь доказать, - сказал наконец премьер.
     - Не смогу, - немедленно согласился Бутлер и облегченно  вздохнул.  -
Единственное, чего я бы хотел здесь и сейчас - услышать, что ты,  господин
Садэ, согласен с моей версией. Эти господа будут свидетелями, с меня этого
достаточно.
     Премьер встал и отошел к окну.
     - Я расскажу все сам, - сказал  он,  не  оборачиваясь.  -  Ты  можешь
оказаться  неточен  в  деталях,  а  я  бы  не  хотел  неясностей,  раз  уж
приходится...
     Он вернулся к столу, сел и налил себе вторую чашечку кофе.  Руки  его
больше не дрожали.
     - Шай Кацор был негодяем, - сказал Садэ. - И все вы, господа, со мной
согласитесь. Тебя, Бени, он бросил на поле боя. Тебя, Рони, он  предал  на
последних выборах. Вам двоим он тоже насолил, оставив память на всю жизнь.
Но мы общались с ним - в  политике  приходится  делать  вещи,  которые  не
позволишь себе в обыденной жизни... Я с ним  столкнулся  семь  лет  назад.
Собственно, кроме Кацора, о той давней истории никто не знал...
     - Ты имеешь в виду дочь рава Бен-Зеева? - тихо спросил Бутлер.
     - Так... вы все-таки это раскопали?
     - Видишь ли, - сказал комиссар, - когда я понял, как был убит  Кацор,
я вновь  пересмотрел  его  компьютерный  архив...  Иными,  как  говорится,
глазами...
     - Я понял, - прервал комиссара Садэ. - Это была любовь... Я и до  сих
пор... Ну, это неважно.  Я  был  женат,  а  Лея  замужем,  ты  знаешь.  Мы
встречались около года - до тех пор, пока об этом не стало  известно  отцу
Леи. Муж не подозревал до конца... Мы вынуждены были расстаться,  и  месяц
спустя Лея покончила с собой...
     - И Шай Кацор узнал об этом, - сказал  комиссар.  -  Он  шантажировал
тебя?
     - Нет. Просто намекнул пару раз - этого было достаточно. Я  по  своей
воле включил его в свой партийный список. Ты ж понимаешь, что означала  бы
огласка для рава Бен-Зеева, и для  мужа  Леи,  сейчас  он  главный  раввин
Хайфы, и для моей политической карьеры, не  говоря  о  семье...  Я  держал
Кацора при себе, но как я его ненавидел!..
     - Когда ты узнал о его контактах с оппозицией?
     - За месяц до... Он приезжал к Радецкому после полуночи,  но  у  меня
есть свои каналы... Я понял, что  он  намерен  переметнуться,  и  тогда  у
оппозиции непременно появится против меня такой козырь, что... Я знал, что
Кацор не пьет кофе по-турецки. А о биконоле Штайлера я имел  представление
еще с тех времен, когда служил в  ЦАХАЛе.  Я  ведь  по  военной  профессии
химик.
     - Хочу пояснить для вас, господа, - комиссар повернулся к  гостям.  -
Пятнадцать лет назад в лаборатории Штайлера,  это  химическая  лаборатория
ЦАХАЛа в Негеве, занимаются они ядами, работают для Моссада,  так  вот,  у
Штайлера было изобретено вещество, названное биконолом. По сути,  это  вид
бинарного оружия. Бинарное оружие индивидуального  действия,  скажем  так.
Если  ввести  его  в  организм,  биконол,  состоящий  из  двух  безвредных
компонентов, не производит абсолютно никакого воздействия. В это время при
специальном анализе его вполне можно обнаружить - в  крови,  например,  но
кто ж станет делать себе такой анализ,  не  имея  никаких  подозрений?  Но
достаточно этому человеку выпить совершенно  безобидное  вещество  -  кофе
по-турецки,  -  и  смерть  следует  незамедлительно.  Дубильные  вещества,
которые возникают в кофе именно при этом способе приготовления,  действуют
на составляющие биконола как катализатор. Соединившись,  эти  составляющие
мгновенно разделяются на цианистый калий  и  второе  вещество  со  сложной
формулой и безвредное, как  наполнитель  для  лекарства.  Цианид  вызывает
смерть. Цианид обнаруживают при посмертной экспертизе.  И  кому  придет  в
голову, что яд не поступил в организм в момент смерти, а уже был в  нем...
Может быть, много дней... Сколько, господин Садэ?
     - Восемь дней, - сказал премьер. - Мы вместе обсуждали программу, вы,
господа, тоже присутствовали, помните, это было у Рони?  Никто  ничего  не
заметил, все так спорили... Биконол не имеет вкуса... Я знал, что Кацор не
пьет кофе по-турецки и будет жить до  тех  пор,  пока...  В  тот  день  он
пригласил вас, господа, чтобы сказать о своем  решении  переметнуться.  Вы
были на вилле одни, я позвонил Кацору, сказал, что приеду  тоже,  попросил
приготовить побольше  кофе  по-турецки.  Он  знал,  что  это  мой  любимый
напиток... Вот и все.
     - Значит,  если  бы...  -  сказал  Офер,  глядя  на  премьера  широко
раскрытыми глазами, - значит, если бы мы не начали  пить  кофе  до  твоего
приезда...
     - Господин премьер-министр  и  не  думал  приезжать,  -  сухо  сказал
комиссар Бутлер. - Он был уверен, что вам предстоят неприятные дни,  но  в
конце концов против вас не смогут выдвинуть обвинений, и дело  спустят  на
тормозах. Я прав, господин Садэ?
     Премьер кивнул.
     - И ты прав тоже, - заключил комиссар, вставая, - доказать я не смогу
ничего. А признание, даже при свидетелях, не может служить доказательством
в суде. Тем более, что ты не станешь его повторять, а эти господа  скажут,
что ничего не слышали. Я прав?
     Молчание было знаком согласия.


     -  С  ума  сойти!  -  воскликнул  я.  -  Ты   хочешь   сказать,   что
премьер-министр Садэ умер за два месяца до выборов не от инфаркта, а...
     - Он покончил с собой, - кивнул Бутлер. - И у  него  было  достаточно
возможностей  изобразить  это  как  смерть  от  инфаркта.  Даже  врачи  не
догадались... Только мы, пятеро.
     - Но если никто ничего не понял, почему ты рассказал это мне? У  меня
ведь теперь будут чесаться руки. Я историк, а этот материал - сенсация!
     - Ты думаешь? - пожал плечами комиссар. -  Прошло  столько  лет...  У
власти опять "Ликуд". Не  сегодня,  так  завтра  начнутся  неприятности  с
Сирией. Инфляция растет. Да кого сейчас заинтересует эта давняя и  забытая
трагедия? Разве что любителей детективов...
     Для них и рассказываю.





                                П.АМНУЭЛЬ

                         ИЗ ВСЕХ ВРЕМЕН И СТРАН...




     История,  о   которой   пойдет   речь,   не   имеет   документального
подтверждения. Все доказательства косвенные. Наверняка в Сохнуте и полиции
сохранились  соответствующие  архивы.  Но  в  силу  своей   исключительной
секретности сведения не стали достоянием публики.
     Совершенно напрасно, кстати. Опубликование точных данных пресекло  бы
слухи. Вы ведь тоже наверняка  хотя  бы  краем  уха  слышали  о  том,  что
председатель Сохнута Реувен Поллак был снят с должности в 2021 году  вовсе
не за растрату общественных денег. Что до истинных причин, то  мне  самому
пришлось слышать такую совершенно фантастическую  байку:  якобы  явился  к
Поллаку пророк Иеремия и  рассказал,  в  каком  именно  месте  Торы  можно
прочитать  через  неравные  буквенные  интервалы  о  том,  сколько  денег,
награбленных  в  XVIII  веке  пиратами  еврейского  происхождения,   можно
прикарманить без вреда для репутации. Представляете? Во-первых, ясно,  что
придумал эту нелепость человек, начисто лишенный религиозности. Во-вторых,
еще со времен Ильи Рипса известно, что найти в Торе можно лишь  те  слова,
которые ищешь. И в-третьих, выключите на полчаса телевизор, отправьте сына
играть в роллербол, и послушайте, что я расскажу. Повторяю, документальных
подтверждений нет и  у  меня.  Но  от  прочих  моя  реконструкция  событий
отличается  тем,  что   она   впервые   сводит   воедино   все   косвенные
обстоятельства, каждое из которых, кстати, всем известно.
     Во всяком случае, я убежден,  что  моя  версия  правильна  и  намерен
включить ее в "Историю Государства Израиль  в  2001-2030  годах",  которую
готовлю к выпуску в издательстве "Тарбут".


     Чиновники Сохнута не отличаются богатым  воображением.  Максимум,  на
что способна их фантазия - это представить, что  каждый  еврей  на  земном
шаре мечтает  репатриироваться  в  Израиль.  Идею  можно  было  бы  счесть
совершенно фантастичной, если бы она еще тысячи лет назад не была записана
в Торе.
     Что до Моше Барака, то он воспринял указание Книги слишком  буквально
- говорит это о его фантазии  или,  наоборот,  об  отсутствии  творческого
подхода, не знаю.
     Моше Барак, уроженец Хайфы, 43, холостой,  выходец  из  Марокко,  был
выпускником Техниона. Сам он, впрочем, предпочитал об этом не  вспоминать,
поскольку, получив в 1998 году вторую степень, не поступил в  аспирантуру,
не нашел работу по специальности  (физика  высоких  энергий)  и  устроился
работать в Хайфское отделение Сохнута, поскольку там  именно  в  то  время
требовался человек, владеющий минимум тремя языками, кроме  иврита.  Барак
хорошо знал французский (говорил с детства), неплохо - английский  (выучил
в школе), но дело решило то, что он  умел  изъясняться  и  по-русски  -  в
пределах олимовского словаря, что для Сохнута было вполне достаточно.
     Русская алия была любопытным феноменом, Барак изучал ее с дотошностью
физика-теоретика. Как люди  "русские"  были  ему  малосимпатичны.  Обладая
непомерными амбициями, они старательно  пытались  развалить  то,  что  уже
построили в Израиле предки Барака, и  вместо  этого  превратить  страну  в
некое подобие России. Он понимал, что это естественно - каждый человек,  а
тем   более   каждая   людская    популяция    стремится    сохранить    в
неприкосновенности среду обитания, даже  полностью  меняя  образ  и  место
жительства. Закон сохранения  ареала,  -  так  он  это  называл.  Он  даже
уравнение  вывел  -  некое  очень  даже  универсальное  соотношение  между
реконструкторским пылом, амбициями и разницей в уровнях жизни - прежним  и
нынешним. Пользуясь этим уравнением, Барак  предсказал,  кстати,  время  и
место демонстрации олим против правительства Хаима Визеля.  Впрочем,  ради
справедливости  надо  сказать,  что  в  "Маарив"  и  "Джерузалем  пост"  о
предстоящей демонстрации писали тоже вполне определенно  безо  всяких  там
уравнений - политическая ситуация была яснее ясного.
     Я не хочу сказать, что встреча Барака с новым репатриантом из  России
Савелием Рубиновым была следствием из какого-то уравнения. Барак утверждал
обратное, но, по-моему, для истории это неважно. Савелий Рубинов прибыл  в
Израиль один, оставив в Костроме ("костромские евреи" - вот тоже тема  для
исследования) жену, двух детей, но главное -  тещу  с  тестем,  которые  и
послужили основной причиной для его репатриации, а  вовсе  не  скандальный
провал демократических реформ и  гипотетический  разгул  антисемитизма.  В
родной Костроме Рубинов работал ночным  сторожем  на  овощебазе  и  потому
обладал, во-первых, буйным воображением, а  во-вторых,  легко  вписался  в
израильскую   реальность,   очень   быстро   устроившись    работать    по
специальности.
     Рубинов пришел в Хайфское отделение Сохнута для того, чтобы  получить
некую подпись на некоем документе о компенсации за  отсутствие  не  только
багажа,  но  даже  документа  об  окончании  физического  факультета  МГУ,
потерянного сохнутовскими эмиссарами в аэропорту Бен-Гуриона. Видимо,  они
решили, что сторож из Костромы  не  может  иметь  ничего  общего  с  неким
физиком с такой же фамилией. Возможно, они и правы, раз уж сам Рубинов  не
любил вспоминать свою юность. Но что было,  то  было.  Может  быть,  он  и
рассказал бы, как оказался на костромском  складе  с  дипломом  столичного
вуза в кармане, но, к сожалению... Впрочем, не буду упреждать события. Я и
без  того  сильно  затянул  со  вступлением,  но,  думаю,  что  это   было
необходимо.


     Крайности сходятся - вы согласны?
     Сабра и оле хадаш. Человек юга  и  человек  севера.  Вспыльчивость  и
задумчивость... А  если  добавить  сюда  еще  и  внутренние  противоречия:
нелюбовь к "русским" и желание исследовать феномен  именно  этой  алии  (у
Барака), отказ от физики и желание сделать что-то именно в этой  науке  (у
Рубинова)... В  общем,  совершенно  ясно,  что,  встретившись  случайно  и
обменявшись двумя репликами, два эти  человека  не  могли  не  ощутить  по
отношению друг к другу чувства глубоко враждебной симпатии. Именно так, не
нужно меня поправлять.
     Кстати, Онегин и Ленский ("лед и пламень") тоже  сначала  дружили,  а
чем все кончилось?


     Иврит у Рубинова был ровно на таком же  уровне,  на  каком  находился
русский язык у господина Барака. Так что они вполне друг друга понимали. А
разговор у них начался  с  того,  что  Барак  спросил  у  Рубинова  как  у
коллеги-физика:
     - У вас в университете теорию относительности изучали?
     Рубинов оглядел мощную фигуру сохнутовского  служащего  с  головы  до
пояса (ноги были скрыты столом) и сказал:
     - Ани гам раити телевизия бэ Русия.
     Обмен  паролями  прошел  успешно.  Во  всяком  случае,  впоследствии,
разговаривая с приятелями (от  которых  я,  собственно,  и  почерпнул  эту
информацию), Савелий утверждал, что  Барак  понравился  ему  тем,  что  не
обиделся, а дико захохотал и предложил выпить кофе. Будь Рубинов женщиной,
он воспринял бы такое предложение как попытку сексуального домогательства,
но, будучи мужчиной, решил - почему бы не выпить на халяву.
     Так началась история, которая где-то в  архивах  Сохнута  называется,
скорее всего, "абсолютная алия".


     - Зачем вы, - спросил Рубинов своего  нового  приятеля,  -  зазываете
евреев со всего мира, если здесь нет ни работы, ни квартир?
     - Евреи должны жить в Израиле. Все евреи. Ты понял?
     - Я понял. Здесь и пяти миллионам делать нечего, а твой Сохнут  хочет
привезти еще тринадцать.
     - Ты не понял, - загрустил Барак и заказал еще кофе.  -  И  никто  не
понимает. Но ты ведь изучал теорию относительности!
     -  Теперь  я  действительно  не   понял.   При   чем   здесь   теория
относительности? Ты хочешь, чтобы евреи мчались  в  Израиль  со  скоростью
света?
     - Нет. Ата дати?
     - Ло, - мгновенно отреагировал Рубинов. - Ани хилони. Вэ ани ло мевин
ма ата роце.
     - Ло хашув. То есть, я хочу сказать, что ни ты, ни Сохнут, и никто не
понимает простой вещи, написанной в Торе. Мессия придет тогда,  когда  все
евреи соберутся на Земле обетованной. Все. И там ни  слова  не  сказано  о
том, что только те, кто живет сейчас. Все -  это  все.  Все,  кто  жил  со
времен Храма. Должны собраться здесь.
     - Что ты несешь, дорогой? Они же умерли! Это  ты  не  понимаешь,  что
написано в твоей Торе. Вот когда придет Мессия и возвестит царство  Божие,
тогда и воскреснут мертвые. Что-то ты ставишь телегу впереди лошади!
     - Телега - это что? Объясняю еще раз, а ты  подумай.  Не  как  сторож
подумай, а как физик. Мессия должен предстать перед всеми евреями  -  всех
стран и времен. А воскрешение только тогда и сможет начаться, когда... как
тебе объяснить?..
     Трудно было объяснить, хотя сам Барак думал об этом не  первый  день.
Рубинов,  впрочем,  был  терпелив  и  после  восьмой  чашки  кофе   (Барак
раскошелился даже на печенья) начал шарить по карманам в поисках  хотя  бы
клочка бумаги. Не нашел и стал писать на салфетке - ну в точности,  как  в
плохом советском фильме про гениального физика. Слава Богу, манжет у  него
не было...


     Чтобы дальнейшие события стали понятны без дополнительных объяснений,
сделаю небольшое отступление и попробую пересказать своими словами  то,  к
чему пришел Барак и что так воодушевило Рубинова.
     Итак, примем в качестве аксиомы (а как же еще  относиться  к  истинам
Торы, не нуждающимся в доказательствах?), что все евреи должны собраться в
эрец Исраэль. Допустим, что мы (в лице Сохнута)  добились  своей  конечной
цели: каждый, кто считает себя евреем, или не считает, но числится  им  по
паспорту, явился в аэропорт Бен-Гуриона  и  получил  удостоверение  нового
репатрианта. Значит ли это, что на другой день явится Мессия?
     Нет, не значит. Барак утверждал (и Рубинова в том  убедил,  пользуясь
бедственным положением оле, не знающего Тору настолько, чтобы  вступать  в
спор с саброй, да еще и носящим кипу), что Всевышний имел в виду именно  и
четко всех евреев без исключения, знающих и забывших  о  своем  еврействе,
живших на земле во все времена - до Первого Храма и после Второго. В общей
сложности, если все поколения евреев, прошедшие  по  планете,  сложить  да
пересчитать, это будет миллионов этак под сто,  не  меньше.  А  точнее  не
скажешь.
     Вот все они и должны  явиться  в  Эрец  Исраэль,  чтобы  общей  своей
энергетикой вызвать  такое  исключительное  явление  природы,  как  приход
Мессии.
     Каким образом? Чрезвычайно просто. Для Всевышнего, управляющего всеми
мирами, пространствами и временами,  нет  ничего  сложного  в  том,  чтобы
переместить живое существо из одного столетия в  другое.  Если  он  смешал
времена так, что современные ученые воображают миллионы лет там, где их на
деле было не больше пяти с лишним тысяч...
     - Да, - сказал,  подумав,  Савелий,  -  для  Всевышнего  это  просто,
согласен, но, насколько я понимаю твой великий и могучий русский язык, ты,
уважаемый Барак, не собираешься ждать, когда Творец проделает эту работу.
     - Конечно, - согласился  Барак,  -  Всевышний  лишь  подсказывает,  а
работу делают люди. И Творец может принять ее, а может  и  отвергнуть.  Но
ведь нужно пробовать!
     - Алия во времени...
     - Алия из всех времен!
     - Машины времени не существует, Моше...
     - Нужно ее построить, Савелий.
     - Нам с тобой, что ли?
     - Нам с тобой. Такая наша мицва.


     Если мицва - спорить нечего. Особенно если учесть два обстоятельства.
Первое: жутко, невероятно интересно. К тому же, Рубинов читал в  последние
годы о том, что физики уже не считают передвижение вспять по временной оси
чем-то совершенно невероятным. И второе: это  займет  мозги.  Иначе  можно
свихнуться. Почему-то охранять склад в Костроме  казалось  Рубинову  более
престижным, чем быть сторожем в Хайфе. А так - и задача, и  такая  высокая
цель!
     Цель, впрочем, до  поры,  до  времени  казалась  столь  высокой,  что
вершины не было видно и в ясный солнечный полдень. Оба - и Савелий, и Моше
- просиживали вечера в библиотеке Техниона, а ночами  спорили  в  квартире
Барака, поскольку спорить в комнате Рубинова не позволял сосед, с  которым
Савелий делил трехкомнатную квартиру.
     Кстати, строить машину времени за  свои  деньги  в  случае  успе