плеем.
     Я отклонил прицел на полмила.
     - Второй пилот!
     - Да, капитан.
     - Приготовиться к перемещению. Выполнять.
     По правому борту висел Марс во второй  четверти,  огромный,  рыжий  и
красивый.

     14. "НЕ ВОЛНУЙСЯ ПОПУСТУ И КАТАЙСЯ В СВОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ". ДИТИ:

     Тетя Хильда тихо промолвила:
     - Барсум. Мертвые моря. Зеленые гиганты.
     Я только ахнула.
     - Марс, дорогая моя, - мягко поправил папа. - Барсум - это миф.
     - Барсум, - твердо повторила она. - Никакой это не миф,  вот  же  он.
Кто сказал, что это Марс? Какие-то  дурацкие  римляне,  которых  давно  на
свете нет. Все названия должны быть местные. Барсум.
     - Милая моя, здесь не может быть местных названий, их некому  давать.
Названия присваиваются  международным  комитетом  под  эгидой  Гарвардской
обсерватории. Он утвердил традиционное название.
     - Еще чего! У них ничуть не больше прав давать названия, чем у  меня.
Верно, Дити?
     По-моему, тетя Хильда была  в  чем-то  права,  но  я  предпочитаю  не
спорить с папой без  крайней  необходимости,  он  слишком  заводится.  Мне
вовремя пришел на помощь муж.
     -  Второй  пилот,  астронавигационная  задача.  Как   нам   вычислить
расстояние и вектор? Я бы хотел вывести наш фургон на орбиту, но Ая же  не
космический корабль, у меня нет приборов. Даже секстанта.
     - Так... не все сразу,  капитан.  Кажется,  мы  пока  что  падаем  не
слишком быстро - м-м-м...
     - В чем дело, Джейк?!
     Папа побледнел, покрылся потом, стиснул челюсти,  сглотнул,  еще  раз
сглотнул. С трудом произнес:
     - М-морская болезнь.
     - Не морская, а космическая. Дити!
     - Да, сэр!
     - Аптечку, в спинке моего кресла.  Открой,  достань  "бонин".  Только
одну пилюлю, смотри не рассыпь.
     Я достала аптечку, нашла баночку  с  надписью  "бонин".  Одна  лишняя
пилюля все-таки выпала, но я  перехватила  ее  в  воздухе.  Странная  вещь
невесомость: непонятно, то ли ты стоишь на голове, то ли тебя сносит вбок.
     - Вот, капитан.
     - Ничего, - сказал папа. - Это так. П-пройдет.
     - Конечно, пройдет. Как ты,  сам  проглотишь  или  мне  впихнуть  эту
пилюлю тебе в пасть своей грязной лапой?
     - Капитан... Без воды  я  ее  не  проглочу.  И  вообще,  наверно,  не
проглочу.
     - Воды не  нужно.  Раскуси  ее,  дружище.  Вкусная,  малиной  отдает.
Раскуси и глотай слюну. Ну, давай.  -  Зебадия  ущипнул  папу  за  нос.  -
Открывай рот.
     Позади себя я услышала сдавленный звук. Тетя Хильда сидела с  Носовым
платком у рта, из глаз ее текли слезы.  Еще  доля  секунды,  и  в  воздухе
кабины поплыли бы использованные бутерброды.
     К счастью, чуть было не улепетнувшая пилюля все еще  была  у  меня  в
руке. Тетя Хильда сопротивлялась, но куда там. Я проделала с  ней  то  же,
что мой муж проделал с ее мужем, и  зажала  ей  рот  рукой.  Я-то  морской
болезни не подвержена, и от невесомости меня не тошнит: могу в любую качку
расхаживать с бутербродом в одной руке и бокалом в другой, радуясь жизни.
     Но кто подвержен, те действительно мучаются и слегка обалдевают.  Так
что я крепко зажала ей рот и шепнула на ухо:
     - Разжуй ее, тетечка, или  проглоти,  а  то  я  тебя  сейчас  здорово
тресну.
     Очень скоро я почувствовала, что она жует. Еще через несколько  минут
ей стало лучше.
     - Ну что, - спросила я, - можно уже тебя отпустить? Не опасно?
     Она кивнула. Я убрала руку. Она через  силу  улыбнулась  и  потрепала
меня по руке:
     - Спасибо, Дити. - И добавила: - Ты ведь не стала бы  на  самом  деле
бить тетю Шельму, правда?
     - Еще как стала бы. Плакала бы, а лупила, плакала и лупила.  Я  рада,
что не пришлось.
     - Я тоже рада. Ну что, давай поцелуемся и помиримся - или,  может,  у
меня изо рта плохо пахнет?
     Изо рта у нее не пахло, но если бы и пахло, это меня не испугало  бы.
Я расстегнула ее и свой пристежные ремни и обвила ее обеими руками. Я знаю
два способа целоваться: один я применяю, когда приглашаются на чай  папины
коллеги, другой - когда всерьез. Тут и речи не было о том,  какой  из  них
выбрать, - тетя Хильда, надо  думать,  просто  не  знала  о  существовании
первого способа. Нет, изо рта у нее  определенно  не  пахло  -  разве  что
малиной.
     Я девушка  бесхитростная,  если  бы  не  эта  пара  широковещательных
выпуклостей у меня на груди, то мужчины на меня и не смотрели бы. А Хильда
- миниатюрная Мессалина, чистый секс в мелкой  расфасовке.  Вот  ведь  как
смешно: пока растешь, как-то не верится, что взрослые,  среди  которых  ты
выросла, - не просто особы разного пола, а -  мужчины  и  женщины.  И  вот
теперь оказывается, что мой папочка - ненасытный козел, а в  тете  Хильде,
которая меня качала и  пеленала,  секса  хватит  на  целый  взвод  морской
пехоты.
     Я оторвалась от нее с приятными мыслями о  том,  как  я  теперь  буду
учить своего мужа тому, чему только что научилась сама  -  если,  конечно,
Хильда не научила его этому раньше. Нет, похоже, что не научила, а  то  он
обязательно научил бы меня, а он пока что такой виртуозности, как она,  не
проявлял. Ну, Зебадия, погоди, вот останемся одни!
     Впрочем, в ближайшее время это нам не светило. Ая Плутишка  чудо  как
удобна, но это же не отель для  новобрачных.  Позади  меня  за  переборкой
имелось кое-какое свободное пространство - нечто вроде  телефонной  будки,
положенной набок, - где Зебадия держал спальный мешок  и  иногда  (по  его
словам) в нем спал. Но сейчас там стоял искривитель пространства-времени и
лежала тысяча разных вещей. Так что нам с Хильдой  ничего  не  оставалось,
как утихомирить наше главное желание до того времени, когда  наши  мужчины
найдут нам пристанище на какой-нибудь планете  в  какой-нибудь  вселенной,
где-нибудь, когда-нибудь.
     Пока я лечила тетю Хильду  от  болезненной  реакции  на  невесомость,
Марс-Барсум заметно увеличился  в  размерах.  Мужчины  обсуждали  проблемы
астронавигации.
     - Извини, - говорил мой муж, - но дальность  Аиного  радара  максимум
тысяча километров. А ты говоришь, что мы сейчас примерно в сто раз дальше.
     - Около того.  Мы  падаем  на  Марс.  Капитан,  ориентироваться  надо
методом триангуляции.
     - Но у нас даже угломера нет!
     - Гм-м-м... Позволено ли будет спросить, капитан: как ты  только  что
вносил поправку в наш курс - помнишь, те полмила?
     Мой возлюбленный смутился, словно школьник, которого ткнули  носом  в
элементарную ошибку.
     - Джейк, если ты будешь и дальше разговаривать со мной этим  вежливым
тоном, когда я делаю какую-нибудь глупость, то я выброшу тебя  за  борт  и
посажу на место второго пилота Дити. Нет, без тебя мы не сможем  вернуться
домой. Ладно, тогда подам в отставку и передам командование тебе.
     - Зеб, капитан не имеет права подавать в отставку, пока  его  корабль
находится в плавании. Это правило действует во всем мире.
     - Здесь другой мир.
     - Оно действует во  всех  мирах.  Все,  теперь  тебе  до  конца  дней
придется его соблюдать. Так что займись триангуляцией.
     - Ладно. - Зебадия уселся поудобнее и прильнул к  окуляру.  -  Второй
пилот, прошу записывать данные.
     - Есть записывать данные, сэр.
     - Черт!
     - Что такое, капитан?
     - Шкалы не хватает. Тут концентрические  окружности  с  перекрестьем:
вертикаль и горизонталь. Вернее, перпендикуляр и параллель к  палубе.  Они
градуированы, но шкала всего в пятнадцать милов в каждую сторону. Когда  я
навожу перекрестье на центр Марса, то за пределами этой  пятнадцатимиловой
окружности остается еще довольно широкая  полоса.  Придется  прикинуть  на
глаз. Так: полоса примерно восемнадцать милов в ширину. Ну вот, умножь это
на два и прибавь тридцать.
     - Шестьдесят шесть милов.
     - А в одном миле у нас тысяча. Строго говоря, тысяча  восемнадцать  с
небольшим, но будем считать, что тысяча. Подожди-ка! У меня тут видны  две
четкие точки вблизи меридиана - если считать меридианом линию, соединяющую
полярные шапки. Дай-ка я наклоню наш драндулет и проведу через них прямую,
а потом мы слегка сменим курс и решим задачу за три шага, если за один  не
получается.
     Я увидела, как "верхняя" полярная шапка, та, что побольше  (северная?
южная? я почему-то была уверена, что  северная),  медленно  поворачивается
градусов на восемьдесят (мой муж орудовал штурвалом).
     - Двадцать девять и пять десятых... плюс восемнадцать и семь...  плюс
шестнадцать и три. Сложи.
     - Шестьдесят четыре с половиной, - ответил мой  отец.  Я  еще  раньше
произнесла "шесть четыре запятая пять", только не вслух, а про себя.
     - Кто знает, какой диаметр Марса? Или Аю спросить?
     - Примерно шесть тысяч семьсот пятьдесят километров,  -  откликнулась
Хильда.
     Для расчетов Зебадии эта "примерная" цифра была более чем  достаточно
точной.
     - Шельма! Откуда ты знаешь такие вещи?
     - Я читаю комиксы. "Зап! Полярис пропал!" и всякое такое.
     - Извини, я комиксов не читаю.
     - В комиксах куча  интересного,  Зебби.  А  разве  в  аэрокосмических
войсках не применяются учебные пособия в форме комиксов?
     У моего возлюбленного покраснели уши.
     - Кое-какие применяются, - сказал он, - но там все выверено  с  точки
зрения технической точности. Пожалуй, я лучше сверюсь с Аей.
     Я люблю своего мужа, но бывают моменты, когда женщины  должны  стоять
друг за друга.
     - Не утруждай себя, Зебадия, - ледяным тоном сказала я. - Тетя Хильда
не ошиблась. Полярный диаметр Марса - шесть семь пять два  запятая  восемь
плюс. Но тебе для расчетов вполне хватит трех значащих цифр.
     Зебадия ничего не ответил... но спрашивать  у  своего  компьютера  не
стал. Вместо этого он сказал:
     - Второй пилот, будь добр, просчитай расстояние  на  своем  карманном
калькуляторе.
     Тут уж я молчать не стала. Меня возмутило удивление Зебадии по поводу
того, что Хильда имеет какое-то понятие об астрономии.
     - Наша высота над поверхностью планеты  сто  четыре  тысячи  шестьсот
семьдесят два километра  плюс-минус  погрешность,  заложенная  в  исходных
данных. Это предполагая, что Марс сферичен,  и  не  принимая  во  внимание
краевой эффект... чем при качестве твоих данных вполне можно пренебречь.
     Зебадия ответил так мягко, что я тут же пожалела о своем нахальстве:
     - Спасибо, Дити. Ты не могла бы подсчитать,  сколько  времени  займет
свободное падение на поверхность из этой точки?
     - Нужно интегрировать, сэр. Я могу дать приближенный результат, но Ая
сделает это точнее и быстрее. Во всяком случае, свободное  падение  займет
много часов.
     - Жаль, я думал, вдруг это выход. Джейк, по-моему, у  нас  достаточно
горючего, чтобы выйти на близкую орбиту... но кто же знает, где и когда мы
сможем заправить Аю опять. Если мы станем  просто  падать,  то  испортится
воздух и придется возвращаться с помощью аварийной  кнопки  или  совершать
какой-нибудь другой  маневр,  так  и  не  увидев  поверхность  с  близкого
расстояния.
     - Капитан, нельзя ли замерить диаметр еще раз?  Мне  кажется,  мы  не
просто падаем.
     Папа и  Зебадия  снова  принялись  за  работу.  Я  больше  к  ним  не
приставала, и даже простейшие вычисления они делали с  помощью  Аи.  Через
некоторое время папа сказал:
     - Более двадцати четырех километров в  секунду!  Капитан,  при  такой
скорости мы окажемся там за час с небольшим.
     - Не окажемся, мы смотаем удочки заранее. Но вы, милые дамы,  успеете
взглянуть на все поближе, раз вам так хочется. На мертвые моря  и  зеленых
гигантов. Если таковые есть.
     - Зебадия, двадцать четыре километра  в  секунду  -  это  орбитальная
скорость Марса.
     Ответил на это мои отец:
     -  Что?  Да,  действительно!  -  Вид  у  него  при  этом  был   самый
недоумевающий.  Наконец  он  сказал:  -  Капитан,  признаюсь:  я  совершил
глупейшую ошибку.
     - Надеюсь, она не помешает нам вернуться обратно?
     - Не помешает, сэр. Но я еще не полностью  освоился  с  особенностями
нашего континуумохода. Капитан, мы целились не в Марс.
     - Я знаю. Потому что я испугался.
     - Никак нет, сэр, это была разумная предосторожность. МЫ  ЦЕЛИЛИСЬ  В
НЕКУЮ КОНКРЕТНУЮ ТОЧКУ В ПУСТОМ ПРОСТРАНСТВЕ. Мы в нее и  переместились  -
но не в соответствии с собственным движением Марса. С движением  Солнечной
системы - это да. С вычетом движений Земли - это заложено в программу.  Но
сейчас мы находимся на орбите Марса слегка впереди него... так что он  нас
нагоняет.
     - Означает ли это, что мы вообще не  можем  высадиться  ни  на  одной
планете, кроме Земли?
     - Ни в коей мере. В программу можно включить любой вектор - и  до,  и
после смещения либо  вращения.  Любые  последующие  изменения  в  движении
учитываются инерциальным интегратором. Но теперь я знаю, что я  еще  очень
многого не знаю.
     - Джейк, это всегда так, даже когда учишься ездить на велосипеде.  Не
волнуйся попусту и катайся в свое удовольствие. Смотри, вон какой вид!
     -  Послушай,  это  совсем  не  похоже  на   фотографии,   привезенные
Марсианской экспедицией.
     - Конечно, не похоже, - сказала тетя Хильда. - Я же  говорю,  это  не
Марс, а Барсум.
     Я  хранила  молчание.  Со  времени  появления  фотографий,  сделанных
доктором Саганом, каждый читатель "Нэшнл джиогрэфик" - да каждый  читатель
чего бы то ни было - знает, как выглядит Марс. Но когда  требуется,  чтобы
мужчины что-то поняли, лучше предоставить им возможность самим приходить к
решениям: тогда они делаются не такими бестолковыми. Эта надвигающаяся  на
нас планета, разумеется, не была Марсом нашего родного неба. Белые  облака
на полярных  шапках,  обширные  зеленые  зоны  -  скорее  всего  леса  или
плантации, большая темно-синяя зона - почти наверняка вода... все  это  на
фоне рыжеватых тонов, занимавших большую часть планеты.
     Чего тут не было, так это рваных гор, кратеров  и  каньонов  "нашего"
Марса. Горы были - но ничего похожего на известную науке "Чертову свалку".
Я услышала, как Зебадия спрашивает:
     - Второй пилот, а это точно Марс?
     - Капитан, это Марс-десять, в положительном направлении по оси "тау".
Либо это так, либо я обитатель сумасшедшего дома.
     - Не кипятись.  Джейк.  Эта  планета  не  так  похожа  на  Марс,  как
Земля-десять на Землю.
     - Землю-десять мы видели далеко не всю и к тому же безлунной ночью.
     - То есть ты хочешь сказать, что мы  ее  вообще  не  видели.  Что  ж,
согласен.
     - Я говорила вам, что это Барсум, - сказала  тетя  Хильда.  -  Вы  не
слушали.
     - Хильда, приношу извинения. Второй пилот,  прошу  внести  в  судовой
журнал: "Барсум". Новая планета, названная по  праву  первооткрывательницы
Хильдой Корнерс-Берроуз,  заведующей  научной  частью  континуумохода  "Ая
Плутишка". Свидетельствуем:  З.Дж.Картер,  командир;  Джейкоб  Дж.Берроуз,
заместитель командира: Д.Т.Б.Картер,  э-э...  астронавигатор.  При  первой
возможности направлю заверенные копии в Гарвардскую обсерваторию.
     - Я не астронавигатор, Зебадия!
     - Бунт на корабле!  Кто  перепрограммировал  эту  небесную  колымагу,
чтобы превратить ее в континуумоход? Я пилот, пока  не  научил  вас  Аиным
штучкам. Джейк - второй пилот, пока он не научил  остальных  обращаться  с
верньерами. Ты астронавигатор, потому что никто другой не  владеет  твоими
навыками программирования и вычисления. Попрошу не возражать, сударыня,  и
не нарушать Закон Космоса.  Шельма  назначена  заведующей  научной  частью
благодаря широте ее познаний. Она не  только  задолго  до  всех  остальных
поняла, что новая планета - не Марс, но еще и взрезала того  двухколенного
пришельца с мастерством прирожденного мясника. Верно, Джейк?
     - Безусловно, - согласился папа.
     - Капитан Зебби, - капризно протянула тетя Хильда, -  я  готова  быть
заведующей научной частью, если ты приказываешь. Но можно  я  буду  еще  и
коком? И юнгой.
     - Вне всякого сомнения. Нам всем придется носить  не  одну  шляпу,  а
несколько. Прошу занести в судовой журнал, второй пилот: ура нашим  бравым
кадетам... нет, наверное, кадеткам...
     - Это что-то  новенькое,  -  заметила  тетя  Хильда.  -  Рифмуется  с
"деткам", да?
     - Хорошо. Кадетам,

                     Безудержно рвущимся в бой,
                     Они режут тварей ланцетом,
                     Даруют названья планетам
                     И всех ослепляют своей красотой.

     - Это не классическая версия,  -  сказала  тетя  Хильда,  -  но  тебе
удается насыщение традиционных форм новым содержанием. Получается  гораздо
глубже и теплее. Правда, в последней строке ты съехал с размера.
     - Шельма, милая, ты знаешь кто? Ты флокцинавцинигилипилификатриса [от
латинских слов floccus (пушинка), naucum (скорлупка), nihil (ничто), pilus
(волос), facere (делать), т.е., очевидно, "та,  кто  не  упустит  ни  одну
пушинку, скорлупку и волосок"].
     - Это комплимент?
     - Несомненно! Это означает, что от твоего  стервозно-острого  взгляда
не укроется ни одна погрешность.
     Я ничего не сказала. В принципе не исключалось, что Зебадия и  правда
выдал это в порядке комплимента. Хотя, конечно...
     - Пожалуй, я лучше загляну в словарь.
     - Безусловно, дорогая, - только после того, как сдашь вахту.
     Я успокоилась. На борту у нас был только "Мерриамм" на  микрофильмах,
а такое словечко тете Хильде не найти и в Большом Оксфордском словаре.
     - Это внесено в судовой журнал, второй пилот?
     - Капитан, я не знала, что у нас есть судовой журнал.
     - Как же без журнала? Дити, судовой журнал  по  твоей  части.  Возьми
заметки своего отца, позаимствуй что потребуется у Аи, и пусть  у  нас  на
корабле все будет честь по чести. Как  только  очутимся  возле  ближайшего
магазина, купим настоящий журнал, и ты  все  перепишешь  -  пока  что  это
черновые записи.
     - Есть, сэр. Ты тиран.
     - "Вы тиран, сэр". Извольте обращаться по уставу. А теперь прильнем к
окулярам и  постараемся  обнаружить  живописных  экзотических  туземцев  в
живописных экзотических нарядах, распевающих живописные экзотические песни
и тянущих живописные экзотические руки за бакшишем. Первый, кто  обнаружит
признаки разумной жизни, отправится мыть посуду.

     15. "МЫ ШМЯКНЕМСЯ С ТАКОЙ СИЛОЙ,

     ЧТО ДАЖЕ НИЧЕГО НЕ ЗАМЕТИМ". ХИЛЬДА:

     Я была так польщена, что капитан Зебби приписал мне честь  "открытия"
Барсума, что притворилась, будто не поняла  шпильки,  припасенной  им  под
конец. Вряд ли такое никому не нужное слово могло быть известно Дити, да и
моему дорогому Джейкобу тоже. Со стороны Зеба было очень мило, что  он  во
всем мне уступал, как только понял, что эта планета  не  идентична  своему
аналогу в "нашей" Вселенной. Зебби чудак - он  напяливает  грубые  манеры,
как страшную маску в День Всех Святых, потому что боится: вдруг кто-нибудь
обнаружит, что в душе-то он истинный Галахад.
     Я прекрасно знала, что "мой"  Барсум  -  вовсе  не  та  планета,  что
фигурирует в старых романтических историях. Но есть же прецеденты:  первая
ядерная субмарина была названа в честь вымышленного подводного корабля  из
книг Жюля Верна; знаменитый авианосец получил  название  "Шангри  Ла",  то
есть имя несуществующей страны; первый  космический  грузовик  унаследовал
имя  звездного  корабля,  существовавшего  только  в   сердцах   миллионов
любителей фантастики, - список неисчерпаем. Природа подражает искусству.
     Или, как сказала Дити: истина более фантастична, чем реальность.
     В течение того часа Барсум прямо-таки мчался на нас.  Он  все  рос  и
рос, так что вскоре окуляры стали только мешать, - и вместе с ним рос  мой
детский восторг. Мы с Дити отстегнули ремни, чтобы лучше видеть, и плавали
в воздухе чуть "выше" и позади наших  мужей,  держась  для  надежности  за
спинки их кресел.
     Планета предстала перед нами во второй  четверти,  одна  ее  половина
была погружена во тьму, другая залита  солнцем:  охра,  умбра,  оливковый,
коричне