а,  Пуаро  поправлял  усы,  а
дворник-программист,  понимавший  иврит,  видимо,  не   блестяще,   а   на
английском говоривший еще хуже, переводил путаную старухину речь, из  коей
следовало, что коробку она отдаст только за сто шекелей  и  не  меньше,  и
только наличными, и прямо сейчас, и нечего было подсовывать ей  вещи,  она
думала, что это бомба, боялась  в  туалет  ходить!  Почему  не  заявила  в
полицию? Еще чего! От полиции и шекеля не дождешься. Кто коробку подсунул,
пусть и деньги платит! Сто шекелей, и не меньше!
     Несколько часов спустя, когда с моря потянуло вечерним  ветерком,  мы
сидели в номере  "Хилтона",  я  наслаждался  зрелищем  бухты,  похожей  на
раскрытую  акулью  пасть  с  клыками-отелями,  Пуаро   дегустировал   вино
"Кармель", а Вильнер, только что завершивший операцию по водворению машины
времени в ее "законную" камеру, ожидал, когда мой друг соблаговолит начать
объяснения. Честно говоря, я тоже терялся в догадках.
     - Хорошее вино, - сказал Пуаро, - но "Тоскана" лучше... Нет, господа,
старушка здесь не при чем.
     - Это даже и мне понятно, - сказал Вильнер. - Но ведь машина пропала!
Из запертого сейфа!
     - Вот именно, - улыбнулся Пуаро. -  Как  можно  было  украсть  машину
времени? Не далее как сегодня утром Гастингс  развернул  перед  нами  цепь
рассуждений, по-своему безупречных.  Но  я-то  по  этой  цепочке  пробежал
сразу, когда слушал объяснения месье Вильнера.
     - Рассуждать "а если" было бессмысленно, - продолжал Пуаро, - я  ведь
не физик. Если  машина  не  была  подключена  к  сети  и  не  имела  своих
источников питания, как могли  воры  использовать  ее  -  и  именно  ее  -
свойства? Чего бы они добились, запустив  машину?  Она  отправилась  бы  в
прошлое или будущее. Гастингс говорил об этом, я с ним согласен: ни то, ни
другое не могло помочь ворам. На  какое-то  время  я  начал  склоняться  к
мысли,  что  похищение  именно  машины  времени  -   просто   случайность.
Преступники воображали, что в сейфе, скажем, слиток с золотом.  Это  сбило
меня  со  следа  почти  на  сутки!..  Загадка  "запертой   комнаты":   или
преступление было совершено раньше, или -  не  там.  Или...  А?  Есть  еще
"или", о котором забывают. Психологическая инерция!  И  я,  Эркюль  Пуаро,
поддался ей как малое дитя! Еще одно "или": преступления вовсе не было.
     - Вы хотите сказать,  что  профессор  сам  отнес  коробку  в  комнату
выжившей из ума  старухи,  а  потом  инсценировал  похищение?  -  удивился
Вильнер.  -  Это  невозможно.  По  крайней  мере  шестеро,  кроме   самого
профессора, присутствовали, когда коробку помещали в сейф: директор банка,
адвокат  профессора,  трое  охранников  и  самый  надежный   свидетель   -
телекамера.
     - Я и не сомневаюсь, что машина была в сейфе... Но если отбросить все
возможные предположения, а мы их успешно отбросили, тогда именно  то,  что
останется, и будет истиной, какой бы невероятной она  ни  казалась.  Итак,
что осталось после всех наших рассуждений?
     - Машина была помещена в сейф, - сказал Вильнер, - а потом  оказалась
в комнате старухи.
     - Вот-вот, - удовлетворенно сказал Пуаро. - Была  там,  стала  здесь.
Других вариантов нет. Так вот, когда я убедился, что  этот  вариант  нужно
рассматривать серьезно, то сделал открытие в физике! Если  машина  времени
исчезла из сейфа и появилась в комнате старухи на  расстоянии  двух  сотен
метров, значит,  она  могла  самопроизвольно  перемещаться  не  только  во
времени, но и в пространстве.
     - Вы так рассуждаете, Пуаро, - не выдержал я, - будто сами  обладаете
докторской степенью по физике.
     - Зачем она мне? - отмахнулся Пуаро. - У меня есть серые  клеточки  -
этого достаточно. Помните, Гастингс, я  спрашивал  вас:  почему  профессор
хранил машину в сейфе? Опасался грабителей? Но почти год  прибор  стоял  в
лаборатории. Профессор лишь недавно подумал о возможном грабеже?  Нет!  Он
лишь недавно понял, что машина способна самопроизвольно совершить нечто, и
безопаснее хранить ее в сейфе. Почему? Модель не имела источников питания.
Да, верно. Однако, в ней был "кристалл времени". Я не знаю, что это. Как и
вы, Гастингс, я слышал  только,  что  "кристалл"  связан  с  неким  единым
временным полем, на волнах которого мы  с  вами  движемся  из  прошлого  в
будущее. Этой связи недостаточно, чтобы двигаться далеко в прошлое.  А  на
какие-то доли секунды? На какие-то минимальные частички времени,  которые,
кажется,  называются  квантами?  Это  похоже  на  самопроизвольные  скачки
электронов с орбиты на орбиту внутри  атома.  Уж  настолько-то  и  я  знаю
физику, дорогой Гастингс... Но ведь время и пространство накрепко связаны!
Сдвинувшись чуть-чуть в  прошлое  или  будущее,  машина  должна  чуть-чуть
сместиться и в пространстве. Думаю, что профессор  рассуждал  именно  так.
Ему было, кстати, неизмеримо труднее делать эти выводы, чем  мне:  я  знаю
результат, а он мог о нем только догадываться и строить гипотезы.
     Итак, профессор помещает аппарат в банковский сейф из  опасения,  что
машина может самопроизвольно перескочить на малую долю секунды  в  прошлое
или будущее, и следовательно, в один прекрасный момент она окажется  не  в
лаборатории, а где-то в другом месте. Где? Он начинает  делать  расчеты  и
обнаруживает, что машину лучше  хранить  внутри  замкнутого  пространства.
Когда физики разберутся в расчетах профессора, они, думаю, подтвердят  то,
о чем я говорю.
     - Вы думаете, господин Пуаро, - сказал Вильнер,  -  что  модель  сама
сдвинулась в этом пресловутом временном поле? Что-то вроде кванта времени,
да?  И  поэтому...  Но  почему  именно  квартира  старухи  привлекла  ваше
внимание?
     - Это же ясно! - пожал плечами Пуаро. - Машина могла оказаться внутри
банка - этого или соседнего, но тогда ее быстро обнаружили бы.  Она  могла
оказаться внутри стены или в земле. Если бы это  случилось,  произошел  бы
взрыв - попробуйте втиснуть одно вещество  между  атомами  другого!  Но  в
окрестностях банка ничего  не  взрывалось.  Если  бы  модель  оказалась  в
отделении министерства, это тоже  не  прошло  бы  незамеченным.  Оставался
многоквартирный дом. Но разве инженер или физик, пусть даже и  бывшие,  не
обратились бы в  полицию,  обнаружив  в  квартире  странную  металлическую
коробку? Оставался один вариант - выжившая из ума старуха, которая  просто
не помнила, что и когда с ней происходило...
     - Дорогой месье Пуаро, - торжественно произнес Вильнер, - вы  оказали
полиции услугу, но, видимо, еще большую услугу вы оказали  физике.  Кто-то
наверняка получит за это открытие Нобелевскую премию, а ваше имя  даже  не
будет упомянуто...
     - Меня беспокоит другое, - сказал Пуаро. - Помните, как я торопился в
Тель-Авив? Я очень боялся, что машина совершит очередной прыжок во времени
и пространстве - кто знает, как часто  это  происходит?  Сейчас  машина  в
сейфе, а где она окажется завтра? Может быть, в той огромной куче  мусора,
что я обнаружил позади вашего самого надежного банка?





                                П.АМНУЭЛЬ

                            ВПЕРЕД, В ПРОШЛОЕ!




     Весной 2002 года в истории Государства Израиль произошли два события,
важность которых для страны была, конечно,  несоизмерима.  Премьер-министр
Хаим Визель подписал с сирийским диктатором Асафом Кади договор  о  полном
отказе Израиля от контроля за  Голанами.  Естественно,  в  обмен  на  мир,
точнее - на бессрочное перемирие. В отличие от  этого  события,  о  втором
газеты не  писали:  из  Киева  в  аэропорт  Бен-Гуриона  самолет  компании
"Украина эйрлайнз" доставил нового репатрианта по имени Соломон Лоренсон.
     Так вот, можете поверить, второе событие было куда важнее первого.
     О том, что, заполучив Голаны, арабы  непременно  нарушат  подписанное
ими соглашение, израильские правые не уставали  повторять  еще  со  времен
Рабина, когда в Сирии, соответственно, правил еще Хафез Асад, отличавшийся
от  Кади  лишь  щеточкой  усов  -  признаком,   для   политика   абсолютно
несущественным. А о том, какую роль сыграет в истории страны С.Б.Лоренсон,
не предупреждал никто, хотя фамилия его и была закодирована в тексте Торы,
в  книге  "Дварим",  глава  шесть.  И   ученые   Бар-Илана,   занимавшиеся
компьютерным анализом Книги, могли бы это вычислить.
     Впрочем, кого в то время интересовал некий Лоренсон?
     Кстати, он прекрасно понимал,  что  никому  в  Израиле  интересен  не
будет. Возраст  -  самый  критический:  53  года.  Специальность  -  самая
"необходимая": специалист по физике высоких энергий.  И  жена-украинка.  В
Киеве оставил должность старшего научного сотрудника,  квартиру  на  улице
Адама Мицкевича и престарелую тещу, проводившую дочь и  зятя  напутствием:
"главное - с жидами не связывайтесь, облапошат".
     Лоренсоны поселились в Рамат-Гане,  сняв  двухкомнатную  квартиру  на
улице Кацнельсон всего за семьсот пятьдесят долларов. Взяли ссуду в  банке
"Дисконт", поскольку корзину абсорбции отменили еще в 2001 году, когда  на
землю обетованную ступила нога давно ожидаемого миллионного оле  из  давно
распавшегося СНГ, а по  данным  Сохнута,  число  евреев,  сидящих  там  на
чемоданах,  достигло-таки  шести  миллионов,  сравнявшись   с   населением
Израиля, включая вернувшихся домой палестинцев.
     В ульпан супругов не взяли, поскольку у них не было денег  на  оплату
учебы, в лишкат аводе их не поставили на учет, потому  что  они  не  имели
справки об окончании  ульпана,  а  Марию  Степановну  не  приняли  в  союз
уборщиц, из-за того, что она не знала, как будет на иврите "эти  стекла  я
уже протирала". Что до Соломона Борисовича, то он  покрутился  день-другой
на физическом факультете Тель-Авивского университета и понял, что киевская
наука побогаче израильской - там  он  получал  неплохие  деньги  из  фонда
Сороса как нуждающийся украинский исследователь,  а  здесь  мог  надеяться
только  на  стипендию  Шапиро  (по  имени  известного  начальника   времен
алии-90), да и то при условии, что выдержит  конкурс  -  пять  человек  на
место плюс экзамен по  физике  плазмы,  которой  он  никогда  в  жизни  не
занимался.
     Что обычно  делает  человек  в  таких  обстоятельствах?  Правильно  -
возвращается туда, откуда приехал. Есть другие  предложения?  Правильно  -
некоторые вешаются. Оба эти  варианта,  предложенные  от  чистого  сердца,
Соломон  Борисович  отверг.  Первый  -  из  самолюбия.  Второй   -   из-за
неэстетичности. Для судьбы Государства  Израиль  это  решение  имело,  как
оказалось впоследствии, принципиальное значение.
     - Теория вероятности на нашей стороне, - сказал он жене.  -  Невезуха
имеет критическую массу, а мы  уже  на  пределе.  Значит,  нужно  проедать
оставшиеся деньги и спокойно ждать. Должно повезти в ближайшее время.
     Оптимистическое заявление. Есть  немало  людей,  для  которых  полоса
везения началась только после смерти: они попали в рай, где круглые  сутки
могут теперь смотреть стриптиз с участием духа Мерилин Монро.
     Как бы то ни было, у Соломона Борисовича в  ожидании  полосы  везения
оказалось много свободного времени, и он посвятил его занятию,  о  котором
давно мечтал. Еще в Киеве он, бывало, говорил: "вот  выйду  на  пенсию,  и
засяду за расчеты". По утрам Мария Степановна уходила  к  соседке-ватичке,
приехавшей в Израиль в пиковом 1990 году, помогала ей ухаживать за  детьми
и  получала  не  столько  плату  (пятнадцать  шекелей  в   час   -   чисто
символически),   сколько   удовольствие:   малыши-близнецы   были   просто
лапочками.
     А Соломон Борисович пристраивался на кухне за сохнутовским  столом  и
писал длинные цепочки формул. Когда что-то не получалось,  он  выходил  на
улицу и прогуливался  до  алмазной  биржи.  На  ходу  думалось  лучше,  но
приходилось запоминать идеи, чтобы, вернувшись, записать на бумаге. Может,
если бы у него был компьютер, даже  завалящий  вроде  пятьсот  восемьдесят
шестого процессора с матобеспечением IBM Mathematics, дело пошло бы  более
резво, в чем, однако, Соломон Борисович весьма сомневался.  Машина  она  и
есть машина. А нужны идеи.
     В трудовой книжке кандидата физико-математических наук  С.Б.Лоренсона
была, в  частности,  такая  запись:  "1989-1991  годы  -  старший  научный
сотрудник лаборатории физики времени, Институт физических проблем  УкрАН".
В лаборатории была совместная тема  с  московским  Физическим  институтом:
проверка методики Н.А.Козырева об утилизации энергии времени.  Собственно,
именно тогда Соломон Борисович и заинтересовался всеми  этими  проблемами.
Тему благополучно  загубили  -  сначала  не  было  идей,  потом  не  стало
сотрудников: кто ушел в "коммерческие структуры",  кто  -  в  политику,  а
прочие так и вовсе сменили гражданство. Москвичи все же  успели  построить
некую действующую модель хронотрона, который  мог  перемещать  предметы  в
прошлое на несколько микросекунд. Об этом были две публикации  в  "Журнале
теоретической и экспериментальной физики" и  одна,  весьма  поверхностная,
статья в "Технике-молодежи". Шум затих быстро - оказалось, что в  расчетах
была методологическая ошибка, и ни в какое прошлое машина,  скорее  всего,
не отправлялась.
     А Соломон Борисович заболел  этой  проблемой.  Он  был  убежден,  что
работу нужно  продолжать.  Но  в  новой  реальности  (суверенитет,  кризис
власти, экономический развал, локальные войны с Россией) физика нужна была
только кое-кому из  энтузиастов  и  таинственным  западным  распорядителям
фонда Сороса. Впрочем, на работы в области физики времени Сорос  денег  не
давал,  и  Соломону  Борисовичу  до  самого  отъезда  в  Израиль  пришлось
заниматься расчетами ядерных взаимодействий в кварковых средах...
     День 12 июля 2002 года когда-нибудь станут отмечать как  национальный
праздник. Или как день национальной трагедии - это  уж  в  зависимости  от
национальности... Поскольку именно в этот день С.Б.Лоренсон вывел  формулу
дополнительности массы-времени.


     Когда Мария Степановна вернулась  домой,  ее  муж  сидел  на  краешке
стола, пил кофе "Элит", который терпеть не  мог,  и  мурлыкал  полузабытый
шлягер "Широка страна моя родная".
     - Ты знаешь, - сказал он изумленной жене, - в жизни только  один  раз
бывает момент счастья. Он продолжается миг и  проходит,  а  остаются  лишь
воспоминания.
     - Сейчас у тебя что - момент счастья или уже начались воспоминания? -
спросила Мария Степановна. Впрочем, она была согласна с мужем  -  для  нее
единственным и  неповторимым  был  момент,  когда  ей  дали  подержать  ее
новорожденного сына, которого они так и не успели записать Сергеем, потому
что малыш через две недели умер от пневмонии. Больше детей у них не было.
     - Вот, - сказал Соломон Борисович, - я вывел-таки формулу перемещения
во времени. То есть, это, конечно, не одна формула, да и не формула вовсе,
это целая теория, и сам я пока не понимаю, как удалось  продраться,  но...
Видишь ли, все оказалось наоборот. Может, потому никто и не сумел...
     - Тебя возьмут в Технион? - спросила Мария Степановна.
     - Нет. Меня возьмут в Моссад. Им это больше понравится.
     Но в Моссад господина  С.Б.Лоренсона  не  взяли.  Иврит  у  него  был
убогим, а формулы в лучшей разведке мира не понимали.
     Теперь скажите мне, как на духу, что бы вы сделали, попав в  подобную
ситуацию. Вообразите, что вы оле хадаш и сделали открытие, которое, как вы
полагаете,  может  принести  Израилю   либо   удивительные   блага,   либо
неисчислимые бедствия. Министерство абсорбции, Сохнут, университеты, и тем
более частные фирмы отпадают. Моссад, как мы уже видели, - тоже.
     Ничего не приходит в голову, кроме как упрятать в чемодан  и  забыть?
Да, я тоже  на  этом  бы  остановился.  Господин  С.Б.Лоренсон  подумал  и
отправился к канцелярию Премьер-министра на Кикар Царфат в Иерусалиме.
     Говорят,  что  лет  десять  назад  русские  врачи-олим,  чтобы   быть
услышанными господином Рабиным, устраивали голодовки в саду Роз. И  знаете
- без толку. В те же годы поселенцы  выражали  свое  негодование  политике
капитуляции тем, что жгли покрышки и  на  той  самой  Кикар  Царфат  драли
глотки, утверждая, что не уйдут с Голан даже  если  правительство  "Аводы"
будет выкуривать их слезоточивым газом. И знаете - тоже без толку, как нам
блестяще доказало правительство Хаима Визеля.
     Разумеется, и господина  С.Б.Лоренсона  господин  Х.Визель  лично  не
принял. Да и принесенного им письма под названием  "Меморандум"  лично  не
читал, поскольку русского не знал отродясь. Но  на  какой-то  из  ступенек
правительственной лестницы означенный "Меморандум"  все  же  нашел  своего
читателя, и только эту  случайность  мы  должны  сейчас  благодарить.  Или
проклинать? Опять таки, в зависимости от вашей национальности.
     Впрочем, эмоции - потом. Когда-нибудь  станет  известно  имя  первого
читателя "Меморандума Лоренсона", и история воздаст ему  по  заслугам.  Во
всяком случае, личная судьба господина С.Б.Лоренсона  от  этого  никак  не
изменится. Я же считаю своей целью рассказать  о  фактах,  ибо  все  знают
следствия - они перед глазами, - но кто знает причины?
     Итак, продолжаю.
     В тот вечер, вернувшись из резиденции главы  правительства  (впрочем,
он так и не сказал Марии Степановне, что не был пропущен дальше приемной),
Соломон Борисович пил на кухне чай, как он любил - с сахаром вприкуску,  -
и, блаженно улыбаясь, чего с ним не случалось уже очень давно, говорил:
     - Ну вот, теперь я и тебе, Машенька, могу рассказать,  что  я  такого
наделал. Никто с меня подписки не взял, так что совесть моя чиста.
     Любопытно, кто должен был брать  у  Соломона  Борисовича  подписку  о
соблюдении  тайны?  Пакид,  одуревший  от  посетителей?  Впрочем,  даже  у
мудрейших людей бывают провалы в логике.
     - Смотри,  -  продолжал  Соломон  Борисович,  придвинув  чистый  лист
бумаги, - фантастику ты не любишь, Уэллса, знаю, не  читала,  так  я  тебе
объясню с азов.
     - Читала я "Машину времени", - сухо сказала жена, - ты уж совсем меня
за  уборщицу  считаешь,  а  у  меня,  если  ты  не  забыл,  филологическое
образование.
     - Прости... Ну так вот, беда всех попыток построить  машину  времени,
была одна: и мы, и москвичи, да и американцы тоже, исходили из  того,  что
чем больше масса машины, тем больше энергии нужно  в  нее  вбухать,  чтобы
забросить в прошлое. Причинная механика Козырева о  том  же,  и  Хокинг  с
Новиковым... А на деле все не так. Энергия  содержится  в  самом  времени,
ниоткуда ее брать не нужно. Это раз. И второе. Чем меньше масса тела,  тем
меньше в нем энергии времени, и тем меньше что?
     Соломон Борисович замолчал и поднял глаза на Марию Степановну  -  ему
нужно было услышать хоть какой-нибудь ответ, чтобы продолжить рассказ.
     - Тем меньше нужно этой энергии потратить, - наобум ответила жена.  -
Тебе еще чаю налить?
     - Налей, только не такой крепкий. Неправильно. Чем меньше масса тела,
тем менее глубоко в прошлое его можно  забросить.  Я  рассчитал.  Человека
можно отправить в прошлое не дальше, чем на микросекунду. Именно столько и
получилось десять лет назад у москвичей, а они не понимали,  почему  никак
не могут увеличить  глубину  погружения.  Закон  природы,  вроде  принципа
дополнительности  Гейзенберга.  Вот,  а  пирамиду  Хеопса,  скажем,  можно
заслать в прошлое на... сейчас, где это я считал... на сто  двадцать  лет.
Чувствуешь разницу? Чтобы отправиться  на  тысячу  лет  в  прошлое,  нужно
сделать машину массой с остров Кипр. Если взять всю нашу Землю, то ее  без
проблем можно отправить аж на миллиард лет назад.  А  Вселенную  -  так  к
самому моменту Большого взрыва. Ни на секунду  больше,  кстати,  и  ни  на
секунду меньше. Удивительно красивый закон природы. Я назвал его принципом
дополнительности массы-времени.
     - А зачем  в  Моссад  ходил?  -  решилась,  наконец,  спросить  Мария
Степановна. Е