х, кому это могло потребоваться. Однажды, как рассказывал Кен, Барри
позвонил ему и поинтересовался, сколько бы потребовалось третьему лицу
денег для того, чтобы полностью купить On-Line. Кен с потолка взял цифру в
двадцать миллионов и повесил трубку. Барри перезвонил ему в этот же день,
и сказал, что $20,000,000 это вполне нормальная сумма. Кен, все еще не
воспринимая происходящее всерьез, сказал ему: "Но помимо всего прочего, я
хочу сохранить возможность ею управлять". Барри перезвонил ему еще через
некоторое время, сказав, что и это решаемый вопрос. Самое странное было во
всем этом то, что хотя Кен крайне сомнительно относился к растущему списку
компаний (никогда нельзя было быть уверенным в том, имя какой компании
будет написано на визитке Барри или его коллег, которую вам вручали), но
Барри, казалось, всегда выполнял свои обещания. Барри Фридман был очень
похож на человека, который осуществляет сделки также как Фауст, в полном
соответствии с общим духом Силиконовой Долины.
   Эта сделка выглядела самой удивительной из всех. Фридман пришел на
встречу в сопровождении двух основателей стартапа, который он представлял.
Эта компания не занималась ничем кроме конверсии с одной платформы на
другую. Стоимость работ по предполагаемому соглашению должна была
составить десять тысяч долларов разовой оплаты и 5 процентов с продаж.
Компания называлась "Rich and Rich Synergistic Enterprises". Рич - это
было первое имя обоих основателей.
   Барри Фридман был одет в желтую майку для игры в поло. Ее верхняя
пуговица была расстегнута, так что окружающим демонстрировалась золотая
цепь, висевшая у него на шее и дополняюшая его браслет с серебром и
бриллиантами. У обоих Ричи и у одного из его партнеров - светловолосого
коротышки, нос которого был очень похож на кнопку, были золотые часы.
Панковато одетого светловолосого коротышку звали Трейси Коатс, он в
прошлом был менеджером, занимавшимся рок-музыкой, и представлял собой
попечителя "из очень хорошей семьи". Эта информация была произнесена в
полголоса, с многозначительным подмигиванием.
   Воздав должные торжественные приветствия, они расселись вокруг
длинного, деревянного конференц-стола в зале заседаний, который примыкал к
кабинету Кена: невзрачное, трудноописуемое ковровое покрытие, на белых
стенах висели деревянные полки и черная доска; самая обычная и заурядная
комната, которая могла быть в любом здании с малым офисом в любой компании.
   "Рич и Рич±", - сказал Кен, просмотрев резюме обоих программистов.
   "Я надеюсь, вы сделаете меня богатыми (игра слов. "rich" означает
"богатый" - пр.перев.)"
   Никто из Ричей не засмеялся, и даже если бы на их лицах могло
выражаться хоть какие- то эмоции, то смех явно не относился к тому, что
оба этих парня собирались демонстрировать. Это были два деловых человека,
и в их резюме было гораздо больше здравого смысла, чем в их внешнем виде.
Они оба занимали ответственные должности в сильно компьютеризированном,
отстроенном совсем недавно Диснейленде в Токио ("Все место было основано
на кремнии", - говорил Рич Первый), но эта авторитарная фабрика
удовольствий было самой фривольной отметкой в их резюме, которое было
пересыпано такими фразами как: анализ схем при помощи трассировки,
Лаборатория Реактивного Движения, управление ядерными реакторами, аналитик
ракетных систем, системы управления полетом и наведения ракеты "Хаунд
Дог". Оба Ричи были одеты в спортивные куртки и у них не было никаких
галстуков. Одежда пахла той чистотой, которая бывает тогда, когда она
одевается поверх тела, за которым усердно следят. По внешнему виду, обоим
было уже за тридцать, их волосы были хорошо пострижены, а их внимательные
глаза постоянно оглядывали комнату в поисках непорядка.
   Рич Второй начал говорить: "Наши люди гораздо большие профессионалы,
чем все остальные, кто работает в области домашних компьютеров. Наши люди
работали с существенно более тщательно управляемым оборудованием, чем
большинство из этих типов, которые по своей прихоти занимались домашними
компьютерами. Это люди, которые знают как правильно документировать и
писать код", Рич Второй сделал паузу, - "Они - не хакеры", - добавил он.
   Их компания собиралась разработать набор средств и способов для
конверсии игр. Приемы, алгоритмы и кросс-ассемблеры конечно, же, были
проприетарными. По этой причине, Рич и Рич никому не собирались показывать
исходные тексты. Их место обитания должно было быть ограничено офисами
"Rich and Rich" в Южной Калифорнии. Для Хакера не имело значения насколько
гениальными были приемы, не имело значения насколько элегантен был
"бамминг" кода, если тот не был доступен для чтения. Был доступен только
конечный продукт. Полная непрозрачность.
   Люди покупали программы как продукт, в котором программирование было
очень глубоко скрыто, и оно было неважно для них, это был фон - как
ритм-машина, которая отбивает ритм в музыкальных записях. Точно также,
программисты в Rich and Rich должны были быть анонимными.
   Никаких хакерских эго, с которыми надо было бороться. Предъявите им
список нужных игр и конвейер начнет их штамповать.
   Идея Кену понравилась. "Это сделает их и меня богатыми", - сказал он
потом. Если Rich and Rich сумеют справиться с двумя пробными проектами, то
тогда, сказал он: "Я с вашей помощью займусь всеми остальными переносами!
Это гораздо лучше, чем Джон Харрис!" Кен чувствовал, что у него все
получается как нельзя лучше. Помимо Rich and Rich, в городе был репортер
из Wall Street Journal, он встречался с Кеном и Робертой, желая узнать
что-нибудь об их компании. Кен часто давал себе в середине рабочего дня
небольшую поблажку; он выходил из офиса и направлялся к своему строящемуся
дому. Сегодня, здесь укладывали укладывали семь двадцатипятифутовых балок,
которые должны были проходить в доме через гигантскую игровую комнату,
рядом с внутренним кортом для игры в теннис. Он накинул поверх своей синей
и изрядно потертой майки Apple, фланелевую рубашку, проехал через
развороченный колесами автомобилей двор и стал наблюдать за гидравлическим
краном, который поднимал балки, а бригада из двенадцати рабочих
устанавливали каждую из них на свое место. Все шло четко и слаженно, как
грамотно написанная процедура, которая заработала сразу же после первой
компиляции ассемблерного кода, и Кен смотрел с изумлением и гордостью на
то, что он строил.
   "Ну, разве это не знамение?", - продолжал он спрашивать сам себя, -
"Разве нет?".
   Дом рос все больше и больше, беспорядочно спускаясь с холма на сто
сорок футов; сруб был практически готов - по лестницам уже можно было
ходить, а за двери уже можно было заглядывать. Именно сейчас дом был
открыт, и было видно все, что находится у него внутри - туда мог легко
задувать ветер и лить дождь, а стены или двери не были серьезным
препятствием, для того чтобы зайти внутрь. Совершенный и бесконечный
хакерский дом. Но вскоре строители должны были возвести стены, для того
чтобы окружающий мир не смог туда заглядывать, а также навесить двери,
которые не дадут посторонним шанса туда вломиться и нарушить их частную
жизнь. И никто в своем здравом уме не хотел, чтобы это было как-то
по-другому.
   Возможно, то же самое происходило и с хакерством± никто из тех, кто
управлял бизнесом, не хотел, чтобы он на самом деле шел по законам
Хакерской Этики. Раньше или позже, но вам приходилось сталкивать с
реальностью; вы начинали тосковать по этим старым домашним стенам и
дверям, которые всегда воспринимались настолько естественно, что снести их
мог только сумасшедший. Возможно, что где-нибудь в компьютерной игре, в
симуляции, которая использовалась для воплощения хакерских мечтаний об
Утопии, можно было бы дать свободу такого рода идеализму. И может быть,
это было единственное место, где могла жить эта мечта - там, внутри
компьютера.
   Кен несколько раз обошел вокруг дома, поговорил со строителем, а затем
вспомнил, что ему надо возвращаться обратно. Впереди у него было интервью
с репортером из The Wall Street Journal, который собирался расспросить его
об этой странной семейной компании, начинавшей с продажи приключенческих
игр.
 
 
   * * *
 
 
   Кен и Роберта Вильямсы наметили новоселье housewarming party??? На
выходной в День Труда (первый понедельник сентября) 1983 года. В тот день
у них собралось около сотни людей. Гости бродили по дому из кедра,
площадью несколько десятков тысяч квадратных футов, удивлялись витражам из
цветного стекла, восхищались камином из речных камней, играли на корте в
теннис (на поблескивавшем дереве которого, был изображен полноцветный
логотип Apple), парились в сауне, расслаблялись в горячей ванне,
занимались перетягиванием каната на задней части дома, обращенной к реке
Фресно, смотрели видео, принимаемое спутниковой тарелкой на крыше,
смеялись над комедийной труппой, которая прилетела из Сан-Франциско и
играли на шести игровых автоматах, установленных в гигантской игровой
комнате с барной стойкой точь-в-точь как в обычном баре. За стойкой
подавалась выпивка.
   Это была радость, смешанная с горечью. В пылу соревнования с вышедшими
на рынок новыми компаниями, за которыми стояли большие деньги, борьбой с
общим спадом в экономике, большими вложениями капитала в ROM-картриджи,
предназначенные для дешевых машин типа VIC-20 (вложения, которые возможно
никогда не окупятся), отсутствие у Sierra-Online новых хитов,
разработанных хакерами Третьего Поколения - все это привело к тому, что
компания закончила предыдущий год с доходами меньшими чем в предыдущем
году. Кен был вынужден искать дополнительный инвестиционный капитал в
размере трех миллионов долларов. Полмиллиона отошло сразу к нему, что было
гораздо меньше, чем стоимость его нового дома.
   Еще раньше, тем летом, Кен попросил Дика Сандерланда встретиться с ним
в местечке Broken Bit. До того как они сказали друг другу хотя бы слово,
Кен вручил своему бывшему боссу письмо, в котором было написано:
"Настоящим уведомляем вас, что вы уволены с должности президента Sierra
On-Line". Дик Сандерланд пришел в ярость, и подал в суд на Кена и On-Line.
"Я безумец", - говорил он, - "Я пожертвовал моей репутацией. Я создал для
него компанию, которая могла управляться и управлялась, и именно он хотел,
чтобы было так".
   Остальные онлайнеры, особенно те, которые с любовью вспоминали о
веселых деньках Летнего Лагеря, воспряли духом. Они отвинтили табличку с
его именем с двери его кабинета и повесили на дверь женского туалета. Они
собрали целую кучу документов, оставшихся со времен режима Сандерланда,
который немедленно получил прозвище "Век угнетения" и начали бросать их в
импровизированный костер. В какой-то момент даже казалось, что работники
компании сумели низвести бюрократию до уровня углей.
   Были и другие оптимистические приметы. Кен надеялся, что его новая и
дешевая программа для обработки текстов принесет ему достаточное
количество денег, и он сумеет к своей выгоде заключить сделку на миллион
долларов для лицензирования персонажей из мультфильмов "B.C." и "Wizard of
Id". Он вел переговоры с Джоном Траволтой, для того, чтобы использовать
его имя в одной из программ по фитнессу, но несмотря на все эти проекты,
программный бизнес становился все более шатким по сравнению с теми
временами, когда он этим только начал заниматься.
   Он собирался поговорить с Джерри Джевеллом, чтобы разобраться в
происходящем: Джевелл из Sirius Software выбрался сюда из Сакраменто, и
жаловался о бесславном конце его сделки с компанией 20th Century Fox
Games. Игры для картриджей, которые его компания писала для Atari VCS
затерялись на перенасыщенном рынке 1983 года, и он почти ничего не получил
взамен отдачи всех сил на Atari VCS. Его компания висела на волоске, и он
очень сомневался в том, сумеет ли хоть кто-нибудь из Братства выжить в
течение следующих нескольких лет. Его основные программисты оставили его.
Это произошло буквально за несколько дней до того, как он сам собирался им
объявить об увольнении.
   У Кена тоже оставались проблемы с программистами. Хакер, который
занимался проектом для IBM, давно вылетел из расписания. Некоторые из
"профессиональных" программистов, не знакомые с погружением во вселенную
компьютерных игр, были не в состоянии синтезировать это удовольствие
самостоятельно. С Бобом и Каролиной Боксами у Кена состоялся большой спор,
эти двое золотоискателей, ставших программистами, отвергли всю критику
Кена в отношении игры, которую они ему показали, оставили компанию и
занялись независимыми разработками.
   Был еще Джон Харрис. Не так давно, он и Кен ожесточенно бились за
размеры гонорара за Frogger, который все еще был бестселлером On-Line.
Parker Brothers хотели приобрести ее и сделать из нее вариант для
картриджа, поэтому Кен предложил Джону 20 процентов от сделки размером в
двести тысяч. Джону этого было недостаточно. Они препирались сидя в офисе
Кена. Все закончилось, после того как Кен Вильямс вперился взглядом в свою
бывшую суперзвезду программирования и сказал: "Убирайся из моего офиса,
Джон Харрис! Я попусту трачу на тебя свое время".
   Это был их последний разговор перед новосельем, на которое Кен не стал
приглашать Джона. Тем не менее, Джон появился здесь вместе со своей
девушкой, у которой на пальце было обручальное кольцо с большим
бриллиантом, подаренное ей Джоном. Кен сердечно приветствовал хакера. Это
был праздник и сейчас совсем не хотелось заниматься враждой. Кен и Роберта
наслаждались своим новым домом, стоимостью в восемьсот тысяч долларов. Над
горами Сьерра было чистое небо. Компьютер сделал их всех богатыми и
известными - это было то, о чем они даже не отваживались мечтать. Затем
над горой Дедвуд начали сгущаться сумерки, а Кен Вильямс, облаченный в
шорты и майку с коротким рукавом, счастливо отплясывал по звуки
музыкальной группы, которая приехала сюда из Южной Калифорнии. Потом, как
он и мечтал, он сидел в горячей ванной вместе со своими друзьями, положив
руки на края, и они могли слышать слабые электронные звуки аркадных игр,
доносившихся из игровой комнаты по соседству, которые причудливо
смешивались с шорохами леса, уходившего в сторону Сьерра.
 
 
 
   Эпилог 
 
   Последний из Истинных Хакеров 
 
   Кембридж: 1983 
 
 
 
   Последний из Истинных Хакеров 
 
 
   Спустя много времени после той самой вечеринки, после которой у Кена
Вильямса сгорел дом, и двадцать пять лет спустя после того как ребята из
Клуба Моделирования Железной Дороги в МТИ обнаружили присутствие TX-0,
человек, который сам себя называл последним из настоящих хакеров, сидел в
комнате на девятом этаже ТехСквера.
   Комната была завалена распечатками, томами руководств, здесь же лежал
спальный мешок, и стоял подмигивающий курсором компьютерный терминал,
подсоединенный к прямому потомку компьютера PDP-6 под названием DEC-20.
Этого человека звали Ричард Столлман. Он разговаривал очень возбужденно,
повышенным тоном, и не пытался скрывать эмоций, с которыми он описывал,
как он сам говорил "изнасилование лаборатории ИИ". Ему было тридцать.
Бледное лицо и жидковатые темные волосы живо контрастировали с сильным
огнем, горевшим в его глубоких зеленых глазах. На них наворачивалась
слеза, по мере того как он описывал упадок и разложение Хакерской Этики в
ТехСквере.
   Ричард Столлман попал в МТИ двенадцать лет спустя: в 1971 году, и
испытал прозрение, которым наслаждались и все остальные, кто открывал для
себя этот чистый хакерский рай, - Монастырь ТехСквера, где жили, для того
чтобы заниматься хакерством, и занимались хакерством для того чтобы жить.
Столлман тоже начал интересоваться компьютерами, начиная со старших
классов школы. Однажды летом, в лагере, он был изумлен прочтением
компьютерных руководств, которые он одолжил у одного их своих наставников.
В своем родном Манхэттене он нашел компьютерный центр, в котором он мог
упражняться в своем новом увлечении. К тому времени, как он поступал в
Гарвард, он уже был экспертом в области ассемблерных языков, операционных
систем и текстовых редакторов. Он также обнаружил в себе глубокое
пристрастие к Хакерской Этике, и начал очень рьяно следовать ее принципам.
Поиск атмосферы, более совместимой с хакерством - вот что привело его из
относительно авторитарного вычислительного центра Гарварда, который
находился вниз по Массачусетс Авеню, в, собственно МТИ.
   Чем ему нравилась лаборатория ИИ в ТехСквере, так это тем что "тут не
было никаких искусственных препятствий, т.е. того, что искусственно
навязывается и того, что сильно затрудняет работу людей, то есть
бюрократии, секретности, нежелания делиться с другими людьми". Также ему
нравилось проводить время в компании людей, для которых хакерство было
смыслом их жизни. Он признавал, что он сам тоже не имел никакой склонности
к традиционной человеческой схеме отношений типа "ты мне - я тебе". На
девятом этаже его оценивали исключительно по тому, как он занимался
хакерством, и по тому, как он был частью этого сообщества, построенного
вокруг этой магической гонки за совершенством.
   Его способности стали видны окружающим и Расс Нофтскер, администратор
лаборатории ИИ, который принимал серьезные меры безопасности по время
акций протестов против войны во Вьетнаме, пригласил Столлмана на работу в
качестве системного программиста.
   Ричард часто впадал в ночную фазу, и когда люди, работавшие в
лаборатории, узнали что он, параллельно, сумел получить с отличием диплом
по физике в Гарварде, то даже лучшие из лучших хакеров были поражены.
   По мере того как он шел по тому же пути что Ричард Гринблатт и Билл
Госпер, которых он считал своими учителями, взгляды Столлмана-хакера на
Хакерскую Этику становились все тверже. Он начал рассматривать лабораторию
как выражение этой философии, как конструктивную анархию, которая, по
выражению Столлмана, сохранившемуся в компьютерном файле, "никоим образом
не пропагандирует джунгли, живущие по принципу грызущихся диких собак.
Американское общество уже стало такими джунглями, в которых все пытаются
перегрызть друг другу глотку, и правила по которым оно живет, всячески
этому способствуют. Мы [хакеры], желаем заменить эти законы на такие
правила, в которых приоритет отдается конструктивному сотрудничеству".
   Столлман, которому нравилось, когда его называют по его инициалам -
РМС, в качестве вклада в свой путь, каким он общался с компьютерами,
использовал Хакерскую Этику в качестве руководящего принципа для своей
самой известной работы - программы-редактора EMACS. Редактор, благодаря
своей неограниченной архитектуре, вдохновлял людей на добавление в него
новых возможностей и неограниченные улучшения, что позволяло пользователям
максимально подстраивать его под себя.
   Программа распространялась бесплатно для любого, кто соглашался с его
единственным условием: "что любой, кто внесет в EMACS улучшения и
расширения включит их в состав EMACS, что поможет его улучшить. Я назвал
это соглашение 'коммуной EMACS'", - писал РМС, - "Так как я делился этой
программой, то и для них было долгом поделиться; мы работали совместно,
вместо того чтобы работать друг против друга".
   На университетских факультетах компьютерной науки EMACS стал фактически
стандартным текстовым редактором. Это был яркий пример того, что могло
произвести на свет хакерство.
   Шли семидесятые годы, и Ричард Столлман начал замечать изменения в
своем любимом заповеднике. Первое нашествие произошло, когда Официально
Санкционированным Пользователям стали назначаться пароли, а все
неавторизованные пользователи не допускались к системе. Как истинный
хакер, РМС презирал пароли, и он гордился тем фактом, что компьютеры,
которые он обслуживал, не имели никаких паролей. Но департамент
компьютерной науки в МТИ (которым управляли другие люди, не имевшие
отношения к лаборатории ИИ) решил установить на его машине систему
безопасности.
   Столлман поднял целую кампанию, чтобы отменить эту практику. Он
призывал людей использовать пар