ся.
     Получив пощечину, Надежда дико разозлилась, поэтому слова Духа не произвели на нее желаемого впечатления. Это от сильного стресса и от ярости, поняла Надежда. Однако следовало ярость свою не показывать.
     Надежда прижала руку к сердцу и сделала вид, что ей плохо, а сама напряженно думала. Придется сказать этому типу про косметичку и отдать ее. В конце концов, она не нанималась стеречь имущество неизвестной девицы. Но как бы так извернуться, чтобы эти ненормальные бандиты ее потом не убили?
     Она подняла голову и внимательно посмотрела на Духа.
     - Что-то подсказывает мне, - начала она, - что вы не позовете своих бугаев. Во-первых, я им неинтересна - возраст не тот. А во-вторых, мне почему-то кажется, что вы хотите услышать от меня все важное лично, так сказать, наедине. Или я не права?
     И тут же получила вторую пощечину, еще сильнее первой.
     "Следует признать, что это очень хороший аргумент в споре", - подумала Надежда и представила себе, как она сидит в кабинете своего начальника и пытается доказать ему, что он был не прав, когда дал ей в прошлом месяце такую маленькую прибавку к зарплате. Спорить с начальством все равно что плевать против ветра - это все знают. Но вот если воздействовать на начальство таким аргументом...
     - Ну хорошо, - вздохнула она, - да, я сидела у окна и видела, как девица вошла в здание морга. Потом появились вы трое. Что там случилось внутри - вам лучше знать, но, должна сказать, что помощнички у вас дубиноголовые.
     Дух был в бешенстве. Он сдерживался из последних сил - если дать волю своему гневу, то он может задушить проклятую тетку и тогда ничего не узнает об этом совершенно непонятном деле.
     Кто убил Кабаныча? Кому понадобилось сделать это именно сейчас? Конечно, жизнь бандитского авторитета всегда в опасности, но сейчас как раз на криминальном фронте было относительное затишье. Со всеми Кабаныч договорился, поделил сферы влияния, в делах у него был порядок, за исключением, может быть, казино "Какаду". Там еще не совсем пришли к соглашению, претендовал на него Ашик Хусаинов по кличке Уругвай. Но и тут дело решалось потихоньку переговорами. Не такой был человек Уругвай, чтобы из-за "Какаду" - небольшого, в общем, казино - нанимать киллера. И не потому, что совестливый, а потому, что расчетливый - прекрасно понимает, что за такое спокойно может сам пулю от киллера схлопотать.
     Накануне Дух много думал. И решил взглянуть на дело с другой стороны.
     Все в городе, начиная с самого главного криминального авторитета и кончая вахтершей с пятого телевизионного канала, который и включают-то люди только для того, чтобы узнать, сколько градусов на улице, считали, что киллерша была нанята для убийства Кабаныча, а все остальные попались, так сказать, под руку, то есть под пулю. Сам Дух раньше тоже так думал.
     Но теперь вокруг этого дела стали наслаиваться сплошные проблемы. Девица полезла ночью к трупу.
     Девица ловкая и хитрая - ишь как Вовчика обвела!
     А мужик тот, убитый, был каким-то образом связан с Кабанычем. И еще с японцем. А если Кабаныч тихарил эти связи - значит, в деле большие деньги. А если переговоры с японцем - то очень большие деньги, потому что японцы по ерунде связываться не будут - им подавай Курилы или контракт на переработку шахтных отвалов всей Сибири!
     И только полный идиот может думать, что девка отрезала у покойника палец для того, чтобы сохранить память о близком человеке. Дух идиотом себя никогда не считал.
     - Где палец? - заорал вдруг Дух. - Куда она его дела?
     Надежда аж подскочила на стуле.
     - Какой палец? - в полном изумлении заорала она в ответ. - Понятия не имею! Знать не знаю ни про какой палец!
     Дух стиснул зубы и схватил ее за плечи. Глаза у него стали совсем бешеными. Он прошипел какие-то нерусские слова, и Надежда на всякий случай мысленно попрощалась с мужем и котом Бейсиком.
     В этот момент в большой комнате за дверью раздался шум и топот, дверь распахнулась, и рослый бугай рявкнул:
     - Дух, из "Какаду" звонили! У них там заморочки.
     Уругвай права заявил! Одноглазый с бригадой уже едет, и нам нужно...
     Под окном уже урчал мотор мощной машины.
     - Витек! - заорал Дух, поднимаясь. - Эту - в подвал и не трогать, пока я не вернусь, я сам с ней поговорю. Да стерегите ее как следует, а то выйдет, как... - Он вовремя спохватился и прикусил язык.
     Но Надежда уже все поняла. Ее мучил вопрос, какого черта они похищают женщин из больницы и спрашивают их, куда девица дела то, что вынесла из морга, если у них в руках сама девица. Ее и спрашивайте, нечего посторонних людей в свои дела впутывать! И теперь Надежду осенило: девица сбежала! Она сбежала, причем бандиты даже не успели ее допросить! Не могли же они ухайдакать ее раньше времени, как Сырникову!
     "Она сбежала, и я смогу", - приободрилась Надежда.
     Через минуту база или малина опустела. Явился Витек, по наблюдению Надежды, уже с другой бутылкой пива. Он был в отличном настроении.
     - Что, тетя, пить небось хочешь? - осведомился он.
     - А ты как думаешь? - огрызнулась Надежда.
     Пить действительно хотелось, но она решила, что лучше погибнет от жажды, чем попросит воды у этих мерзавцев.
     - Не горюй, тетя, в подвале и так сыро. Вот вернется Дух, все ему расскажешь, как миленькая, а после придушим тебя маленько и бросим в Неву. И поплывешь ты, тетя, как Муму у Герасима... Верно, Крыса?
     Крыса радостно заржал.
     "Далась им эта Муму, - в раздражении подумала Надежда, - одну Муму из всей литературы и вспоминают, только до пятого класса, что ли, доучились...
     Знал бы Тургенев, как он популярен среди определенного слоя молодежи, пожалуй, в гробу бы старик перевернулся..."
     Вспомнив, однако, чем кончила несчастная Муму, Надежда внутренне содрогнулась.
     Витек куда-то вышел, долго орал: "Стручок, Стручок!" - и явился снова в сопровождении маленького худенького парнишки, почти подростка, а может, так казалось из-за его щуплости.
     - Давай ключ от подвала! - приказал Витек. - Хотя ладно, сейчас вместе туда пойдем.
     - Чего я в подвале забыл? - заныл парень, но Витек ловко щелкнул его по носу, и тот замолчал.
     В подвал отправились все четверо: впереди Крыса, за ним Надежда с костылем, потом Витек, и замыкал шествие Стручок.
     В подвальном этаже Стручка пропустили вперед.
     - Шумни там, - обратился к нему Витек, - я страсть крыс боюсь...
     Впереди был коридор, потом дверь, потом еще коридор и широкий проем, и только потом Стручок отпер прочную дверь с маленьким окошечком для часового.
     - Вот, тетя, тебе персональная камера! - пригласил Витек.
     Надежда поежилась.
     - Ты не беспокойся, - ласково продолжил Витек, - там свет есть, а крысы при свете близко не подойдут, верно, Стручок?
     Стручок разразился длинной тирадой с большим количеством мата.
     Витек галантно пропустил Надежду вперед и вошел следом. Комната была довольно большая, потолок низкий - подвал все же. Над дверью тускло мигала лампочка под сетчатым колпаком.
     "Ну как погаснет? - испугалась Надежда. - Мышей я не боюсь, но с крысами все же лучше не встречаться..."
     Мышей она не то чтобы не боялась, но, имея кота замечательной охотничьей рыжей породы, привыкла видеть на даче его многочисленные трофеи. Бейсик мышей не ел, не имел такой глупой привычки. Он занимался охотой исключительно из спортивного интереса и разбрасывал тушки несчастных мышей и кротов в местах наибольшего скопления хозяев, а именно: на тропинке, на пятачке у колодца и под столом позади дома, где Надежда стирала и мыла посуду.
     В углу комнаты стоял пустой фанерный ящик, в каких раньше отправляли с юга фрукты, а с Севера - соленую рыбу. Стручок взял его было и хотел вынести.
     - Оставь тетке стул, а то окочурится еще раньше времени, - приказал Витек.
     Стручок снова произнес несколько матерных слов, в ответ Крыса схватил его за нос и больно оттаскал.
     - Не выражайся при женщине! - дурашливо приговаривал Витек во время экзекуции.
     Надежда понимала, что воспитательные меры вызваны вовсе не заботой о ее нежных ушах, просто парням было нечем заняться, а Стручок, надо полагать, в силу своего малого роста и маломощности являлся обычным объектом издевательств. Надежда поглядела на него сочувственно и отвернулась.
     - Ладно, мы пойдем наверх, - сказал Витек, - а ты сиди здесь, в коридоре, охраняй эту...
     - Чего ее охранять? - взвыл Стручок. - Куда она денется отсюда на...?
     - Делай, что велят! - рявкнул Крыса. - Если не устережешь и что-нибудь с ней случится, Дух с тебя шкуру снимет!
     "Это с вас он шкуру снимет, - подумала Надежда, - а вам неохота в подвале сидеть, вы меня этому затравленному Стручку перепоручили... Ну, надо это использовать..."
     Она отступила к стене, спрятав за спину костыль, чтобы не отобрали, и тут же в глазах у нее потемнело от резкой боли: это Стручок, выходя, пнул ее изо всей силы по ноге.
     - Ox! - Надежда села прямо на пол.
     В дверях Стручок злорадно оглянулся на нее. Это стало последней каплей в череде сегодняшних неудач.
     Надежда почувствовала, что по щекам ее потекли слезы. Ударить женщину, вдвое старше его, беспомощную, которая ничего плохого ему не сделала!
     "Просто мелкий гаденыш, - уговаривала себя Надежда сквозь слезы, - бандиты над ним издеваются, и ему хочется кому-то боль причинить. Причем ударил не по здоровой ноге, а по больной - заранее высмотрел, сволочь! А ведь я ему в матери гожусь..."
     Она тут же опомнилась:
     "Господи, спаси и помилуй от такого сыночка! Задушила бы собственными руками, если бы такая скотина у меня выросла..."
     Нога прошла. Надежда оперлась на костыль и пересела на ящик, чтобы не простудиться. Хотелось пить, голова была тяжелой. Она поглядела на часы: было четверть второго ночи. Самое трудное время - организм привык спать, а тут где же поспишь?
     Да и разве можно заснуть, если нежданно-негаданно попала к садистам, к зверям в облике человеческом, и они, даже если получат интересующие их сведения, все равно не выпустят Надежду живой? Что им любая человеческая жизнь? Они и своей-то не дорожат, иначе не выбрали бы такую опасную профессию.
     Убили их главного мафиози, а с ним - двух охранников. Были люди - и нету.
     "А впрочем - люди ли? - опомнилась Надежда. - Разве ж это люди..." Вот, пожалела она Стручка, а он с ней как поступил?
     Надежда осознала внезапно, что жизнь ее висит на волоске и волосок этот становится все тоньше. Надеяться ей не на кого. Никто не знает, где она и что с ней случилось. В больнице не хватятся до завтрашнего утра. А если и хватятся - что толку? Вон Сырникову-то так и не нашли... Ну, допустим, она не Сырникова, сообщат мужу. Сан Саныч примчится и устроит в больнице страшный скандал. Обратится в милицию, нажмет на все рычаги... Но что может сделать милиция, если неизвестно, куда пропала Надежда. И самое главное, к чему будет весь шум, если Надежда в это время уже доплывет до Финского залива, вернее, не Надежда, а то, во что она превратится. А превратится она, и очень скоро, в клиента сторожа морга Михалыча...
     Надежда Николаевна всегда умела смотреть правде в глаза. Так и сейчас: она поняла, что виновата в том, что с ней случилось, она сама.
     "Вечно вы, гражданка Лебедева, лезете не в свое дело, - говорил внутри ее противный голос, - вечно вы все вынюхиваете, сами себе задаете вопросы и сами же ищете на них ответы. Спокойнее нужно быть, больше о здоровье думать. Видите, что ночью девица в морг лезет - ну и пусть себе лезет, может, у нее там свидание! А вы спите себе спокойно, ручку под щечку, как в детском садике воспитательница учила, на правый бок и дышать носом..."
     "А если мне интересно? - слабо возражала сама себе Надежда. - Если мой организм так устроен, что вечно со мной что-то происходит?"
     "Нечего на организм сваливать, он у всех одинаковый. Головой нужно думать, прежде чем неприятности наживать..."
     Надежда осознала, что мысленно разговаривает сама с собой. Это очень распространенное явление среди узников-одиночек. Сначала мысленно, потом - вслух, а потом люди свихиваются окончательно и разбивают себе головы о стены. Или их переводят в сумасшедший дом.
     "Мне это не грозит, - усмехнулась Надежда, - и свихнуться я не успею, и в дурдом меня не отправят, так прикончат..."
     В углу комнаты послышалось какое-то шуршание, и мгновенно Надежда покрылась холодным потом.
     "Крысы!"
     Шуршание стихло, но сердце несчастной узницы билось слишком быстро. Она пыталась разглядеть, что происходит в углу, боясь встать и подойти ближе.
     На всякий случай она сняла с костыля резиновую галошку и попробовала острый конец. Вполне подходило для того, чтобы насаживать на него крыс, как на вертел.
     Надежда представила себе, как она протыкает крыс, как они бегают вокруг с ужасно противным писком, и чуть не свалилась с фанерного ящика.
     "Я сойду с ума не от одиночества, а от страха. Надо что-то делать. Стихи вспомнить какие-нибудь, что ли..."
     Но в голову лезли только детские обрывки:

     Ищут пожарные, ищет милиция,
     Ищут дружинники нашей столицы,
     Ищут давно, но не могут найти...

     "Ой, это же про меня! Это меня никогда не смогут найти... Что же делать? Может, поклясться самой страшной клятвой (здоровьем кота Бейсика), что больше никогда я не буду влезать в криминальные истории? И попросить помощи у господа бога?"
     Надежда Николаевна не была верующей. То есть она вполне допускала существование высшей силы.
     И уважала веру других, ведь вот даже Альберт Эйнштейн был глубоко верующим человеком. И вера не шла вразрез с его научным мышлением. Однако в трудных делах Надежда всегда предпочитала надеяться только на свои силы. Захочет бог ей помочь - милости просим! А если нет, то уж как-нибудь сами справимся, раз недостойны оказались.
     В углу снова раздалось подозрительное шуршание.
     Надежде показалось даже, что она видит усатую морду. Мелькнула тень с длинным хвостом, а может, так почудилось в мигании слабой лампочки, но Надежда Николаевна вскочила с ящика и заорала:

     Буря мглою небо кроет,
     Вихри снежные крутя,
     То как зверь она завоет,
     То заплачет как дитя!

     В окошечке на двери показалось лицо Стручка.
     - Чего разоралась? - заворчал он. - Ночь, между прочим, я спать хочу.

     То по кровле обветшалой
     Вдруг соломой зашуршит,
     То как путник запоздалый
     К нам в окошко постучит! -

     продолжала Надежда, прибавив громкости.
     - Заткнись! - заорал в свою очередь Стручок. - Сейчас дверь открою и так врежу - язык в глотку затолкаю!
     Надежда замолчала, припоминая, как там дальше у Пушкина, а вовсе не потому, что испугалась Стручка.
     - Сиди и не чирикай, - успокоился Стручок, - а не то хуже будет...

     Выпьем, дряхлая подружка
     Бедной юности моей! -

     заревела Надежда раненым бегемотом.

     Выпьем с горя, где же кружка?
     Сердцу будет веселей! -

     закончила она на победной ноте и поклонилась в окошко.
     Страх перед крысами пропал, очевидно, вышел криком. Надежда посмотрела на Стручка снисходительно - уж больно худосочный и щуплый, так, мелкая человеческая сволочь...
     - Поаплодировал бы, - предложила она, - а не то дальше орать буду. Я еще много стихов знаю... "Мужичок с ноготок", например, это про тебя... "Однажды в студеную зимнюю пору!" - заорала она, но прервалась:
     - Значит, я буду орать, пока те сверху не придут, а им скажу, что ты плохо со мной обращался - бил, например. А у меня сердце больное, от побоев помереть могу. Так что тебе мало не покажется, Витьку только волю дай, уж я-то знаю!
     Очевидно, Стручок тоже знал, потому что подошел ближе к окошечку и спросил довольно мирно:
     - Чего тебе надо?
     - Воды, - призналась Надежда. - Пить очень хочется.
     - Ладно, - Стручок помедлил, что-то соображая. - Только я дверь открыть не могу, так что подойди ближе, я горлышко бутылки в окошко просуну.
     Надежда знала, что дверь он открыть может - она успела заметить, что дверь ее узилища запиралась снаружи на большую ржавую щеколду, - но сделала вид, что поверила паршивцу. Он завозился где-то неподалеку, потом в окошке показались его паскудно бегающие глазки:
     - Держи, мочалка старая, пей! - И в лицо Надежде полетела струя едко пахнущей жидкости, по виду - обыкновенной мочи.
     Надежда ожидала от негодяя очередной подлости и успела отскочить от окошка, так что только слегка подпортила костюм. Но тем не менее она жутко разозлилась. Она огляделась по сторонам. Какой там страх перед крысами, она даже хотела, чтобы парочка этих неприятных созданий пришла познакомиться с ней поближе. Надежда с удовольствием бы с ними сразилась, чтобы выпустить излишки злости.
     - Ты не попал, - сказала она спокойно Стручку и отошла от окна.
     Тот злобно заорал что-то матерное в коридоре.
     Надежда кружила по камере, как голодный тигр по клетке. Переполнявшая ее злость требовала выхода, "Не может быть, - думала Надежда, - не может быть, чтобы такие, как Стручок, одержали надо мной верх. Как это они говорят? Против лома нет приема...
     Это значит, что здесь, в подвале, нужно только уметь драться и убивать. Здесь не нужны ни мой жизненный опыт, ни годы учебы, ни мои знания. Сколько книг я в своей жизни прочитала, сколько пьес посмотрела, сколько музыки слышала! И это все зря? Если бы на моем месте сидела какая-нибудь обезьяна, она была бы в таком же беспомощном положении. Хотя что это я? Шимпанзе, например, очень сильное животное, не говоря уж о горилле..."
     Надежда представила, как горилла расправляется со Стручком и остальными, и ей стало легче.
     "Ну, раз уж я не горилла и не могу их всех придушить, то нужно призвать на помощь интеллект. Нужно обмануть Стручка и попытаться выбраться отсюда, пока не пришли остальные бандиты. Уж больно неохота умирать такой ужасной смертью. Вряд ли удастся с ними договориться".
     Она вспомнила про пощечины, которыми наградил ее Дух, и поняла, что не хочет ни о чем с ним договариваться.
     Проходя в пятый раз мимо самого дальнего угла, Надежда заметила там, в углу, маленькую узкую железную дверцу. Собственно, дверцей ее можно было назвать с большой натяжкой - просто лист железа, прибитый к стене, причем с той, другой стороны.
     Ручки на дверце не было, и Надежда решила, что она должна открываться в ту сторону.
     Она крадучись подошла к окошку и поглядела в него. Виден был кусочек коридора. Стручок куда-то делся, может, ушел наверх. Надежда решила рискнуть.
     Она подошла к дверце и с разбегу ударила ее здоровой ногой. Был шум, но никакого положительного действия. Надежда попробовала плечом, и лист закачался.
     На ощупь он был старый и ржавый. Надежда утроила усилия, теперь уже дверца ходила ходуном, и вот наконец что-то упало с той стороны, и дверца поддалась.
     Надежда, согнувшись в три погибели, выползла в соседнее помещение. На первый взгляд она зря потратила столько усилий - это была такая же комната с низким потолком, что и та, где бандиты держали ее, с той разницей, что света не было вообще. Надежда метнулась к входной двери, она, естественно, была заперта. Немного света попадало через дверцу, а дальние углы тонули во мраке. Идеальное место для крыс...
     Надежда вздохнула и решила все же обыскать комнату - так, на всякий случай. Идя вдоль стены, она споткнулась, и, чтобы не упасть, оперлась рукой о землю. Внизу было влажно. Она потыкала перед собой костыликом. Тот постучал о железо. Надежда нагнулась и подняла обрезок ржавой трубы. Сваечка была тяжеловатой, не то что алюминиевый костыль, и очень удобно было стукнуть ею кого-нибудь по голове.
     "Пригодится", - обрадовалась Надежда и дальше, в самом углу, обнаружила торчащий из стены кран.
     Земля была влажной потому, что из крана слегка капало, а обрезок трубы, очевидно, остался, когда меняли кран.
     Не веря своему счастью, Надежда покрутила кран.
     Хлынула холодная вода. Наде