придирчиво осмотрев творение рук своих, сказала, что сейчас так ходят. Для завершения образа выкопали в стенном шкафу старую Лешину кепку, аккуратно убрали под нее волосы и закололи шпильками, чтобы не вылезли из-под кепки в самый неподходящий момент.
     - Для парня ты слишком хорошенькая, - огорченно сказала Надежда, - давай черные очки. Но только мужские.
     Лена с трудом нашла в вещах брата солнцезащитные очки, подумала, что скажет Ангелина по поводу устроенного в их комнате погрома, но ей было все равно.
     В зеркале отражалось форменное чучело - в кепке, темных очках и плаще с чужого плеча, но узнать Лену в таком виде действительно было невозможно.
     Надежда была не очень довольна, но смирилась.
     - Будем надеяться на фактор неожиданности. Они ждут красивую девушку. И вряд ли обратят внимание на такого чудака. Пройдись-ка!
     В больших, набитых газетами ботинках идти было невозможно.
     - Это не годится! - решительно закричала Надежда. - Слушай, забудь ты на время, что ты молодая женщина. Никакого покачивания бедрами! Лучше волочи ноги, как будто у тебя к ним гири привязаны. Шаркай ногами, но никакой женственности в походке!
     Лена ссутулилась, засунула руки в карманы плаща и пошла, уныло уставившись в пол и шаркая ногами.
     - Вот! - обрадовалась Надежда. - Так и ходи! Как будто ты с похмелья и тебе жизнь не мила! Вживайся в образ! Теперь договоримся, где ты будешь ждать меня в аэропорту...

***

     Лена вышла на улицу с таким чувством, с каким начинающая актриса выходит на сцену в своем первом в жизни спектакле, с ужасом ощущая на себе взгляды полного зрителей зала. Разница была в том, что провал грозил ей гораздо большими неприятностями.
     Она шла отрепетированным в квартире шагом изможденного и тоскующего мизантропа, бросая из-под темных очков взгляды в сторону черной машины. Стараясь не торопиться и не привлекая к себе внимания, Лена перешла улицу, завернула за угол и облегченно вздохнула. Аплодисментов не последовало, да это и не входило в ее планы.
     Самое главное, что зрители не вызвали ее на бис.
     Теперь не торопиться и ехать в аэропорт общественным транспортом - у такого чучела не может быть денег на такси.
     В аэропорту Лена устроилась на скамейке в уголке, делая вид, что читает газету, а на самом деле не отрывая взгляд от входной двери - она волновалась, сумеет ли Надежда без приключений выбраться из дома, не привяжутся ли к ней бандиты, и не выследит ли Надежду Светлана Строганова, ее Лена боялась больше бандитов.
     Надежда появилась в дверях с Лениным чемоданом как ни в чем не бывало, и прошла в туалет, Лена устремилась за ней, как назло, столкнулась в дверях туалета с какой-то теткой, та изумленно ахнула, но Лена проскочила в кабинку, делая вид, что не замечает ее. Они с Надеждой немного шепотом поговорили в кабинке, Надежда обещала потом, когда все уляжется, связаться с Лениным братом и сообщить ему кое-что про Лену. Еще она рассказала, что звонила Инне, там все хорошо, иезуит обещал помощь и уже начал хлопотать о том, чтобы Инну с сыном хотя бы ненадолго отправили в католический монастырь в итальянских Альпах в верховьях реки Адиджи, там потрясающее волшебное место, монастырь шестнадцатого века стоит на горе, и дивный горный воздух. Покой, горы и заботы монахов могут излечить душевную болезнь Павлика.
     Через несколько минут из туалета вышла уже молодая девушка, правда, на элегантную Лену Барташову она была непохожа, у этой был стиль спортивной студентки. Джинсы, кроссовки, ветровка, только дорогой кожаный чемодан несколько выбивался из общего стиля. Длинные волосы были затянуты в хвост простой резинкой. Надежда постояла в зале, наблюдая за тем, как Лена прошла регистрацию и направилась на таможенный и паспортный контроль. Ее пропустили без задержки, Надежда в последний раз увидела, как мелькнули в толпе темно-русые волосы, и сообразила, что в своих разговорах они с Леной не обсудили того, как Лена сообщит ей, все ли будет в порядке в Англии.
     Ни Надежда, ни сама Лена не заметили, как девушка у регистрационной стойки попросила соседку присмотреть за ее окошком и отошла к телефону. Набрав номер и дождавшись ответа, она прикрыла трубку ладонью и сказала:
     - Светлана Анатольевна, она прошла регистрацию. Рейс на Лондон. Да, я уверена.
     Самолет летел над Англией. Туманный Альбион встречал Лену ярким солнцем и изумрудной травой лужаек. Уже можно было различить внизу стада пасущихся овец - сверху они казались игрушечными. Лена смотрела на них, прижавшись лицом к иллюминатору, и радовалась, как ребенок. Ей казалось, что все проблемы, все невзгоды остались далеко позади - там, в унылом и дождливом Петербурге.
     Как ни странно, в очереди на таможне ей пришлось простоять достаточно долго - англичане, смертельно боявшиеся террористов, дотошно обследовали каждого второго из прилетевших, а подозрительную девушку с зонтиком даже увели в служебное помещение. Лена у них подозрений не вызвала.
     Она прилетела не в старый многолюдный знаменитый аэропорт Хитроу, а в новый суперсовременный, но пока еще не популярный Стэнстед.
     Огромное здание было безлюдно и насыщено потрясающей автоматикой. У таможенного терминала остановился автоматический поезд из нескольких маленьких прозрачных вагонов без машиниста. Лена нерешительно вошла в вагон, и через пять минут поезд довез ее до станции обычной скоростной электрички, на ней можно было добраться до Лондона. Поезд остановился, но двери почему-то не открывались. Оказалось, что в английских электричках нужно нажать специальную кнопку для открытия дверей. Народу в поездах мало, англичане не могут позволить себе такое расточительство - понапрасну автоматически открывать двери!
     Новая обстановка, незнакомое окружение, непривычные условия так приглушили Ленино внимание, что она не заметила высокого мужчину в темно-синем плаще, что шел за ней от самого таможенного терминала. Когда она села в поезд, он буквально в последнюю секунду вскочил в соседний вагон и стал наблюдать сквозь прозрачную стену за девушкой.

***

     Светлана была у родителей поздним ребенком.
     Мама рожала ее очень тяжело, долго болела, и сама Светлана росла слабенькой, переболела в детстве всеми инфекционными болезнями в самой тяжелой форме. Родители тряслись над ней и очень баловали. Возможности у них были - отец работал в партийном руководстве, сначала - в райкоме, а потом в горкоме партии. Должности были невысокие, но он медленно продвигался наверх. Светлана понемногу выправилась, благодаря заботам мамы и возможностям отца. Она закончила английскую школу, поступила в университет.
     Была она не глупа, достаточно трудолюбива, очень целеустремленна, училась всерьез. Увлекалась, конечно, мальчиками, вечеринками и нарядами, но все в меру. Однажды летом, в крутом доме отдыха для золотой молодежи Светлана познакомилась с Сашей Строгановым. Он ей понравился. Осенью она познакомила его с отцом. Он сказал, что знает мать Саши, очень серьезная женщина. По интонации Светлана поняла, что отец Строганову уважает и даже боится, ее многие боялись. Дело понемногу шло к свадьбе, мать Саши не препятствовала, это Светлану радовало - значит, она считает Светланиного отца ровней. И тут вдруг тяжело заболела мама. Сначала не думали, что все так серьезно и отложили свадьбу на время, потом началось страшное. Мама умерла, отец очень сдал, он был сильно к ней привязан. Однако Саша с постоянством, удивлявшим всех его друзей, продолжал встречаться со Светланой. Выждали положенное время и опять назначили день свадьбы. Но тут в Смольном начались какие-то кадровые перестановки, и Светланиного отца подвинули. Так и говорили в кулуарах - подвинули, что означало - оттеснили от кормушки. Отец отнесся к этому довольно спокойно, но Светлана была вне себя. Она злилась, что отец не предпринимает никаких шагов, не интригует, не восстанавливает старые связи, ее бесила ужасающая несправедливость. Когда она упрекнула в этом отца, он непонятно хмыкнул и сказал, что сам, по собственной воле, согласился уступить место начальника.
     "Я устал, - заявил отец взбешенной Светлане, - устал трястись и прогибаться перед вышестоящими. Все мои возможности и связи не спасли жизнь твоей матери. Дело того не стоит".
     "А я? - закричала Светлана. - Обо мне ты подумал? Сашка завтра же меня бросит, а ты даже не сможешь устроить меня на приличную работу".
     "Если любит - не бросит", - отвечал глупый и старомодный человек, называющий себя ее отцом.
     Однако Саша и правда ее не бросил. Светлана не знала, что Александра Викторовна Строганова забила тревогу и начала было отговаривать сына от сомнительной свадьбы. Но неожиданно столкнулась с твердым решением сына жениться. И махнула рукой - у нее хватит связей на двоих!
     Они поженились. Шло время, Светланин отец тихо закончил свою трудовую деятельность в должности заместителя заведующего какого-то не делающего погоду отдела Смольного, вышел на пенсию и переехал жить на дачу. Там у него были огромная плантация тюльпанов, так что весной участок представлял собой феерическое зрелище, и две собаки. Светлана отца почти не навещала, она была зла на него, и к тому же ей надоедали вечные разговоры про цветы. Отец загорелся мыслью вывести настоящий черный тюльпан, как в детском романе Дюма, что за чушь, ей-богу!
     У мужа был уживчивый характер, свекровь пока не вмешивалась, но намекала на внуков, а вот с этим не получалась. Тайком от мужа Светлана ходила на обследование, и врачи сказали, что это наследственное. У ее матери было то же самое, но мама лечилась долго и упорно, многие годы, и родила Светлану. Прошло несколько лет, Светлана не беспокоилась, потому что муж собирался делать партийную карьеру, а в этой среде разводиться было не принято. А потом началась перестройка, и вся размеренная налаженная жизнь ушла в прошлое. Муж плюнул на карьеру, вышел из партии и, с помощью маминых связей, сделался финансистом. Светлана быстро привыкла к богатству, дорогим красивым вещам, поездкам за границу. Муж менял машины и женщин, Светлану это не очень беспокоило, потому что она сумела создать дома удовлетворяющий его комфорт, а мужчины не любят ничего менять. Понемногу она поняла, что Александр был поверхностным человеком, серьезные отношения были ему ни к чему, а жену свою он если не любил, то ценил и был по-своему к ней привязан. Но годы шли к сорока, Светлана с огорчением рассматривала появившиеся морщинки, и червячок сомнения точил ее душу - а вдруг Александр все-таки даст себя увести какой-нибудь молодой и предприимчивой девице? С чем тогда останется она, Светлана? Она привыкла жить обеспеченно и свободно, опять же, банкир - это так ненадежно. Откладывать деньги на старость? Скучно и противно...

***

     Три года назад Светлане позвонила ее институтская подруга Лариса. Лариса была замужем за крупным бизнесменом из тех, кого называют новыми русскими. У ее мужа были крупная строительная компания и собственный банк, он очень много работал, предоставляя жене полную свободу и возможность тратить его деньги. Часть года Лариса проводила в Париже, оттуда она и звонила Светлане, чтобы пригласить ее в гости. Светлана охотно согласилась. Паспорт у нее был с многократной шенгенской визой, и она решила, что заслужила неделю отдыха в цивилизованной стране.
     Лариса встретила ее в, аэропорту, усадила в свой серебристый "ситроен" и повезла к себе.
     Светлана переживала острые муки зависти: она и сама была женщина небедная, но квартира Ларисы, туалеты Ларисы, окружение Ларисы дышали таким умопомрачительным богатством, что у Светланы закружилась голова и засосало под ложечкой.
     Лариса держалась просто и искренне радовалась подруге. Сначала они пообедали в тихом ресторане на бульваре Сен-Жермен, потом провели несколько восхитительных часов, гуляя по дорогим магазинам, где персонал старательно вылизывал их и вел себя до неприличия подобострастно.
     Вечером Лариса повела подругу на роскошный прием, где министры и миллионеры жужжали важными шмелями, а их жены демонстрировали туалеты стоимостью со сверхзвуковой самолет.
     И вдруг, среди всего этого великолепия, Лариса сжала Светланин локоть и круглыми от восхищения глазами указала ей на невысокого смуглого человека с узкими злыми губами и крючковатым носом:
     - Смотри, кто пришел! Это Эспиноса!
     - Кто? - переспросила Светлана, уже несколько уставшая от окружающего блеска и пышных имен, перекатывающихся в зале.
     - Руис Эспиноса! Вот кто по-настоящему богат!
     В устах Ларисы это прозвучало так значительно, что Светлана потребовала продолжения.
     - Он колумбиец, там, в джунглях, у него огромный дворец, точнее, замок - готический, с башнями, подземными ходами и львиными рвами. Ну и, конечно, с аэродромом, вертолетными площадками и тому подобным. Там у него своя армия, своя полиция, гарем. В общем, он живет там у себя, как средневековый владыка. Чем занимается - никто не знает. Скорее всего - наркотики, но это не важно. У него такие миллиарды... - Взгляд Ларисы мечтательно затуманился, и требовать от нее продолжения было бесполезно.
     Светлана с любопытством посмотрела на богатого колумбийца - но что ей до него? Они существовали в разных мирах.
     Однако два дня спустя, ужиная в знаменитом ресторане на Елисейских полях, Светлана в другом конце зала увидела смуглое лицо с узкими злыми губами. Эспиноса сидел за столиком на двоих. Его визави Светлана видела только со спины - длинные, слегка вьющиеся седые волосы падали на воротник темного пиджака. Но седовласый собеседник колумбийца ее мало интересовал. Точнее, он интересовал ее постольку, поскольку таинственный миллиардер допустил его в свой мир, сидит с ним за столиком и о чем-то разговаривает. Светлана внимательно вгляделась в губы Эспиносы.
     Дело в том, что давным-давно, когда Светлане было четыре года, она перенесла тяжелейшую скарлатину. Родители и врачи боялись, что девочка не выживет. Она выжила, но осложнением болезни стала глухота. Три года спустя знаменитый профессор в институте уха, горла и носа на Бронницкой улице сделал ей успешную операцию, и Светлана снова стала слышать. Но три года в мире безмолвия не прошли для нее даром.
     Она научилась понимать человеческую речь по губам и с годами не утратила эту способность.
     Позже, студенткой, когда она на филологическом факультете изучала языки, она научилась понимать по губам и английскую речь. Это вышло случайно. У них была преподавательница английского, немолодая, скромно одевающаяся женщина, всегда почему-то с ярко накрашенными губами.
     "Это профессиональное, - говорила она. - Губы должны быть видны четко, запомните это, девочки, на будущее".
     В то время на филфаке готовили почти одних преподавателей, была одна элитная группа переводчиков, но туда брали исключительно молодых людей, и по окончании университета они шли по линии КГБ.
     Глядя на шевелящийся ярко накрашенный рот преподавательницы, Светлана как бы сама собой, без напряжения научилась понимать по губам английскую речь, не подозревая, что умение пригодится ей через много лет.
     И вот теперь в ресторане, глядя на тонкие хорошо очерченные губы колумбийца, Светлана достаточно точно уловила смысл его слов:
     - ..Эти русские имена! Невозможно запомнить! Как, ты говоришь? Бар-та-шофф? Язык сломаешь. Короче, ты должен его купить. За любые деньги. Любые, ты понимаешь?
     Седовласый ответил длинной горячей тирадой, энергично жестикулируя и встряхивая серебристой гривой, но Светлана могла только гадать о ее содержании, потому что он сидел к ней спиной. Снова заговорил Эспиноса. На лице его было брезгливое недовольство:
     - Вот даже как... Бывают же такие идиоты...
     Трудно поверить. Что ж, тем хуже для него. Я все равно получу его изобретение, чего бы мне это не стоило. Точнее, сколько бы ни стоило. Его изобретение принесет мне огромную власть... Но если русский такой идиот, что отказался даже говорить на эту тему... Его изобретение должно принадлежать только мне! Мне, и никому больше! Ты понимаешь?
     Колумбиец встал и удалился, махнув рукой почтительно кланявшемуся метрдотелю. Его собеседник остался в ресторане, но Светлану он не интересовал. Ее интересовал теперь таинственный русский профессор Барташов, чье изобретение так волновало великого колумбийца.
     Светлана почувствовала горячее дыхание судьбы. Не случайно Лариса привела ее на прием, не случайно показала Эспиносу. И уж наверняка не случайно она оказалась сегодня в одном ресторане с ним: совпадения такого рода маловероятны - наверняка их свела судьба. И уж совсем невероятной волей судьбы перенесенная в детстве скарлатина и глухота позволили ей сегодня прочесть по губам слова миллиардера и узнать о его сокровенном желании. Как найти профессора Барташова, как купить или похитить его изобретение, - Светлана не знала, но она верила, что рука судьбы и дальше будет подтасовывать ей карты.
     И она не ошиблась, невероятное сцепление случайностей продолжалось. На следующее утро, подходя к "Галерее Лафайет", Светлана почувствовала чью-то руку у себя в кармане. "Железная леди" отреагировала мгновенно: одной рукой сжала пальцы карманника, а другой в быстром повороте ударила его, как она думала, в подбородок. По крайней мере, удар приходился на уровне подбородка обычного мужчины, но этот вор оказался двухметрового роста, и удар пришелся ему в грудь, не нанеся особого урона. Самое занятное, что карманник вдруг захохотал и бросился обниматься. Светлана возмущенно оттолкнула его, вгляделась.., и тоже захохотала.
     Перед ней стоял Эдик Тароянц, однокашник по филфаку из такой же, как Светлана, влиятельной и богатой партийной семьи, приятель студенческих лет и недолгий любовник.
     Внимательно осмотрев Эдика, Светлана удивленно произнесла:
     - Дорогой, ты что, совсем обнищал? Кошельки у туристок тыришь?
     - А что? - На лице Эдика не было и тени смущения. - Мне нравится. Я живу в Париже, совершенно свободен, женщины меня любят...
     - И тебя устраивает такая жизнь? А что твой отец - знает о таком образе жизни?
     Эдик помрачнел.
     - Папочка выпал из обоймы. Не смог вписаться в новую жизнь. Порядочность в нем, что ли, взыграла, а скорее - просто не хватило ума и гибкости.
     Светлана кивнула - ситуация была ей до боли знакома. Они пошли с Эдиком в дорогое кафе, платила, разумеется, она, но Эдика нисколько такой расклад не задевал. Потом Светлана повела его к себе, точнее, к Ларисе.
     После постели они лежали и разговаривали о прошлом и настоящем. Светлана слушала циничный рассказ Эдика о его жизни мелкого парижского жулика, "фаворита луны", и думала, что судьба ведет ее прямой дорогой к цели. Эдик замолчал, почувствовав, что она отвлеклась, и смотрит на него долгим задумчивым взглядом.
     - Что - еще? - воскликнул он с комическим ужасом.
     - Нет, не бойся, - усмехнулась Светлана, - я думаю совершенно о другом. Смог бы ты.., украсть для меня одну вещь?
     - Конечно, смог бы. И не одну.
     - Мне нужны документы. Материалы одного русского профессора.
     - Русского? Опять какие-нибудь гэбистские разборки?
     - Нет, нет! - отмахнулась Светлана. - Это чисто коммерческое мероприятие. Сначала хотя бы найди его и проследи за связями, привычками... Ну не мне тебя учить.
     - Кто это?
     - Фамилия его Барташов, больше я ничего не знаю.
     - М-да... Информация скудноватая. А гонорар?
     Светлана покосилась на дешевые Эдиковы шмотки, валяющиеся на роскошном белоснежном Ларискином ковре, и, достав с тумбочки листок бумаги и "паркер", написала знак доллара, единицу и четыре нуля. Эдик, взглянув на цифру, исправил единицу на двойку.
     - Ну что ж, - протянула Светлана, откинув простыню и оценивающе рассматривая всю его мускулистую фигуру, - тогда тебе придется сейчас еще немного потрудиться...
     Эдик без труда нашел Барташова - не так уж много русских профессоров преподает в Париже.
     Посмотрев на профессора вблизи, он подумал, что Светланины деньги достанутся ему довольно легко, - обокрасть такого сентиментального чуд