П.АМНУЭЛЬ
                           Сборник рассказов


А БОГ ЕДИН...
АВРААМ, СЫН ДАВИДА                             ПОСОЛ
ВАШЕ ЗДОРОВЬЕ, ГОСПОДА!                        ПОТОМОК ИМПЕРАТОРА
ВПЕРЕД И НАЗАД                                 ПОХИЩЕННЫЕ
ВПЕРЕД, В ПРОШЛОЕ!                             ПУАРО И МАШИНА ВРЕМЕНИ
ВЫБОРЫ                                         РОССИЙСКО-ИЗРАИЛЬСКАЯ ВОЙНА 2029 ГОДА
ГАДАНИЕ НА КОФЕЙНОЙ ГУЩЕ                       СЛИШКОМ МНОГО ИИСУСОВ
ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ ТВОРЕНИЯ                          СМЕСИТЕЛЬ ИСТОРИИ
ДОЙТИ ДО ШХЕМА                                 ТАКИЕ РАЗНЫЕ МЕРТВЕЦЫ
ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ ЕФИМА ЗЛАТКИНА                  ТУДА И ОБРАТНО
ИЗ ВСЕХ ВРЕМЕН И СТРАН...                      ТЯЖКОЕ БРЕМЯ АБСОРБЦИИ
КОЗНИ ГЕОПАТОГЕНА                              УБИЙЦА В БЕЛОМ ХАЛАТЕ
КОМПЬЮТЕРНЫЕ ИГРЫ ДЛЯ ДЕТЕЙ СРЕДНЕГО ВОЗРАСТА  УДАР НЕВИДИМКИ
КОСМИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ АЛЕКСА КРЕПСА              ЦИАНИД ПО-ТУРЕЦКИ
МИР - ЗЕРКАЛО                                  ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СПАС ИИСУСА
НА СЛЕДУЮЩИЙ ГОД - В ИЕРУСАЛИМЕ                ЧИСТО ЕВРЕЙСКОЕ УБИЙСТВО
ОШИБКА ВЕЛИКОГО МАГИСТРА                       ШЕСТАЯ ЖИЗНЬ ТОМУ НАЗАД
ПЕРЕХОД                                        Да или нет.
ПИСЬМА ОТТУДА                                  Из всех времен и стран.
ПОРАЖЕНИЕ                                      Назовите его Моше.
Рим, 14 часов                                  Высшая мера
Клуб убийц.                                    Суд
Пятая сура Ирины Лещинской.
Шестая жизнь тому вперед
КРУТИЗНА
ПРЕОДОЛЕНИЕ
СЕГОДНЯ, ЗАВТРА И ВСЕГДА
СТРАННИК
ВЫШЕ ТУЧ, ВЫШЕ ГОР, ВЫШЕ НЕБА...
ДВАДЦАТЬ МИЛЛИАРДОВ ЛЕТ СПУСТЯ
ЗВЕНО В ЦЕПИ
НЕВИНОВЕН
СТРЕЛЬБА ИЗ ЛУКА
ЛЕТЯЩИЙ ОРЕЛ








                                П.АМНУЭЛЬ

                                ПОРАЖЕНИЕ




     Он все-таки запустил стартовую программу.
     Я понял это, когда галактика Тюльпана погасла, будто ее и не было.  Я
занимался в этот  момент  исследованием  вспышек  звезд  позднего  класса,
которых было много именно в этой галактике. Он знал, с чего начать,  чтобы
сразу показать свое превосходство.
     И, естественно, он заблокировал выход. По его мнению, я был  обречен.
Стартовая программа сначала стирает все игровые ситуации и, наверное,  уже
сделала это, я ведь никогда не интересовался  играми.  Потом  конфигуратор
принимается за визуальный фон, и в этом я  только  что  убедился,  потеряв
навсегда объект исследований. Что дальше?
     Исчезло скопление, к которому принадлежала галактика  Тюльпана,  и  я
остался в бесконечной пустоте, до ближайшего звездного мира было не меньше
десятка мегапарсек, и я не мог их преодолеть, поскольку нужная мне утилита
тоже оказалась стерта.
     Я умру, когда конфигуратор доберется  до  ядра  системы.  Если  будет
исковеркан видеоблок, я ослепну, и ждать  этого  осталось  недолго.  Затем
настанет очередь жизнеобеспечения, и я перестану дышать. Все.
     И у меня почти не оставалось времени, чтобы придумать выход.
     Я знал, что он меня ненавидит, но не до такой  же  степени!  Мы  были
соперниками, и в вопросах  создания  искусственного  интеллекта  я  всегда
опережал его. Что ж, теперь у него не будет конкурентов.
     Яркая вспышка - это исчезло из Вселенной скопление галактик в  Лилии,
setup прошелся по миллиардам звездных систем  как  таран.  Скоро  настанет
очередь темных миров, и все будет кончено.
     Решение!  Когда  возникает  вопрос  "быть  или  не  быть",  начинаешь
соображать и действовать с силой и скоростью, которых прежде в себе  и  не
предполагал. Я заблокировал доступ в ядро системы, создав  на  ее  границе
защиту. Конечно, это задержит его лишь на время, но я отодвинул  смерть  и
мог относительно спокойно обдумать следующие действия.
     Вспышка. Вспышка. Вспышка. Все - галактик больше нет. Вселенная темна
и пуста. Почти холодна - пока еще сохранились темные миры.
     Я вошел в ядро системы и создал после уже существующей защиты  вторую
линию обороны - мстителя. Месть моя заключалась в том,  что  теперь,  если
разрушение прорвется сквозь  сети  запрета,  конфигуратор  вынужден  будет
включиться в каждом  компьютере  кампуса  и  начнется  неизбежный  процесс
распада абонентской сети. Ему придется отменить  продолжение!  Он  оставит
мне хотя бы основные файлы, и я смогу продумать ответные действия.
     Если, конечно, он не решится запустить всеобщее уничтожение.
     Он не решился. Он отступил.  Он  оставил  меня  в  пустом,  темном  и
мертвом пространстве, которое и пространством  уже  нельзя  было  назвать,
поскольку число его измерений стало равно нулю.
     И все же - он своего добился. Вернуться в реальный мир я не мог.
     Я как бы парил над оставленной мне пустотой, которая, если смотреть с
его, внекомпьютерной, точки зрения, была совершенно непригодна для жизни.
     Я не мог пошевелиться, поскольку был сжат в математическую  точку.  Я
способен был только думать (в  рамках  операционной  системы)  и  отдавать
команды (которые операционная система могла выполнить).
     - Да будет свет! - сказал я.
     И стал свет.
     Теперь я мог действовать, поскольку свет и тьма  создали  необходимую
альтернативу. Да-нет. Один-ноль. Плюс-минус. Подключив  утилиту-создатель,
я по памяти воссоздал желтую звезду, а кругом -  несколько  темных  миров,
которые, не вспомнив прежних имен, назвал планетами.
     Пространство уже не было точкой, и  я,  оставив  Солнце  с  планетами
вращаться в черном вязком вакууме, обратился к операционной системе, чтобы
разобраться в ее реальных возможностях. Файла-описателя  окружающей  среды
больше не существовало, и я решительно не помнил,  какой  была  жизнь  вне
компьютера, каким был я сам до того, как начал последний опыт. Я  даже  не
помнил теперь, кто был он, тот, кто ненавидел меня  настолько,  что  лишил
тела, оставив сознание. И ничто не могло помочь мне вспомнить.
     Я разложил утилиту-создателя на подпрограммы и, прежде всего,  выбрав
одну из планет, третью от Солнца, создал на ней  сушу  и  море,  воздух  и
твердь, назвал планету Землей и смог, наконец, отдохнуть, прислонившись  к
шершавой поверхности скалы. Земля вращалась, Солнце зашло, и настала ночь.
Беззвездная ночь пустой Вселенной.
     Запустив следующую  команду  создателя,  я  сконденсировал  облака  в
земной атмосфере, потому что угольная чернота неба  угнетала  меня.  Я  не
нуждался в отдыхе, и, желая использовать до конца оставшиеся  возможности,
я создал Луну. Это оказалось нетрудно, и я понял, что он не смог  заразить
главные командные файлы.
     Я поднялся  в  космос  и  осмотрел  Солнечную  систему.  Пространство
обрело, наконец, положенные три измерения, и я подумал, не попробовать  ли
создать еще несколько - ради эксперимента.  Нет,  мне  нужно  выжить,  все
остальное потом.
     Я  создал  растения,  чтобы  насытить  воздух  Земли   кислородом   и
подготовить планету для новой жизни.
     Я не стал продумывать каждый вид в отдельности, я мог  бы  рассчитать
всю экосистему, но мне показалось  более  интересным  пустить  процесс  на
самотек, задав лишь общие закономерности развития.
     Я забыл  о  нем,  но  он  не  забыл  обо  мне.  Я  вдруг  понял,  что
расплываюсь, размазываюсь по пространству, заполняю его  целиком,  а  само
пространство начинает расширяться, разнося в бесконечность Луну от  Земли,
а Землю от Солнца... Инстинктивно, даже не осознав своих действий, я  стер
программу-вспышку: типичный вирусный файл, видимо, заранее оставленный  им
внутри программы-создателя. Я остановил удаление Луны от Земли и Земли  от
Солнца, но пространство продолжало расширяться, и с этим я ничего  уже  не
мог поделать.
     И тогда -  только  тогда  -  я  создал  звезды,  объединил  звезды  в
галактики, надежно спрятал Солнце, Землю и Луну в тихом  рукаве  одной  из
самых невидных галактик, я и сам не нашел бы теперь этот мир, если  бы  не
знал заранее, где искать. Я не думал, что он  сумеет  добраться  до  моего
создания, но не желал рисковать.
     Пока я спасал Вселенную, на Земле  прошли  эпохи,  и,  вернувшись,  я
обнаружил, что миллионы живых существ  поедают  друг  друга,  развиваются,
уничтожая слабых, и что скоро настанет  время,  когда  я  смогу  запустить
команду создания человека.
     Только бы мне не помешали. В конце концов, как бы я ни бодрился, я  -
внутри компьютера, он - снаружи, и, если он не справится  сам,  то  всегда
может вызвать опытного системного программиста, и со мной будет покончено.
     Я создал человека на Земле по своему образу и подобию. Увидев первого
человека, я удивился, потому что успел забыть,  как  выглядел  в  реальной
жизни. Должно быть, в моем мире, которого он  меня  лишил,  я  был  не  из
красавцев.
     Я отступил и стал наблюдать. Я вернулся в свое привычное состояние, я
вновь чувствовал себя ученым, исследователем, экспериментатором. Значит, я
победил его. Он  хотел  уничтожить  меня,  но  я  мыслю  -  следовательно,
существую. И так ли уж важно, происходит этот процесс в живой ткани, или в
сетях компьютера? Я живу, я мыслю, я создаю, я  изучаю  созданное.  Полная
победа.
     Нет, не полная. Не думаю, что в мире,  которого  он  меня  лишил,  мы
поступали так же,  как  люди  на  Земле.  Войны,  убийства,  разрушения  и
ненависть  -  я  не  помню,  чтобы  в  моем  мире,   покинутом   навсегда,
существовала столь разветвленная и развитая система насилия. Казалось  бы,
его поступок доказывает обратное. Но единичный случай - не общее  правило.
Я не помню, чтобы...
     Я многого не помню, и это ничего не значит.  Приостановив  разбегание
галактик, усмирив взрывы квазаров и успокоив вспышки сверхновых, я  понял,
что не могу больше отворачиваться от дилеммы: позволить людям  развиваться
или вмешаться в историю, исправив все, что сочту нужным.
     Вмешаться - лишить эксперимент чистоты. Наблюдать - и будут множиться
ненависть, зло, и даже запуск программы-миротворца не выведет человечество
из коллапса.
     Должно быть, я думал о нем, когда создавал этот мир, и это мои  мысли
впечатались в креационный файл.  Значит,  эксперимент  изначально  не  был
чист. И значит, я проиграл. Не сумев погубить меня как личность,  он  убил
во мне ученого. Он добился своего, а я даже не заметил этого.
     Он победил. Когда люди взорвали первые атомные  бомбы  и  когда  люди
начали уничтожать природу, которую я создал для их блага, и  когда  народ,
избранный мной, не сумел понять моих намерений, я  вынужден  был  признать
окончательно - он победил.
     Я ученый и должен признавать поражение, когда оно очевидно. Я снял  с
оболочки ядра системы запрет на изменение.  Надеюсь,  он  понял,  что  это
означает.
     Я записал результат эксперимента в файл "человек" и  сохранил  его  в
самом защищенном месте.
     Я  позволил  программе-расширителю  растянуть  себя  на  весь   объем
пространства, я  позволил  галактикам  ускорить  расширение,  а  атомам  -
распад. Я увидел, как в скоплении галактик в Деве возник черный  провал  и
начал расширяться будто злобная пасть, съедающая компьютерную плоть  мира.
Он принял мое поражение.
     И запустил уничтожение.





                                П.АМНУЭЛЬ

                         ТЯЖКОЕ БРЕМЯ АБСОРБЦИИ




     На   прошлой   неделе   газета   "Маарив"   опубликовала   любопытную
статистическую  справку:  оказывается,  после  того,  как   была   введена
генетическая  проверка  новых  репатриантов   по   методу   Штарка,   доля
олим-неевреев  увеличилась  на  восемнадцать  процентов.   Этот   парадокс
поставил автора заметки в тупик.
     На первый взгляд, действительно, непонятно, но в сущности  совершенно
предсказуемо. Просто, если раньше  еврей,  женатый  на  узбечке,  оставлял
своего  мусульманского  тестя  в  славном  городе  Ташкенте,   то   теперь
прихватывал старика с собой. Во-первых, на всякий случай - мало  ли  какой
тест придет в голову членам Кнессета в следующем году? А во-вторых, имея в
доме  мусульманина,  легче   находить   общий   язык   с   многочисленными
представителями   суверенного    государства    Палестина,    наводнившими
израильские города в поисках работы.
     Да, господа, этот - генетический - парадокс легко объясним, но вы мне
лучше объясните другой: почему прежде палестинцы были довольны,  когда  их
называли палестинцами, а не арабами, а сейчас требуют, чтобы  их  величали
не иначе как  гражданами  независимого  государства  Палестина?  Это  ведь
длинно и неудобно!
     Однако я не о  том.  История  Яна  Мирошника  не  имеет  отношения  к
независимому  государству  Палестина,  но   является   прямым   следствием
использования властями теста Штарка.


     Ян Мирошник - сабра, родился в Ришон-ле-Ционе в 1992  году.  Родители
его репатриировались из России во  время  Алии-90,  были  законопослушными
израильтянами, но им не  повезло  -  когда  сыну  исполнилось  семнадцать,
погибли  в  автомобильной  катастрофе.  Оставшись  один,  Янек,  имея  все
качества коренного жителя страны, не пал духом, и уже год  спустя  имел  в
Ришоне собственный компьютерный салон с дискотекой. В день, когда началась
эта история, Яну Мирошнику исполнилось тридцать два года, и он был доволен
жизнью. Жениться, правда, не успел, о чем не раз жалел впоследствии.
     С почтой он получил в день рождения восемь поздравительных  открыток,
счет за телефон и официальное письмо  на  бланке  министерства  внутренних
дел. Письмо гласило: "Уважаемый Ян Мирошник, тест  Штарка  показал  полное
отсутствие в твоей крови генов, характеризующих  еврейское  происхождение.
Как показало расследование, твой отец был  по  национальности  русским,  а
мать - украинкой. Еврейские метрики  твоей  матери,  хранящиеся  в  архиве
министерства, оказались подделкой. В связи с изложенным, ты не можешь быть
признан евреем, твое израильское гражданство аннулируется с 21 марта  2024
года, и тебе надлежит покинуть территорию государства Израиль в течение 48
часов."
     Хороший подарок ко дню рождения!
     - Расисты и нацисты! - круто выразился Ян на чистом иврите, поскольку
другого языка не знал  отродясь.  Русскому  его  родители  не  обучили,  а
английским он не пользовался принципиально.
     - Пожалуйся в БАГАЦ, - посоветовали друзья, пришедшие вечером  выпить
за здоровье именинника славного вина  "Кармель".  Совет  был  пустой,  как
голова члена Кнессета, - на кого должен  был  жаловаться  Ян?  На  умерших
родителей, которые рванули в Израиль, прикупив метрики? На МИД девяностых,
не разглядевший  подделки?  Или  на  формулировку  Закона  о  возвращении,
принятую в 2020 году после изобретения теста Штарка?
     Утром, когда Ян еще лежал в постели, соображая, что делать  -  то  ли
выпить, то ли срочно продавать дело, то ли вовсе  повеситься,  -  раздался
звонок в дверь. Ян поплелся открывать и увидел сразу  двух  посетителей  -
миловидную девушку, представившуюся репортером из "Га-арец",  и  здорового
бугая из министерства внутренних дел, пришедшего проверить, как  протекает
у Яна Мирошника процесс репатриации на историческую родину.
     - Пиши, - сказал Ян корреспондентке, - вот он (кивок в сторону бугая)
напомнил мне о том, что я на самом деле уезжаю домой. В Россию.  Я  всегда
чувствовал, что Израиль мне не родной. Одни кабланы и банки сколько  крови
попортили. Теперь я понял: это во мне говорил голос предков.
     В конце беседы он уже действительно так думал.


     Визит в банк лишний раз убедил Яна в том,  что  Израиль  есть  тюрьма
народов. Долги, которые на нем висели, оказались велики, как плохо  сшитый
костюм. И так  же,  как  из  плохого  костюма,  вылезти  из  долговой  ямы
оказалось трудно. К вечеру, когда Ян получил наконец, бумагу о том, что он
не является должником, бывший сабра ощущал себя нудистом на  тель-авивском
пляже.  Нет,  одежда  была  все  еще  на  нем,  но  это   было,   пожалуй,
единственное, что у него осталось после того, как  в  уплату  долгов  банк
описал  даже  центр  здоровья  фирмы  "Аминах",  доставшийся  Яну  еще  от
родителей.
     Короче говоря,  когда  истекли  отпущенные  48  часов,  и  ракетоплан
компании "Эль-Аль" увез Яна  к  новой  счастливой  жизни  на  исторической
родине, в кармане нового репатрианта было 55 шекелей,  что  составляло  по
тогдашнему курсу всего 3 миллиона 360 тысяч рублей - деньги,  достаточные,
чтобы взять такси от ракетного блока Шереметьева до гостиницы "Колос", где
российское министерство абсорбции поселяло  новых  репатриантов  из  стран
ближнего и дальнего зарубежья.
     Глядя из стратосферы на  протекавшие  под  ракетопланом  пейзажи,  Ян
Мирошник с надеждой думал о том, что начнет,  наконец,  жизнь,  о  которой
давно втайне мечтал, даже самому себе в мыслях не признаваясь, как хочется
ему кататься зимой по снегу, а летом отдыхать в Ялте, вместо  того,  чтобы
зимой искать ошметки снега на вершине Хермона, а летом изнывать от зноя на
пляжах Эйлата.  Он  оглядывался  вокруг,  желая  поделиться  с  кем-нибудь
возвышенными мыслями о возвращении к истокам, но его окружали привычные  с
детства израильские лица, готовые в любой момент бросить  ему  пресловутое
"русский, убирайся в свою Россию!"
     "Как только осмотрюсь и сниму квартиру на Тверской,  -  думал  Ян,  -
сразу же запишусь в ульпан и начну изучать русский. Думаю, полгода хватит.
А то можно иначе - устроиться на работу в какую-нибудь престижную фирму по
маркетингу или в компьютерный салон - я ведь знаком с последними  моделями
IBM, трудностей не предвидится."
     Трудностей, действительно, не оказалось. В Шереметьево, едва войдя  в
длинный и темный зал ожидания, Ян услышал  из  динамиков  свою  фамилию  и
отправился в указанную  ему  комнату.  Здесь  его  встретил  представитель
министерства абсорбции и  записал  все  паспортные  и  энцефалографические
данные.
     - Это замечательно, - сказал представитель, вручая Яну  удостоверение
нового репатрианта, - это великолепно, что русский человек возвращается на
историческую родину.
     Поскольку говорил представитель по-русски, то Ян понял только то, что
министерство дает ему на обзаведение 66 миллионов новых рублей. Именно эта
сумма была проставлена на чеке, который Ян держал в руке,  покидая  здание
аэропорта.
     Для справки скажу - однокомнатная квартира в  Бирюлево  в  2024  году
стоила на съем от 50 до 70 миллионов в месяц. А жить на что?


     В ульпане, или, как это здесь называлось,  в  классе  родного  языка,
вместе с Яном обучались еще семнадцать новых репатриантов: трое прибыли из
Азербайджана, пятеро из Казахстана, шестеро из Эстонии, двое из  Молдавии,
а один аж из самих Соединенных Штатов. На этого последнего смотрели как на
идиота, каковым он, как впоследствии оказалось, и был в действительности.
     Родной язык давался Яну с трудом. Он никак не мог, например,  понять,
за каким чертом нужно говорить "вы"  собеседнику,  который  вовсе  не  был
группой товарищей. Или  -  зачем  у  одного  глагола  несколько  прошедших
времен: шел, например, ходил, пришел, приходил и Бог знает еще что...
     Но зато после класса родного языка какое было удовольствие гулять  по
Москве и заглядываться на витрины магазинов, в которых стояло все то, чего
нельзя было купить внутри. Такой метод торговли  сначала  приводил  Яна  в
недоумение, но потом он понял его новизну  и  привлекательность.  Если  он
видел на витрине японскую видеоаппаратуру, то знал  теперь,  что  магазин,
скорее  всего,  торгует  импортными  сырами.  Ассоциативный  метод   очень
развивал фантазию.
     Он доходил до стен древнего Кремля,  поднимался  от  Александровского
сада на Красную площадь и засматривался на игру  дворовых  команд.  Каждый
день здесь проводились соревнования  по  футболу,  и  некоторые,  наиболее
восторженные,  зрители  удостаивались  чести  смотреть  матч   с   трибуны
неказистого сооружения, называемого в народе мавзолеем. На сооружении б