ль  командира.
Доктор Д.Т.Берроуз-Картер, моя жена.
     - О! Поздравляю вас, сэр.
     - Благодарю.
     - Скажите, Картер, могу я спросить: почему  дамы  занимают  командные
должности, а вы и доктор Берроуз находитесь у  них  в  подчинении?  Или  я
вмешиваюсь не в свое дело?
     - Ни в коей мере, полковник. Каждый из нас  делает  то,  что  у  него
лучше всего получается. Миссис Берроуз не  только  превосходный  командир,
она еще и превосходный кок. Вообще-то  мы  готовим  по  очереди,  но  я  с
удовольствием иду в судомойки, когда наш капитан берет на себя обязанности
кока.
     - Что вы говорите! А не нужен вам уланский полковник, подумывающий об
отставке? Из меня вышла бы изумительная судомойка.

     Ужин  оказался  выше  всяких  похвал   (шеф-поваром   был   ирландец,
осужденный за убийство), а леди Герберт была несказанно обаятельна, хотя и
пила весь вечер, так что под конец ее речь сделалась несколько  невнятной.
Но о чем бы она ни спрашивала, ответ годился любой  -  лишь  бы  любезный.
Джейк совершенно очаровал ее - он это умеет, когда захочет,  -  и  она  не
переставала смеяться.
     Омрачил  эту  идиллию  только  один  эпизод.  Леди   Герберт   начала
неожиданно падать, появились медсестры и увели ее. Как надлежало нам вести
себя в подобной ситуации?
     Я поглядел на  Хильду  и  губернатора;  они  этого  как  будто  и  не
заметили. Я взглянул на Херд-Джоунза; бригадир этого  явно  не  видел.  Но
Скриппи видит  все.  Следовательно,  этого  "не  видел"  никто  из  членов
колонии.
     Кто-то другой пригласил за собой дам,  в  то  время  как  джентльмены
остались насладиться портвейном и сигарами. Ко мне подошел Херд-Джоунз. Он
негромко сказал:
     - Ваш капитан просила передать вам,  что  губернатор  приглашает  вас
через некоторое время зайти к нему в кабинет.
     Я отведал портвейна, раскурил сигару (я не  курю,  но  делаю  вид  из
вежливости), и вскоре бригадир, встретившись со мной  взглядом,  произнес:
"Пойдемте". Берти исчез, оставив вместо себя подставной персонаж,  который
всех смешил, - того самого уланского полковника.
     Когда вошли Джейк и я, Дити и Хильда были уже том в компании крупного
мужчины, выше меня ростом и значительно полнее  -  генерал-майора  Морсби,
начальника штаба. Берти пригласил нас сесть:
     - Спасибо, что пришли, джентльмены. Мы  разрабатываем  расписание  на
завтра, и ваш капитан хочет, чтобы вы присутствовали.
     Губернатор повернулся и пододвинул поближе стоявший у него за  спиной
глобус Марса.
     - Капитан, я отметил  здесь  места,  в  которых  мы  вчера  побывали,
надеюсь, что правильно.
     - Дити, проверь, пожалуйста, - распорядилась Шельма.
     Моя милая осмотрела глобус.
     -  Русские  поселения  тянутся  почти  на  сто  пятьдесят  километров
восточнее показанной здесь границы - это девяносто одна  английская  миля,
семьдесят девять морских. Примерно два с половиной градуса.
     - Не может быть! - побагровел грузный генерал-майор.
     Дити пожала плечами:
     - Возможно, даже дальше. Мы обследовали лишь отдельные точки.
     - Генерал Морсби, - сказал Джейк, - вы уж лучше поверьте.
     - Это единственное расхождение, доктор Дити? - вмешался Берти.
     - Есть еще одно. Но я хотела бы кое о чем спросить.  Найдется  у  вас
фломастер? Или стеклограф?
     Фломастер нашелся. Дити нанесла на глобус три  "бинго",  образовавшие
равносторонний треугольник, причем все три находились на довольно  большом
расстоянии от обеих зон.
     - Что это за точки, сэр? Вот эта - село, эти две - большие фермы.  Но
мы не смогли определить их национальную принадлежность.
     Берти посмотрел на нанесенные ею точки.
     - Это не наши. Морсби, как давно мы обследовали эту территорию?
     - Там нет русских! Она делает это по памяти. Она ошиблась.
     - Морсби, - сказал я, - готов заключить с  вами  пари,  что  пометки,
сделанные моей женой, отстоят от  истинных  точек  не  более  чем  на  два
километра. Сколько вы готовы поставить? Сколько у вас  тут  стоит  фунт  в
золоте?
     - Прошу вас, джентльмены, - вмешался Берти, - пари в  другой  раз.  В
чем состоит второе расхождение, астронавигатор Дити?
     - Место нашей первой посадки. Где мы не  поладили  с  русскими.  Ваша
память подвела вас на много градусов. На самом деле это вот здесь.
     - Морсби?
     - Губернатор, это невозможно. Либо они там не  приземлялись,  либо  у
них были неприятности с русскими где-то в другом месте.
     Дити пожала плечами:
     - Губернатор, я не собираюсь с вами  спорить.  Мы  прибыли  на  место
нашей первой посадки позавчера, сразу, после восхода солнца,  по  местному
времени Виндзор-Сити это было в четырнадцать ноль-шесть. Вы  видели  остов
того орнитоптера сегодня. Какое там было местное  время,  если  судить  по
длине теней и положению солнца, и что это говорит вам о долготе того места
по отношению к Виндзор-Сити? Один  градус  долготы  -  это  четыре  минуты
разницы в местном времени, а приняв одну угловую минуту за один  километр,
можно найти это расстояние на глобусе. Погрешность будет меньше, чем  ваша
собственная ошибка в определении местного времени.
     - Астронавигатор, я не очень силен в  таких  расчетах.  Но  когда  мы
увидели сожженный орнитоптер, было около восьми тридцати утра.
     -  Правильно,  губернатор.  Давайте  отложим  это  в   километрах   и
посмотрим, далеко ли окажется моя отметка.
     - Но на этом глобусе масштаб в милях! - возразил Морсби.
     Дити взглянула на Берти с полуулыбкой, как бы говоря  ему  без  слов:
"Это у вас такие подчиненные, Берти. Я ни при чем".
     Берти раздраженно буркнул:
     - Вы что, Морсби, никогда не работали с французскими картами?
     Я не так терпим, как Дити:
     - Умножьте на одну целую шестьсот девять тысячных.
     - Спасибо,  но  будем  считать,  что  астронавигатор  права.  Морсби,
рекогносцировка  охватит  два  региона.  Капитан,  сколько   точек   можно
обследовать за час?
     - Минуточку! - вмешалась капитан Шельма. - Что  имеется  в  виду:  та
прогулка, которую я обещала бригадиру Херд-Джоунзу?
     - Виноват, мадам. Разве это не очевидно?
     - Нет, я думала, что вы рассказываете генералу Морсби о том,  что  вы
сегодня видели. А где бригадир? Я хотела бы условиться с ним о времени.
     Ответил Морсби:
     - Мадам, обстоятельства изменились. Я поеду вместо него.
     Шельма взглянула на Морсби так, как будто он  был  куском  бифштекса,
который она намеревалась с возмущенном отвергнуть.
     - Губернатор, я что-то не  припомню,  чтобы  я  обещала  прогулку  на
корабле этому человеку. Бригадир также не говорил мне, что он не поедет.
     - Морсби, вы разве не говорили с Херд-Джоунзом?
     - Разумеется, говорил, сэр. Мне не хотелось вам об этом  докладывать,
но он отнесся к делу без достаточного понимания. Пришлось  напомнить  ему,
что есть такая вещь, как старшинство по званию и должности.
     Я оглянулся в  поисках  укрытия.  Но  Шельма,  вопреки  ожиданию,  не
взорвалась. Она кротко сказала:
     - Такая вещь безусловно есть, генерал-майор Морсби.  Я  выше  вас  по
должности. Я командир корабля, а вы нет.
     Она снова повернулась к Берти:
     - Губернатор, я могла бы предложить прогулку и другим лицам  -  после
того как выполню обещание,  данное  бригадиру.  Но  этого  человека  я  не
повезу. Он слишком толст.
     - Что?! Я вешу всего семнадцать стонов  [стон  (стоун)  -  английская
мера веса: равен 6,33 кг] - это  же  совсем  немного  для  человека  моего
роста, к тому же ширококостного! Причем это на  Земле  семнадцать  стонов,
конечно, а здесь всего девяносто фунтов. Я легкий! Мадам, я протестую.
     - Слишком толст, - повторила Шельма. - Берти, вы помните,  как  тесно
нам было в кабине. Но даже если  бы  ягодицы  у  Морсби  и  не  напоминали
диванные подушки, все равно у него чересчур много жира между ушами. Он  не
влезет в мою яхту.
     -  Хорошо,  капитан.  Морсби,  будьте  добры,   немедленно   разыщите
Херд-Джоунза.
     - Но...
     - Выполняйте.
     Как только дверь закрылась, губернатор сказал:
     -  Хильда,  простите  великодушно,  Морсби  заверил  меня,  что   все
улажено... я понял это так, что он разговаривал с  вами  и  со  Скриппи  и
договорился о замене. Морсби у нас здесь недавно, я еще не  привык  к  его
выходкам. Конечно, это не снимает с меня вину, но,  может  быть,  послужит
смягчающим обстоятельством.
     - Забудем об этом, Берти. Вы употребили слово "рекогносцировка"  -  я
сказала бы "увеселительная экскурсия". "Рекогносцировка" - военный термин.
Вы именно в таком значении его и употребили?
     - Да.
     - "Ая Плутишка" - частная яхта, а я гражданское лицо. - Она взглянула
на меня. - Первый пилот, каково ваше мнение?
     -  Капитан,  если  мы  вторгаемся  на  чужую   территорию   с   целью
рекогносцировки, то тем самым мы занимаемся шпионажем.
     - Губернатор, эта комната надежна?
     - Хильда... капитан, в каком смысле?
     - Является ли она звукоизолированной? Есть  ли  здесь  подслушивающие
устройства?
     - Полная звукоизоляция обеспечивается, когда я закрываю вон ту вторую
дверь. Микрофон имеется один. Я управляю им с помощью кнопки под ковром  -
вот здесь,
     - Можете вы не просто выключить его, а отключить насовсем? Так, чтобы
он не включился по случайности.
     - Если пожелаете. Но ведь я мог и солгать. А Вдруг  тут  есть  другие
микрофоны?
     - Я опасаюсь непредвиденного подслушивания. Берти,  я  совершенно  не
доверяю Морсби. Но  вам  я  привыкла  доверять.  Скажите,  зачем  вам  эта
рекогносцировка?
     - Не знаю точно...
     - Разумеется: рекогносцировка для того и делается, чтобы  узнать  то,
чего вы не знаете точно. Вам нужно что-то такое, что можно увидеть с борта
Аи - но что?
     - Гм... Готовы ли вы все дать  обязательство  не  разглашать  военную
тайну?
     - Хильда...
     - Не сейчас, Джейкоб. Губернатор, если вы нам не доверяете, прикажите
нам удалиться!
     С  того  момента  как  Смайз-Карстейрз  отвернул  ковер  и   выключил
микрофон, он стоял в полный рост. Взглянув на Хильду  с  этой  высоты,  он
улыбнулся:
     - Капитан, вы на редкость миниатюрная  женщина...  но  мне  не  часто
приходилось встречать таких крутых  мужчин,  как  вы.  Дело  обстоит  так:
русские послали нам ультиматум. Мы никогда особенно не беспокоились насчет
русских, мы ведь заселили другую  сторону  планеты,  а  посылка  войск  на
дальние расстояния здесь практически невозможна из-за проблемы  снабжения.
Океанов нет. Судоходных рек нет.  Есть  кое-какие  каналы  -  но  это  для
самоубийц. Обе стороны пытались разводить лошадей. Но  они  тут  долго  не
живут. Не размножаются. У обеих сторон есть орнитоптеры. Но у  этих  машин
малая грузоподъемность и дальность полета. Поэтому я так  удивился,  когда
вы сказали, где  у  вас  была  с  ними  стычка  во  время  вашего  первого
приземления, и в  доказательство  предъявили  остатки  орнитоптера.  Любая
проблема материально-технического снабжения войск поддается решению,  если
у вас достаточно людей и достаточно времени. У этих  русских  орнитоптеров
должны быть базы примерно через каждые пятьдесят миль. Если такая  цепочка
баз дотянется сюда, они нас уничтожат.
     - Неужели дело настолько серьезно? - спросил я.
     - Губернатор, - сказала Шельма, - наш первый пилот единственный среди
нас, кто имеет боевой опыт.
     - Да, - подтвердил Джейк,  грустно  улыбнувшись,  -  я  получил  свое
звание не на поле боя. Я подписывал бумаги.
     Берти ответил такой же невеселой улыбкой:
     - Что ж, мы с вами товарищи по несчастью. Я уже двадцать лет  как  не
слышал свиста пуль. А теперь мне, возможно, предстоит проиграть  последний
бой в моей  жизни.  Друзья  мои,  по  званию  мне  полагается  командовать
корпусом... а у меня тут в лучшем случае взвод, который встанет стеной, но
тут же и поляжет.
     -  Губернатор,  -  сказал  Джейк,  -  в  вашем  городе  тысяч  двести
населения.
     - Больше, Джейк. Но девяносто  девять  процентов  -  осужденные,  или
отбывшие срок, или их жены и дети. Неужели вы  думаете,  что  они  проявят
верность властям? Да если бы и проявили, они не обучены и не вооружены.  У
меня тут полк по номиналу, батальон по численности и взвод по мощи. Друзья
мои, все эти офицеры и солдаты, да и гражданские служащие тоже -  все  они
по существу такие же ссыльные, как  преступники.  Что  тут  удивительного:
если  офицеру  грозит  суд,  он  сплошь  и  рядом  может   его   избежать,
отправившись добровольцем на Марс. Убийц  у  меня  тут  нет.  Тут  кое-что
похуже... для меня. Казначей-растратчик: взял казенные деньги, потому  что
рассчитывал на верный выигрыш на скачках. Или вот, например - да ну  их  к
черту! Это все не злодеи: это слабые люди. Есть несколько отличных  ребят.
Херд-Джоунз. Один молодой человек по фамилии Бин. Два старых сержанта,  за
которыми только и прегрешений, что у одного было две  жены,  а  у  другого
хотя и одна, но не его. Если  русские  сюда  доберутся,  они  убьют  наших
местных - они их не приручают, они их убивают на мясо... Они будут убивать
всех, кто в форме. Тогда-то наши  ссыльные  поймут,  что  крепостным  быть
хуже, чем свободным человеком, пускай и не на тобой  выбранной  планете...
Скриппи! Где вы были?
     - В карточной комнате, сэр. Первый стол направо.
     - Вот как? Сколько времени назад вы получили мое распоряжение?
     - Около двадцати секунд назад, сэр.
     - Гм... Как долго вы пробыли в карточной комнате?
     - Чуть больше часа.
     - Понятно. Заприте па задвижку внешнюю  дверь,  закройте  внутреннюю,
садитесь.
     Двадцать минут спустя Шельма спросила:
     - Дити, когда восход будет вот здесь? - Она указала  на  точку  в  30
градусах к востоку от западной границы одной из двух  территорий,  которые
хотел обследовать Берти.
     - Примерно через двадцать минут. Поручить Ас проверить?
     - Не надо. Зеб, как там израсходованные энергопакеты?
     - Заряжаются, как мне сказали. Будут готовы утром.
     - Хорошо. Скриппи, если вы ляжете спать в два ноль-ноль,  сможете  вы
заехать за нами, скажем, в одиннадцать ноль-ноль?
     - В восемь ноль-ноль, если пожелаете, капитан Хильда.
     - Не пожелаю. Для дела необходимо, чтобы  было  светло,  и  мы  будем
работать столько, сколько понадобится. Так что я собираюсь встать  поздно.
Берти, может ваша кухня обеспечить нас завтраком в десять ноль-ноль?
     - Скажите ночной горничной. Горячую еду доставят к вам в  столовую  в
любое время, а дневная горничная будет  счастлива  подать  вам  завтрак  в
постель.
     - Изумительно!  Экипаж  и  бригадир  Херд-Джоунз:  отправление  через
тридцать  пять  минут.  Двери  машины  открываются  за   пять   минут   до
отправления. Вопросы есть?
     - Есть предложение. Я принесу сандвичи.
     - Спасибо, Скриппи! Берти...
     - Да, мадам?
     - Дити и я хотели бы, чтобы нас поцеловали на прощание... а то  вдруг
с нами что-нибудь случится.

     29. "МЫ НА ПРИНЦЕВ НЕ ПОЛАГАЕМСЯ". ДИТИ:

     Всю ночь мы трудились как проклятые. Я велела Ае выводить на  дисплей
"бинго-точки" при каждой  остановке,  причем  точки,  обозначавшие  склады
припасов, следовало обводить кружочками.
     Что вы думаете: склады действительно обнаружились.
     Всю поездку я только и думала: где бы я расположилась, если бы я была
складом припасов? Где удобнее садиться орнитоптерам? Где для них  найдется
побольше воды? Скриппи, Хильда, папа, Зебадия - а возможнее, и Ая - думали
о том же.
     Мы вернулись в половине  второго,  сделав  дело.  Хильдочка  передала
результаты Скриппи, и мы легли спать.
     Наутро, в одиннадцать, за нами прибыл экипаж -  но  без  Скриппи.  Он
прислал записку с извинением, в которой сообщал, что лейтенант Бин  знает,
что нам нужно, и готов выполнить любые дополнительные просьбы.
     Капитан тетя в постели не завтракала.  Когда  в  девять  по  местному
времени я проснулась, она была уже за работой - укладывала свои  и  папины
вечерние туалеты обратно в пластиковые чехлы, а затем  в  позаимствованную
для этой цели сумку. Наше свежевыстиранное  белье,  врученное  нам  ночной
горничной  по  нашем  возвращении,  находилось  в   другой   сумке,   тоже
позаимствованной.
     Хильдочка стояла на коленях у себя в гостиной.  Она  подняла  голову,
улыбнулась и сказала:
     - Доброе утро. Ты бы влезла в свой тренировочный костюм, детка, а  то
горничные заходят.
     - Да пускай, мне все равно. Они  меня  уже  два  раза  в  таком  виде
заставали.
     - Зато им не все равно. Не надо обижать  слуг,  милая  моя.  Особенно
подневольных слуг. Они могут зайти в любой момент: принесут  еду.  Притащи
вечернюю одежду, свою и Зебби, ладно? Я упакую.
     - Спасибо, не надо, сама  упакую.  Я  собиралась  залезть  обратно  в
постельку под бочок к одному симпатичному мужику, но ты сказала про еду, и
я передумала. А почему такая спешка, Хильдочка?
     - Дити, я исполняю собственный приказ.  Когда  я  почищу  зубы  после
завтрака, зубная щетка отправится ко мне в сумочку. Почему спешка?  Потому
что скоро проснутся наши мужья. С  мужчинами  лучше  не  дискутировать,  а
ставить их перед свершившимся фактом.
     - Слышу тебя три раза, киска. Когда они встанут,  они  захотят  есть.
Когда за нами приедет экипаж, они будут наслаждаться второй  чашкой  кофе.
Они скажут: "Сделаем это,  когда  вернемся.  Нельзя  заставлять  бригадира
ждать!" Ладно. Соберу наши вещички, и давай потихоньку  вынесем  их,  пока
они снят. Я отнесу то, что потяжелее.
     - Нам  ничего  не  позволяется  носить  самим,  Дити.  Но  тут  полно
горничных. Смотри-ка, ты рассуждаешь так, как будто век замужем.
     - Пять лет практики на папе.  Но  знаешь,  Хильдочка,  даже  с  папой
нетрудно справляться, если все продумывать заранее.
     - Спасибо  за  совет,  буду  стараться.  Слушай,  Дити,  как  быть  с
горничными, а?
     - В каком смысле?
     - В старые времена, когда у всех были слуги, гостям  дома  полагалось
давать тем, кто их обслуживает, на чай. Но как тут это  сделать,  Дити?  У
меня только нью-доллары, две  бумажки  по  двадцать  пять,  за  подкладкой
сумочки. Здесь это макулатура.
     - У папы и Зебадии сеть золото. Я точно знаю, потому что это  весомый
груз, мне пришлось учитывать ею  массу  при  погрузке.  Вот  смех-то:  эти
скряги припрятали по одной и той же порции  золотишка  -  с  точностью  до
четырех значащих цифр. Так что  горничные  не  проблема,  если  только  ты
знаешь, сколько надо давать па чай - я не  знаю.  Нам  все  равно  сегодня
придется покупать местные деньги, они нам понадобятся.

     Лейтенант Бин, он же Брайен - очаровательный пушистый щенок.  Служить
во "внеземных колониях"  пошел  добровольно.  Мы  тут  же  предложили  ему
называть нас по именам; "Дити" и "Зеб" у него еще  как-то  получилось,  но
перейти с "капитана Берроуз"  на  "Хильду"  оказалось  выше  его  сил.  Он
остановился  на  обращении  "капитан  Хильда",  а   папу   стал   называть
"профессором".
     Он был очень доволен, что нам  понравился  его  "экипаж".  Вы  только
представьте: громоздкий  деревянный  фургон  со  стоячей  паровой  машиной
позади. Штурвал, как на парусном судне, от которого под  корпусом  тянутся
тросы для управления передними колесами. Багажное  отделение  посредине  и
четыре скамьи в передней части -  от  двенадцати  до  шестнадцати  сидячих
мест.
     И команда из пяти человек!
     Машинист, кочегар, кондуктор и двое рулевых.
     Кондуктор сидел на высоком сиденье, водруженном на ящике для  багажа,
говорил всем прочим, что им делать, и время от времени  звонил  в  колокол
или свистел в  свисток.  Колокол  предупреждал  другие  машины,  чтобы  не
попадались на пути, а  свисток  сообщал,  что  машина  сейчас  поедет  или
остановится. Движение было большое,  но  "экипажи"  попадались  нечасто  -
больше всего было трехколесных велосипедов, как легковых, так и  грузовых.
На самых кр