омые  ему  люди,
один  из  них  - высокий, худой, в длинном плаще  оливкового
цвета  -  стоял возле книжного шкафа и листал книжку Пыляева
"Старый  Петербург".  Второй, постарше  и  поменьше  ростом,
сидел в кресле и наблюдал за просыпающимся Володей.
     - Доброе утро, Владимир Анатольевич! Мы вас разбудили?
      -  Кто  вы  такие? Как сюда попали? Я  сейчас  милицию
вызову!
      -  А  вот  это вряд ли, - незваный гость покосился  на
телефон с коротко обрезанным шнуром.
     Худой человек в плаще поставил Пыляева на место, в один
шаг  подошел к лежащему Володе, наклонился к нему и каким-то
заботливым жестом заклеил его рот узкой полоской пластыря.
      -  Это  чтобы  вы  не  шумели понапрасну,  соседей  не
тревожили.  Время еще раннее, многие спят...  Мы  вам  потом
пластырь  снимем  обязательно, мы с вами  поговорить  хотим.
Только  мы его не здесь снимем, а в другом месте, где  никто
не  помешает нашему разговору. Вы пока оденьтесь,  вот  вещи
ваши  мы  уже  приготовили,  - мужчина  показал  на  стул  в
изголовье кровати, куда была брошена Володина одежда.
       Володя  смотрел  на  двух  незнакомцев  в  ужасе.  Он
попытался крикнуть, но пластырь не давал издать ни звука,  а
*.#$  он попытался сорвать пластырь, худой резко ударил  его
по  ключице  ребром  ладони так, что  от  боли  потемнело  в
глазах,  сам  же  при  этом продолжал улыбаться  и  увещевал
Володю:
      -  Нет,  не надо, Владимир Анатольевич! Мы же  вас  не
хотим  связывать,  со связанными руками одеваться  неудобно.
Вставайте, одевайтесь, мы с вами поговорить хотим.  Вы  ведь
человек  умный, воспитанный, глупостей никаких совершать  не
намерены.  А  то придется больно вам сделать,  очень,  очень
больно...
       От   его  мягкого,  почти  ласкового  голоса  маклеру
сделалось нестерпимо страшно. Дело в том, что маклер  Володя
с  детства очень боялся боли. От одной мысли о том, что  его
будут бить, пытать, мучить, ему становилось плохо. Он встал,
послушно,  как тряпичная кукла, оделся и пошел к дверям.  Он
понимал, что боль все равно будет, что они для того и увозят
его,  чтобы пытать его в таком месте, где никто не помешает,
но  воля  оставила  его, ему хотелось хоть немного  отложить
неизбежное...
      Возле  дверей старший из гостей взял его  под  руку  и
незаметным движением уткнул в бок страшное узкое лезвие.
      -  Владимир Анатольевич, мы с вами сейчас по  лестнице
пойдем.  Время,  конечно, раннее, но вдруг кого  из  соседей
встретим, а у вас пластырь на лице... неудобно как-то будет.
Так  что  давайте-ка мы пластырь пока отлепим, а  вы  будете
себя  вести  по-умному,  тихо, а  то  видите,  ножичек-то  -
аккурат против сердца!
     Неприятно будет.
      С  этими  словами он резким движением сорвал пластырь,
пока   его   худой  напарник  открывал  знаменитые  Володины
бронированные двери.
      -  Хорошие двери у вас, - покосился тот на маклера,  -
надежные. Сколько платили?
      На  такое откровенное издевательство Володя  никак  не
отреагировал. На лестнице они никого не встретили.  Внизу  у
подъезда  их  ждала  синяя  "Вольво"  с  молчаливым  угрюмым
шофером.  Немного  попетляв по городу,  машина  подъехала  к
огороженной стройплощадке. Володю вывели из машины и  повели
по лестнице без перил на верхний этаж недостроенного дома. С
каждым  этажом маклеру становилось все хуже и хуже  -  страх
высоты накатывал на него волнами тошноты и головокружения, и
все  меньше  и  меньше верил он, что выберется  из  нынешней
переделки живым.
      -  Что  вам  от  меня нужно? - наконец  проговорил  он
пересохшими губами.
      -  Что  нужно?  Вопрос резонный,  -  глумливо  ответил
старший,  -  нужно нам, Владимир Анатольевич, чтобы  вы  нам
рассказали, зачем вы убили Геннадия Березина.
     - Кого?
     - Не надо глухого из себя изображать! Геннадия Березина
да еще жену его в придачу.
     - Я никого не убивал!
     - Понятно, что не убивал. Кишка тонка. Сам не убивал, а
человека  для этого дела нанял. Вот и скажи - зачем.  Что  у
b%!o за дела были с Геной Березиным и кто за тобой стоит?
      За приятным разговором они поднялись уже на последний,
девятый  этаж строящегося дома, вышли на плоскость бетонного
перекрытия.  Володю  подвели  к  его  краю,  где,  ничем  не
огороженный, зиял черный провал в будущую шахту лифта.
      Худой  верзила, надавив ему на шею, наклонил  его  над
этим  черным  провалом, из которого явственно  несло  тьмой,
холодом  и  смертью.  Маклер  пытался  отшатнуться  от  края
перекрытия,  но  железные руки не  давали  ему  тронуться  с
места.
     - За что ты убил Березиных?
      -  Да  не  знаю  я никаких Березиных! Первый  раз  эту
фамилию слышу!
     Железные руки пригнули его еще ниже к черному провалу.
     - За что ты убил Березиных?
      Догадка  шевельнулась в Володиной голове. Он  вспомнил
странный разговор с киллером... Все встало на свои места.
     - Это была ошибка! Киллер перепутал!
      -  Ты  что  же, шутить с нами вздумал? Ну, смелый  ты,
Вова, человек.
      Только  знаешь,  со смертью шутки  шутить  -  накладно
выходит.  У нее всегда смешнее будет. Подумай-ка еще  разок,
может,  получше  что выдумаешь? А то надоело  мне  уже  твою
хреновину слушать. Это надо же - киллер перепутал!
      Железные  руки клещами впились в его шею,  еще  глубже
пригнув к смертельно зияющему провалу.
      Оксана  ворочалась без сна и все явственнее  понимала,
что  маклер Володя намерен ее надуть в операции с  офортами.
Беспокойство  в  ее душе все нарастало, не  в  силах  дольше
терпеть  неизвестность, она набрала его номер.  Телефон  был
занят. С кем это он разговаривает глубокой ночью? Объяснение
могло  быть самым прозаическим - например, трубку  на  рычаг
забыл  положить, но накопившиеся в душе Оксаны подозрения  и
скрываемая от самой себя ревность толкнули ее из  дому.  Она
оделась, взяла машину и помчалась к дому маклера на  Большой
Посадской.
      Первое, что она заметила, подъезжая к его дому, -  что
следит   за  ним  не  одна.  Невдалеке  от  подъезда  стояли
невзрачные   бежевые  "Жигули",  в  которых   просматривался
пригнувшийся  к  рулю  силуэт мужчины. Так-так,  это  старый
знакомый  Леопольд  Казимирович не может угомониться.  Опять
послал  следить  за  Володькой  своего,  как  он  выразился,
молодого  друга!  Возле самого подъезда  стояла  "Вольво"  с
включенным  мотором,  в ее салоне тоже  кто-то  был.  Оксана
порадовалась, что решила съездить сюда ночью, -  здесь  явно
назревали какие-то события.
      Не  прошло  и нескольких минут, как из подъезда  вышли
трое. Возле двери горела дежурная лампа, поэтому Оксана даже
на  значительном расстоянии узнала в одном из троих  Володю.
По  его  напряженному лицу и походке она догадалась, что  он
идет  с  этими людьми не по своей воле. Сердце  ее  учащенно
забилось.
      Володю впихнули в "Вольво", и машина тронулась.  Почти
тут же за ней отъехали бежевые "Жигули", Оксана чуть выждала
(  тронулась  следом. На ночной улице трудно  было  остаться
незамеченной, и она старалась держаться как можно дальше  от
преследуемых машин и пару раз чуть не потеряла их  из  виду.
Но  ехали  они все не очень долго: чуть покрутив по  городу,
свернули   к   недостроенному  дому.  Машина   с   приятелем
Гржемского тоже завернула следом, водитель также старался не
попадаться на глаза людям в иномарке и, оставив свою  машину
на улице, крадучись дошел до забора стройплощадки и пролез в
щель между досками.
      Оксана  обдумала ситуацию. Кто были люди из  "Вольво",
она  не  знала, но для чего маклера повели на стройплощадку,
не  сомневалась: ночью в такое место человека могли привести
только  с  одной  целью  -  чтобы  убить.  Несмотря  на  все
подозрения  в Володиной двойной игре, Оксана его  смерти  не
хотела.  Она немедленно приняла решение. Немного отъехав  по
улице,  она увидела будку телефона и набрала номер  милиции.
Затем,   оставив   машину  подальше  от  строящегося   дома,
вернулась к нему пешком и пробралась за забор.
       Пробираясь   между   бетонными  плитами   и   грудами
строительного    мусора,    Оксана    пыталась,    оставаясь
незамеченной, найти находящихся на стройке людей.
      Спустя  несколько минут на улице возле забора раздался
шум      подъезжающих     милицейских     машин,      голоса
переговаривающихся   оперативников.   Ворота   распахнулись,
площадка  осветилась светом автомобильных фар  и  переносных
фонарей.  Оксана  завернула за угол,  стараясь  остаться  на
неосвещенном  пространстве, и тут увидела,  как  с  верхнего
этажа  дома  с  глухим ударом упал человек. Оксана  застыла,
пораженная   ужасом.   В  этот  момент  из-за   строительных
конструкций  вышел  приятель Гржемского,  его  звали  Алекс,
Оксана вспомнила.
      Алекс увидел лежащее на земле тело и, подойдя к  нему,
наклонился.
      Голова  мертвеца при падении ударилась о кусок  ржавой
арматуры, и Алекс, пытаясь понять, жив ли лежащий перед  ним
человек, приподнял его голову и взял эту арматурину в руки.
     "Идиот!" - мелькнуло в голове у Оксаны.
      Увидев,  что кусок арматуры весь в крови, он  отбросил
его  и  в  ужасе заметался по площадке. Как видно,  то,  что
человек  упал с большой высоты, видела только Оксана,  иначе
Алекс  бы  ни  за что не приблизился к мертвому  телу.  План
возник  у  Оксаны  мгновенно.  Она  выскользнула  из  своего
укрытия,  вытащила из кармана носовой платок и,  обмотав  им
брошенный  Алексом  кусок железа,  подняла  его  с  земли  и
спрятала   под  плащом.  Затем  она  окликнула  Алекса.   Он
оглянулся в ужасе, но, увидев женщину, не стал убегать.
     - Мистер Ильичевски!
     - Откуда вы меня знаете?
      -  А  вы  меня  разве не знаете? Сейчас не  время  для
вопросов. Вокруг полно милиции, а тут этот труп...
     - Но я не убивал его!
      -  Разговоры потом. Пойдемте, я уведу вас отсюда. Ваша
машина стоит слишком близко от стройплощадки, вам не удастся
уехать на ней незамеченным, а моя машина за углом.
     Ильичевски, совершенно лишившийся воли от страха, пошел
за ней, как привязанный. Оксана привела его к щели в заборе,
выходившей на улицу далеко от ворот. Они выбрались на  улицу
и  добежали  до  ее машины. Оксана быстро сорвала  машину  с
места,  немного покрутила по городу и остановилась  в  тихом
переулке.
      Включив  в  салоне свет, она повернулась к Ильичевски,
который безмолвно сидел, парализованный страхом.
      -  Ну  что,  Алекс,  вы меня так и  не  узнали?  Алекс
встряхнулся, сбросив с себя оцепенение, и вгляделся в нее.
      -  Вы  ведь следили за мной по поручению старого хрыча
Гржемского! Алекс выглядел смущенным.
     - Ах, вы та дама, которая... с господином Хрущаком...
      -  Вот-вот, с господином Хрущаком, которого вы сегодня
убили!
      -  Я его не убивал! - лицо Алекса снова побледнело.  -
Когда я к нему подошел, он был уже мертв!
      -  Да?  Уже  мертв? А это как вы можете  объяснить?  -
Оксана  вынула  из-под полы плаща кусок арматуры,  осторожно
держа его за обернутый платком конец.
     - Что это? - В глазах Алекса были испуг и недоумение.
      -  Это  - железный прут, на котором с одной стороны  -
волосы  и  кровь  убитого,  как  вы  выражаетесь,  господина
Хрущака, а с другой - ваши отпечатки пальцев.
      Сказав  это, Оксана тут же испугалась, как бы Алекс  в
отчаянии  не  хватил бы и ее по голове тем же  прутом  и  не
сбежал, во всяком случае, она бы на его месте сделала именно
это,  ведь  вокруг  ни  души, глубокая ночь,  вернее,  очень
раннее утро. Но Алекс был настолько парализован страхом, что
подобная мысль просто не пришла ему в голову. Оксана  вынула
из  "бардачка"  полиэтиленовый пакет и на глазах  белого  от
ужаса Алекса убрала в него орудие убийства.
      -  Я  не  убивал его! Я только взял это в руки,  чтобы
рассмотреть, чтобы убедиться.
     - Вот это вы и расскажете следователю!
     - Не надо следователя, не надо! Чего вы от меня хотите?
      Оксана посмотрела на него с легким презрением: с таким
слабаком и бороться неинтересно!
      -  Я хочу от вас сотрудничества. Ведь мы с вами заняты
поисками  одной  и  той же вещи. Но теперь  вы  убили  моего
компаньона...
      -  Я  не  убивал его! - горячо перебил  ее  несчастный
американец. - Не убивал!
      -  Слушайте,  вы мне надоели. Короче, я  осталась  без
компаньона.  А слабой, беззащитной женщине (на  этих  словах
Оксана  перехватила  взгляд  американца,  полный  искреннего
возмущения), слабой, я повторяю, женщине трудно  действовать
в  одиночку в наше время. Так вот, мое предложение такое: вы
посылаете  к  черту этого старого маразматика  Гржемского  и
работаете на меня.
     Вопрос о вашем гонораре мы решим позже.
     - Но позвольте...
     - Не позволю! - гаркнула Оксана командирским голосом. -
Если вы будете выпендриваться, эта железяка мигом окажется у
a+%$." b%+o!
      -  Я  согласен, - обреченно ответил Алекс, У него была
только  одна  мысль  в  голове:  поскорее  убежать  от  этой
страшной  женщины  и спросить совета у Гржемского,  тому  он
доверял больше.
      -  Вот  и  славно, - промурлыкала Оксана, -  я  всегда
знала,  что вы разумный человек и прислушаетесь к  серьезным
аргументам.
     - Да уж, к серьезным... А как же Гржемский?
     - Гржемский - козел, - ответила Оксана лаконично.
     Больше Алекс вопросов не задавал. Оксана довезла его до
гостиницы, высадила и поехала к себе. Доехав до своего дома,
она не вышла из машины, а уронила голову на руль и заплакала
едва ли не первый раз за всю свою сознательную жизнь. Теперь
она   смогла,   наконец,  сбросить  напряжение   сегодняшней
страшной  ночи, и до нее дошло, что сама она запросто  могла
закончить свою жизнь так же, как убитый бандитами Володя.
      Ранним утром Гржемского разбудил звонок в дверь. Когда
старик  после  долгих предосторожностей  раскрыл  двери,  он
увидел  на  пороге  своего компаньона  Алекса  Ильичевски  в
ужасном виде. Глаза его безумно перебегали с одного предмета
на  другой,  волосы были всклокочены, он потерял  весь  свой
заграничный лоск. Его темно-серый плащ был здорово  помят  и
испачкан  не то глиной, не то цементом. Теперь уже никто  не
принял бы его за иностранца, а скорее за сумасшедшего. - Что
случилось, Алекс? - всполошился Леопольд Казимирович.
      -  Вы,  вы,  -  Алекс  не  находил  слов,  -  вы  меня
подставили, вы втянули меня в грязную историю.
      -  Ну-ну, успокойтесь, давайте выпьем кофе, и  вы  мне
расскажете  все по порядку. Снимите плащ, а где это  вы  так
испачкались?  - заметив, что Алекс грозно сверкнул  на  него
глазами, старик счел за лучшее не продолжать.
      Пока  Алекс  умывался  в ванной, Леопольд  Казимирович
заварил  кофе, себе послабее, Алексу черный, крепкий,  пусть
немного  взбодрится.  Он достал было  из  шкафчика  чашки  и
молочник  из  сервиза  фабрики  Кузнецова,  но  передумал  и
заменил  их  чашками попроще - Алекс в таком состоянии,  еще
разобьет  чашечку, а у него этот сервиз и так уже  неполный.
Алекс  вышел,  выпил две чашки кофе с печеньем  и  рассказал
старому коллекционеру, как его прихватила, прижала к  стенке
и  буквально взяла в клещи та самая молодая дама, за которой
Гржемский приставил его, Алекса, следить непонятно за  каким
чертом.
       Алекс,  пребывая  довольно  долго  в  России,  вполне
освоился с некоторыми непечатными оборотами русского  языка,
и даже легкий американский акцент из его речи почти исчез.
      -  Но,  дорогой мой друг, следили-то  вы  не  за  этой
молодой дамой, а за маклером, ее, так сказать, приятелем...
      На  этом  мистер  Ильичевски грубо  прервал  Леопольда
Казимировича,  замахнулся на него вазочкой для  печенья,  по
счастью уже пустой, и сказал, что если Гржемский при нем еще
раз  назовет  это  чудовище, этого  крокодила  в  юбке,  эту
пиранью  дамой, хоть молодой, хоть старой, то он, Алекс,  за
себя  не  ручается. После этого он довольно спокойно  описал
Cржемскому все события предыдущей ночи.
     Гржемский, по мере продолжения рассказа, побледнел, сел
в  кресло,  потирая левую сторону груди, потом  положил  под
язык таблетку нитроглицерина и немного успокоился.
      Прошло  часа два, Алекс, утомленный бессонной ночью  и
переживаниями,  дремал, положив голову  на  стол,  Гржемский
лихорадочно искал выход из создавшегося положения, и в  этот
момент опять раздался звонок в дверь.
      - Милиция! - вскочил Алекс. - Это за мной! Но имейте в
виду, я молчать не буду, все про вас расскажу.
      "Мерзавец!  -  подумал Леопольд  Казимирович.  -  Надо
открывать, от милиции как-нибудь откуплюсь".
     - Идите, открывайте, - крикнул он Ильичевски, - чего вы
боитесь,  вы же гражданин Соединенных Штатов, что вам  может
сделать наша милиция?
      Сам  Леопольд  Казимирович  почувствовал  вдруг  такую
слабость в ногах, что не в силах был подняться.
      -  Ох,  стар  я  стал  уже для таких  передряг!  Алекс
трясущимися   руками  уже  отпирал  замки.   Вошла   Оксана,
улыбающаяся, благоухающая французскими духами.
     - Привет! Не ждали?
      Она чмокнула Леопольда Казимировича в щеку, быстренько
сполоснула  чашки, поставила варить свежий кофе, достала  из
шкафчика рюмки. Леопольд Казимирович от кофе отказался  -  и
так уж сердце барахлит от всех этих событий.
     - Тогда немножечко коньячку, поможет снять стресс.
      Леопольд Казимирович слегка пригубил коньяк,  а  Алекс
выпил  залпом,  как  водку, и потребовал  еще.  Оксана  была
собранна,  спокойна и решительна. Утром,  после  беспокойной
ночи, придя на работу к девяти, она столкнулась в дверях  со
своей  приятельницей Мариной Евгеньевной, и та  сообщила  ей
последние новости.
      Про  хулиганство в лаборатории Оксана уже  знала,  это
случилось на той неделе.
      Марина Евгеньевна уже привела все свои дела в порядок,
ее  участка почти не коснулись, две-три карточки порвали,  и
все.
      -  И  представляешь, какой случай! Старуха-то  эта,  я
думала,  что  несколько месяцев ей осталось, а  оказывается,
все  у нее в порядке, это девчонки анализы перепутали  и  не
признаются  ведь  ни за что! Ведь человека могли  до  смерти
довести разговорами про такую болезнь.
      -  Какая старуха, какой анализ? - Оксана притворилась,
что ничего не поняла.
       -  Ну,  больная  Примакова,  то  есть  она  оказалась
здоровая, то есть не то чтобы здоровая, возраст, конечно, но
ничего такого серьезного у нее нету.
     Хорошо, что я племянника ее не успела вызвать! А то как
было бы неудобно.
     - А откуда ты знаешь, что именно тот анализ перепутали,
а не этот?
      - Что ты! Там уже проверили-перепроверили - все точно.
То-то  я удивлялась, ведь при такой болезни слабость  у  нее
должна быть. Я и спрашиваю:
      Анна  Матвеевна, как себя чувствуете? А она:  спасибо,
хорошо  себя чувствую, на четвертый этаж без лифта несколько
раз в день поднимаюсь.
     - Ну надо же, - задумчиво проговорила Оксана.
      Народу  в косметическом кабинете с утра было  немного,
Оксана  освободила  себе  часа три  и  направилась  прямо  к
Леопольду   Казимировичу,  правильно  рассудив,  что   Алекс
Ильичевски сидит там и ябедничает на нее.
     - Ну вот что, мои дорогие, давайте жить дружно. В свете
последних событий наши планы меняются.
      -  Какие, к черту, планы? - грубо ответил Алекс.  -  Я
уезжаю домой.
      -  Твой  дом - тюрьма, - парировала Оксана цитатой  из
известного фильма.
      - Оксана, не надо так шутить, ты же видишь, в каком он
состоянии.
      -  А  пусть не грубит даме. И вообще, вы теперь будете
меня слушаться.
      Так  что успокойтесь и давайте рассудим. Что мы  хотим
получить?  Офорты,  которые находятся  где-то  в  комнате  у
старухи, значит, надо пойти и взять их оттуда, где бы они ни
были. Я сильно подозреваю, - она посмотрела на Алекса, - что
вы  знаете, где они там лежат, иначе просто не пойму,  зачем
Леопольд с вами связался.
     - Знаю,