стати, еще неизвестно, удрали или нет.
   - Вовсе нет,  -  негромко  проговорила  Надежда,  снова  перелистывая
газеты, - ничего не зря! В милиции, конечно, нас слушать не  станут,  им
это не интересно, но на милиции свет клином не сошелся. Надо найти того,
кто будет заинтересован в этих сведениях.
   - Кого же это?
   - Тех, кто так же, как Охлопков и Черепахин, проиграли в конкурентной
борьбе, но только остались живы.
   Надежда  развернула   очередную   газету   и   прочитала   заголовок:
"Сиятельный Казанова".
   - Это тут причем? - удивленно спросила Лена.
   - А вот послушай.
   "Волна скандальных историй с сексуальным  оттенком  докатилась  и  до
нашего города. После того, что случилось в свое время с Президентом  США
Клинтоном  и  с  Генеральным  прокурором  нашей   страны,   инцидент   в
Инженерно-техническом  институте  может  показаться   не   заслуживающим
внимания, однако, учитывая пост, который  занимает  главный  герой  этой
истории, мы не можем оставить этот случай без внимания.  Как  нам  стало
известно,  одна  из  сотрудниц  этого  института  долго   и   безуспешно
добивалась приема у заведующего  одной  из  кафедр  для  решения  своего
личного вопроса. Не сумев пробиться  к  зазнавшемуся  чинуше  в  рабочее
время,  она  осталась  в  институте  после  работы,  чтобы   перехватить
начальника, когда он будет возвращаться домой, и попытаться решить  свой
вопрос. Время шло, однако начальник все не выходил из  своего  кабинета.
Потерявшая терпение девушка толкнула дверь приемной, и та  оказалось  не
заперта.
   Каково же было ее изумление, более того - какой шок пережила скромная
девушка, когда увидела своего начальника,  светило  науки,  предающегося
разгульным радостям плоти с молодой аспиранткой...
   Мы не стали бы писать об этой, в общем-то  заурядной  истории  -  как
говорил Карлсон, дело житейское, - если  бы  не  ряд  вопросов,  который
невольно возникает  у  любого  честного  человека.  Во-первых,  кому  мы
доверяем  воспитание  подрастающего  поколения?  Во-вторых,  не  все  ли
диссертации в этом институте "защищаются" подобным образом? И в-третьих,
как люди с подобным моральным обликом могут выдвигать свою кандидатуру в
городское Законодательное собрание?"
   - Каков язык! - скривилась Надежда, дочитав  заметку.  -  Чего  стоят
хотя бы "разгульные радости плоти"! Или  это  -  "одна  из  сотрудниц..,
одной из кафедр".., в общем, как  пелось  в  очень  известной  советской
песне - "если кто-то кое-где у нас порой..."
   - Чем вас заинтересовала эта  заметка?  -  поинтересовалась  Лена.  -
По-моему, к нашей истории она не имеет отношения.
   - Очень даже имеет! Ты же слышала последнюю фразу - насчет выборов  в
Законодательное собрание?  Значит,  этот  профессор,  или  кто  он  там,
выдвигал  свою  кандидатуру  на  выборах.  И  вот  посмотри-ка  в   нашу
ведомость: именно в тот день, когда опубликована эта  заметка,  кому-то,
скрывающемуся под псевдонимом Утконос, выплачена  энная  сумма.  Гораздо
меньшая, чем таинственному Видоплясову, ну так и работа не  сравнимая  с
заказным убийством! Подумаешь, настрочить поганенькую статейку!
   - Но ведь здесь нет ни имени профессора, ни названия кафедры.., разве
такая публикация могла сыграть серьезную роль в предвыборной борьбе?  Да
и найти его по таким неполным данным будет сложно...
   - Ну, найти его не так уж сложно  -  в  институте  не  так  уж  много
кафедр, даже в" таком крупном.
   Насчет того, могла  ли  такая  заметка  сыграть  роль:  мне  кажется,
профессора могли просто припугнуть, дать понять, что начнется,  если  он
не снимет свою кандидатуру. Все это можно выяснить.
   А начать можно с автора этой заметки, вот  здесь  его  фамилия  -  Н.
Уточкин.  Кстати,  весьма  созвучно  с  псевдонимом  Утконос..,   газета
"Невский вестник" за двадцатое апреля. Но сейчас, - Надежда взглянула на
часы, - мне нужно срочно ехать домой, а то голодный  муж,  вернувшись  с
работы, обойдется со мной хуже, чем центр "Вариант"  с  этим  несчастным
профессором...
   - Ну уж и несчастным! Сам виноват, нечего было с  аспирантками  шашни
крутить.., или уж хота бы двери закрывал!
   - Вот видишь, - обернулась Надежда, которая была уже в дверях, - даже
ты поверила тому, что прочитала в этой заметке! Все-таки печатное  слово
- огромная сила, не зря журналистов называют "четвертой властью"!
   Оставшись одна, Лена раздраженно забегала по квартире. Так хорошо все
складывалось, они уже почти у цели, но  тут,  видите  ли,  этой  Надежде
Николаевне срочно понадобилось домой. Мужа, видите ли, нужно ей кормить,
как будто он маленький ребенок, сам взять не может!
   Будь на месте Лены замужняя  женщина,  она  бы  ничуть  не  удивилась
Надеждиной  прыти.  Любая  замужняя  женщина,  за  редким   исключением,
конечно, твердо знает, что кормить мужа по приходе его с  работы  -  это
неизбежное событие, от которого не отвертеться. Ибо мужчина  приходит  с
работы всегда голодный, а оттого сердитый. И если немедленно не напихать
его едой, он может быть социально опасен. От сытого же  и  сонного  мужа
хитростью и лаской можно добиться каких угодно уступок. Лена никогда  не
была замужем, оттого и  возмущалась  поведением  Надежды.  Ей  очень  не
хотелось откладывать расследование на завтра.
   Лена несколько минут боролась с искушением, но рука сама потянулась к
телефонной трубке.
   Набрав номер, напечатанный на последней странице газеты, она услышала
приветливый голос:
   - Газета "Невский вестник"!
   Лена спросила,  как  связаться  с  корреспондентом  Уточкиным,  и  ее
переключили на другой номер.
   На этот раз трубку не снимали очень долго.
   Наконец в динамике послышался шум, как будто Лена позвонила на вокзал
или в среднюю школу во время большой перемены,  и  молодой  запыхавшийся
голос прокричал:
   - Демидов!
   - А могу я попросить Уточкина?
   - Уточкина? - переспросил парень и, крикнув куда-то в пространство:
   - Коля! Ложкин! Это тебя! -  с  грохотом  швырнул  трубку  на  что-то
железное.
   Некоторое  время  никто  не  отвечал,  и  Лена  слушала  все  тот  же
неумолкающий гул, наконец раздался новый голос, на этот  раз  хриплый  и
прокуренный:
   - Алло, вы кого ждете?
   - Уточкина.
   - Коля, Маслов! - крикнул хриплый. - Это тебя! -  и  трубка  снова  с
грохотом упала.
   Наконец послышался новый голос, высокий и резкий:
   - Маслов у телефона.
   - Но мне нужен не Маслов, а Уточкин! - проговорила Лена, окончательно
теряя терпение.
   - Но это тоже я, -  недовольно  ответил  собеседник,  -  и  если  вас
интересует Ложкин - это тоже я.
   - Это что же - вы как Господь Бог едины  в  трех  лицах?  Или  у  вас
просто тройная фамилия?
   - Да нет,  я  пишу  под  несколькими  псевдонимами,  как  большинство
журналистов. Иначе в газете бесконечно  повторялись  бы  одни  и  те  же
фамилии., короче, что вы хотели? У меня времени совсем нет!
   - Заметка "Сиятельный Казанова" -  ваша?  неожиданно  спросила  Лена,
постаравшись вложить в голос как можно больше суровости.
   - Какая? -  переспросил  журналист.  -  Думаете,  я  помню  все  свои
материалы? Особенно по названиям!
   Лене показалось, что голос журналиста стал напряженным и  испуганным,
и она продолжила с прежней строгостью:
   - Это о профессоре, которого якобы  застали  с  аспиранткой.  Он  еще
выдвигал кандидатуру в городское собрание...
   -  Ах,  это!  -  проговорил  триединый   корреспондент   с   деланным
равнодушием, но Лена расслышала в его голосе тревогу.  -  Да  это  когда
было! Я уже не помню всех обстоятельств дела.., а что  вам,  собственно,
нужно?
   - Я хочу очистить доброе имя уважаемого человека! - сурово произнесла
Лена.
   - Эка спохватились! - Уточкин рассмеялся, но этот смех  звучал  очень
ненатурально. - Сколько воды утекло, а вы вдруг вспомнили!
   - Для справедливости нет срока давности, неожиданно для  себя  выдала
Лена прочитанную или услышанную где-то фразу.
   - Ну от меня-то вы чего хотите?
   - Я хочу, чтобы вы рассказали всю правду!
   Хочу поглядеть вам в глаза.
   - Ой, ну я вас умоляю! - презрительно протянул журналист. - А  больше
вам ничего не нужно?
   Вы вообще кто такая?
   - Лейтенант Синицына, - проговорила Лена по какому-то наитию, - и вам
придется со мной поговорить!
   Некоторое время в трубке  молчали,  наконец  совершенно  неузнаваемый
голос произнес:
   - Хорошо, приезжайте, я здесь до ночи...
   Лена хотела спросить адрес, но в трубке уже звучали сигналы отбоя.
   К счастью, адрес редакции она нашла  на  последней  странице  газеты,
рядом с телефоном.
   Через час Лена подходила к огромному серому зданию в центре города, в
котором размещалась редакция газеты "Невский вестник".
   Толкнув дверь, она все еще лихорадочно придумывала, как бы ей  пройти
через охрану, но единственный охранник, который имелся  в  поле  зрения,
была дряхлая старушка в меховой, несмотря на лето, безрукавке.  Старушка
с  немыслимой  скоростью  работала  спицами,  создавая  шерстяной  носок
примерно сорок восьмого размера,  и  одновременно  препиралась  с  двумя
грузчиками, которые тащили мимо нее металлический шкаф.
   - Тута вот написано, - восклицала  старуха,  свободным  концом  спицы
указывая в листок бумаги, - что картотека, а вы волокете шкаф!
   - Бабка, да это ж и  есть  картотека!  -  внушал  охраннице  один  из
грузчиков. - Ты, что ж, не видишь?
   - Я, слава богу, еще не ослепла! - возражала темпераментная  старуха,
поправляя круглые очки. - Я вижу, что  тута  написано  картотека,  а  вы
волокете натурально шкаф!
   Не  дожидаясь,  чем  закончится   выяснение   природы   шкафа,   Лена
проскользнула за  спинами  грузчиков  и  взбежала  по  лестнице  на  два
пролета.
   Тут  она  застыла  в   растерянности,   поскольку   дальше   лестница
раздваивалась, и обе ее половинки вели в совершенно разные стороны.
   Вообще, здание газеты изнутри представляло собой настоящий  лабиринт,
переплетение бесчисленных лестниц и лесенок.
   Лена схватила за плечо пробегавшего мимо  невысокого  жизнерадостного
парня с тремя фотоаппаратами на груди и умоляющим голосом  обратилась  к
нему:
   - Помогите мне найти Николая Уточкина!
   - Это кто? - парень остановился и участливо посмотрел на нее.
   - Журналист, - ответила девушка.
   - Тут все журналисты! Я, правда, фотокор...
   А в каком отделе он работает?
   - Не знаю... - Лена пригорюнилась и на всякий случай добавила:
   - Он еще Ложкин и Маслов.
   - Ах, Маслов! - по лицу фотографа пробежала тень.  -  Ну,  тогда  нам
частично по пути. Он работает в отделе политики, это на третьем этаже...
- и парень устремился вверх по правой лестнице.
   Лена старалась не отставать,  однако  довольно  скоро  она  окликнула
своего проводника:
   - Эй, ты же сказал, что он на третьем  этаже,  а  мы,  по-моему,  уже
поднимаемся на пятый!
   - Не бери в голову, - отмахнулся фотограф, тут такая планировка,  что
и старый сотрудник не сразу найдет нужную комнату, а свежему человеку  -
вообще гроб! Чтобы попасть на третий этаж, нужно  сначала  подняться  на
пятый, а потом спуститься на второй.
   - Как это? - Лена пришла в замешательство.
   - Ай, не бери в голову! Я же сказал, что нам почти по пути,  так  что
иди за мной и запоминай дорогу, чтобы потом обратно вернуться!
   Лена замолчала и послушно пошла за парнем.
   Поднявшись на пятый этаж, они двинулись по длинному коридору, из окон
которого был виден  внутренний  двор  здания,  украшенный  изумительными
водосточными  трубами  в  форме  драконов  и  других  неизвестных  науке
животных.
   - Здорово! - воскликнула Лена, догоняя своего  проводника.  -  А  что
здесь раньше было?
   - До революции этот дом принадлежал Марксу! - с  явным  удовольствием
проговорил парень.
   - Карлу Марксу? - поразилась Лена. - А я думала, он был бедный и  жил
в Германии...
   - Да не тому Марксу, тундра! - фотограф расхохотался, -  однофамильцу
его! Книгоиздатель был в России знаменитый, Маркс, вот ему  этот  дом  и
принадлежал! Всем хорош дом, только уж больно запутанная планировка! Тут
чего только нет.., даже привидения свои имеются!  Вот  на  шестом  этаже
комната есть - она вообще много лет назад замурована,  а  кто-то  в  ней
работает...
   - Как это?
   - Как работает? Обыкновенно! Машинка стучит и время  от  времени  мат
раздается!
   Тут фотограф подошел к очередной лестнице и махнул рукой:
   - Вот сюда спускайся, до третьего этажа, потом налево,  там  и  будет
лягушатник...
   - Что? - переспросила Лена, - какой лягушатник?
   - А, увидишь, - отмахнулся фотограф и двинулся  вперед  по  коридору,
бросив через плечо, короче, там твой Маслов сидит...
   - Эй, постой! - окликнула Лена удаляющуюся спину. - А что  он  вообще
из себя представляет?
   - Скользкий тип, - отозвался парень, не оборачиваясь. - Держи  с  ним
ухо востро.., ну, да ты сама увидишь...
   Лена сбежала по лестнице до третьего этажа.
   Несмотря на поздний час, в здании было шумно  и  многолюдно.  Во  все
стороны пробегали  с  озабоченным  видом  молодые  люди  самого  разного
покроя, которых объединяло  только  общее  для  всех  выражение  крайней
занятости.
   Свернув,  как  напутствовал  ее  разговорчивый  фотограф,  налево  по
коридору третьего этажа.
   Лена подошла к широко открытой двери, за которой находилась  огромная
комната. Она действительно сразу поняла,  почему  эту  комнату  называют
лягушатником.
   Видимо,  прежде,  при  прежнем   хозяине,   однофамильце   бородатого
философа, в этой комнате  была  ванная.  Во  всяком  случае,  на  стенах
кое-где сохранилась  старинная  кафельная  плитка,  а  потолок  украшала
замечательная тематическая роспись: поросшее осокой и  камышами  болото,
по  которому  вышагивала  с  задумчивым  видом   красивая,   изумительно
выписанная цапля.
   В бывшей ванной комнате стояло несколько изрядно потертых  письменных
столов, заваленных грудами разнообразных бумаг, номерами газет и  прочей
макулатурой, среди которой, как унылые ледоколы среди торосов, виднелись
непременные компьютеры.
   За двумя столами виднелись и сотрудники средних  лет  дядечка,  лысый
как колено, и рослый парень  лет  тридцати  с  безобразно  всклокоченной
пегой шевелюрой.
   Причина его всклокоченности немедленно прояснилась: парень запустил в
волосы пятерню, взлохматил их еще больше и жалобно воскликнул:
   - Захарыч, наверно, у моего компьютера вирус! - С чего ты  это  взял,
Петенька? - отозвался мужик, - ты же в сеть не выходишь..,  где  он  мог
вирус подцепить?
   - Да? А чего он мне слово "инцидент" подчеркивает?
   - А ты его, наверное, с ошибкой пишешь.
   - Да я уже по-всякому пробовал - и через "е", и через "ы"...
   - А ты через "и" попробуй, - невозмутимо посоветовал лысый.
   - Ой, правда! - парень обрадовался и повернулся к двери:
   - Девушка, вы ко мне?
   - Если вы - Н. Уточкин.
   - Ну вот, - парень огорчился и  по  этому  поводу  снова  разлохматил
волосы, - как симпатичная девушка, так непременно к Кольке...
   - А его, что, нет? - разочарованно проговорила Лена. - Я ему  звонила
час назад, он говорил, что будет здесь до самой ночи...
   - Будет, будет,  куда  он  денется!  В  бухгалтерию  небось  побежал,
надеется аванс выклянчить... вы посидите, девушка, ему все равно  ничего
не дадут, и он скоро вернется.
   Лена уселась за свободный стол и затихла.
   Журналисты лихо стучали по клавишам компьютеров.
   - Захарыч! - снова застонал молодой парень через несколько  минут.  -
Ну точно говорю - вирус у моего компьютера!
   - Что он на этот раз подчеркивает? - осведомился лысый.
   - Урегулировать! Я уж и так пробовал, и этак...
   - У-ре-гу-ли-ро-вать! - по слогам произнес старший товарищ и  грустно
вздохнул:
   - Петенька, как же ты университет-то закончил?
   - Как-как? - огрызнулся Петя.  -  Как  все  заканчивают!  Молча!  Ой,
правда, так не подчеркивает!
   На какое-то  время  в  "лягушатнике"  воцарилась  тишина,  нарушаемая
только бойким стрекотом компьютерной клавиатуры.
   Лена  оглянулась  на   бравых   представителей   "второй   древнейшей
профессии".  Лысый  дядечка  сосредоточенно  читал  на  экране  монитора
какой-то, видимо увлекательный, текст, лохматый Петя  упорно  стучал  по
клавишам, время от времени на секунду приостанавливаясь, чтобы запустить
пятерню в шевелюру. Обоим было явно не до нее.
   Девушка  осторожно,  стараясь  не  шуметь,  выдвинула  верхний   ящик
рабочего стола.
   Ничего интересного она не увидела, если не считать  нескольких  пачек
презервативов, маленького кипятильника и пустой плоской  бутылки  из-под
коньяка "Арагви".
   Находки, конечно, характеризовали отсутствующего Уточкина, но никакой
полезной информации Лена из них не извлекла.
   Она задвинула ящик на место и выдвинула следующий.
   Здесь  она  нашла  еще  несколько  презервативов,  черную  книжку   с
названием "Словарь-справочник автора" и несколько бумажных  лоскутков  с
неразборчивыми пометками.
   Один из этих листков привлек ее внимание.
   Лена достала его из ящика и всмотрелась в  кривую  торопливо  бегущую
наискосок запись: "Ольга Теодоровна Сербина".
   Ниже был записан номер телефона.
   Лена поразилась такому совпадению.
   Ту самую женщину, которую она пыталась найти в центре  "Вариант",  ту
женщину, из-за  которой  она  приехала  в  Петербург,  женщину,  которая
памятным вечером в зимнем саду отеля  "Кедровая  падь"  разговаривала  с
Виктором Черепахиным за час до  его  смерти,  женщину,  с  которой  Лену
связывали болезненные воспоминания шестилетней  давности  -  ту  женщину
тоже звали Ольга Теодоровна. Она очень гордилась своим редким отчеством,
считала его аристократическим и всегда подчеркивала, представляясь:  "Не
Федоровна, а Теодоровна, запомните, пожалуйста!"
   Тем самым она выделяла себя из толпы, из массы, где тысячами суетятся
вульгарные Федоровичи и Федоровны, а она, единственная в  своем  роде  и
неповторимая, не имеет к ним никакого отношения...
   Правда, фамилия шесть лет назад у нее была другая. Шесть лет назад ее
звали Ольга Ракитина.
   Даже мысленно произнеся эту фамилию, Лена  почувствовала,  как  земля
завертелась под ней,  а  сердце  забилось  гулко  и  горячо.  Она  снова
услышала ровный шум дождя за окном, почувствовала прикосновение сильных,
горячих рук и пахнущих дождем волос.., ее лицо запылало.
   И тут в дверях "лягушатника" появился невысокий полноватый блондин  с
маленькими, глубоко посаженными глазками.
   Лена торопливым инстинктивным движением спрятала в сумочку  листок  с
именем и телефоном, незаметно коленом задвинула ящик стола и повернулась
к вошедшему.
   Разглядев его,  Лена  поняла,  откуда  взялась  кличка  Утконос,  под
которой журналист фигурировал в  компьютере  центра  "Вариант":  у  него
действительно  был  вытянутый  и  расширявшийся  к  концу  утиный   нос,
удивительно оправдывавший прозвище.
   - Это вы -  Николай  Уточкин?  -  проговорила  она  как  могла  более
официально.
   - И Маслов, и Ложкин - тоже я. А это вы мне звонили? - отозвался тот,
скользнув по ней взглядом.
   Его взгляд, казалось, оставил на одежде девушки сальные пятна.
   - Да, я, -  Лена  поднялась  из-за  стола,  -  я  хотела  задать  вам
несколько вопросов, касающихся вашей статьи...
   - Да-да, - Николай осклабился, - как же, как же... "справедливость  -
мое ремесло".., только давайте поговорим не здесь, а то здесь  уж  очень
шумно!
   Лене не казалось, что в  "лягушатнике"  шумно,  но  она  поняла,  что
Николай не хочет разговаривать при своих коллегах, и не стала спорить  с
ним.
   Они вышли в  коридор  и  направились  к  еще  одной  из  бесчисленных
лестниц.
   - Тут у  нас  есть  кафе,  -  проговорил  журналист,  с  любопытством
разглядывая Лену, - вот там мы и посидим.
   Действительно,  ниже  этажом,  несмотря  на  поздний   час   работало
небольшое кафе. Николай усадил Лену в самый угол, подошел  к  буфетчице,
бойкой веселой тетке лет пятидесяти, и через ми