реципиент  погрузился  в
первую же существенную вариацию. Брайтон-бич, вот оно что. Следить за тем,
что стало с семейством Хасиных, когда оно отъехало вместо Израиля в Штаты,
у Рувинского не было ни желания, ни надобности.
     Искоса поглядывая на экран, Рувинский выстроил программное слежение и
начал просчет альтернатив ретроспекции - столетие в минуту. Как раз  когда
латиноамериканец влепил Хасину вторую плюху, компьютер показал  переход  к
той альтернативе, ради которой новый репатриант был приглашен  в  институт
Штейнберга.
     Хорошенькое дело, - восторженно подумал Рувинский, - его  предок  был
сыном Тита и принцессы Береники! Господи, как растекается время...
     И переключил канал.


     Римляне стали лагерем у стен Иерусалима, и Тит дал смотр войскам.  Он
сидел на возвышении, держал в руках символы власти, а внизу  шли  легионы.
Пятый - этим даже отдых не нужен, они  хоть  сейчас  готовы  броситься  на
стены, и своими телами вымостят дорогу к иудейскому  храму.  Герои.  Спаси
нас Юпитер от героев. Герои хороши, когда  полководец  не  знает,  на  что
решиться.
     Вот идет Третий легион, и все центурии выглядят так,  будто  не  было
долгого перехода. Хороши. Эти - не герои. Эти думают, прежде чем выполнить
приказ. Выполняют. Но думают. Думающие солдаты  хороши,  когда  полководец
точно знает, чего хочет.
     Великий Марс, а он, принц и полководец Тит Флавий  Веспасиан,  знает,
какой приказ отдаст завтра? Идти на приступ или отступить?  Нет  -  не  то
слово. Римлянин не отступает. Не отступить - оставить все как есть.  Того,
что он уже сделал, достаточно для триумфа. Это понимают и сенаторы, и  все
наместники в Иудее и прочих провинциях.  Разорить  храм  этого  невидимого
бога Яхве - невелика честь для солдата. Для жреца - да, победа над чужим и
непонятным божеством, которое  не  имеет  ни  изображений,  ни  настоящего
имени. Пожалуй...
     Принц скосил глаза и поискал справа от себя полководца Павлина.  Вот,
кто не знает сомнений. Он уже поставил "Свирепого Юлия",  лучшую  таранную
машину, к подножию Храма и ждет только его, Тита,  приказа,  чтобы  начать
разрушение стены. В душе Тита шевельнулась неприязнь.  Бог  Яхве  -  чужой
бог, ради триумфа  Юпитера  и  всех  римских  богов  этот  иудейский  храм
необходимо разрушить. Но Яхве - бог, пусть и чужой.  Как  отомстит  он  за
поругание святыни?
     Он, Тит, знает это. И полководец Павлин знает. Береника. Принцесса не
простит. Что бы ни говорила она о  своей  любви,  она  еврейка,  бог  Яхве
нашепчет ей нужные слова.  Женщина,  через  которую  вещает  мстящий  бог,
это... Тит не хотел сравнений, он понял, что не хочет и  штурма.  Если  он
решится разрушить Храм, то только под давлением генералов. Того же Павлина
или Лепида - из Десятого легиона. Или Марка  Антония  Юлиана,  губернатора
Иудеи.
     Весы судьбы. На одной чаше - Рим. На другой - Береника и ее  странный
бог.
     - Янике, - услышал он голос своей любимой принцессы, - муж мой, воин,
дитя мое...
     Тит Флавий Веспасиан, будущий римский император, поднял правую руку и
вытянул ее вперед - над проходящими мимо легионами. Он принял решение.
     - Павлин, - сказал Тит громко, - прикажи созвать военный совет  сразу
после окончания смотра. И перед этим - отведи все таранные машины от  стен
Храма.


     В  4943  году  от  Сотворения  Мира  Иосиф  Назон,  прямой  наследник
императора Тита и императрицы Береники, принял титул царя Иудеи,  Сирии  и
Палестины. Он был уже в  летах,  но  чувствовал  себя  прекрасно,  болезнь
суставов, которая выматывала его последние годы, почему-то  отступила.  Он
счел это знаком небес, благоволением  Творца,  принес  жертву  в  Храме  и
вступил на престол с мыслью, что нет сейчас на всем  Востоке  государства,
которое могло бы сравниться с еврейским.
     Ранним утром первого дня месяца тамуз Иосиф созвал совет старейшин  и
пригласил Первосвященника. Все привыкли к тому,  что  царь  встает  раньше
солнца, что важнейшие решения принимаются до полудня, и что каждый  должен
высказать свое мнение, даже если это  мнение  противоречит  царской  воле.
Собрались в большом  зале  замка  Давидова,  поднялись  на  крышу,  откуда
открывался вид на Иерусалим -  Храм,  кварталы  ремесленников,  торговцев,
простого люда. Решения принимались здесь - так повелось еще с царя Шмуэля,
правившего в Иерусалиме тысячу лет назад.
     - Настало время, - сказал царь, оглядев присутствующих.  Встретившись
взглядом с Первосвященником Нимродом,  он  кивнул  в  знак  того,  что  не
намерен отступать от намеченного вчера плана, - настало время покончить  с
ересями. Вот уж тысячу и двести лет мы терпим  на  своей  земле  христиан,
которые полагают, что проповедник по имени Иешуа был Мессией. Вот уж шесть
сотен лет мы терпим на  своей  земле  мусульман,  которые  извратили  Тору
утверждением о божественности Мухаммеда  из  Мекки.  Мы,  евреи,  терпимы.
Творец запрещает нам проливать кровь, если это не  угрожает  существованию
народа. До сих пор было так.
     Царь вздохнул, потому что произнести то, что нужно  произнести,  было
тяжелее, чем поднять на городскую стену тяжелый камень.
     - Но есть предел и нашему терпению, - продолжал он. - Мы  приносим  в
Храме жертвы Создателю, и Создатель не принимает их. Вы  знаете  это.  Как
знаете и причину. Все началось с того, что христиане пожелали  возвести  в
городе свой Храм и установить в нем гроб Христа, чтобы  молиться  ему  как
Господу. И мусульмане пожелали поставить свою мечеть у самой стены  Храма,
мотивируя это тем, что именно отсюда вознесся в небо их  пророк  Мухаммед.
Мы еще не приняли решения, мы обсуждали  его,  потому  что  думали:  может
быть, это угодно Творцу. Мы ждали знака, и мы  его  получили.  Сегодня  мы
должны принять решение. Я слушаю вас.
     - Изгнание, - сказал Первосвященник. - Всех христиан и  мусульман.  В
недельный срок. До конца месяца тамуз.
     - Это враги, - возразил полководец  Бен-Маттафий.  -  Они  не  просто
проповедуют против Творца. Они,  чьи  верования  возникли  из  непонимания
Торы, убивают. От ножей мусульман только в праздник Шавуот погибли  восемь
евреев. Изгнание - это означает долгую войну, потому что святыни их здесь,
и они не отступятся. Изгнание - не выход. Выход - смерть.
     - Изгнание, - сказал советник Бар-Зеев.
     - Смерть, - сказал раввин Орен...
     - Восемь - за смерть и пятеро -  за  изгнание,  -  подвел  итог  царь
Иосиф, когда высказались все. Он помолчал, глядя на длинную тень от  башни
Ирода, падавшую на глубокую впадину за городской  стеной.  Солнце  еще  не
поднялось высоко, полдень не скоро, есть время подумать.
     - Смерть, - сказал он, ни к кому не обращаясь, -  это  избавление  от
врагов. Изгнание - это война и все та же смерть. Конец всему -  смерть.  И
начало всему - тоже. Конец тому, что ушло, и начало тому, что должно быть.
     Царь  обвел  глазами  советников  и  раввинов.  Остановил  взгляд  на
Первосвященнике.
     - Смерть взрослым мужчинам, изгнание - остальным, - сказал царь. -  И
если завтра Творец примет жертву, это будет  означать,  что  наше  решение
справедливо.
     Он сделал знак рукой,  и  писцы  поднесли  ему  пергамент  с  текстом
царского Указа. Утром следующего дня Первосвященник  сообщил  о  том,  что
впервые за последнюю неделю Творец принял уготованную ему жертву.


     В 5755 году от Сотворения Мира в главный аэропорт Иерусалима, столицы
Израильской Империи, прибыл самолет с личным посланником  Президента  США,
государственным секретарем Уорреном Кристофером. У  трапа  высокого  гостя
встретили премьер-министр Ицхак Рабин, глава оппозиции Беньямин  Нетаньягу
и  императорский  пресс-секретарь  Хаим  Рамон.  Сыграли  "Янки  дудль"  и
"Атикву". По дороге в отель "Давид Амелах" Кристофер с  восторгом  смотрел
на проносящиеся вдоль дороги леса, кварталы  небоскребов  Модиина  и  поля
мошавов.
     - Мы бы тоже могли  достичь  подобного  благосостояния,  -  с  легкой
завистью сказал он. - Но вы же понимаете -  мы  нация  эмигрантов.  Разные
ментальности - и это дает знать. Два американца - это уже три мнения...
     - Я думаю, что вопрос о гарантиях  император  решит  положительно,  -
сказал Рабин. - Есть только одно "но".
     - Да, я знаю, - согласился Кристофер,  -  исламисты  в  Бостоне.  Это
серьезная проблема для нас. Честно говоря, между нами, господа, и  не  для
протокола... Я думаю, что в свое время, когда ваш царь Иосиф решал  ту  же
проблему, он  был  слишком  мягок.  История  иногда  предпочитает  жесткие
решения.
     - Евреи не могут убивать женщин и детей, - сухо сказал Нетаньягу.
     - А теперь мы имеем проблему исламистов в Штатах и проблему  христиан
в Центральной  Европе,  -  пожал  плечами  госсекретарь.  -  А  когда  это
докатится до ваших  нефтедобывающих  колоний  на  Аравийском  полуострове,
то...
     Израильтяне переглянулись, обстановку разрядил пресс-секретарь Рамон.
     - Посмотрите налево, господин  Кристофер,  -  сказал  он.  -  Высокая
стрела, которую вы видите,  это  памятник  вашему  президенту  Вашингтону,
построившему первую синагогу в Новом Свете...


     Оле хадаш Цви  Хасин  разлепил  глаза  и,  помотав  тяжелой  головой,
сказал:
     - Государственная квартира на улице Кинг Джордж.  Сына  определить  в
компьютерный класс.
     - Это не я решаю, - потупился директор Рувинский, поднимая к  потолку
колпак альтернатора. - Но я посодействую.
     - Посодействую, - недовольно сказал Хасин, поднимаясь с кресла.  -  В
конце концов, это мой предок был римским императором.
     - Конечно... И, значит, в некотором смысле по вашей вине  Израильская
империя осталась в альтернативном пространстве-времени.  Квартиру  вам?  А
это не хотите?
     Рувинский размахнулся,  чтобы  влепить  ту  самую  третью  плюху,  от
которой избавил иммигранта Хасина на Брайтон-бич.  Но  во-время  вспомнил,
что он - при исполнении.


     Хасин живет в Иерусалиме. Ходит в иешиву. Время от времени  приезжает
в институт Штейнберга и просит, чтобы его еще раз подключили  к  аппарату.
Это, мол, важно для истории Израиля. Вопрос - какого.





                                П.АМНУЭЛЬ

                            СМЕСИТЕЛЬ ИСТОРИИ




     Инструкция к этому прибору прилагается в обязательном порядке. Не то,
чтобы покупатели отказывались брать толстую книжечку, написанную,  кстати,
живым и образным языком. Брать берут, но -  не  читают.  Соблазн  включить
Смеситель в сеть (кстати, не забудьте проверить  величину  напряжения!)  и
попробовать аппарат в действии так велик, что многие забывают даже о  том,
что  прежде  всего  нужно  оторвать  гарантийный  талон  и,  позвонив   по
указанному в нем телефону, сообщить номер своего удостоверения.
     Когда на прошлой неделе на кладбище в Нетании была похоронена седьмая
в этом году жертва собственной безответственности,  фирма-распространитель
"А-зман а-зе" взяла на себя труд оборудовать  каждый  из  своих  магазинов
специальной кабинкой. Теперь вы уже не сможете  приобрести  Смеситель  без
необходимой процедуры внушения  инструкции.  Я  эту  процедуру  прошел  на
прошлой неделе и могу утверждать  -  необходимая  штука.  Всегда  убеждает
только личный отрицательный опыт.


     - Тебе какую модель - с интерпретатором  или  без?  -  спросила  меня
миловидная девушка в салоне на улице Яффо.
     - А какая разница? - спросил я.
     - Большая, - ответила  девушка.  -  Без  интерпретатора  на  шестьсот
шекелей дешевле, но тогда ты предоставлен сам себе, и можешь  оказаться  в
эпохе, о которой не имеешь ни малейшего представления. Если это произойдет
в  модели  с  интерпретатором,  то  тебе  немедленно  будет   выдана   вся
информация.  Девушка  внимательно  посмотрела  мне  в  глаза  и   добавила
по-русски:
     - Чтобы вы там не хлопали глазами, как чукча в кнессете.
     Я представил классический образ чукчи в классическом образе  кнессета
и сказал твердо:
     - Без.
     И, чтобы девушка не приняла меня за жмота, добавил:
     - Я по  профессии  историк,  поэтому  интерпретатор  мне  как  хасиду
свинья.
     - Замечательно, - сказала  девушка  и  предложила  пройти  в  кабинку
инструктажа. - А я пока займусь оформлением заказа, - добавила она.


     Я, конечно, не обязан отчитываться перед  читателем,  но  просто  для
полноты картины хочу сказать, что желание купить Смеситель возникло у меня
сразу же, едва эти приборы появились на израильском рынке, то  есть  перед
Песахом в 2027 году. Но у меня в то время не было денег даже на то,  чтобы
обменять старую модель "Сузуки-электро" на  новую.  К  тому  же,  пришлось
отдуваться по гарантии  на  ипотечную  ссуду,  которую  я,  не  подумав  о
последствиях, подписал для одного оле из Индии. Короче говоря,  Смеситель,
для  меня,  как  историка,  совершенно  необходимый,  я  сумел  приобрести
значительно позже, чем многие олим из России и сопредельных стран, которые
покупали этот аппарат, по-моему, только для того, чтобы похвастаться перед
соседями. Рисковые ребята - вот мое мнение...
     Итак, я прошел в кабинку инструктажа, сел  в  кресло  и  приготовился
усваивать новые знания.
     - Смеситель фирмы IBMV, - начал говорить мягкий баритон,  обволакивая
сознание, - распространителем которого в Израиле  является  фирма  "А-зман
а-зе", предназначен для изменения хода исторических событий.  В  сущности,
он представляет собой бытовую модель машины времени. Уважаемый  покупатель
наверняка  знаком  с   многочисленными   фантастическими   произведениями,
согласно которым в прошлое вмешиваться совершенно недопустимо. Что  будет,
спрашивал известный фантаст Уиндем, если вернуться  на  сто  лет  назад  и
убить собственного дедушку?  Он  не  познакомится  с  бабушкой  уважаемого
покупателя, они не смогут зачать и родить мать или отца, а значит,  и  сам
уважаемый покупатель никогда не появится на свет. Но тогда он не  вернется
в прошлое и не убьет своего деда, а дед в  таком  случае,  познакомится  с
бабушкой и... Не напоминает ли эта история уважаемому  покупателю  русскую
сказочку про белого бычка? Или историю о попе и собаке - тоже, кстати,  из
русского фольклора?
     Так вот, мы рады сообщить уважаемому  покупателю,  что  все  эти  так
называемые хроноклазмы - неудачная выдумка фантастов, и не более того.  На
самом деле уважаемый покупатель может  вернуться  в  прошлое  и  совершить
столь безнравственный поступок как  убийство  собственного  дедушки.  Если
уважаемого покупателя поймают на месте преступления, его  ждет  суровый  и
справедливый суд. Но если повезет, и уважаемый  покупатель  не  вступит  в
конфликт с полицией, то он спокойно вернется в  настоящее  время  и  будет
продолжать жить, и лишь  его  совесть  будет  отягощена  мыслью  о  жутком
преступлении. В мире уважаемого покупателя не изменится ничего, потому что
прошлое статично. А в момент,  когда  уважаемый  покупатель  нажмет  курок
пистолета и убьет ни в  чем  не  повинного  молодого  человека,  возникнет
дополнительная мировая линия, на которой убитый потенциальный  дедушка  не
встретит бабушку, не  родится  мать  или  отец,  и  следовательно,  и  сам
потенциальный уважаемый покупатель. Но это будет, повторяю, другая  линия,
существование которой никак не повлияет на здоровье уважаемого покупателя.
     Однако,  пользуясь  Смесителем  истории,  необходимо  соблюдать  меры
предосторожности. Уважаемый покупатель должен запомнить:  есть  лишь  один
вид вмешательства, который совершенно недопустим - нельзя  менять  прошлое
так, чтобы уважаемый покупатель  оказался  убит,  находясь  в  этом  самом
прошлом. Именно для предотвращения подобных случаев и существует процедура
инструктажа. Все предельно наглядно. Итак, уважаемый  покупатель  набирает
выбранную им комбинацию цифр на приборной панели...


     Уважаемый покупатель в моем лице набрал на панели дату -  25  февраля
1994 года, и место - площадь неподалеку  от  Пещеры  Патриархов  в  городе
Хевроне. Я знал, что делаю - в отличие от  дилетантов,  отправлявшихся  во
времена Второго храма, чтобы помочь евреям выстоять  перед  превосходящими
силами римлян. В тот  день  некий  поселенец  Барух  Гольдштейн  явился  в
пещеру,  где  молились  сотни  мусульман,  и  перестрелял  около  тридцати
человек. Может быть, он мстил за евреев, убитых террористами. Может  быть,
решил таким способом утвердить право евреев на землю Иудеи.
     Но, господа, нужно предвидеть  и  следствия!  Убивая  арабов,  доктор
Гольдштейн убивал евреев, которых намеревался  спасти.  Разве  он,  ученый
человек, не понимал, что в результате весь мир ополчится  на  Израиль?  Не
понимал, что тот же ХАМАС в отместку усилит  террор,  и  погибнут  десятки
евреев? Не понимал, что Израиль вынужден будет пойти на  уступки,  которые
он, доктор Гольдштейн и хотел предотвратить своим поступком? Он должен был
понимать это, и еще то, что сам не выйдет из пещеры живым.
     Линия жизни доктора Гольдштейна прервалась ранним утром 25 февраля, и
в мои намерения входило сократить  эту  линию  всего  только  на  полчаса.
Результат: в пещере ничего не происходит, мирный процесс набирает обороты,
десятки людей остаются жить.
     Я стоял, невидимый в предрассветной тени, и размышлял о том, имеет ли
смысл  обойтись  еще  меньшей  кровью  и  всего  лишь   скрутить   доктора
Гольдштейна, посидеть с ним и объяснить то, что он сам понять почему-то не
смог. Когда я услышал шаги, то уже действительно готов  был  дать  доктору
подножку и поговорить с ним по душам. Но эта мысль исчезла сразу же  после
того, как я  увидел  вышедшего  на  площадь  человека.  Человека?  Доктора
Гольдштейна в этот момент уже нельзя было причислить к роду людскому.  Все
человеческое было ему уже чуждо. По площади шел Мститель. Мысленно он  был
уже перед Творцом, и лишь Ему, Единственному, готов был дать отчет в своих
действиях. Я мог загородить Гольдштейну дорогу, и он обошел  бы  меня,  не
заметив. Я мог крикнуть ему в ухо, и он не услышал бы меня. Он шел вперед,
бережно, будто раненную руку, поддерживая висевшую на плече автоматическую
винтовку "Галиль".
     Он прошел мимо меня, и я понял, что в моем распоряжении  есть  только
один способ. Доктор Гольдштейн умрет  на  полчаса  раньше.  Десятки  людей
останутся жить, в том числе и мой дед Наум, погибший в  августе  девяносто
четвертого от ножа арабского террориста.
     Я расстегнул кобуру и вытащил пистолет. Я навернул глушитель и  пошел
вслед за Гольдштейном, чтобы успеть обойти его прежде,  чем  он  достигнет
армейского поста у входа в пещеру. Я не мог выстрелить в спину.  Шаги  мои
были гулкими, Гольдштейн должен был слышать их, но  он  не  обернулся.  Он
слышал в этот момент только голос Творца в своей душе. Я поравнялся с ним,
обогнал и встал, поднимая оружие.
     Чья-то рука вцепилась в мое плечо, другая  рука  выбила  пистолет.  И
чей-то голос сказал:
     -  Уважаемый  покупатель!  Сработало  предохранительное   устройство.
Действия уважаемого покупателя смертельно опасны.
     Я обернулся, а доктор Гольдштейн проследовал мимо, не обратив на меня
ни малейшего внимания. Передо мной стоял молодой человек, больше, впрочем,
похожий на манекен в магазине готового платья.
     - Что, черт возьми... - начал я.
     Молодой человек улыбнулся  приклеенной  улыбкой,  поднял  пистолет  и
протянул его мне со словами:
     - Уважаемый покупатель не должен мешать  Баруху  Гольдштейну,  потому
что в противном случае уважаемый покупатель погибнет, что  не  допускается
инструкцией по безопасности использования Смесителя времени.
     Что я должен был делать?  Застрелить  представителя  фирмы,  а  потом
броситься догонять доктора? У меня хватило ума понять, что это  ничего  не
изменит. Явится другой представитель и вернет меня в 2029 год.
     - Послушай, - сказал я убедительно, - я понимаю, что  убивать  плохо.
Но Гольдштейна все равно убьют через полчаса.  А  перед  этим  он  по