- Теперь еще раз, сначала,  -  приказал  "командор  Шеффилд".  (Ну  и
"командор"! Кого он хочет обмануть?)
     - Есть, сэр. Доктор Джейкоб Берроуз  и  его  супруга  Хильда,  доктор
Зебадия Картер и его супруга доктор Дити Берроуз Картер.  Доктор  Элизабет
Лонг, доктор Аарон Шеффилд.
     - Минутку, - прервал ее мой муж. - Раз уж вы за это взялись, я должен
добавить, что у капитана Хильды больше докторских степеней, чем у всех нас
троих вместе взятых.
     Капитан Лонг переглянулась с сестрой.
     - Лор, я чувствую себя так, будто я голая.
     - Лаз, а ты и есть голая.
     - Не в том дело. Командор, та фабрика дипломов в Нью-Риме  еще  твоя?
Сколько возьмешь за степень доктора? Не  ахти  какую  -  скажем,  Д.Ф.  по
физике твердого тела? По одной для каждой из нас?
     - И не забудь про семейную скидку, дружище!
     "Командор" бросил взгляд поверх их голов.
     - Дора, не лезь не в свое дело!
     - Почему? Я тоже хочу докторскую  степень.  Это  я  учила  их  физике
твердого тела.
     Он посмотрел на молодую женщину, закутанную (частично) в простыню.
     - Дора права?
     - Да.
     - Дора, ты получишь то же,  что  и  твои  сестры.  А  пока  заткнись.
Объявляю всех троих спецдокторантами. Все положенные курсы  прослушаны,  -
но нужно еще сдать письменные и  устные  экзамены,  и  для  таких  гениев,
какими вы себя считаете, придется сделать и потруднее. Что до той  фабрики
дипломов... Конечно, она моя. Только  это  для  простачков.  А  вам  троим
придется поработать. Двое оппонентов  в  наличии,  все  официально.  Дора,
можешь сказать Фине.
     - Будь уверен, дружище! "Доктор Дора" - вот будет здорово!
     - Заткнись. Друзья, эти  двойняшки  могли  бы  уже  сейчас  иметь  по
несколько докторских степеней, если бы были  способны  похоронить  себя  в
каком-нибудь университетском городке. Они в самом деле гении...
     - Слушайте, слушайте!
     -  ...И  семья  Лонгов  ими  гордится.  Но  они  капризны,   ветрены,
непредсказуемы, и спиной к ним лучше не поворачиваться. Тем не  менее  они
мои любимые сестры, и я их обожаю.
     Они переглянулись.
     - Он оценил нас по достоинству.
     - Слишком долго собирался.
     - Но мы будем великодушны.
     - Обе разом?
     - Идет!
     Они сшибли его с ног и повалили па  пол  -  с  некоторой  помощью  со
стороны Доры (она на две десятых секунды отключила тяготение). Он проделал
сальто назад и плюхнулся на задницу, но тем не менее и бровью не повел.
     - Четко проделано, девочки. Мир?
     - Мир, - ответили они хором, вскочили и помогли ему подняться.  -  Мы
гордимся тобой, дружище, ты в хорошей форме.
     Я решила, что пора кончать с этим и выяснить, зачем нас похитили. Да,
именно похитили Я встала прежде, чем он успел сесть.
     - И я тоже  горжусь,  -  сказала  я,  присев  в  глубоком  придворном
реверансе, - что имею честь познакомиться со старшим... семейства Говардов
[семейство  (Фонд)  Говардов,  Лазарус  Лонг,  Либби  -  персонажи  романа
Р.Хайнлайна "Дети Мафусаила"].
     Наступила мертвая тишина.
     Женщина в простыне (частично) сказала:
     - Лазарус, все равно у нас бы ничего из этого не вышло. Они ученые. У
них есть то, чего не  хватает  тебе.  Кончай  хитрить  и  положись  на  их
милосердие. Я начну с того, что расскажу свою историю. Но прежде...
     Она встала, бросив свою простыню.
     - Дора! Мне нужно большое зеркало. Инвертор, если  можно,  -  а  если
нет, то трельяж.
     - Это Фина может себе позволить всякие такие штучки вроде  инвертора,
- отозвалась Дора, - я не могу, у меня целый корабль на  руках.  Вот  тебе
трельяж.
     Переборка исчезла, и на ее  месте  появилось  зеркало-трельяж  ростом
выше меня. Женщина протянула ко мне руки.
     - Доктор Д.Т., прошу присоединиться ко мне.
     Я дала ей поднять меня на ноги и встала рядом с ней  перед  зеркалом.
Мы поглядели на  самих  себя,  потом  она  заставила  меня  повернуться  и
повернулась сама.
     - Все видите? Доктор Хильда, доктор Картер, доктор Берроуз?  Лазарус,
ты-то видишь?
     Ответили те двое, к кому она не обращалась. Лаз (а может  быть,  Лор)
сказала:
     - Они так же похожи друг на друга, как мы.
     Другая откликнулась:
     - Больше.
     - Если не считать...
     - Ш-ш-ш! Это невежливо.
     Лазарус сказал:
     - Я никогда ничего не вижу, пока не вляпаюсь. Но я себя за  умного  и
не выдаю.
     Она не ответила - мы разглядывали себя в зеркало. Сходство  было  так
велико, что наводило на мысль о близнецах, вроде  Ляпис-Лазури  и  Лорелеи
Ли... Да, я сразу поняла, кто они  такие.  Тетя  капитан  тоже  поняла,  а
насчет наших мужей - не знаю.
     Сиси в самом деле ничего себе - это я могу смело сказать, когда  вижу
их на ком-то другом. Иметь какое-нибудь физическое достоинство -  невелика
доблесть: тут все дело  в  наследственности  и  в  старательном  уходе  за
собственным телом. Но это может быть приятно и тебе, и другим.
     Те же широкие плечи, та же осиная талия,  те  же  упругие,  несколько
подчеркнутые ягодицы.
     - Мы и еще в одном  похожи,  -  сказала  она.  -  Чему  равен  корень
четвертой степени из тридцати семи?
     - Два-запятая-четыре-шесть-шесть-три-дра-пять-семь-один-пять. А что?
     - Так, проверяю. Спроси меня что-нибудь.
     - Чему равно Число Зверя?
     - М-м-м... Ах да - шестьсот шестьдесят шесть.
     - А попробуй так - шесть в шестой степени, а потом опять в шестой.
     - Сначала получается сорок шесть тысяч шестьсот  пятьдесят  шесть,  а
дальше - ого, вот это задачка! Там должна быть единица с дробью... Один  и
три сотых с чем-то на десять в двадцать восьмой. А ты знаешь, сколько это?
     - Да, но для меня это посчитал компьютер. Это будет... Дай напишу.
     Я огляделась, и тут же маленький огонек подал мне блокнот и ручку.
     - Спасибо, Дора.
     Я написала: "10 314 424 798 490 535 546 171 949 056".
     - О, как красиво!
     - Но не слишком изящно, - ответила я. - Оно из шестимерной геометрии,
и его надо бы выразить в шестеричной системе, но для таких цифр у нас  нет
названий, и компьютеры ими не пользуются. А вообще...
     Я написала: "В шестеричной системе -
     (1О^10)^10 = 1 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000".
     Она в восторге прочла результат и захлопала в ладоши.
     - Это то же самое число, -  продолжала  я,  -  но  выглядит  изящнее.
Только я не могу его прочесть - для этого у нас  нет  слов.  То  неуклюжее
число в десятеричной системе можно хотя бы произнести.
     - М-м-м... Да, но это не так просто. Десять тысяч триста четырнадцать
квадриллионов четыреста двадцать четыре тысячи  семьсот  девяносто  восемь
триллионов четыреста  девяносто  тысяч  пятьсот  тридцать  пять  биллионов
пятьсот сорок шесть миллиардов сто семьдесят один миллион девятьсот  сорок
девять тысяч  пятьдесят  шесть.  Никогда  не  взялась  бы  произнести  это
скороговоркой.
     Я прищурившись посмотрела на нее.
     - Да, я узнаю эту номенклатуру, но с трудом. Вот как я бы его прочла:
десять октиллионов триста  четырнадцать  септиллионов  четыреста  двадцать
четыре  секстиллиона  семьсот  девяносто  восемь  квинтиллионов  четыреста
девяносто квадриллионов пятьсот тридцать  пять  триллионов  пятьсот  сорок
шесть биллионов сто семьдесят один миллион девятьсот  сорок  девять  тысяч
пятьдесят шесть [в принятой в разных странах  системах  десятичной  записи
один и тот же термин обозначает разные числа: например квадриллион - 10^15
или 10^24; триллион - 10^12 или 1О^18].
     - Я могла уследить за  тобой  только  по  цифрам.  Но  в  шестеричной
системе оно красивее всего. А что, это число чем-то интересно, полезно или
просто красиво?
     - И интересно, и полезно. Это число вселенных, потенциально доступных
с помощью изобретения моего отца.
     - Мне надо будет с ним поговорить. Лазарус, я расскажу свою  историю?
Момент как раз подходящий.
     - Если хочешь. Если не стесняешься.
     - "Стесняюсь"! - Она подошла и поцеловала его - чмокнула на ходу,  но
так, что в таких случаях останавливается время. - Милый мой, я стеснялась,
когда еще не узнала, кто я на самом деле. Теперь я  ничего  не  стесняюсь.
Мои новые друзья, вам меня представили как Элизабет Лонг, но  обычно  меня
зовут сокращенно - Либ. Да, я доктор Лонг. Доктор математики.  Мое  полное
имя - Элизабет Эндрю Джексон Либби Лонг.
     Я  была  более  готова  услышать  это  после  того,  как  мы  с   ней
позанимались устным счетом. К тому же я умею расслаблять лицевые мышцы.  У
меня это получается само собой - я научилась так делать в  три  года,  как
только поняла, что кое-какие свои мысли лучше держать при себе.
     Сейчас я тоже это сделала и оглянулась на свою семью.
     Шельма кивнула с задумчивым видом.
     Зебадия едва слышно шепнул мне:
     - Смена пола.
     А папа взялся за дело по порядку.
     - Я узнаю второе, третье и четвертое имена. Вы когда-то были под ними
известны?
     - Да.
     - У вас было прозвище "Логарифмическая линейка"?
     - Да, а до этого - "Рыжик". - Она провела рукой по своим кудряшкам  и
улыбнулась. - Не совсем рыжая, но почти.
     - Сейчас вы женщина. Нет смысла гадать - вы сказали, что  собираетесь
рассказать свою историю.
     - Да. Дора, а как насчет выпить? Лазарус, у тебя еще не кончились эти
сигареты с зельем?
     Папа сказал:
     - Мы все некурящие.
     - Это не табак и не гашиш, он не вызывает привыкания.  Только  легкую
эйфорию. Я вас не заставляю, я сама хочу.  Спасибо,  Лазарус,  и  предложи
остальным. Так вот... Я была мужчиной  почти  восемьсот  лет,  потом  меня
убили. Меня не было в живых полторы  тысячи  лет,  потом  меня  вернули  к
жизни. Когда меня обновляли, обнаружилось, что  в  двадцать  третьей  паре
хромосом у меня триплет - XXY.
     - Понимаю, - сказала Шельма. - И Y - доминанта.
     - Тетя Хильда - биолог, - пояснила я.
     - Отлично! Тетя Хильда, -  можно  я  буду  так  вас  звать,  как  моя
двойняшка? - вы мне поможете в трудных местах? - Либ улыбнулась, и  улыбка
у нее была точь-в-точь как у меня. - Y была доминантой, но двойная доза  Х
не давала мне покоя, я сам не  понимал  почему.  Из  меня  вышел  неплохой
мужчина - тридцать лет в Космическом флоте на старой  доброй  Терре:  один
офицер проявил ко мне интерес и устроил в академию. Но я по  характеру  не
годился в командиры и большую часть времени провел в штабе  -  командовать
приходилось только изредка и всегда  небольшими  кораблями.  -  Она  снова
улыбнулась. - А сейчас, когда я чувствую себя полноценной женщиной,  а  не
помесью мужчины неизвестно с чем, я без колебаний принимаю командование на
себя. Так вот, возвращаюсь назад. Мне всегда было  как-то  не  по  себе  с
мальчишками и с мужчинами. Я был застенчив, одинок, и меня считали немного
ненормальным. Нет, не гомосексуалистом - для этого я  был  слишком  робок.
Хотя, возможно, это было бы мне полезно. В те дни, после междуцарствия,  я
был "бесследно исчезнувшим Говардом" - только через много лет  после  того
как я поступил на флот, семейство меня отыскало. Люди с генотипом  XXY  по
большей части бесплодны, но я - нет. На  протяжении  следующих  семидесяти
лет у меня был двадцать один ребенок. Мне нравилось жить со своими женами,
спать с ними, я любил наших детей. И вот мы  дошли  до  бегства  с  Земли,
которое возглавил Лазарус. Я был тогда холост - обе мои жены  снова  вышли
замуж. Друзья, Лазарус стал первым  в  моей  жизни  мужчиной,  которого  я
полюбила.
     - Либ, это не имеет никакого отношения к твоей  истории!  Я  ведь  не
знал, что ты меня любишь!
     - Это имеет отношение к моей истории! В течение  восьми  столетий  мы
путешествовали  вместе.  Потом  меня   убили   -   по   моей   собственной
неосмотрительности.  Некоторое  время  спустя   Лазарус   и   его   сестры
кремировали меня и развеяли прах в атмосфере  старой  доброй  Терры  -  по
такой траектории, чтобы он осел в той местности, где я  родился.  Лазарус,
их это как будто ничуть не удивляет. Они мне не верят?
     - Конечно, верим, - вмешалась я. - Но то, что ты  рассказываешь,  для
нас не новость. Чего мы не  знали,  -  это  того,  что  ты  жива  и  стала
женщиной. Перевоплощение?
     - Да нет! Перевоплощение - это чепуха.
     Меня охватило раздражение. С тех пор как после смерти  мамы  Джейн  я
привела свои мысли в порядок, мне  не  нравится,  когда  по  этому  поводу
высказываются так категорически.
     - У тебя есть доказательства? - перебила я.
     - Дити, я задела твои чувства?
     - Нет, Либ, не задела. Я спросила, есть ли у тебя доказательства.
     - Ну... нет. Но если это допустить, то я, по-моему,  смогу  показать,
что это приводит к противоречию.
     - Доказательство от противного? Это опасная штука, Либ. Спроси Георга
Кантора [Кантор Георг  (1845-1918)  -  немецкий  математик,  разработавший
основы теории множеств].
     Либ рассмеялась:
     - Ну, ладно, не буду высказывать никакого мнения, пока кто-нибудь  не
представит мне надежных доказательств - или за, или против.
     - Я надеялась, что у тебя есть доказательства, Либ, потому что ты уже
была мертва, а я нет. По крайней мере, не помню такого.
     - Но и я не помню, как была мертва. Просто страшный удар по голове...
Потом какие-то сны, которых я не могу вспомнить... Потом кто-то  терпеливо
спрашивает меня снова и снова,  кем  я  хотела  бы  быть  -  мужчиной  или
женщиной... И наконец я немного пришла в себя  и  поняла,  что  спрашивают
всерьез, и ответила "Женщиной"... А потом много дней мне задавали  тот  же
вопрос по меньшей мере раз в день... А потом я однажды вечером  уснула,  а
утром проснулась женщиной. Это меня удивило гораздо меньше, чем  то,  что,
как выяснилось, прошло пятнадцать столетий. Быть  женщиной  представлялось
мне совершенно  естественным.  У  меня  сейчас  пятеро  детей  -  то  есть
рожденных детей, а вообще-то я  произвела  двадцать  одного,  и  один  был
пересажен  в  меня  одним  из  моих  потомков.  Лазарус,  а  когда   ты-то
собираешься сделать мне ребенка?
     - Когда греки начнут считать годы по календам [календы  -  в  римском
календаре  первые  числа  месяцев,  приходящиеся  на  время,   близкое   к
новолунию; выражение "до греческих календ"  означает  "никогда",  так  как
термин  "календы"  применялся  только  в  римском  (а  не   в   греческом)
календаре].
     - Либби, прелесть моя, когда ты захочешь это устроить, - если  только
не шутишь, - спроси у меня.
     - Спасибо, Дора, я буду помнить. Лазарус,  тебе  придется  разъяснить
тот парадокс, я-то все это время была просто куклой.
     - Либ, тебе не кажется, что время уже позднее? Наши гости устали.
     - Капитан Хильда? - Либ вопросительно повернулась к ней.
     - Временем у нас занимается Дити.
     - Либ, я пока не знаю, сколько  сейчас  времени  по  вашим  часам.  Я
показала вам наши секунды: в  минуте  у  нас  шестьдесят  секунд,  в  часе
шестьдесят минут, в сутках двадцать четыре часа. Примитивно, правда?  А  у
вас время измеряется в метрической системе?
     - Смотря что вы имеете в виду, Дити. Вы работаете в десятичной?
     - Да. То есть нет - я работаю в двоичной, потому что  я  программист.
Но я привыкла переводить из системы в систему, это мне ничего не стоит.
     - Я поняла, что вы пользуетесь десятичной системой, когда попробовала
угадать, что вы имеете в виду, говоря  "шесть  в  шестой  степени",  и  вы
подтвердили мой ответ. Мы теперь  работаем  большей  частью  в  системе  с
основанием сто двадцать - один-один-один-один-ноль-ноль-ноль в двоичной.
     - Разумно. Легко пересчитывать в любую систему.
     - Да. Обычно мы пользуемся этой. А для  научной  работы  -  троичной,
потому что ее используют наши компьютеры. Насколько я понимаю, Ае  и  Доре
понадобилось несколько миллисекунд, чтобы понять друг друга.
     - Ну, не такие уж мы тихоходные!
     -  Извини,  Дора.  Иногда  мы  пользуемся  шкалой  времени,   которая
соответствует троичной системе. Но в повседневной жизни часы у  нас  точно
такие же, как и у вас, - только ходят на три процента медленнее. На  нашей
планете день продолжается дольше.
     - На сорок две ваших минуты.
     - Быстро соображаешь, Дити. Да.
     - А у ваших компьютеров, значит, трехфазное питание.
     - Ты соображаешь быстрее, чем я две тысячи лет назад. А я тогда  была
попроворнее, чем сейчас.
     - Ну, это трудно сказать, а в сравнении с любым компьютером мы похожи
на ахиллесову черепаху [ахиллесова черепаха - персонаж апории  (парадокса)
Зенона: могучий Ахиллес никогда не догонит тихоходную  черепаху,  так  как
пока он проходит разделяющее их расстояние, черепаха уйдет  на  сотую  его
часть  вперед,  пока  он  преодолеет  эту  сотую  -  она  уйдет  на   одну
десятитысячную и т.д.]. Так вот,  мы  обедали  в  восемнадцать  часов.  Ая
погрузилась на борт Доры примерно час с четвертью спустя. Так что для  нас
сейчас около половины  девятого  вечера,  а  ложимся  спать  мы  обычно  в
двадцать два - двадцать три, если только ложимся вовремя,  но  это  у  нас
никогда не получается. Который сейчас час у вас на  корабле  и  какое  тут
расписание?
     До сих пор остальные  молчали,  предоставляя  мне  болтать  со  своей
двойняшкой. Но тут вмешался Лазарус:
     - Если в этом сумасшедшем доме и есть расписание, мне до сих пор  так
и не удалось его обнаружить.
     - Ну, ты-то, дружище, вообще  живешь  без  всякого  расписания.  А  я
управляю этим бедламом с помощью  гонга.  Вот  так,  Дити,  -  бам-м-м!  -
двадцать один час. А Лазарус за всю свою греховную жизнь никогда  еще  так
рано не ложился.
     - Веди себя прилично, Дора!
     - Больше не буду, папочка. Но давайте  вернемся  к  нашей  истории  с
трупом. Либ  умудрилась  угробиться  примерно  в  восьмисотом  году  после
Диаспоры, Лазарус сует ее - его - в бак с жидким кислородом и выводит ее -
его - на орбиту, обозначив радиобуем. Возвращается при первой  возможности
- и не может найти ее останки. Четырнадцать столетий спустя до моей сестры
Фины, известной тогда под именем Минервы, доходит то, что должно было быть
очевидно всем: любой корабль, существующий в несоизмеримом времени,  вроде
вашей покорной слуги, представляет собой не просто космический корабль,  а
еще и машину времени. Лазаруса осеняет: трупа,  замаринованного  в  жидком
кислороде, нет на месте, потому что он уже подобрал  его  раньше,  Лазарус
делает новую попытку, больше тысячи лет спустя и пятью годами раньше, -  и
пожалуйста, вот он - труп. Потом Лазарус, я и Лаз-Лор отправляемся в  1916
год по старому, то бишь григорианскому, стилю, на старую  добрую  Терру  и
развеиваем прах Либ над плато Озарк, где она - он  -  родилась.  Что  было
изрядной глупостью, потому что мы выбросили ее над этими зелеными  холмами
примерно за столетие до того, как она... как он родился. Парадокс! Но  нас
не  смущают  парадоксы.  Мы  живем  в  паравремени,  Лаз-Лор  -   отличные
парапсихологи, руководствуются паранаукой. Пара доков.
     - Дора!
     - Папочка, ты просто завидуешь. Но надо отдать должное Лазарусу: хотя
соображает он туго, рано или поздно до него доходит. Он всю  жизнь  верил,
что всякий парадокс можно парализовать. Случилось так, что, после того как
он покончил с Либ, у него было время пошевелить мозгами: он  задержался  в
той первобытной эпохе, ему отстрелили задницу, и пришлось долго валяться в
постели. Ему пришло в голову, что раз  он  обнаружил  труп,  вернувшись  в
скором времени после того как оставил его на орбите, то  он  может  узнать
кое-что интересное, если вернется туда как раз перед тем, как  вывел  труп
на орбиту. Поэтому, поправившись, он так и делает, сопровождаемый всей его
первой командой во главе с лучшим специалистом - доктором  Иштар,  а  меня
переоборудуют  под  госпиталь  и  загружают  всем,  чем   полагается,   от
микротомов до капсул для клонирования. Мы отправляемся  туда  и  ждем,  не
приземляясь. Появляется Лазарус на той развалине, на  которой