Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
три хита, и публика валом валила из
театров,-- после спектакля все, по-видимому, очень благожелательны,
прекрасно настроены, и все знают, что приподнятое настроение их не покинет,
по крайней мере, в ближайшие полчаса. Роберту с Вирджинией было так приятно
смешаться с ними этим безветренным, холодным вечером. Среди темных зданий из
окон ресторана лился теплый, призывный свет; швейцар без особой
экспансивности, но безукоризненно вежливо распахнул перед ними двери.
Метрдотель проявил куда большую холодность, чем швейцар, и посадил их в
самой глубине ресторана, хотя у входа пустовало несколько столиков. Роберт
без звука принял его выбор, стараясь сохранять философскую точку зрения. Что
ни говори, это театральный ресторан, у них здесь свои порядки.
Вирджиния устроилась на скамье, сделав сотню суетливых движений, пока
не успокоилась, и, нацепив на нос очки, стала внимательно оглядывать зал.
Через минуту-другую, положив очки на стол рядом с собой, повернулась к
Роберту, недовольно осведомилась:
-- И что ты все улыбаешься, никак не пойму!
-- Это потому, что ты, кажется, сейчас всем очень довольна.
-- Откуда ты взял?
-- Ну как же,-- ты только что изучила окрестности и решила: "Разве не
приятно? Я здесь явно красивее всех! А теперь можно и приниматься за вкусный
ужин".
-- Ба, какая проницательность! -- улыбнулась Вирджиния.
Подошел официант: заказали спагетти и полбутылки кьянти. Молча
наблюдали, как зал постепенно заполняется посетителями: в основном
театральная публика, актеры со следами небрежно снятого грима и просто
сногсшибательные девушки в норковых манто -- из музыкальных театров. Роберт
жадно ел, ибо успел проголодаться, но пил не торопясь, согревая вино в
бокале теплом ладоней.
-- Пьеса, которую мы сегодня посмотрели,-- начала Вирджиния, осторожно
наматывая спагетти на вилку, помогая себе еще и ложкой,-- совсем неплохая.
Мне она нравилась там, в зале, но, честно говоря, порядком я устала от всех
этих ужасных женских персонажей. Ну буквально во всех пьесах в наши дни
женщины или пьяницы, или нимфоманки, или сводят с ума своих сыновей, а то и
губят две-три жизни в каждом акте. Будь я драматургом -- написала бы милую,
старомодную пьеску: героиня наивна и чиста, делает своего мужа настоящим
мужчиной, хоть он человек слабый, много пьет и время от времени обворовывает
босса, чтобы делать ставки на скачках.
-- Будь ты драматургом -- твое место в Голливуде.
-- В любом случае, бьюсь об заклад, мне сопутствовал бы безумный успех.
Спорю -- зрители умирают от желания увидеть такую пьесу: посмотрели, вышли
из театра и сказали: "Да, точно такой была моя мать, когда отец попал в беду
в своем банке и двое детективов в штатском приехали из Нью-Йорка, чтобы с
ним разобраться".
-- Ну, если появится что-то в этом роде,-- заявил довольный Роберт,--
так отправишься на утренний спектакль одна, без меня.
-- Ну а возьми наших сегодняшних актрис: играют уж так незамысловато --
да их заменит любой прохожий с улицы, только он-то стесняется. Иногда просто
диву даешься, как это у них хватает наглости требовать плату за билеты,
чтобы поглазеть на их кривлянья. Когда я была девчонкой, актрисы на сцене
так поражали своим искусством, что нисколько не жаль было денег, лишь бы
пойти посмотреть: все знали -- такого больше в жизни не увидишь, хоть
миллион лет пройдет.
-- А как ты находила Дьюз? -- не без ехидства поинтересовался Роберт.--
Что думала об игре Сары Бернар1 в свои десять лет?
-- Ах как остроумно! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Ну,
возьмем хоть эту девушку, что тебе так понравилась сегодня на спектакле...
-- Какая девушка мне понравилась? -- озадаченно переспросил Роберт.
-- Ну та, крупная... играла вероломную подружку главной героини.
-- Ах та! -- спохватился Роберт.-- О чем ты говоришь?! Да не очень
понравилась.
-- А со стороны казалось -- очень. Я уж стала бояться, что, пока она
наконец уйдет за кулисы, руки у тебя от такого безудержного хлопанья
покроются кровавыми пузырьками.
-- Всего лишь выражал чувства знакомого. Мы как-то встретились на одной
вечеринке.
-- На какой это вечеринке? -- Вирджиния даже есть перестала от
удивления.
-- У Лоутонов. Она училась в школе вместе с Энн Лоутон. Ты с ней
встречалась?
-- Не-ет, на этой вечеринке меня не было. Тогда я всю неделю
провалялась с гриппом.-- Вирджиния потягивала вино.-- Как ее зовут?
-- Кэрол... дальше не помню. Посмотри в программке.
-- Оставила в театре. Ну и как она там выглядела?
Роберт пожал плечами:
-- Я и разговаривал с ней минут пять, не больше. Рассказывала, что
приехала из Калифорнии, ей ужасно не нравится работать на телевидении... что
в прошлом году разошлась с мужем, хотя они остались хорошими друзьями... Ну,
знаешь, обычный треп у этих Лоутонов.
-- По ней и правда скажешь -- из Калифорнии,-- критически резюмировала
Вирджиния.
-- Она из Окленда -- это далеко не одно и то же.
-- Да вон и она собственной персоной! Стоит у двери.
Роберт поднял глаза: девушка одна, идет к середине зала; без шляпки,
волосы небрежно убраны, простое пальтишко спортивного покроя, туфельки без
каблуков... Глядя на нее, Роберт лишний раз убедился -- с каждым годом
актрисы становятся все более заурядными. Раза два она остановилась у
столиков поздороваться с друзьями, потом направилась в самый угол, где ее
ждала компания -- трое мужчин и две женщины.
До Роберта вдруг дошло -- сейчас она пройдет мимо их столика: так что
делать -- здороваться или нет? Во-первых, со времени этой вечеринки прошло
два месяца; во-вторых, есть неписаное правило: актрисы, издатели,
кинорежиссеры, вообще вся эта публика склонна сразу забывать тех, с кем
случайно свела судьба,-- если только те не работали в смежных областях
искусства. Интересно -- узнает она его? Сомнительно... но на всякий случай
он заготовил легкую, бесстрастную улыбку: вдруг вспомнит -- так он ее
приветствует. А пройдет мимо -- улыбка сойдет за реакцию на какое-то
замечание Вирджинии.
Но она остановилась возле их столика, широко улыбаясь; протянула ему
руку:
-- Это вы, мистер Харвей! Как приятно снова с вами встретиться!
При ближайшем рассмотрении, подумал Роберт, она не становится красивее,
но у нее дружеская, простая, располагающая улыбка, а голос звучит так,
словно она в самом деле рада его видеть после того пятиминутного
беспредметного разговора в углу шумной гостиной Лоутонов два месяца назад.
-- Хэлло! -- поздоровался он.-- Позвольте вам представить мою жену,
мисс Байри.
-- Как поживаете, мисс Байри? А мы только что говорили о вас,--
откликнулась Вирджиния.
-- Мы видели сегодня ваш спектакль,-- пояснил Роберт.-- Нам обоим вы
очень понравились -- прекрасно играли.
-- Как мило с вашей стороны! Приятно это слышать, даже если вы немного
лукавите.
-- А что вы скажете об этом драматурге? -- спросила Вирджиния.-- А
по-моему, странный тип.
-- Материнский комплекс.-- Мисс Байри многозначительно поглядела в
потолок.-- Все молодые авторы, которые приходят в наши дни в театр, похоже,
страдают одним и тем же: их как будто постоянно преследует, не дает покоя
идея войны. Но это далеко не так: все это лишь родная мамочка.
-- Ну, этим грешат не только молодые авторы,-- улыбнулась Вирджиния.--
Это ваша первая пьеса, мисс Байри?
-- Боже, конечно нет! Я занята еще в трех: "Сожаление", "Шестинедельные
каникулы"... Даже не помню названия третьей... что-то о турках. Пока идет,
но в субботу ее снимают с репертуара.
Вирджиния повернулась к Роберту:
-- Ты видел хотя бы одну из них, дорогой?
-- Нет, не пришлось.-- Роберт искренне удивился ее вопросу -- никогда
ведь не ходил в театр один, без нее.
-- О, целых три пьесы! -- Вирджиния делала вид, что ей в самом деле
интересно.-- Так вы уже давно здесь, в Нью-Йорке?
-- Два года. И ни одной строчки театральных критиков!
-- Два года-а...-- протянула Вирджиния, стараясь быть подчеркнуто
вежливой. И снова повернулась к Роберту: -- Откуда, ты сказал, приехала мисс
Байри? Из Голливуда?
-- Из Окленда,-- поправил ее Роберт.
-- Вероятно, после Окленда Нью-Йорк вам кажется таким восхитительным,
возбуждающим? -- спросила Вирджиния.
-- Мне он нравится,-- призналась мисс Байри -- по-детски откровенно,
восторженно.-- Несмотря на все неудачи.
-- Ах, извините! -- спохватилась Вирджиния.-- Почему вы стоите? Стоя
разговариваете о театре? Не угодно ли вам присесть, выпить с нами?
-- Спасибо, меня ждут -- вон за тем столиком, в углу.
-- Ну, в таком случае как-нибудь в другой раз.
-- С превеликим удовольствием. Как приятно познакомиться с вами, миссис
Харвей. Мистер Харвей говорил мне о вас. Надеюсь, мы еще увидимся. Желаю вам
провести хороший вечерок, до свидания.-- И, широко улыбнувшись и помахав
рукой на прощание, она пошла к столику, где ее ожидали друзья.
Роберт снова сел на свое место. За столом на несколько секунд
воцарилась тишина.
-- Да, трудная жизнь у этих актрис,-- вымолвила наконец Вирджиния.
-- Согласен.
-- "Шестинедельные каникулы"... Стоит ли удивляться провалу пьесы с
таким ужасным названием. Она играла главную роль?
-- Не знаю. Я ведь сказал тебе, что эту пьесу не видел.
-- Да, сказал,-- подтвердила Вирджиния.
Снова замолчали; Вирджиния нервными движениями теребила ножку бокала.
-- Как жаль, что мисс Байри не выпила с нами,-- продолжала она.-- Мы
могли бы узнать от нее много интересного о жизни театра -- ведь она,
согласись, так увлекательна, просто очарование. Как ты считаешь?
-- Что с тобой происходит? -- насторожился Роберт.
-- Ничего,-- ровным тоном ответила Вирджиния,-- абсолютно ничего. Ну,
ты покончил с едой?
-- Да, все съел, как видишь.
-- В таком случае заплати и пошли отсюда!
-- Ви-ирджи-иния...-- отозвался Роберт жалобно, растягивая слоги.
-- Ро-о-о-берт! -- передразнила его Вирджиния.
-- Послушай, что все это значит?
-- А ничего...
-- Но я-то вижу... В чем дело?
Вирджиния, подняв на него глаза, смотрела в упор.
-- Мисс Байри! -- фыркнула она.-- А я думала, тебе неизвестна ее
фамилия.
-- Ах! -- тоскливо воскликнул Роберт.-- Снова начинается один из этих
занудливых вечеров!
-- Ничего не начинается, никаких занудливых вечеров! -- огрызнулась
Вирджиния.-- Попроси чек, я хочу домой.
-- Официант! -- гаркнул Роберт, не спуская глаз с Вирджинии.-- Счет,
пожалуйста! -- Жена его похожа сейчас на великомученицу.
-- Послушай,-- начал Роберт,-- не знал я ее фамилии!
-- Ты сказал: "Кэрол... дальше не помню",-- проявила внимательность
Вирджиния.
-- Да вспомнил, когда она подошла к столику, а я поднимался ей
навстречу. Разве с тобой такого никогда не случалось?
-- Нет, представь себе,-- язвительно ответила Вирджиния.
-- Но ведь такое часто случается со многими. Очень распространенное
явление.
-- Да, весьма распространенное,-- иронически кивнула она.
-- Ты что, мне не веришь?
-- Да ты сроду не забывал имени ни одной знакомой девушки -- с
шестилетнего возраста! Отлично помнишь, например, как звали девушку, с
которой ты танцевал однажды вечером, на одном спортивном состязании в Йейле,
в тридцать пятом году...
-- Глэдис, ее звали Глэдис. Глэдис Маккриари. Играла в травяной хоккей
за "Брин мовр".
-- Стоит ли удивляться, что тебе не терпелось попасть на вечеринку к
Лоутонам?
-- Никуда я не хотел попасть, ни на какую вечеринку к Лоутонам! --
попробовал возмутиться Роберт, повышая голос.-- Пойми -- я даже не знал о ее
существовании! Ну будь же логичной!
-- У меня температура сорок,-- ныла Вирджиния, преисполняясь жалостью к
себе за перенесенные два месяца назад страдания,-- глаза слезятся, лоб
горит, надрывный кашель... Лежу в постели, одна, день за днем...
-- Ты так говоришь, будто была на последнем издыхании всю зиму! И
пролежала-то всего три дня, а в субботу уже отправилась на ланч, хотя мела
пурга.
-- Ну вот,-- оживилась Вирджиния,-- ты даже помнишь, что в тот день шел
сильный снег, но запамятовал имя девушки, с которой болтал целых два часа на
вечеринке!
-- Вирджиния, прекрати! -- угрожающе произнес Роберт.-- Не то я сейчас
встану с этого места и начну орать во все горло!
-- Разведена, но сохраняет хорошие отношения с бывшим мужем, они
друзья. Не сомневаюсь -- это так и есть! Бьюсь об заклад -- у такой девушки,
как она, полно подобных друзей! Ну а что ты скажешь по поводу твоей бывшей
жены? Тоже остался с ней в чудных отношениях?
-- Ты все знаешь не хуже меня,-- устало отбивался Роберт.-- Я
встречаюсь с бывшей женой, только когда она в очередной раз требует
увеличить сумму алиментов.
-- Будешь разговаривать со мной на повышенных тонах, тебя больше
никогда не пустят в этот ресторан! -- прошептала она.
-- Пошли отсюда,-- рассеянно отозвался Роберт.-- Официант, где наш
счет?
-- Какая она толстая! -- Вирджиния поедала глазами мисс Байри: та
сидела к ним спиной на расстоянии ярдов двадцати и весело с кем-то
разговаривала, помахивая рукой с зажженной сигаретой.-- Особенно в талии...
Прямо какой-то гротеск!
-- Да, гротеск! -- на всякий случай подтвердил Роберт.
-- Тебе не удастся меня одурачить! Знаю твои вкусы...
-- О Боже! -- вздохнул Роберт.
-- Всегда притворяешься знатоком красивых женщин, а в глубине души
предпочитаешь старомодных, отвратительных племенных кобыл!
-- О Боже!
-- Ну, наподобие Элизы Кросс,-- наскакивала на него Вирджиния,--
помнишь -- летом, два года назад, на Кейне? Ей вроде стоило немалых усилий
затянуть на талии пояс. А когда я на вечеринке тебя хватилась -- нет нигде.
Оказывается, вы вместе с ней вдвоем ушли куда-то за дюны...
-- Но мы ведь решили никогда больше не затрагивать эту тему.-- Роберт
старался не терять чувства собственного достоинства.
-- А какую тему мне дозволено обсуждать? Деятельность ООН?
-- Между мной и Элизой Кросс ничего не было, и тебе это отлично
известно! -- твердо возразил Роберт.
Если уж быть честным до конца, кое-что между ними, конечно, было, но
ведь это случилось два года назад, и с тех пор он больше не встречался ни с
ней, ни с какой-либо другой девушкой. К тому же в то лето он крепко пил --
почему, это давно вылетело у него из головы,-- а вокруг него толклось
столько необычных, красивых, изломанных типов, любителей менять жен,-- такие
обычно просто роятся в подобных местах в августе, ну и, само собой, заражают
атмосферу. К первому сентября, к Дню Труда1, ему стало стыдно за свое
поведение, и он решил коренным образом измениться. Теперь он считал себя
чистым как стекло, без тени вины, и его лишь огорчало, что после такого
продолжительного воздержания ему еще приходится защищаться.
-- Ты проводил на берегу больше времени, чем береговая охрана,-- не
унималась Вирджиния.
-- Если сейчас, сию минуту, к нам не подойдет официант,-- все больше
заводился Роберт,-- ухожу не заплатив, и пусть догоняют меня на такси, чтобы
получить свои деньги.
-- Поделом мне! -- посетовала Вирджиния с каким-то пока отдаленным
всхлипом в голосе.-- Мне говорили -- еще до нашего брака... Репутация твоя
известна...
-- Послушай, но с тех пор прошло целых пять лет,-- упрямо отстаивал
свои позиции Роберт.-- Я был тогда куда моложе, куда как энергичнее, да еще
женат на женщине, которую не любил, она меня не любила. Чувствовал себя
несчастным, одиноким, часто не находил себе места...
-- Ну а теперь?
-- А теперь...-- Вот бы сейчас встать и уйти подальше от жены, скрыться
месяцев на шесть-семь.-- Я женат на женщине, которую люблю, остепенился и
глубоко счастлив. Сколько лет никого не приглашал на ланч или на выпивку --
уму непостижимо! Когда прохожу по улице мимо знакомых женщин, лишь
приподнимаю шляпу.
-- Ну а что скажешь об этой жирной актрисе -- вон там, в углу?
-- Послушай,-- Роберт уже охрип, словно несколько часов кряду орал на
холодном ветру,-- давай все выясним. Встретился я на вечеринке, разговаривал
с ней пять минут. Красоткой ее не считаю. И как об актрисе о ней невысокого
мнения. Я страшно удивился, когда она узнала меня,-- забыл даже, как ее
зовут. А потом вспомнил, когда она сама подошла к нашему столику.
-- И ты считаешь, что я всему этому поверю? -- холодно улыбнулась
Вирджиния.
-- Конечно, как же иначе? Ведь это неопровержимый факт.
-- Я видела ее улыбку... Думаешь, не заметила?
-- Какую там еще улыбку? -- Роберт в самом деле был озадачен.
-- "Ах, мистер Харвей! -- как она тут кудахтала.-- До чего приятно
встретиться с вами снова!" До чего белозубая улыбка, по-детски наморщенный
носик и прямой, как стрела, взгляд...
-- Ну, наконец! -- повернулся Роберт к склонившемуся над столиком
официанту.
Тот положил перед ним счет.
-- Только никуда не уходите! -- И отсчитал бумажки,-- черт, руки
трясутся мелкой дрожью от приступа гнева.
Роберт тоскливо следил за официантом, пока тот шествовал к кассовому
аппарату -- у самой кухни! -- разменять деньги.
-- Так,-- начал он снова, стараясь сохранять самообладание и не
повышать голоса,-- а теперь скажи, что ты имеешь в виду. Только честно.
-- Может, я неоригинальна, но если у меня что-то и есть, так это
интуиция. Особенно что касается тебя. Должна тебе сказать, что в ее улыбке
никак не ошибешься.
-- Послушай, погоди минуту.-- Роберт вдруг почувствовал, как у него то
сжимаются, то разжимаются кулаки.-- Как мило с твоей стороны,-- неужели ты
считаешь, что после пяти лет нашей совместной жизни женщины просто падают к
моим ногам, стоит им поговорить со мной пять минут? Должен тебя
разочаровать: никогда такого не бывало,-- никогда,-- четко сформулировал он,
правда с некоторым сожалением.
-- Больше всего мне невыносима притворная скромность,-- не приняла его
признания Вирджиния.-- Видела я, как ты каждый час останавливаешься у
зеркала полюбоваться собой под предлогом, что бреешься или выискиваешь в
шевелюре седые волоски. К тому же,-- с горечью добавила она,-- я говорила с
твоей матерью. Знаю теперь, как она тебя воспитывала: постоянно вбивала тебе
в голову, что представительницы женского пола, задыхаясь, бегают за тобой
только потому, что ты из семьи Харвей и совершенно неотразимый мужик...
-- Боже праведный! -- воскликнул Роберт.-- Только мамы нам сейчас и не
хватало!
-- Твоей матери еще предстоит за многое ответить. Не думай, что ей
удастся улизнуть.
-- Ну хорошо.-- Роберт сдерживал себя.-- Моя мать -- низкая, ужасная
женщина, все с этим согласны. Но скажи на милость, какое она имеет отношение
к тому, что женщина на вечеринке случайно мне улыбнулась?
-- "Случайно"?
-- До сих пор не могу понять, в чем моя вина.-- Он силился ей показать,
что пока еще не теряет терпения.-- Не могу же я отвечать за все улыбки
посетителей ресторана.
-- Твоя вина... во всем! Даже когда ты молчишь, не произносишь ни
слова. Просто входишь в комнату, стоишь и стараешься выглядеть... как
мужчина.
Роберт подскочил как ужаленный, резко отодвинув от себя с