Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Шоу Ирвин. Рассказы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  - 140  - 141  - 142  - 143  - 144  - 145  - 146  - 147  -
ни Берт рассматривал в этих проектах как основной и неисчерпаемый источник капитала, себе же отводил роль главного директора-распорядителя, постоянно пребывающего в Европе. - Мэнни, - сказал Берт, - не пора ли нам послать папе телеграмму? - Не пора, - сказал Мэнни. - Но такой случай бывает раз в жизни, - продолжал Берт, - солить он свои деньги собирается, что ли? Ты знаешь, что такое налог на наследство? Как только придет его последний час, явятся чиновники из налогового управления - и поминай как звали. Ладно, придумаем что-нибудь другое. Чтобы я да не нашел, куда вложить его доллары? - Он смерил взглядом Марту, которая между тем уже принялась за виноград. - Марта, - сказал он, - знаешь ли ты, что в недалеком будущем из тебя получится недурной источник доходов? - Когда мне будет восемьдесят пять, - сказала Марта, - я пожертвую свой скелет науке. - Главное - не выйти замуж за американца, - продолжал Берт. - Комиссия [по расследованию антиамериканской деятельности] по нему плачет, - заметила Марта. - Америка не место для хорошенькой женщины. - Берта снова понесло. - Квартиры становятся слишком маленькими, служанки - слишком дорогими, и в один прекрасный день наша красотка может вдруг очутиться в уютном маленьком гнездышке в Скарсдейле среди телевизоров, кухонно-уборочных машин и приглашений вступить в Родительско-учительскую ассоциацию. Красивой женщине лучше жить в стране с душком некоторого упадка, где еще не все экономически целесообразно, ну, например, во Франции. Ты бы вышла замуж за милого сорокапятилетнего мужчину с аккуратными усиками и огромным наследственным поместьем где-нибудь на холмистых берегах Луары. Прекрасная охота осенью, легкие вина собственного изготовления, несколько дюжин слуг, которые сдергивают шапчонки при приближении вашей колымаги. Муж будет тебя обожать, будет приглашать всех твоих друзей, чтобы ты не скучала одна, пока он месяцами будет в Париже устраивать свои дела и лечить печенку у своего доктора. - Ну, а при чем тут ты? - спросила Марта. - Его тоже пригласят, чтоб ты не скучала, - сказал Мэнни. Ему не нравился этот разговор. Берт, конечно, шутил, но Мэнни знал, что, если бы Марта в самом деле женила на себе старика с большими деньгами, Берт бы ее одобрил. Как раз накануне, когда они заговорили о том, кто какую изберет карьеру, Берт заметил: главное - это распознать свой дар и суметь его использовать. А суметь использовать - значит суметь избавиться от этого невыносимого занудства - от работы. - Так вот, твой дар, - ухмыльнулся он, - твой дар - красота. С этим проще простого. Ты берешь мужчину, привораживаешь его - и дело сделано. Я человек, одаренный вдвойне, но в конечном счете это не так надежно. У меня есть обаяние - это раз. - В собственный адрес он позволил себе ухмыльнуться пошире. - И мне на все начхать - это два. Однако если я окажусь достаточно умен и сумею поставить на верную лошадь, то я с этого конька долго не слезу. Но вот Мэнни... - Берт с сомнением покачал головой. - Его дар - добродетель. Бедняга, что с этим добром делать? Сейчас он сидел на краю полотенца, с удовольствием ощипывал виноградную гроздь и мотал головой. - Нет, гостем быть - это не для меня. Я предпочитаю что-то постоянное. Ну, например, я управляющий поместьями - этакий нелепый американец без особых претензий, которому нравится жить во Франции на берегу симпатичной речки. Я хожу по полям в старом твидовом пиджаке, от меня попахивает лошадьми и новенькими дубовыми бочками, меня любят все и каждый в отдельности, я с присущей мне изощренностью беседую о политике, играю с хозяйкой в триктрак у камина, если хозяин в очередной отлучке, а потом поднимаюсь в ее спальню со стаканом арманьяка в руке и с присущей мне американской изощренностью развлекаю ее на старом родовом ложе... - Боже, какая идиллия! - сказала Марта. - У каждого века собственная идиллия, - мрачно парировал Берт. - Мы живем между войнами. Мэнни почувствовал себя неловко, а когда он оглянулся на Марту, ему стало совсем не по себе: Марта смеялась. С самой Флоренции они вместе смеялись над чем угодно, говорили о чем угодно, но слышать, как она смеется сейчас, ему было неприятно. Он встал. - Я пойду вздремну, а вы, когда соберетесь идти, меня разбудите. Он отошел шагов на тридцать, положил под голову свитер и растянулся на гладких, согретых за день камнях. Он слышал, как они чему-то смеялись, - маленький интимный островок смеха среди огромной, пронизанной солнцем пустоты. Прикрыв веки, чтоб солнце не било в глаза, прислушиваясь к отдаленному журчанию смеха, Мэнни понял, что ему больно. Боль была какая-то странная, она была везде и нигде. Стоило почувствовать - вот она подкатила к горлу, - и она ускользала, но не пропадала совсем, а вновь касалась его своими неуловимыми и жестокими щупальцами. Жара слепила веки, и, не в силах открыть глаза, Мэнни вдруг понял, что это не боль, а печаль. Печаль была глубокая, путаная, в ней смешалось все: и ощущение обездоленности, и тень надвигающегося отъезда, и тоска по настоящему, которое безвозвратно становится прошлым и так же безвозвратно перестает быть простым и ясным, и путаница чувств, такая глубокая, какой он Никогда еще не испытывал. Но, потрясенный этими мыслями, поглощенный ими безраздельно, Мэнни все равно знал, что, если бы вдруг, шестым чувством угадав то, что с ним происходит. Марта перестала смеяться, встала, прошла бы эти тридцать шагов по дамбе и подошла к нему, если бы она села рядом и тронула его за руку, в тот же миг все было бы в порядке. Но она не пошевельнулась и только громче смеялась над тем, что говорил ей Берт и чего он, Мэнни, не мог услышать. И тогда Мэнни понял, что он сделает. Как только они поднимутся на борт и все самоограничения прикажут долго жить, а свод законов потеряет силу, он напишет Марте и сделает ей предложение. Неуклюже подгоняя слова, он стал придумывать это письмо: "Ты, конечно, я понимаю, этого не ожидаешь, потому что за все лето я об этом даже не заикнулся, но я так долго сам не понимал, что происходит со мной, и потом мы все трое договорились еще во Флоренции, что у нас все будет на чисто дружеской основе, и я рад, что так оно и было. Но теперь я уже на пароходе и чувствую себя вправе рассказать тебе, что я чувствую. Я люблю тебя, и я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я не знаю, что ты чувствуешь, но, может быть, и тебе мешал этот наш договор, как он мешал мне, и потому ты не сказала мне ничего. По крайней мере я надеюсь, что это так. Во всяком случае, я, как только вернусь домой, найду себе работу и устроюсь, а ты можешь приехать потом, и я познакомлю тебя с родителями, ну, и так далее...". Письмо перестало писаться. Он представил себе, как мама поит Марту чаем и занимает ее беседой: "Вы говорите, ваша мама живет в Филадельфии? А ваш папа... о... Попробуйте это печенье. И вы говорите, вы познакомились с Мэнни во Флоренции, а потом вы все втроем, вместе с Бертом, за это лето объехали всю Европу... Вам с лимоном или со сливками?". Мэнни покачал головой. Когда подойдет время, с мамой он как-нибудь справится. Он снова взялся за воображаемое письмо: "Ты как-то сказала, что не знаешь, как собой распорядиться. Что ты ждешь какого-нибудь откровения, и это откровение поможет тебе найти себя. Может быть, это смешно, что я предлагаю себя в качестве такого откровения, но вдруг тебе покажется, что, выйдя за меня замуж, ты..." Мэнни даже головой замотал от отвращения. Даже если бы она по нему с ума сходила, от такой фразы она бы бросилась бежать без оглядки. Перепрыгнув через трудное место, Мэнни продолжал: "Я не знаю, есть ли у тебя кто-нибудь, потому что, пока ты была с нами, ты никем больше не интересовалась, и ты никогда ни с кем так не говорила, и, насколько я понял, из нас двоих тоже никому не оказывала особого предпочтения...". Мэнни открыл глаза и повернул голову туда, где сидели Берт и Марта. Почти касаясь друг друга лбами, они о чем-то тихо и серьезно разговаривали. Он вспомнил, что Берт назвал своим даром. "У меня есть обаяние, и мне на все начхать". "Пусть, - подумал Мэнни с удовлетворением, - даже если его самовлюбленность она проглядела, этот дар вряд ли предел ее мечтаний. И потом еще блондинка в Сен-Тропезе, - что было, то было, тут уж никуда не денешься. Так что если у Берта и были какие-то виды на Марту или Марта, как предсказывал Берт, непременно должна была сделать выбор, то после блондинки о чем может идти речь? А Берта они сделают другом дома - забавный холостяк, лучше не придумаешь", - решил Мэнни. Мэнни задремал, а в мозгу рождались картинки одна милее и удивительнее другой. Марта сходит с самолета в Айдлуайлде - когда пришло его письмо, у нее уже не хватило терпения плыть пароходом, - и прямо у взлетно-посадочной полосы падает ему на грудь. Воскресенье, уже поздно, они с Мартой просыпаются в своем собственном доме и решают подремать еще часок, а потом идти завтракать. Званый вечер; они входят рука об руку, и одобрительный, завистливый, едва уловимый шепоток проносится по комнате, потому что она так прекрасна. Марта... Кто-то кричит. Далеко-далеко кто-то кричит. Мэнни открыл глаза и озадаченно заморгал. "Почему это кто-то кричит у меня во сне?" - подумал он. Крик повторился, и Мэнни встал и посмотрел на залив. Ярдах в трехстах от берега виднелась лодка. Та самая плоскодонка, которую они заметили раньше. Лодка перевернулась, и две фигурки цеплялись за еле различимое над водой днище. Он продолжал смотреть на них, и оттуда снова послышался вопль, отчаянный и нечленораздельный. На солнце блеснула рука. Машут. Мэнни обернулся. Берт и Марта уснули прямо на полотенце, положив головы рядышком и вытянувшись на камнях, так что их тела образовали широкое "V". - Берт! Марта! Вставайте! Берт зашевелился, потом сел, протирая глаза. С залива снова донесся вопль. - Это оттуда, - Мэнни показал на залив. Берт, не вставая, резко повернулся и взглянул на перевернутую лодку и на полузатонувшие фигурки вцепившихся в нее мужчины и женщины. - Час от часу не легче, - сказал Берт. - Что это они там делают? - Он толкнул Марту локтем в бок. - Вставай, тут кораблекрушение показывают. Лодка была почти неподвижна и только слегка рыскала, когда фигурки пытались переменить положение. Потом Мэнни увидел, как мужчина оттолкнулся и поплыл к берегу. Он плыл медленно и каждые тридцать секунд останавливался, махал руками и испускал вопль. После такой остановки он исчезал под водой, затем снова выныривал на поверхность, поднимая истерические фонтаны брызг. - Ну и ну, - сказал Берт, - он ее там бросил. Берт уже стоял, и рядом с ним стояла Марта, и оба смотрели в ту сторону. Мужчине еще оставалось плыть добрых триста ярдов, и со всеми этими воплями, маханием и нырянием было не похоже, что он когда-нибудь доберется до твердой земли. Женщина, по-прежнему цеплявшаяся за лодку, тоже время от времени что-то кричала, и голос ее, злобный и пронзительный, разносился по сверкающей тихой глади залива. Наконец Мэнни удалось разобрать, что кричал пловец: "Au secours! Je noye, je noye!" [На помощь! Тону, тону! (фр.)]. Мэнни почувствовал легкое раздражение. В солнечный день, посреди мирного, тихого залива жутким голосом кричать "тону" - это уже слишком, театральщина какая-то. Он подошел к краю дамбы, туда, где стояли Берт и Марта. - С ним все в порядке, - сказал Берт, - у него отличный толчок ногами. - Но это ему так просто не пройдет, - добавила Марта, - взять и бросить свою даму на волю волн - ну и ну! Тем временем мужчина снова исчез под водой. На этот раз он что-то долго не показывался, и Мэнни, глядя на то место, где канул этот человек, почувствовал, как у него пересохло во рту. Но вот он показался снова, и обнаженные, белые руки и плечи его блеснули на фоне темно-синей воды. Он, видимо, стягивал под водой рубашку, и действительно, через мгновение она всплыла и, задубевшая от воды, медленно закачалась на волнах. Человек снова закричал. Теперь уже было очевидно, что он взывает к ним троим, стоящим на дамбе. И снова поплыл, тяжело шлепая руками по воде. Мэнни оглядел берег и причал, куда на зиму были вытащены лодки. Ни одной подходящей посудины, ни куска веревки. Он прислушался, не раздастся ли стук молотка, который они слышали, подходя к дамбе. И вспомнил, что стук давно затих, еще когда они обедали. Вдали, на той стороне залива, возле домиков, обращенных к воде, не было ни души: ни купальщиков, ни рыбаков, ни детей - никого. Словно весь этот мир - камни, песок и море - был отдан им троим, стоящим на дамбе, да еще женщине, которая, вцепившись в днище перевернутой лодки, что-то пронзительно и злобно кричала полуголому мужчине, который медленно удалялся от нее, с трудом загребая воду. "Почему все это не случилось в августе?" - с раздражением подумал Мэнни. Он взглянул вниз, туда, где невысокие, зыбкие гребни волн монотонно ударяли в основание дамбы. Был отлив, и под водой, всего в каких-нибудь четырех-пяти футах от поверхности, громоздились обломки камня и бетона. Отсюда нырять - обязательно врежешься в камни. Мэнни в замешательстве оглянулся. Марта, щурясь, глядела на воду и задумчиво, словно школьница, размышляющая над задачкой, грызла ноготь на большом пальце. Берт с насмешливым любопытством наблюдал за происходящим, будто смотрел выступление акробата в третьеразрядном цирке. - Дурак чертов, - сказал Берт негромко. - Лодкой он правит, как сапожник, а держаться поближе к берегу у него ума не хватило. - Французы! - сказала Марта. - Они же думают, что они все могут. - И снова принялась за ноготь. Человек опять им что-то крикнул. - Что будем делать? - спросил Мэнни. - Обложим этого идиота последними словами, пусть только на берег выйдет. Тоже мне моряк! - ответил Берт. Мэнни следил за пловцом. Теперь тот плыл медленнее и с каждым взмахом, казалось, все глубже оседал в воде. - По-моему, он не доплывет, - сказал Мэнни. - Увы и ах, - сказал Берт, - тем хуже для него. Марта промолчала. Мэнни с трудом проглотил комок. "Я не могу, - подумал он. - Мне всю жизнь будет вспоминаться этот день, когда я стоял и смотрел, как человек тонет". И еще одна картина замаячила перед ним. Изображение было резкое, отчетливое, со всеми деталями. Берт, Марта и он - втроем - стоят перед конторкой. За конторкой француз-полицейский. На полицейском фуражка, он что-то строчит в маленькой черной книжечке, и авторучка у него протекает. - Итак, - говорит полицейский, - вы желаете заявить об утопленнике? - Да. - Значит, вы видели этого джентльмена на некотором расстоянии от берега, он махал вам рукой, а потом исчез? - Да. - А леди? - Когда мы видели ее в последний раз, она держалась за лодку и ее уносило в море. - Ага. И вы... гм... и что же вы предприняли? - Мы... мы пришли и заявили об этом. - Да, да, конечно. - Опять он что-то царапает в своей книжечке. Протянул руку: - Ваши паспорта, пожалуйста? - Быстро перелистывает и, холодновато усмехнувшись, бросает их на конторку. - Ах, американцы, ну-ну... Человек снова исчез на целую секунду. Мэнни опять судорожно глотнул, но комок застрял в горле. - Я сейчас его выловлю, - сказал он. Но не двинулся с места, как будто то, что он это сказал, уже каким-то образом могло все исправить: вытащить человека на берег, перевернуть обратно лодку, прекратить вопли. - Ярдов двести пятьдесят туда, - сказал Берт очень тихо, - и почти двести пятьдесят обратно с французом, который рехнулся от страха и норовит вцепиться тебе в горло. - Да, - благодарно подтвердил Мэнни, - ярдов двести пятьдесят. - Ты ни разу в жизни не проплыл и пятидесяти ярдов, - Берт говорил по-дружески и убедительно. Человек снова закричал. Он охрип, и в голосе его послышался ужас. Мэнни быстро зашагал назад, туда, где крутые ступеньки спускались к узкой полоске берега у подножия дамбы. Он не бежал, стараясь не сбиться с дыхания до того, как придется влезать в воду. - Мэнни! - услышал он голос Берта. - Мэнни, не будь идиотом! Но и спускаясь по скользким замшелым ступеням, Мэнни успел заметить, что Марта промолчала. Очутившись на берегу, он зашагал вдоль моря к тому месту, откуда можно было плыть напрямик. Потом остановился, тяжело дыша, и ободряюще помахал пловцу рукой. Снизу казалось, что до него не двести пятьдесят ярдов, а куда больше. Он скинул сандалии и сдернул с себя рубаху. Сразу стало холодно. Он снял брюки, кинул их в сторону на песок и остался в одних трусах. Тут он заколебался. Это были старые трусы, собственноручно и неуклюже заштопанные у ширинки. Ему вдруг представилось, как его тело прибьет к берегу, как люди увидят эту убогую штопку и как они улыбнутся. Непослушными руками он с трудом расстегнул пуговицы, и трусы упали на песок. Он не спеша входил в воду. "Она же никогда не видела меня голым, интересно, что она думает", - пронеслось у него в голове. Он оступился, наткнулся на камень, и ему стало больно до слез. Но он продолжал идти, пока не погрузился по грудь; тогда он оттолкнулся и поплыл. Он старался не спешить, чтобы сохранить силы до того времени, когда он подплывет к утопающему. Всякий раз, как он оглядывался и смотрел, сколько уже проплыл, ему казалось, что он вообще не продвигается вперед, и еще ему трудно было все время плыть прямо. Его почему-то сносило влево, к дамбе, и то и дело приходилось проверять направление. Один раз он обернулся и посмотрел на дамбу, туда, где оставил Берта и Марту. Их там не было, и у Мэнни на мгновение перехватило дыхание. "Где они? Ушли?" - мелькнула мысль. Он перевернулся на спину, теряя драгоценные секунды, и увидел их. Они стояли на берегу, у самой воды, и следили за ним. "Ага", - подумал Мэнни. Он снова перевернулся и размеренно поплыл вперед, к французу. Когда он поднимал голову, ему казалось, что француз по-прежнему кричит, а расстояние между ними не сокращается ни на йоту. Он решил подольше не смотреть в ту сторону. А то после этого труднее плыть. Потом у него начали уставать руки. "Не может быть, - подумал он, - я и пятидесяти ярдов не проплыл". Но спина и локти одеревенели, кости не поворачивались в суставах, а в плечах возле шеи появилась какая-то тупая, усталая боль. Правую кисть начало сводить, он перестал ею грести и лишь расслабленно гладил по воде; это сильно замедлило ход, но он просто не знал, что еще с ней делать. Судорога напомнила ему, что он совсем недавно поел и живот у него набит сыром, вином и виноградом. Он продолжал плыть, видя перед собой только зеленую стенку воды, чувствуя, как при каждом толчке вода давит ему на уши. И вдруг вспомнил, как в детстве на берегу озера в Нью-Хэмпшире, где они проводили каждое лето, мать повторяла: "Два часа после еды никаких купаний". Она сидела на берегу на деревянном стульчике, под полосатым зонтом и смотрела, как дети резвятся на узком, усыпанном мелкой галькой пляже. Теперь ныли шея и затылок; разрозненные мысли заплывали в голову и ускользали, словно их смывало волной. "Я никогда особенно не любил плавать, - вспомнил он. - Войдешь, окунешься - и на

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  - 140  - 141  - 142  - 143  - 144  - 145  - 146  - 147  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору