ака, как профессор Барташов, ничего не стоит.
     Проблема была только в том, чтобы найти у него нужные бумаги и убедиться, что это именно они.
     Однако, продолжая наблюдать за профессором, Эдик очень скоро заметил, что делает это не он один. Неподалеку от Барташова постоянно мелькала парочка подозрительных типов, один - молодой плотный коротышка, второй - значительно старше, худощавый среднего роста, гибкий, как леопард, с длинными седыми волосами и желтыми глазами хищника на плоском невыразительном лице. Эдик про себя окрестил его "индейцем".
     Сомнительная парочка постоянно попадалась Эдику на глаза, вначале его это огорчало, но потом ему пришло в голову, что из такой конкуренции можно извлечь пользу. Светлана дала ему слишком скудную информацию, она сама не знала, как выглядят таинственные документы. Эдик надеялся, что "индеец" с напарником осведомлены лучше и знают, что нужно искать. Значит, ему, Эдику, не надо похищать у профессора "то - не знаю, что", а нужно только внимательно следить за конкурентами, дождаться, когда они похитят документы и обокрасть их самих. Конечно, обокрасть вора - совсем не то же самое, что обокрасть интеллигентного профессора, но Эдик в себя верил и трудностей не боялся.
     Теперь главной его задачей стала слежка за соперниками. Учитывая его рост, это было трудно, но он знал Париж как свои пять пальцев, и великий город помогал ему, как мог.
     Барташов преподавал не в самом Париже, а в маленьком университетском городке поблизости.
     В таких городах трудно следить за человеком незаметно - там все люди на виду, но, к счастью для Эдика, в настоящий момент был перерыв в занятиях, и профессор с женой поселились у друга в Париже.
     Прошло несколько дней непрерывной слежки, и однажды утром Эдик почувствовал, что настал решительный момент: профессор и его жена отправились на прогулку, седовласый "индеец" пошел за ними, а коротышка, немного выждав, вошел в дом профессора с невзрачным кейсом в руках. Эдик видел точно такой же кейс в магазинчике по соседству и решил, что коротышка, не мудрствуя лукаво, там его и купил. Эдик быстро забежал в тот же магазин и купил там точно такой же кейс. План у него уже созрел.
     Он вернулся на свой наблюдательный пункт и стал ждать. Прошло не более получаса, и коротышка вышел из дома с кейсом. Он сел в малолитражку и, прежде чем отъехать, достал из кармана мобильный телефон. Эдик почти не сомневался, что коротышка звонит своему седовласому компаньону и докладывает ему, что дело сделано.
     Эдик приступил к выполнению своего плана.
     Среди припаркованных поблизости машин он нашел самую подходящую для угона - старенький "пежо", который можно было открыть ногтем мизинца и завести пилочкой для ногтей. Проблем не возникло, и Эдик на небольшом расстоянии поехал за своей дичью.
     Расчет был правильным: не прошло и десяти минут, как они оказались в пробке. Здесь надо было действовать быстро: Эдик выскользнул из машины, добежал до преследуемой малолитражки и молниеносным ударом ножа прорезал шину правого заднего колеса.
     Машины тронулись, Эдик ловко лавируя в пробке, догнал малолитражку и поехал рядом с ней в левом ряду. Коротышка почувствовал, что у него спустилось колесо, затормозил и, чертыхаясь, выскочил взглянуть. При этом он, как и рассчитывал Эдик, оставил кейс на переднем сиденье. Эдик в это время уже подъехал вплотную к малолитражке, и пока хозяин обходил ее сзади, громко ругаясь, Эдик приоткрыл дверцу, схватил с сиденья один кейс и бросил туда другой, предварительно набитый газетами.
     Потом он резко дал газу и постарался уехать как можно дальше от места происшествия.
     Оказавшись достаточно далеко, он, прежде чем бросить угнанную машину, открыл кейс и с любопытством глянул на его содержимое. Внутри были в беспорядке сложены стопки листов, исписанных математическими формулами и комментариями, недоступными пониманию простого парижского жулика, пусть даже и с высшим гуманитарным образованием. Здесь же лежали четыре компьютерные дискеты - профессор Барташов был вовсе не чужд технического прогресса.
     Эдик удовлетворенно хмыкнул, закрыл кейс и, покинув чужую машину, поехал к себе домой на метро.
     Вечером того же дня, сидя в бистро за рюмкой коньяку, он с профессиональным интересом смотрел криминальные новости. Одно из сообщений очень Эдика заинтересовало. Среди жертв террористического акта, приписываемого арабской террористической организации "Черный понедельник", опознаны двое русских - профессор Барташов, приглашенный преподаватель известного университета, и его жена.
     Эдик вспомнил звонок, сделанный обворованным им коротышкой, и мысленно подверг сомнению участие во взрыве арабских террористов.
     Он скорее поверил бы, что как только коротышка сообщил об удачном завершении операции с кейсом, "индеец" устранил профессора: тем, кто гонялся за документами, наверняка не нужен был русский ученый, который, во-первых, может заявить в полицию о краже и поднять шум в прессе, и во-вторых, может создать документы заново, тем самым лишив похитителей монополии на свое изобретение. Что же это за изобретение, Эдик не знал, и знать не хотел, но твердо понял, что оно стоит больших денег, и решил, что Светлана при всех своих достоинствах не отделается жалкими двадцатью тысячами долларов.
     Его решение еще больше укрепилось на следующий день, когда в тот же час в том же бистро за такой же рюмкой, в криминальных новостях Эдик увидел выловленный в Сене неопознанный труп мужчины среднего роста, худощавого, с длинными седыми волосами.
     Эдик понял, что такова была плата за кейс, набитый газетами, и что вокруг документов покойного профессора Барташова ведется очень крупная игра, а ставки в ней настолько высоки, что лучше держаться от игроков подальше. Он допил свой коньяк, расплатился и пошел домой. Дома он зашил злополучный кейс в холстину, взял его под мышку и поехал к своему старому другу Чаку Френсису, который держал на Монмартре маленький зал для боксеров-любителей и спортивный тотализатор.
     Чак, толстый веселый негр, встретил его радостно, угостил крепчайшим кофе по-турецки, варить который научил его именно Эдик. Эдик посидел несколько минут, а потом сказал:
     - Чак, я знаю, что на тебя можно положиться. Спрячь вот эту штуковину, - он протянул Чаку зашитый в ткань кейс, - спрячь как следует и никому, кроме меня, не отдавай. Если меня убьют, - он бросил на Чака неожиданно серьезный взгляд, - если ты узнаешь точно, что меня убили, уничтожь это. Сожги или утопи на дне Тихого океана, - не важно как, но уничтожь, чтобы это никому не досталось.
     - Хорошо, друг, - кивнул Чак, - как скажешь, так и сделаю.
     На следующий день Эдик позвонил Светлане и назначил ей встречу. Она нашла его в толпе возле центра Помпиду. Светлана была взволнованна.
     - Что происходит? - спросила она злым приглушенным голосом. - От тебя никаких вестей, а профессора убили!
     - Профессора убили без моего участия, - усмехнулся Эдик, - и не только его. Убили и того человека, что охотился за бумагами, как и я.
     Так что теперь цена бумаг выросла.
     - О чем ты говоришь? Как теперь достать бумаги?
     - В том-то и дело, радость моя. Бумаги у меня.
     - Правда? Ну ты просто чудо!
     - Чудеса, радость моя, стоят недешево, особенно после того, как вокруг стали умирать люди.
     - Ладно. Я согласна. Пусть впереди будет не двойка, а четверка.
     - Нет уж, радость моя. Впереди пусть будет та же самая двойка, но вот сзади прибавятся еще два нуля.
     - Что?! Ты сбрендил? Два миллиона? Да где же я тебе их возьму?
     - А это, радость моя, твое дело. Просто я свою жизнь ценю дорого, она у меня одна. Рисковать за жалкие двадцать или даже сорок кусков - уж увольте.
     - Эдик, золотко мое, возьми же себя в руки! - Светлана ласково взяла Эдика под руку, прижалась к нему грудью и заглянула в глаза. - Мы же с тобой такие друзья!
     Эдик усмехнулся:
     - Дорогая моя, неужели ты думаешь, что я оценю дружбу женщины, пусть даже такой очаровательной, как ты, - в два миллиона зеленых!
     Да ты обо мне слишком хорошего мнения! Короче, хочешь получить кейс - достань деньги.
     И учти: если ты попробуешь обокрасть или ограбить меня - ничего не выйдет, а если.., если я почему-либо случайно погибну - ну, допустим, мне на голову упадет астероид, или - совершенно случайно - темной ночью посреди Парижа меня растерзают волки, - в этом случае кейс будет уничтожен окончательно и бесповоротно.
     Имей это в виду. Так что, радость моя, иди и зарабатывай два миллиона зеленых - любыми способами, на скачках или на панели, или ограбь банк, но если ты хочешь получить кейс - запомни мою цену. Мне спешить некуда, жизнь в Париже мне нравится, я тебя буду ждать по вечерам в бистро на авеню де Клиши, напротив гостиницы "Манифик". Ну, конечно, я там бываю не каждый вечер, но три раза в неделю - уж обязательно.
     - Я вижу, молодой человек, у вас есть постоянные привычки, - справившись с собой, иронично проговорила Светлана, - это похвально и редко встречается в вашем возрасте.
     Ее душила ненависть к этому мерзавцу, к вору, к паршивому парижскому жиголо... Но Светлана постаралась сдержать это чувство, тщательно его скрыть. Она знала - нет большей слабости, чем показать противнику свои истинные эмоции. Каков ублюдок! Два миллиона! Да твоя паршивая жизнь и двадцати тысяч не стоит, в России тебя за пятьсот баксов прирезали бы и замуровали в бетон. Ладно, она с Эдиком еще посчитается. Но хитер, скотина, наверняка не блефует, подстраховался с кейсом, так что убивать его нельзя. Сейчас нельзя, а потом, когда кейс будет у нее, она Эдику отомстит.
     Светлана вспомнила лицо колумбийца, когда он говорил об изобретении Барташова. Он заплатит за него сколько угодно, это было видно. Значит, кейс надо выкупить. Два миллиона - это очень большие деньги, но не фантастические.
     Для той же Ларисы это не было бы проблемой...
     Что мерзавец Эдик сказал еще? На панель, ограбь банк... Банк? Ерунда, он молол чушь, говорил первое, что пришло в голову. А что, если ограбить банк мужа? Вряд ли что-нибудь выйдет.
     Да и как это сделать? Такие суммы наличными банк не держит, да и охрана очень хорошая, муж рассказывал... Нет, ерунда.
     - Ладно, - сказала Светлана, - жди. Только имей в виду - если ты попытаешься искать другого покупателя, - это для тебя плохо кончится.
     - Я знаю, - серьезно сказал Эдик. - Я видел труп, который выловили в Сене.
     - Какой еще труп?
     - Труп человека, у которого я увел кейс. Его за это убрали.
     - Да, - задумчиво подтвердила Светлана, - за всей историей с профессором Барташовым стоит очень, очень серьезный человек... Так что в твоих интересах иметь дело только со мной. Это, по крайней мере, не так опасно.
     Эдик посмотрел на нее с сомнением. Если бы на ее месте была гремучая змея или кобра - тогда действительно было бы не так опасно.
     Вернувшись в Россию, Светлана стала искать способы раздобыть вожделенные два миллиона - он не могла забыть выражения лица, с которым Руис Эспиноса говорил об изобретении профессора Барташова и верила, что, раздобыв деньги и выкупив документы у Эдика, она сможет вступить с колумбийцем в переговоры и добиться от него всего, что угодно. Она даже не конкретизировала свои мечты - колумбиец казался ей высшим существом, полубогом, ей представлялось, что он может открыть перед ней двери новой, немыслимо прекрасной жизни.., или хотя бы заплатит баснословные деньги.
     Так или иначе, Светлана - разумеется, при поддержке мужа, используя взятый в его банке кредит, - открыла собственное дело. Она пыталась торговать всем, чем угодно - от компьютеров до памперсов, от куриных окорочков до списанных противогазов, но как она ни крутилась, как ни гоняла своих подчиненных, как ни интриговала в административных службах - миллионами и не пахло, прибыли еле хватало на повседневные Светланины запросы, как говорят, на булавки.
     И в какой-то момент, почувствовав тщетность своих попыток заработать нужную сумму честным трудом, Светлана вспомнила слова Эдика "...ограбь банк". Ей еще тогда, во время их парижского разговора, пришло в голову, что единственный банк, который можно ограбить, - это "Бэта-Банк", где работает муж, но тогда она подумала про это не всерьез, просто чисто теоретически. Теперь, покрутившись в бизнесе, познакомившись с особенностями безналичных расчетов, с прохождением денег из банка в банк, со счета на счет, она поняла, что грабить банк нужно не среди ночи с фонарем и отмычкой, а среди бела дня, в рабочее время за клавиатурой компьютера. Похищать надо не наличные деньги в банковских пачках и холщовых мешках, а чистый, никем не опознаваемый безнал, те деньги, которые действительно не пахнут. Для такой операции не нужны подручные с ломиками, отмычками, автоматами Калашникова, но надежный помощник ей нужен.
     Тогда-то Светлана и обратила внимание на Юрия Костромина.
     Она увидела, что за его всегдашней показной дружбой со Строгановым, за его преданностью ему, готовностью выполнить любую его просьбу, даже не высказанную, кроется жгучая зависть к удачливому красивому богатому другу, которому все в жизни дается легко, как бы само собой, по праву рождения, - и эта зависть перерастает в черную тоскливую, безысходную ненависть слабого человека к сильному.
     Светлана поняла, что чувства Костромина позволят ей манипулировать им и использовать его в своих целях. Она стала его любовницей, хотя как мужчина он оставлял желать лучшего. Вскоре она поняла, что само чувство того, что он соблазнил жену шефа (она позволила ему думать, что Костромин ее соблазнил), что, соблазнив жену шефа, он мстит ему за годы подлинных и выдуманных унижений, вызвало в душе Юрия если не любовь, то, во всяком случае, неистовую страсть. Он добивался встреч чуть не каждый день. Это немного забавляло ее, тешило женское тщеславие и позволяло держать Костромина в руках очень крепко.
     Тем временем, исподволь выведывая подробности работы банка у мужа и у любовника, пользуясь своим собственным опытом работы в коммерческой сфере, Светлана продумывала методику предстоящего хищения.
     Разузнав, что через банк периодически проходят очень крупные суммы денег, отмываемых разными полулегальными фирмами, причем все делается для того, чтобы как можно больше запутать следы отмываемых денег, Светлана поняла, что следует только подключиться в нужный момент к этой перекачке, немного изменив направление трансфера, и направить деньги на свой собственный счет - разумеется, в какой-нибудь либеральной стране, сквозь пальцы взирающей на игры богатых людей. Конечно, в такой операции обязательно должен был участвовать Светланин муж, имеющий доступ ко всем секретным операциям, происходящим в банке. Естественно, на него первого и пали бы подозрения в случае пропажи денег.
     Тогда-то у Светланы и возникла идея. После исчезновения денег Строганов тоже должен исчезнуть. Причем его нужно убедить в том, что смерть его будет только инсценировкой, в действительности же он вместе с деньгами вскоре окажется далеко, в благословенных теплых краях, например, на Багамах.
     На самом же деле Светлана не собиралась делить деньги ни с кем, они ей были нужны самой. Ее ждал в Париже кейс профессора Барташова.
     Поэтому, так же как плановый перевод денег с целью их отмывки легким нажатием клавиши компьютера должен был превратиться в ограбление, - так же и инсценировка убийства банкира Строганова точным вмешательством в нужный момент должна была превратиться в самое что ни на есть настоящее убийство.
     Светлана продумала операцию в деталях и начала действовать. Понемногу она внушала идею безналичного ограбления своему любовнику Юрию Костромину, каплю за каплей, как яд в ухо. В один прекрасный день Костромин поверил, что идея операции возникла у него самого.
     Самым привлекательным для него во всей операции было то, что он сможет поквитаться со Строгановым, отомстив тому так жестоко, как только возможно. Он представлял себе, как за мгновение до смерти Александр увидит его и поймет, что все кончено, что спасения нет, и что именно Костромин, его вечно униженный друг, разрушил все тщательно продуманные планы - и сладкое предчувствие прекрасного мгновения наполняло его душу торжеством.
     Светлана долго раздумывала, рассказать ли мужу про свое участие в операции и пришла к выводу, что не станет этого делать. Ведь Александра надо будет убедить, что после похищения денег перед ним откроется совершенно другая, новая жизнь, а какая же может быть новая жизнь со старой женой?
     По наущению Светланы Костромин тонко и расчетливо стал убеждать Строганова в том, что он зарабатывает деньги несоизмеримо малые по сравнению с его нервным и ответственным трудом, что банк отнимает у него все силы и саму жизнь, что будет только справедливо присвоить незаконно отмываемые деньги. Со своей стороны, Светлана дома утроила заботы о муже, с тревогой говорила, что он переутомляется и плохо выглядит, что совершенно не думает о своем здоровье и так далее...
     Надо сказать, Александр Васильевич сопротивлялся недолго. И когда ему как будто сама собой пришла в голову мысль провернуть перекачку денег "себе в карман" и после этого исчезнуть, имитировав собственную смерть, радости Костромина не было предела. Он поражался собственной хитрости, умению мастерски плести интригу, и ему даже в голову не приходило, что Светлана использует его так же, как своего мужа, и точно так же планирует его смерть после завершения операции.
     С полным удовлетворением Светлана убедилась, что правильно поступила, когда не стала говорить мужу о своем участии в операции, посчитав, что это могло его отпугнуть. По тем крупицам сведений, что Костромин вылавливал из реплик Строганова и подробно пересказывал Светлане, она поняла, что муж в своих планах на новую жизнь ей там места не предусмотрел.
     Александр Васильевич Строганов не желал зла своей жене, просто за без малого двадцать прожитых совместно лет она порядочно ему надоела, поэтому он решил, что после его мнимой смерти ее никто не обидит, а средства к существованию он оставит ей все же немалые. Детей у них нет, больше их ничто не связывает. Немного беспокоила его мысль о том, что для успешного завершения операции придется убить ни в чем неповинного бомжа, но он отгонял от себя эту мысль - таким неприятным делом займется Костромин, ему небось не впервой, у них там в Комитете раньше всякое бывало...
     Для осуществления задуманного нужен был свидетель смерти Строганова, причем свидетель достаточно надежный, убежденный, искренний и при этом единственный - он должен был видеть происшествие с такой точки, откуда невозможно заметить другую машину. И тогда Светлане пришла в голову идея удивительно изощренная и, надо отдать ей должное, на редкость подлая. Она внушила мужу через Костромина мысль найти совершенно постороннюю девушку, не замешанную ни в какие банковские интриги, соблазнить ее, влюбить в себя - она прекрасно знала, что муж пользуется успехом у женщин и сделать такое ему не составит труда, он с удовольствием этим займется. Влюбленная в Строганова девушка, став свидетелем его смерти, так искренне горевала бы, что ни у кого и мысли бы не возникло об инсценировке.
     Строганов приступил к выполнению плана. Он нашел девушку совершенно со стороны - только с институтской скамьи, взял ее на работу в банк, обольстил, сделал своей любовницей с большим удовольствием, потому что девушка ему понравилась своей искренностью и порядочностью. К тому же через несколько месяцев она так расцвела и похорошела, что Александр Васильевич очень жалел, что в целях конспирации ему нельзя часто показываться с ней на людях. Разговаривая с Леной, проводя с ней достаточно много времени, Александр Васильевич сделал вывод, что девушка не только красива, но и умна. Кроме того, она была влюблена и очень ему преданна.
     Строганов жаждал новой жизни, но вот уж с кем он не хотел делиться деньгами, так это с Костроминым, поэтому он решил несколько изменить первоначальный план в свою пользу, привлеч