аю, а в понедельник  я  ее,  Нину,
встретила  днем,  идет такая расстроенная, руки  в  карманы,
говорит, сумочку вырвали прямо на улице.
     - Да что вы? А где же это было?
      -  Я не спросила, она такая расстроенная была, хорошо,
говорит, что ключи в кармане были и карточка, а то и до дому
не доехать, и в дом не попасть.
     - А в сумке денег много было?
      -  Да нет, говорила, немного, и документов не было.  А
все остальное - это дело наживное. Вот тебе и наживное...
      В это время раздался звонок в дверь. Надежда открыла и
застыла  на  месте: на пороге стояла следователь прокуратуры
Анна  Николаевна Громова. Давно, пять лет  назад,  у  них  в
институте, где работала Надежда, Произошло убийство.
      Сначала думали, что это несчастный случай, но за  дело
взялась Громова, и был у нее на подозрении Сан Саныч,  тогда
еще  Надежде  никакой  не муж, а просто  начальник.  Надежде
очень не понравились тогда громовские методы, потому что она
поверила  в  то, что Сан Саныч не виноват ни в самоубийстве,
ни  в  убийстве их коллеги. Чтобы спасти Сан Саныча, Надежда
сама   взялась  за  расследование,  дело  оказалось   ужасно
запутанным. Сан Саныч, естественно, был ни при чем, и за это
время они с Надеждой так успели понравиться друг другу,  что
решили  пожениться,  но тем не менее к Громовой  Надежда  не
испытывала  теплых  чувств.  Громова  относилась   к   этому
индифферентно,  потому  что и не  подозревала  о  Надеждином
существовании.
      -  Здравствуйте, - Громова представилась, -  пройдите,
пожалуйста, в соседнюю квартиру, нам нужны понятые. А вы кто
будете? - это она Марии Петровне.
     - Соседка из квартиры рядом.
      - Очень хорошо. Паспорта не забудьте. Когда она читала
Надеждин паспорт, Надежда внимательно на нее смотрела.
     - Лебедева Надежда Николаевна, а где вы работаете?
       Надежда   назвала   свой  НИИ.  В   глазах   Громовой
промелькнуло  какое-то воспоминание, потом она помрачнела  и
вернула Надежде паспорт молча. Марию Петровну уже допросили,
теперь снимали показания с участкового Павла Савельича.
      Оперы  и  следователь находились в спальне, участковый
показывал на месте, как все было, когда он вошел. Надежда  с
Марией   Петровной  сидели  в  гостиной.  Надежда  незаметно
оглядывалась  по сторонам. Красивая стенка.  Удобная  мягкая
мебель,  уютная комната, и что людям не жилось? На  тумбе  в
углу  стоял телевизор, рядом - видеомагнитофон. Внизу в  ряд
выстроились кассеты - все одной фирмы, "Самсунг".
      А  ее кассета была другая. Надежда незаметно, прямо со
стулом  подвинулась ближе к видеомагнитофону.  Так  и  есть,
футляр  от  ее  кассеты  "Самсунг"  валялся  рядом,  значит,
кассета там, внутри. Она наклонилась к Марии Петровне:
      -  Мария Петровна, это моя кассета осталась у них. Она
вообще-то чужая, мне от Саши попадет. А эти ведь ни  за  что
не отдадут. Начнут спрашивать да расспрашивать...
     Соседка кивнула головой:
     - Ясное дело, не отдадут. Бери сама, и дело с концом. Я
послежу.
     Надежда аккуратно, по ковру пододвинула стул еще ближе,
нажала  кнопку на видеомагнитофоне, кассета вылезла  наружу,
она  схватила ее и быстро сунула в карман мужниной  домашней
вязаной  куртки, которую второпях накинула  на  себя,  когда
Громова пригласила их с Марией Петровной в понятые.
      Придя  к  себе  домой,  Надежда  вытащила  из  кармана
злодейски похищенную кассету и уставилась на нее в некоторой
растерянности. Кассета была как бы и не та. Вроде тоже фирмы
"Самсунг", 180 минут, но чем-то немножко отличалась  от  той
кассеты,  которую  она  давала соседке.  Чтобы  окончательно
проверить   свои   сомнения,   она   вставила   кассету    в
видеомагнитофон.  Кассета была смотана почти  до  конца,  но
проверить  можно было в любом месте, и перематывать  Надежда
не  стала, просто включила воспроизведение. Как ни  странно,
на   экране   появилась  просто  настроечная  сетка,   какая
передается  по  сети при отсутствии передач. Надежда  пожала
плечами - кому понадобилось записывать пустой экран? Как это
часто   бывает,  на  звуковую  дорожку  записалась  передача
городской   радиотрансляционной   сети.   Надежда   невольно
прислушалась. Передавали прогноз погоды:
      -  Сегодня, 23 марта, в Санкт-Петербурге и  пригородах
ожидается  облачная, с прояснениями погода, температура  0-2
градуса, ветер умеренный, северо-западных направлений, 5-  7
метров  в  секунду.  Завтра, 24 марта,  ожидается  понижение
температуры на 2-3 градуса...
      Надежда насторожилась. Так-так... Такой прогноз погоды
передают  перед  двенадцатью часами  дня.  И  действительно,
после  прогноза  погоды прозвучали сигналы точного  времени.
Значит,  запись  на  этой кассете была сделана  вчера  около
полудня или буквально через несколько минут после того,  как
соседи  услышали доносящиеся из квартиры Березиных  страшные
крики. Тут что-то не так.
      Надежда промотала кассету немного назад. В этом  месте
'  /(a( еще не было, тогда она пустила ускоренный просмотр и
нашла место, с которого начиналась запись.
      Взяла часы с секундной стрелкой. Запись началась вчера
в одиннадцать часов пятьдесят две минуты, и продолжалась эта
странная запись ровно одиннадцать минут. Когда кассета дошла
до   конца,  автоматически  включилась  обратная  перемотка.
Немного   подождав,   Надежда  нажала   на   пульте   кнопку
воспроизведения   и   снова  увидела   экран,   расчерченный
подстроечной сеткой. А если нажать не на воспроизведение,  а
на  запись, то начнется запись телепередачи, транслирующейся
в  данный  момент по телевизору. Таким образом, если  кто-то
вчера  в  квартире  Березиных  включил  видик  на  запись  в
одиннадцать  часов пятьдесят две минуты, то  мы  как  раз  и
получили бы то, что сейчас записано на кассете. Однако, судя
по  показаниям соседей, именно в это время... Надежда  бегом
кинулась звонить в квартиру к Марии Петровне.
     - Ты чего это, Надя, такая взволнованная?
      -  Мария  Петровна,  вспомните, пожалуйста,  вы  время
точное не заметили, когда у Березиных крики услыхали?
      -  А  чего  мне  вспоминать?  Я  все  хорошо  помню  и
следовательше уже рассказала. Когда крики начались,  я  ведь
сначала подумала, что это телевизор у кого-то работает, ну и
посмотрела  на  часы, чтобы в программе определить,  что  за
фильм.
     - Ну и сколько же было времени?
     - Так без десяти двенадцать.
     - Без десяти? А не без двадцати?
     - Да что ты, у меня пока еще склероза нету.
     - А на какие часы вы смотрели? - подозрительно уточнила
Надежда.
      -  Ну,  ты по части допроса похлеще этой следовательши
Громовой будешь.
       Тебе   надо  в  прокуратуре  работать,  -  недовольно
проговорила Мария Петровна.
      - Да вы не обижайтесь, Мария Петровна, просто я вот на
эти  ваши настенные часы смотрю, а они ведь на десять  минут
спешат.
     - Ой, правда? Ну-ка, я по телефону проверю.
      Соседка  набрала по телефону номер точного  времени  и
уставилась на Надежду с уважением во взгляде:
      - Ты смотри, и правда спешат... Выходит, я следователя
Громову обманула...
     - Значит, вы на эти часы вчера смотрели?
     - На эти самые.
      -  Тогда  выходит,  что крики не  без  десяти,  а  без
двадцати двенадцать начались?
     - Выходит, так. Ну и что с того?
      - А выходит, Мария Петровна, что не сами Березины друг
дружку убили, а кто-то их обоих пришил, а потом все дело так
обставил, что это они сами...
     Очень хитро все придумано.
     - Ну не пугай ты меня, Надя. И так-то ничего хорошего -
вроде  приличные люди, а такое с собой сотворили, а  ты  еще
больше  все  запутала.  Следовательша-то  ничего  такого  не
#.".`(+ , а уж ей-то виднее.
      - Ладно уж, не буду вас запутывать, пусть все как есть
останется, а только я чувствую, что не все так просто.  Если
у  них  без двадцати двенадцать такой скандал получился,  то
кто же тогда видик на запись поставил?
     - Да какая еще запись?
      -  А  вот  та  самая, что я у них из  видеомагнитофона
вынула, пока вы на стреме стояли.
      -  Ой, ну ты меня совсем запутала. Ты же говорила, что
это твоя кассета, ты им давала, я потому тебе и помогла.
     - Да я сама так думала, а оказалось - ошиблась. Кассета
похожая просто, а не та.
     - Что же, выходит, что мы как бы улику украли?
       -  Очень  может  быть.  Но  вы,  Мария  Петровна,  не
переживайте,  что Громовой не правильное время сказали,  она
сама  должна  была  ваши часы проверить, ей  за  это  деньги
платят.
     - И то верно!
       Надежда  в  задумчивости  попрощалась  с  соседкой  и
вернулась  к себе. "Так, любопытная ситуация получается",  -
подумала она.
      Без  двадцати  двенадцать Мария  Петровна  услышала  у
соседей  крики, причем что-то в этих криках было такое,  что
она  сначала  подумала,  что это по телевизору  фильм  идет.
Почему  ей  так  показалось?  Во-первых,  крики  могли  быть
ненатуральными, наигранными, с неестественными  интонациями,
как в телесериалах.
      Во-вторых,  сам звук мог идти не с разных сторон,  как
это  бывает,  когда  ругаются два человека,  перемещаясь  по
квартире,  а  из одной точки - из телевизора.  И  в-третьих,
тембр  звука, издаваемого телевизором, отличается от  тембра
человеческого голоса.
      Итак, допустим, кто-то без двадцати двенадцать включил
в квартире Березиных и поставил на видеомагнитофон кассету с
заранее записанным скандалом.
      Запись  продолжалась одиннадцать  с  половиной  минут,
потом  закончилась,  и  примерно столько  времени  слышались
крики из квартиры убитых, и столько же времени на кассете от
начала записи и до конца пленки. Затем кассету сматывают  на
начало  использованного  куска  и  включают  запись.  Зачем?
Очевидно,  чтобы стереть записанный скандал.  Но  почему  же
убийца  (а манипуляции с кассетой производил, конечно,  тот,
кто убил Березиных) не унес с собой кассету? И это очевидно.
Потому что его в это время в квартире Березиных уже не было.
Выходить  из  квартиры,  когда в ней  так  жутко  кричат,  -
самоубийство: соседи могут выбежать на лестничную площадку и
увидеть  незнакомца. Значит, уйти он должен был  раньше,  по
возможности  значительно раньше. Тогда как же  он  провернул
всю  операцию  с  воспроизведением  сцены  между  супругами,
впоследствии затертой?
       Надежда,   несмотря   на  свое   высшее   техническое
образование  и  большой опыт инженерной работы,  не  слишком
хорошо разбиралась в современной бытовой технике, поэтому  с
решением   загадки  пришлось  подождать  до  вечера,   когда
"%`-c+ao с очередной халтуры ее муж, Сан Саныч. Не  дав  ему
даже толком отдохнуть и поесть, она огорошила его вопросом:
      -  Саша,  представь,  что ты хочешь  уйти  из  дома  и
оставить на видике кассету, чтобы она проиграла какую-нибудь
запись,  а  потом  затерлась. Ну, я плохо объясняю,  но  ты,
наверное, понял.
      Сан Саныч абсолютно не удивился вопросу и ответил, как
обычно, неторопливо и обстоятельно:
      - Ну, я ставлю кассету с нужной мне записью, - кстати,
если  я  хочу, чтобы запись пошла не сразу и если запись  не
очень большая, я кассету поставлю на начало, а запись помещу
ближе  к  концу. Кроме того, я программирую магнитофон  так,
чтобы он через точно рассчитанное время включился на запись.
Тогда  кассета воспроизводится - сначала пустая часть, потом
-  моя  запись. Затем она доходит до конца и тут же начинает
автоматически  перематываться  назад.  Во  время   переметки
включается  заложенная  мной  программа  записи,   перемотка
прекращается  и  начинается  запись  телепрограммы,  которая
сотрет  ту,  предыдущую  запись. Главное,  точно  рассчитать
время...
       Надежда   слушала  его  восхищенно,  с  горящими   от
возбуждения глазами.
     Когда он закончил объяснения, она воскликнула:
     - Я всегда знала!
     - Что ты всегда знала?
     - Я всегда знала, что мой муж - технический гений, и не
только  технический,  а и вообще...  Именно  так  он  все  и
сделал!
     Муж мгновенно напрягся и посерьезнел.
     - Надежда, отвечай немедленно, что случилось?
      -  Ничего  не случилось, дорогой, сейчас я  тебя  буду
кормить, извини, что я к тебе сразу с вопросами...
     - И кто такой он?
     - Какой-такой он? Ах, этот? Убийца.
     - Надежда, когда у тебя так горят глаза, я знаю, что ты
опять влезла в какую-то историю.
      -  Да никуда я не влезла, не волнуйся, я абсолютно  ни
при  чем,  только  у  нас  на площадке  произошло  убийство,
двойное.
     Сан Саныч чуть не подавился.
     - Как? Двойное убийство? Кого же убили-то?
      -  Да  вот эти новые соседи, Березины, которые  ремонт
делали.
      -  А-а-а, - оживился муж, - тот самый ремонт,  который
тебе  спать  не  давал, которым ты меня постоянно  донимала!
Теперь ты поняла, к чему все эти ремонты приводят?
     - Ну, Сашенька, не в ремонте же дело. И вообще, милиция
считает,  что  их никто не убивал, что они сами  друг  друга
убили,  то есть Геннадий из ревности убил жену, а потом  сам
себя.
      -  Да  не  из ревности он, а потому что она  еще  один
ремонт захотела!
     - Ну перестань, не шути так.
     - А что это ты кассетой интересуешься? Подожди-подожди,
a , догадаюсь.
     Ты им давала какую-то нашу кассету?
     Она кивнула, но как-то неуверенно.
     - Что, не нашу, чужую?
     Она зажмурила глаза и закивала сильнее.
      -  Что, ту, которую я у Пашки Соколова взял на  неделю
всего?
      -  Саша,  но я же не знала, что их убьют! А они  взяли
и... и кассета пропала. А я вытащила из их видика совершенно
постороннюю  кассету,  там  и  была  эта  запись,  вот  я  и
заинтересовалась.
      -  И сделала выводы, что соседей кто-то убил? Господи,
ну зачем?
     - Откуда я знаю, зачем в наше время людей убивают?
       -   Я   говорю,  зачем  ты  опять  начинаешь   что-то
расследовать,  когда тебя об этом никто  не  просит!  Отнеси
кассету в милицию или следователю и не лезь в это дело.
      -  Ни за что! Кстати, знаешь, кто там всем заправляет,
следователем по этому делу кто? Угадай с трех раз!
     - Неужели Громова?
      - Ну вот, сразу догадался, не зря я подозревала, что у
тебя с ней роман.
     На этот раз муж действительно подавился.
      -  Ты  что,  с ума сошла? Да у меня о ней воспоминания
самые неприятные остались!
      -  А ты хочешь, чтобы я ей кассету отнесла? Да она еще
привяжется, станет допрашивать, не пойду я к ней ни за что!
      -  Ну  ладно,  но  дай слово, что  больше  ни  во  что
вмешиваться не будешь.
      -  Да  во что мне вмешиваться? Люди они мне совершенно
посторонние,  что случилось, то случилось. А вот  интересно,
Саша, кто же теперь в этой квартире жить будет?
      -  Да тебе-то какая разница? И вообще. Надежда, я тебя
еще за кассету не отругал.
     - Сашенька, я раскаиваюсь! Больше никогда никому ничего
чужого давать не буду.

                      Четверг, 25 марта

      Наутро мы с Борькой проспали. Он оставался дома,  а  я
сорвалась как сумасшедшая, не позавтракав. Он опять не успел
спросить  меня,  что  же, собственно,  со  мной  происходит.
Почему  я нервничаю, рыдаю по ночам и заставляю его  следить
за какими-то подозрительными личностями.
     На работу я опоздала, все уже узнали последние новости,
и теперь Наталья с Серегой хором сообщили мне интересное.
      Витька  всю ночь не спал - потеря пятидесяти тысяч  не
давала ему покоя - и пришел на работу помятый, зеленый,  как
всегда  злой,  но со свежей идеей. Он решил  выколотить  эти
деньги или хотя бы их часть из страховой компании. Мы в этой
страховой  компании застраховались в свое  время  от  разных
мелких  неприятностей  вроде  пожара  или  наводнения  и  от
серьезных вещей, таких, как ограбление или кража со взломом,
и от такого непонятного бедствия, как финансовый риск.
     Конечно, пропавшие деньги были черные, незаконные, но в
наше время пропавшими законными деньгами занимается законная
власть,  а  незаконными - незаконная, и эту самую незаконную
власть уважают и боятся все. Короче, надо было обращаться  к
"крыше". "Крыша" - это Витькина епархия, Витькина стихия. Он
так   хорошо   разбирается   во  всех   этих   "тамбовских",
"казанских"  и  прочих, различает их чуть  ли  не  по  марке
машины,  говорит с ними на их языке, что иногда мне кажется,
что в нашей фирме он по недоразумению.
      Вот  и сейчас он заперся в своем кабинете и вступил  в
какие-то  длительные  переговоры на блатном  жаргоне,  исход
которых его, по-видимому, очень воодушевил.
      Затем  он  позвонил в страховую фирму и  наглым  тоном
предъявил им иск на всю сумму потери. Те, видимо, от  такого
нахальства сначала совершенно опешили, а потом пришли в себя
и сказали, что приедут поговорить. Все в офисе приуныли - не
иначе  как  грядет  серьезная разборка.  Один  Витька  ходил
довольный, как пионер в предвкушении праздника.
       Через   час   на  улице  перед  офисом  нашей   фирмы
остановились три машины - "Мерседес" шефа страховой фирмы  и
два джипа "Чероки" его "крыши".
      Президент  со  своим личным охранником и  приближенным
юристом  прошли в офис, уселись за стол и начали выкладывать
документы,   а  отморозки  из  джипов  со  скучающим   видом
расположились вокруг здания в ожидании развития событий.
      Президент кивнул юристу, и тот начал красивую песню  о
том,  как  мы не правы в своих необоснованных притязаниях  и
как  нам  придется пойти на значительные финансовые  жертвы,
чтобы   загладить   свою   вину   и   оплатить   сегодняшний
дорогостоящий визит.
      Витька ответил им, что не понимает, почему сегодняшний
визит такой дорогостоящий, - чай, не на Канары приехали, - и
ненароком посмотрел на часы. В окно хорошо было видно  улицу
перед  офисом,  и  мы увидели, как к нашим  дверям  подъехал
скромненький  бежевый  "жигуленок"  четвертой   модели.   Из
"жигуленка"  вылезли  два невзрачных мужичка  в  затрапезных
пальтишках и, не оглядываясь, потопали к нашим дверям.  Боец
у  дверей разлетелся с явным намерением сожрать их вместе  с
верхней  одеждой,  но  те что-то ему показали,  и  он  сразу
заметно уменьшился в размерах и отошел от двери.
      Двое  из  "Жигулей" вошли в офис,  один  задержался  в
дверях  и жестким тоном приказал бойцу страховщиков привести
бригадира;   тот   побежал  выполнять,  как   дрессированная
мартышка.
      Страховщики смотрели на гостей, ничего не  понимая,  а
Витька  довольно  потирал  руки.  Двое  сели  за  стол,   не
спрашивая   разрешения,   поздоровались   и   достали   свои
удостоверения.  Один  оказался  полковником  ФСБ,  другой  -
майором.
      Страховой  шеф заметно поскучнел, юрист  стал  убирать
документы обратно в кейс.
     Торопливым шагом вошел бригадир "крыши", подобострастно
поздоровался с гостями, те с ним были вежливы, но холодны.
      - Пал Аркадьич, - обратился бригадир к полковнику, - я
"%$l  не знал, что вы их прикрываете. Мы же с вами по  жизни
всегда... типа друзья, мне неприятности не нужны, я еще жить
хочу, - и бросил на страховщиков многообещающий взгляд.
     Я поежилась. Витька явно торжествовал.
      -  Хочешь,  Валентин, хочешь, - полковник  смотрел  на
бригадира очень выразительно, - знаю, что хочешь.  Жить  все
хотят.  Теперь  ты все понял, собирай бойцов  и  отбывай  на
базу.  За выезд с него получишь, - он кивнул на страховщика,
-  в  рабочем порядке. Впредь внимательней смотри, куда тебя
приглашают. Это хорошо, что я тебя лично знаю, знаю, что  ты
парень аккуратный и лишнего себе не позволяешь, а то ведь на
большие неприятности можно нарваться.
      -  Все понял, Пал Аркадьич, все понял. Меня здесь  уже
нету,  - пятясь задом, бригадир вылетел из офиса, как пробка
из   бутылки  шампанского,  бойцы  попрыгали   в   джипы   и
испарились.
      Страховой  шеф сидел бледный и растерянный.  Полковник
Павел Аркадьевич достал из кармана калькулятор и показал его
страховщику