лов, музыкальные генераторы,
процедуры анимации, таблицы образов. Это была вся его юная жизнь,
эквивалентная для него целому ящику программ на перфоленте для PDP-1,
лежавших в свое время в МТИ. Кто-нибудь другой и спиной бы не повернулся к
такой бесценной коллекции, которую она собой представляла, или не выпускал
бы ее из рук. В любом случае, в какой-то момент времени, он или забыл
взять коробку в другую руку или на короткий момент повернулся к ней
спиной, например в момент увлеченного разговора с поклонником своего
творчества, и, как следует из закона Мэрфи ("Если какая-то неприятность
может произойти, то она происходит"), вся его бесценная библиотека
программного обеспечения исчезла при неизвестных обстоятельствах.
   Да, именно так это все и произошло с Джоном Харрисом на Software Expo.
   В момент, когда Джон Харрис завершил свой интересный разговор и увидел,
что его коллекция софта ушла, он понял, что его душе нанесена глубокая
рана. Для Джона не было на свете ничего более важного, чем эта коробка с
флоппи-дисками, и он чувствовал себя глубоко опустошенным. Это было совсем
не похоже на то, как если бы его компьютер зажевал один диск и ему
пришлось бы переключиться на несколько дней в "режим марафона", с тем
чтобы восстановить то, что было на экране. Почти полностью доведенный до
ума шедевр исчез, и что еще хуже, исчез инструментарий, с помощью которого
он создал свое творенье. Более масштабную катастрофу было трудно
представить.
   Джон Харрис впал в глубокую депрессию.
   По возвращении в Окхарст он был слишком расстроен, чтобы включить свой
Atari и начать трудоемкое переписывание Frogger с нуля. В течение
следующих двух месяцев он написал не более десяти строк кода. Иногда ему
было просто трудно сидеть за компьютером. Он проводил почти все время,
каждый день, за аркадным автоматом, установленном в небольшом помещении,
находившимся в маленьком торговом центре вдоль по улице от двухэтажного
здания, куда переехала On-Line. Место, где стояли игровые автоматы, было
дырой, стены которой даже не были отделаны как следует. Игровые автоматы,
которые здесь были установлены, были далеко не самых последних моделей, но
они стали прибежищем для Джона. Он устроился сюда подрабатывать кассиром,
занимаясь выдачей жетонов для автоматов в обмен на деньги. И когда он не
был занят выполнением своих обязанностей, то и сам любил поиграть в
"Starpath", "Robotron", "Berzerk" и "Tempest". Ему казалось, что это
помогает заглушить боль. Иногда он садился в свой пикап и начинал кататься
по бездорожью, высматривая гору побольше, и пытался забраться на машине на
самый верх. Он занимался всем чем угодно, кроме программирования.
 
   "Каждый день у игровых автоматов, я надеялся, что может быть, мне
удастся познакомиться с девушкой, которая сюда случайно зайдет", -
вспоминал он, - "потом я шел домой, начинал играть на компьютере в игры, а
затем пытался перейти к программированию, как бы продолжая играть". Ничего
не получалось. "Я никак не мог заставить себя написать даже две строчки
кода".
   Сердце Кена Вильямса оказалось не тронутым горем Джона Харриса. Кену
было сложно испытывать симпатию к двадцатилетнему мальчику, которому он
платил в качестве гонорара несколько тысяч долларов в месяц. Кен испытывал
чувство дружбы по отношению к Джону, но Кен также разработал теорию по
поводу друзей и бизнеса. "Все что происходит с вами в этом мире - это ваше
личное дело, и у вас, конечно, есть друзья, но только если они обходятся
вам не свыше десяти тысяч долларов", - говорил Кен. "Если вы переходите
границу в десять тысяч долларов, то дружба уже значит не так много", -
объяснял он.
   Возможный доход "Frogger-a" должен был превысить более чем пятизначную
цифру.
   Несмотря на то, что Джон еще раз подтвердил Кену свой идиотизм, показав
свою беззаботность на Software Expo, Кен все еще с нетерпением ждал, когда
его лучший программист возьмется, наконец, за ум. Кен считал, что Джон,
если захочет, сумеет написать Frogger менее чем за месяц. "Джон Харрис -
перфекционист", - говорил позднее Кен Вильямс, "Хакер. Он может взяться за
проект и работать над ним два месяца, когда его бросил бы любой другой
человек". Ему нравилось удовлетворять свое эго, делая что-нибудь лучше,
чем любой человек на рынке. Все и так было хреново, но то, что Джон совсем
не занимался программой, и все только потому, что он очень сожалел по
поводу того, что произошло, сильно беспокоило Кена. "Он сказал, что у него
душа не лежит к этому", - вспоминал Кен, - "А затем я случайно столкнулся
с ним у игровых автоматов, когда он тратил время, занимаясь продажей
жетонов!"
   В компании с друзьями Джона, и в его присутствии, Кен часто отпускал
едкие комментарии по поводу большой тянучки с Frogger. Кен заставлял Джона
сильно нервничать по поводу всех этих неуклюжих замечаний, бьющих по
больному месту. И только когда Кена не было рядом, к Джону Харрису
возвращалось понимание того, что он не был работником компании Кена, он
был просто контрактным программистом. Он никогда не гарантировал Кену ни
одного срока поставки. Джон всегда делал то, что он сам хотел. Вот что ему
надо было сказать в ответ. Но вместо этого, Джон Харрис продолжал хандрить.
   Для него это было пыткой, но, в конце концов, Джон заставил себя сесть
за клавиатуру Atari и заняться переписыванием программы. Ему удалось
полностью воссоздать свою работу и даже внести в нее несколько
усовершенствований. Сорок четыре цвета, полностью переписанные процедуры
спрайтовой графики, а также парочка приемов, которые заставляли
эмулировать десять бит при помощи восьми битов 6502. Его друг из Сан-Диего
внес несколько изменений в проигрывание трехголосной музыки. Честно
говоря, эта версия Джона Харриса выглядела даже лучше, чем версия для
игрового автомата. Это был рывок, захватывающий дух, начиная с того
момента, как игровые автоматы начали использовать заказные чипы для
высокоскоростной и полноцветной графики. По своим возможностям они даже
близко не походили к менее мощными (хотя и более удобными) домашними
компьютерами. Были впечатлены все, даже такие опытные программисты как
Джефф Стефенсон.
   Мрачный период закончился, но во взаимоотношениях Кена и Джона что-то
произошло. Это было показательно для того пути, по которому начала
меняться On-Line, она все больше и больше стала скатываться от Летнего
Лагеря к бюрократической конторе. Раньше порядок тестирования игр перед
выпуском (точнее его отсутствие) сводился к призывному крику над
кубиклами: "Эй! У нас есть классная игруха!
   Если есть желающие - то рванули!". Теперь, у Кена было специальное
подразделение для предпродажного тестирования игр. Для Джона это означало
что сейчас, для того чтобы сообщить всем, что ему понравилась игра, надо
было написать как минимум пятьдесят служебных записок. По-прежнему
оставались проблемы с упаковкой, маркетингом и защитой от копирования.
Никто так и не понял почему, но потребовалось еще более чем два месяца по
истечении тех двух месяцев, когда Джон закончил работу над Frogger-ом и
передал его подразделению, которое отвечало за выпуск.
   Когда игра все-таки вышла на рынок, то все признали, что Frogger
является великолепным переносом аркадной игры на домашний компьютер.
   Сумма в чеке за первый месяц продаж составила тридцать тысяч долларов,
и программа вышла на первое место в новом "Горячем Списке", который
составляла Softsel Distributors', из программ, которые оставались таковыми
в течение месяца и оставались на несколько месяцев (список формировался
каждую неделю и был сильно похож на чарты Billboard's).
   Кен Вильямс никогда не забудет тех проблем, которые Джон Харрис принес
ему во время своей депрессии, когда казалось, что Джон уже никогда не
покажет работающего Frogger-a. И к лету 1982 года Кен Вильямс начал
задумываться о таком дне, когда он не будет зависеть от всех этих джонов
харрисов. После того как Кену начали приходить в голову подобные мысли,
период хакерства в его компании закончится. И этот момент наступил очень
скоро.
 
 
   * * *
 
 
   Также как и его любимый герой и пример для подражания - Джонас Корд из
The Carpetbaggers, Кен Вильямс любил заключать сделки. Он мог по телефону
позвонить перспективному программисту и сказать, никоим образом не
смущаясь и с легким пародирующим оттенком: "Почему ты не позволяешь мне
сделать тебя богатым?". Кроме того, ему нравилось работать напрямую с
ответственными лицами в больших компаниях. В 1982 году, в первые дни бума
компьютерной революции, Кен разговаривал с большим количеством людей и по
тому какого рода договоренности с ними заключались, было видно, чем
становится бизнес программного обеспечения для дома и какое место в этом
бизнесе будут занимать хакеры и Хакерская Этика.
   "On-Line - это сумасшествие", - говорил в то лето Кен, "У меня было
решение - или я хочу стать таким же, как IBM, или я не буду работать в
этом бизнесе".
   Он мечтал о том, чтобы иметь влияние на общественный рынок. Летом 1982
года, это означало, что надо работать с Atari VCS - специальной игровой
машиной, бестселлеры, для которой считались не на десятки тысяч долларов,
как это было с программным обеспечением для Apple, а на миллионы долларов.
   Atari рассматривала принципы работы автомата VCS как важный секрет и
охраняла его еще более тщательно чем секрет Кока-Колы. Схема автомата, из
которой было бы понятно, где и в каком месте VCS находится чип, в котором
стоит триггер, отвечавший за переключение цвета на экране, а также каким
образом можно извлечь звук из системы, охранялся так, как будто это была
формула известного напитка. Это знание было погребено где-то в глубинах
фирмы. Но это была компьютерная индустрия, где взлом чужого кода был таким
же хобби, как хакерство отмычек в МТИ. А так как был дополнительный стимул
в виде головокружительных доходов, которые мог получить любой желающий,
недовольный размерами доходов в секторе обычного программного обеспечения
и интересующийся Atari, то момент, когда секреты VCS должны были выйти
наружу (как и секреты Atari 800), был только делом времени.
   Первые компании, бросившие вызов Atari в секторе VCS, были
"стартапами", которые организовали бывшие программисты Atari - это их
президент компании назвал, в свое время, "дизайнерами полотенец".
   Почти все квалифицированные программисты Atari VCS "покинули корабль" в
начале 80-х годов. Это была существенная потеря, потому что VCS была
безнадежно ограничена в объеме своей памяти, а написание игр для нее
требовало таких же талантов, как сочинение хайку. Программисты,
уволившиеся из Atari, знали, как обойти эти ограничения, а потому игры,
которые они писали в новых компаниях, ставили Atari в глупое положение.
Новые и более качественные игры продлили рыночную жизнь VCS еще на много
лет. Это было ошеломляющее подтверждение того, что хакеры не зря
упорствовали в том, что если документация и прочие "секреты" свободно
распространяются, то это позволяет программистам получать больше
удовольствия, браться за более сложные задачи и в результате приводит к
выигрышу индустрии в целом, а пользователи при этом вознаграждаются более
качественными продуктами.
   Тем временем, другие компании занимались обратной инженерией VCS:
   они лазили по ее схеме щупами осциллографов и прочими навороченными
устройствами с плохопроизносимыми названиями до тех пор, пока они не
поняли, как она работает. Одной из таких компаний была Tiger Toys.
   Она размещалась в Чикаго, и вышла на Кена Вильямса с предложением
договориться о совместной работе по программированию VCS.
   Вильямс вылетел вместе с еще тремя хакерами в Чикаго, где люди из Tiger
Toys продемонстрировали им, какой стервой оказалась VCS при
программировании. При написании программ на ней надо было быть крайне
экономным: требовалось заниматься подсчетом циклов машины, с тем, чтобы
разумно тратить место под множество вещей. Джон Харрис особенно сильно
ненавидел такой подход, и это несмотря на то, что он и Роберта Вильямс
просидели над ней целую ночь, в раздумьях над тем, как сделать на VCS
новые лабиринты для "Jawbreaker", с тем, чтобы они менее всего походили на
Pac-Man. Для Atari 800 Джон Харрис использовал более быстрые процедуры, и
он негодовал из-за того, что они не работали на этой машине. Он считал что
VCS - это поделка, которая не вызывает ничего кроме смеха, и вместе с тем
он хотел, чтобы его версия игры "Jawbreaker" для VCS вытеснила версию
Atari Pac-Man для этой же платформы. Фирменная версия Pac-Man была большим
лозерством, потому что она сильно мерцала при игре. Программа Джона,
написанная им для VCS не имела никакого мерцания, была цветной и
удивительно быстрой.
   Кен Вильямс решил не останавливаться на VCS. Так как компьютерные игры
становились такими же популярными, как и кинофильмы, то он обратил свое
внимание на киноиндустрию. Джим Хенсон, человек с мировой известностью и
создатель Маппет-шоу, собирался выпустить к Рождеству на экраны фильм с
бюджетом в двадцать миллионов долларов, который назвался "Dark Crystal
(Темный кристалл)" и по всем признакам должен был стать блокбастером.
Вильямс и Хенсон заключили сделку.
   Пока Кен ломал голову над тем, что идея сделать компьютерную игру на
основе еще не выпущенного фильма была достаточно рискованной (а что если
фильм провалится?), Роберте понравилась идея создания приключенческой игры
с персонажами из "Темного кристалла". Она считала, что компьютерные игры
должны стать еще одной гранью мира развлечений, такой же, как кинофильмы и
телевидение, и для нее была естественной мысль, что жанр, которым она
занималась, должен иметь много общего с остальными видами развлечений. И в
самом деле, многие другие компании занимавшиеся созданием видео- и
компьютерных игр, работали над проектами, так или иначе связанными с кино-
и телеиндустрией. Это были игры, такие как "E.T.", написанная в Atari,
"Чертова служба в госпитале M.A.S.H" от Fox Videogames, "Империя наносит
ответный удар" фирмы Parker Brothers. Компания по выпуску игр для
компьютеров под названием DataSoft даже работала над приключенческой
игрой, сделанной по мотивам телешоу "Даллас". Это был большой шаг, по
сравнению с тем, как это происходило в самом начале, когда все что
требовалось программисту для работы - были его собственные творческие
способности. Теперь программист мог работать и с чужой собственностью. И
если "Темный кристалл" еще не совсем относился к большой лиге, следующая
сделка Кена этому вполне соответствовала. Здесь он работал с самой большой
компанией, которая только существовала.
   IBM.
   International Business Machines сосуществовала бок о бок с Коарзголд,
причем двумя годами раньше она не проявляла к ним никакого интереса. Люди
из IBM, в белых рубашках и черных галстуках, пришли однажды в новую
резиденцию Кена, состоявшую из энного количества комнат, располагавшихся в
том же здании, в котором были офисы, где жители городков Коарзголд и
Окхарст оплачивали свои счета за электричество, приобретали канцелярские
принадлежности в магазине, находившемся на первом этаже. Там же был салон
красоты, находивший по соседству с еще одним офисом Кена, в котором сидела
его маркетинговая и рекламная служба.
   Для работников On-Line, хакеров, и жителей Окхарста, сплошь одетых в
шорты и майки, поведение людей из IBM, напоминавших рыцарей плаща и
кинжала было абсурдным. Перед тем как IBM собиралась обнародовать даже
намек на свои дальнейшие планы, ее персонал, с лицами больше всего
похожими на картинки с игральных карт, настаивал на том, чтобы о характере
сделки было известно минимально возможному количеству людей, и заставлял
их подписывать пространные формы о неразглашении, в которых перечислялась
масса обязанностей, и практически угрожали пытками и обещали провести
полную фронтальную лоботомию любому, кто проболтается об имени компании из
трех букв или о ее намерениях.
   Предсказания автора Computer Lib Теда Нельсона и остальных о том, что
революция, произошедшая с участием персональных компьютеров, повергнет IBM
"в замешательство" оказались частично неверны из-за того, что они здорово
недооценили монолитную фирму. Самая неповоротливая и гигантская из всех
компьютерных компаний оказалась куда шустрее, чем от нее ожидали. В 1981
году, она анонсировала свой собственный компьютер под названием IBM "PC".
Крайне узкие возможности этой машины, заставили многих в компьютерной
индустрии думать, что этот продукт IBM скоро начнет загибаться и умрет (а
такие мысли появились у многих, после того как ее продукция поступила в
продажу). Но даже те, кто ненавидел IBM и ее пакетную философию были
невероятно поражены, потому что IBM сделала еще кое-что, что означало
поворот на сто восемьдесят градусов от той позиции, которую она занимала
ранее - компания полностью открыла все спецификации на свой компьютер. Они
содействовали третьим лицам в написании программного обеспечения, они даже
помогали сторонним фирмам, типа Microsoft, которую возглавлял Билл Гейтс
(автор того самого письма о пиратстве, адресованного самодельщикам,
которые скопировали Altair BASIC) в дизайне программного обеспечения. Все
выглядело так, как если бы IBM вдруг изучила принципы Хакерской Этики и
решила, что в данном случае, для ее бизнеса будет хорошо, если их можно
будет грамотно применить.
   Однако IBM не планировала следовать полностью Хакерской Этике. Она все
еще ценила секретность как образ жизни. Поэтому IBM старательно выжидала,
пока будут поставлены росписи на всех подписках о неразглашении ее тайн, и
только после этого люди из IBM, в белых рубашках, сказали Вильямсу о том,
с чем они пришли. IBM планировала создать новую домашнюю машину, которая
бы лучше справлялась с играми чем PC, и была бы более дешевой. Ее кодовое
имя было Peanut (Арахис), но известность она приобрела под именем PCjr. Не
хотела бы On-Line разработать для нее более сложную версию языкового
интерпретатора, чем те, которыми она занималась раньше? А также написать
для компьютера легкую в использовании версию текстового процессора? Кен
считал, что они могли бы это сделать, и Роберта могла бы прямо сейчас
приступить к рисованию нового плана приключенческой игры. А Кен занялся
наймом совершенно секретной команды разработчиков, которая бы схакерила
код для этого проекта.
   Для участия в этих ресурсоемких проектах, On-Line требовалась масса
денег. Но Кен Вильямс позаботился об обеспечении самой большой из своих
сделок, которую он когда-либо заключал. Венчурный капитал. "Я никогда даже
и не слышал о венчурном капитале", - говорил потом Кен, - "И меня убедили,
что этим стоит заняться". On-Line тратила деньги очень быстро, и поэтому
$1,2 миллиона долларов, которые компания получила от бостонской фирмы TA
Associates (плюс двести тысяч долларов, которые вложили лично Роберта и
Кен) были очень нужны для поддержания финансовых потоков компании. В обмен
TA, получала 24 процента от компании и права на ведение консультаций по
различным аспектам ведения бизнеса.
   Женщина из TA, которая заключала сделку со стороны TA, была энергичной
и упорной особой, с точеными чертами лица и пепельно-серыми волосами. Ее
звали Джэки Морби. Также у нее была способность исподволь показать, что
именно она приходится компании крестной матерью. Джэки Морби имела очень
большой опыт в распутывании ситуаций, в которые попадали весьма неглупые
предприниматели, организовавшие компании, которые разрастались настолько
быстро, что начинали выходить из под контроля. Она немедленно посоветовала
Кену, таким образом, что это было видно, что это не является обычным
советом, заняться профессиональным управлением в компании. Она понимала,
что Кен не относится к людям типа тренеров MBA, к тем кто тщательно
тренирует свою компанию, с тем чтобы она заняла свое достойное место среди
прочих, не менее достойных компаний, которые делают эту страну богаче и
фирмы с венчурным капиталом, такие, например, как ТА - очень богат