рцога де Гиза стоят целого полка королевских телохранителей.
   Маргарита не решилась отказаться; она расставила шестерых  телохранителей
в коридоре и расцеловалась с герцогиней, а герцогиня в  сопровождении  шести
других телохранителей отправилась во дворец герцога де Гиза, где она жила  в
отсутствие своего мужа.

Глава 9

УБИЙЦЫ

   Коконнас не бежал, он отступил. Ла  Юрьер  не  бежал,  он  удрал.  Первый
скрылся, как тигр, второй, как волк.
   Таким образом, Ла Юрьер уже был  на  площади  Сен-Жермен-Л'Осеруа,  когда
Коконнас только выходил из Лувра.
   Ла Юрьер, очутившись со своей аркебузой  в  одиночестве  среди  сновавших
людей, среди свистевших пуль, среди выбрасываемых  из  окон  трупов,  целых,
изрезанных на куски, почувствовал  непреодолимый  страх  и  начал  осторожно
пробираться к  своей  гостинице.  Но,  переходя  с  улицы  Аверон  на  улицу
Арбр-сек, он наткнулся на отряд швейцарцев и  рейтаров,  которым  командовал
Морвель.
   - Вы что,  уже  закончили?  -  закричал  Морвель,  сам  себя  окрестивший
"Истребителем короля". - Вы уже домой, милейший  хозяин?  А  кой  черт  унес
нашего дворянина из Пьемонта? С ним не случилось  ничего  плохого?  Было  бы
жаль, он вел себя отлично!
   - По-моему, ничего не случилось, - отвечал Ла Юрьер. -  Надеюсь,  он  еще
присоединится к нам.
   - Вы откуда?
   - Из Лувра - там, надо сказать, нас встретили неласково!
   - Кто же это вас так встретил?
   - Герцог Алансонский. Разве он не с нами?
   - Его высочество герцог Алансонский имеет отношение только  к  тому,  что
касается лично его; если вы предложите  ему  разделаться  с  двумя  старшими
братьями как с гугенотами, он согласится, но с условием, чтобы он не  был  в
этом  замешан...  А  разве  вы,  Ла  Юрьер,  не  собираетесь  идти  с  этими
храбрецами?
   - А куда они идут?
   - О, Господи! Да на улицу Монторгей; там живет один гугенотский сановник,
мой знакомый, а у него жена и шестеро детей. Эти еретики  ужасно  плодовиты.
Будет забавно!
   - А сами вы куда идете?
   - О! Я иду по особому делу.
   - Слушайте, возьмите с собой меня, - произнес чей-то  голос,  заставивший
Морвеля вздрогнуть, - вы знаете хорошие места, а мне хочется туда попасть.
   - А-а! Вот и наш пьемонтец! - воскликнул Морвель.
   - Вот и господин де Коконнас! - воскликнул Ла Юрьер. - А я думал, что  вы
идете вслед за мной.
   - Черт! Вы улепетывали так, что не догонишь! А кроме того,  я  свернул  с
пути, чтобы швырнуть в реку  негодного  мальчишку,  который  кричал.  "Долой
папистов, да здравствует адмирал!" К сожалению,  мне  показалось,  что  этот
пострел умеет плавать. Если хочешь утопить этих  гнусных  нечестивцев,  надо
бросать их в воду, как котят, едва лишь на свет появятся.
   - Так вы говорите, что вы из Лувра? Что же, ваш гугенот  нашел  там  себе
убежище? - спросил Морвель.
   - Ох, Господи! Нашел!
   - Я послал ему пулю из пистолета  еще  во  дворе  у  адмирала,  когда  он
поднимал шпагу, но промахнулся, сам не знаю как.
   - Ну, я-то не промахнулся, - заметил Коконнас, - я  всадил  ему  в  спину
шпагу так, что конец ее оказался в крови на пять пальцев.  При  этом  я  сам
видел, как он упал  на  руки  королевы  Маргариты.  Красавица-женщина,  черт
побери! Однако я был бы  не  прочь  узнать  наверняка,  что  он  мертв.  Мне
сдается, что этот малый очень злопамятен и будет всю жизнь иметь зуб  против
меня. Да! Ведь вы сказали, что собираетесь идти куда-то?
   - Вы, стало быть, хотите идти со мной?
   - Я хочу не стоять на месте. Я убил всего-навсего троих или  четверых;  к
тому же, как только я успокоюсь, у меня начинает ныть плечо. Идем! Идем!
   - Капитан, - обратился Морвель к начальнику  отряда,  -  дайте  мне  трех
человек, а с остальными ступайте отправлять на тот свет вашего сановника.
   Трое швейцарцев вышли из рядов и присоединились  к  Морвелю.  Оба  отряда
дошли вместе до улицы Тиршап; здесь рейтары и швейцарцы  пошли  по  переулку
Тоннельри, а Морвель, Коконнас, Ла Юрьер  и  три  швейцарца  -  по  переулку
Ферронри, затем по Трус-Ващ и очутились на улице Сент-Авуа.
   - К какому дьяволу вы  нас  ведете?  -  спросил  Коконнас,  которому  уже
надоела долгая и праздная ходьба.
   - Я веду вас на дело сколь блестящее, столь и полезное.  После  адмирала,
Телиньи и гугенотских принцев я бы не мог вам предложить ничего лучшего, так
что запаситесь терпением. Это на улице Де-Шом, и через минуту мы там будем.
   - А скажите: улица Де-Шом - это недалеко от Тампля? - спросил Коконнас.
   - Да, а что?
   - Там живет Ламбер Меркандон, давнишний заимодавец  нашей  семьи,  и  мой
отец поручил мне вернуть ему сто нобилей с - розой, которые и лежат у меня в
кармане.
   - Ну вот вам прекрасный случай рассчитаться с ним, - заметил Морвель.
   - Каким образом?
   - Сегодня  такой  день,  когда  сводят  старые  счеты.  Ваш  Меркандон  -
гугенот?
   - Так, так! Понимаю! - сказал Коконнас. - Он наверняка гугенот.
   - Тише! Мы пришли.
   - А чей это большой дворец с павильоном на улице?
   - Это дворец Гизов.
   - По правде говоря, мне надо было бы зайти сюда - ведь я приехал в  Париж
благодаря великому  Генриху.  Однако,  черт  побери!  В  этом  квартале  все
спокойно, мой друг, сюда доносятся лишь звуки выстрелов; можно подумать, что
мы в провинции. Пусть меня черти унесут, если не все здесь дрыхнут.
   В самом деле, даже во дворце Гизов, казалось, было так же тихо. Все  окна
были  затворены,  и  только  сквозь  жалюзи  центрального   окна   павильона
пробивался свет, который привлек внимание Коконнаса, когда он  только  вышел
на эту улицу.
   Пройдя  немного  дальше  дворца  Гизов,  то  есть  до  перекрестка   улиц
Пти-Шантье и Катр-Фис, Морвель остановился.
   - Здесь живет тот, кто нам нужен, - сказал он.
   - То есть тот, кто нужен вам... - поправил его Ла Юрьер.
   - Раз вы пошли со мной, значит, нам.
   - Как же так? В этом доме все спят крепким сном...
   - Верно! Вот вы, Ла Юрьер, и воспользуйтесь вашей наружностью порядочного
человека, по ошибке данной вам Господом Богом, и  постучитесь  в  этот  дом.
Отдайте аркебузу господину де Коконнасу - он уже давно на нее  посматривает.
Если вас впустят в дом, скажите, что вам  надо  поговорить  с  его  милостью
господином де Муи.
   - Ага! Понимаю, - сказал Коконнас. - У  вас,  как  видно,  тоже  оказался
заимодавец в квартале Тампля.
   - Верно, - ответил  Морвель.  -  Так  вот:  вы,  Ла  Юрьер,  притворитесь
гугенотом и расскажите де Муи о том, что происходит; он  человек  храбрый  и
сойдет вниз...
   - И что тогда?.. - спросил Ла Юрьер.
   - Тогда я попрошу его скрестить Со мной шпагу.
   - Клянусь душой, вот это честно, по-дворянски! - сказал Коконнас.
   - И я точно так же поступлю с Ламбером Меркандоном,  а  если  он  слишком
стар для поединка, я вызову кого-нибудь из его сыновей или племянников.
   Ла Юрьер, не прекословя, начал стучать в дверь.  При  этом  стуке,  гулко
раздавшемся в ночной тишине, во дворце Гизов приотворились входные двери,  и
оттуда высунулось несколько голов; тут-то и  обнаружилось,  что  спокойствие
дворца Гизов было спокойствием крепости, охраняемой надежным гарнизоном.
   Головы сейчас же спрятались - люди, очевидно, догадались, в чем дело.
   - Ваш де Муи здесь и живет? - спросил Коконнас,  указывая  на  дом,  куда
стучался ла Юрьер.
   - Нет, это дом его любовницы.
   - Черт побери! До чего вы любезны! Даете ему  возможность  показать  себя
своей красавице в поединке  на  шпагах!  В  таком  случае  мы  будем  только
судьями. Хотя я лично предпочел бы драться сам, а то плечо горит.
   - А лицо? - спросил Морвель - Ему ведь тоже порядочно досталось!
   Коконнас зарычал от ярости.
   - Черт побери! Надеюсь, что Ла Моль умер! - крикнул  он,  -  а  не  то  я
вернусь в Лувр, чтобы его прикончить. Ла Юрьер продолжал стучать. Наконец на
втором этаже открылась балконная дверь, и  на  балконе  появился  мужчина  в
ночном колпаке, в кальсонах и без оружия.
   - Кто там? - крикнул он.
   Морвель сделал знак швейцарцам  спрятаться  за  углом  дома,  а  Коконнас
прижался к стене.
   - Вы ли это, господин де Муи? - ласково спросил трактирщик.
   - Да, я! А дальше что?
   - Да, это он, - затрепетав от радости, прошептал Морвель.
   - Господин де Муи! - продолжал Ла Юрьер. -  Неужели  вы  не  знаете,  что
происходит? Зарезали господина адмирала, избивают  наших  братьев-гугенотов.
Бегите на помощь! Скорей, скорей!
   - А-а! - вскричал де  Муи.  -  Так  я  и  знал  -  сегодня  ночью  что-то
затевается! Не надо было мне оставлять храбрых товарищей. Сейчас, мой  друг!
Подождите меня, я сейчас.
   Даже не  затворив  окна,  в  которое  донеслись  крики  и  нежные  мольбы
испуганной женщины, де Муи быстро надел камзол, накинул плащ и взял оружие.
   - Он спускается! Спускается! - бормотал бледный  от  радости  Морвель.  -
Гляди в оба! - шепнул он швейцарцам.
   Потом он взял из рук Коконнаса аркебузу и дунул на фитиль, пробуя, хорошо
ли он горит.
   - Возьми, Ла Юрьер! - сказал он трактирщику, отошедшему к  швейцарцам.  -
Бери свою аркебузу.
   - Черт побери! - сказал Коконнас. - Вот и луна, как нарочно, вышла  из-за
тучи, чтобы полюбоваться на этот великолепный поединок. Дорого бы я  дал  за
то, чтобы Ламбер Меркандон очутился здесь и  был  секундантом  господина  де
Муи.
   - Не спешите, не спешите! - отвечал Морвель. - Господин де Муи один стоит
десятерых, и едва ли нас шестерых хватит, чтобы с ним справиться... Эй,  вы!
Подходите! - обратился он к швейцарцам, знаками приказывая им  проскользнуть
к самой двери и нанести удар, как только выйдет де Муи.
   - Ого-го! - произнес Коконнас, глядя на эти приготовления. - Сдается мне,
что все будет не совсем так, как я думал.
   Послышался лязг засова, который отодвигал  де  Муи.  Швейцарцы  вышли  из
своего прикрытия и заняли места у двери.  Морвель  и  Ла  Юрьер  подошли  на
цыпочках, и только Коконнас, сохранивший остатки дворянской чести, о которой
никто уже не вспоминал, не сдвинулся с места, но в эту минуту всеми  забытая
молодая женщина вышла на балкон и, увидев швейцарцев, Ла Юрьера  и  Морвеля,
громко вскрикнула.
   Де Муи, приотворивший было дверь, остановился.
   - Вернись! Вернись! - кричала молодая женщина. -  Я  вижу,  там  сверкают
шпаги и горит фитиль аркебузы. Это ловушка!
   - Ого! - прогремел голос молодого человека. - Посмотрим, в чем тут дело!
   Он захлопнул дверь, задвинул засов, опустил щеколду и поднялся наверх.
   Убедившись, что де Муи теперь не выйдет, Морвель изменил боевой  порядок.
Швейцарцы заняли позицию на  другой  стороне  улицы,  Ла  Юрьер  изготовился
стрелять, как только враг покажется в окне. Ему не пришлось долго ждать.  Де
Муи вышел на балкон, вооруженный пистолетами такой почтенной длины,  что  Ла
Юрьер, уже прицелившийся в него, сразу сообразил, что пуле  гугенота  лететь
от балкона до улицы не дольше, чем его пуле от улицы до балкона. "Конечно, -
подумал он, - я могу убить этого дворянина, но и этот дворянин  может  убить
меня".
   А так  как  Ла  Юрьер  по  роду  занятий  был  все-таки  не  солдатом,  а
трактирщиком, эта мысль заставила его отступить и поискать убежища за  углом
улицы Брак - на расстоянии, достаточно большом, чтобы спокойно и с известной
точностью установить в этой темноте линию полета своей пули до де Муи.
   Де Муи огляделся и двинулся вперед, защищаясь как на дуэли.
   - Эй, господин уведомитель! - закричал он. -  Вы,  кажется,  забыли  вашу
аркебузу у моей двери! Вот я, что вам угодно?
   "Ага! Да он и впрямь молодец", - подумал Коконнас.
   - Ну, что же? - продолжал де Муи. - Кто бы вы ни были - друзья или враги,
я жду!
   Ла Юрьер молчал. Морвель не отвечал, трое швейцарцев затаились.
   Коконнас подождал с минуту, но, видя, что никто не поддерживает разговор,
начатый Ла Юрьером и де Муи, вышел на середину улицы, снял шляпу и обратился
к де Муи:
   - Сударь, мы пришли  сюда  не  затем,  чтобы  убить  вас,  как  вы  могли
подумать, а чтобы вызвать вас на дуэль... Я пришел вместе с одним  из  ваших
врагов, который хотел сразиться с вами, чтобы благородным  образом  положить
конец старинной распре! Эй! Господин де Морвель,  чего  вы  прячетесь,  черт
побери? Выходите на поле битвы: господин де Муи принимает вызов.
   - Морвель! - воскликнул де Муи. - Морвель, убийца  моего  отца!  Морвель,
истребитель короля! Ах, черт возьми, я принимаю вызов!
   Морвель бросился за подкреплением во  дворец  Гизов  и  начал  стучать  в
дверь, а де Муи прицелился в Морвеля и прострелил ему шляпу.
   На  звук  выстрела   и   на   крики   Морвеля   выбежали   телохранители,
сопровождавшие герцогиню Неверскую, за ними - дворяне  со  своими  пажами  и
бросились к дому возлюбленной юного де Муи.
   Вторая пуля, пущенная в толпу, убила солдата, стоявшего рядом с Морвелем,
и де Муи, оставшись безоружным, вернее, с оружием, но бесполезным,  так  как
пистолеты свои он разрядил, а для шпаги  противники  его  были  недосягаемы,
спрятался за балконной балюстрадой.
   Между тем в соседних домах там и сям стали открываться окна и, смотря  по
характеру обитателей, мирному или воинственному, или затворялись снова,  или
щетинились стволами мушкетов и аркебуз.
   - Ко мне, мой храбрый Меркандон! - крикнул  де  Муи,  подавая  знаки  уже
старому мужчине, который только что отворил окно, выходившее на дворец Гиза,
и старался хоть что-нибудь разглядеть в этой неразберихе.
   - Это вы, господин де Муи? - закричал старик. - Значит, добираются  и  до
вас?
   - До меня, до вас, до всех протестантов! А вот вам и доказательство.
   Действительно, в эту минуту де Муи заметил, что Ла Юрьер  навел  на  него
аркебузу. Прогремел выстрел, но молодой человек успел  наклониться,  и  пуля
разбила стекло у него над головой.
   - Меркандон! - воскликнул Коконнас; весь трепеща от радости при виде этой
суматохи, он забыл о своем кредиторе  и  только  сейчас  вспомнил  про  него
благодаря де Муи. - Ну да, Меркандон, улица Де-Шом, он  самый!  Превосходно:
теперь у каждого будет свой противник.
   Между тем как люди из дворца Гизов вышибали двери в доме,  где  находился
де Муи, между тем как Морвель с факелом в руке  пытался  поджечь  этот  дом,
между тем как двери были выбиты и  в  доме  завязался  страшный  бой  против
одного человека, который каждым ударом своей рапиры убивал  врага,  Коконнас
пытался разбить булыжником двери Меркандона, который, не обращая внимания на
это нападение, не переставая палил из окна.
   Тут во всем этом пустынном и темном квартале стало светло, как днем, и он
зашевелился, как потревоженный муравейник: семь или восемь  дворян-гугенотов
из дворца Монморанси, вместе с друзьями и слугами,  бешено  атаковали  людей
Морвеля и людей из дворца Гизов и, при поддержке огня из окон, заставили  их
отступить и в конце концов прижали их к дверям, из которых они вышли.
   Коконнас, которому так  И  не  удалось  вышибить  дверь  Меркандона,  был
подхвачен этим внезапным отступлением, хотя и отбивался  изо  всех  сил.  Он
прислонился спиной к стене и со шпагой в руке принялся не только защищаться,
но и нападать с неистовыми  выкриками,  покрывавшими  шум  этой  стычки.  Он
наносил удары направо и налево, поражая друзей и врагов, пока вокруг него не
образовалось широкое  пустое  пространство.  Всякий  раз,  как  его  рапира,
протыкала чью-то грудь и теплая кровь обрызгивала ему лицо и руки, глаза его
раскрывались, ноздри раздувались, зубы  стискивались,  и  он  снова  занимал
потерянную позицию и приближался к осажденному особняку.
   Де Муи, после яростной схватки на лестнице и в прихожей, покинул  горящий
дом, показав себя настоящим героем. В разгаре  боя  он  то  и  дело  кричал:
"Сюда, Морвель! Где же ты?" - и награждал его весьма  нелестными  эпитетами.
Наконец де Муи вышел на улицу, одной рукой  поддерживая  свою  возлюбленную,
полунагую и почти лишившуюся чувств, а в  зубах  держа  кинжал.  Его  шпага,
сверкавшая от быстрого вращения, как пламя, описывала то белые,  то  красные
круги: ее лезвие, влажное от крови, то серебрила  луна,  то  освещал  факел.
Морвель бежал. Ла Юрьер, отброшенный де Муи на Коконнаса, который  не  узнал
его и встретил острием шпаги, был вынужден просить пощады у обеих враждующих
сторон. В эту минуту его заметил Меркандон и, по белой перевязи,  признал  в
нем одного из убийц.
   Раздался выстрел. Ла Юрьер вскрикнул, протянул  руки,  выронил  аркебузу,
попытался добраться до стены, чтобы удержаться на ногах, но рухнул на  землю
ничком.
   Де Муи, воспользовавшись этим обстоятельством, свернул в переулок  Паради
и скрылся.
   Гугеноты дали такой отпор, что люди из дворца Гизов  отступили,  вошли  в
дом и заперли двери, опасаясь, что их осадят и захватят в самом дворце.
   Коконнас, пьяный от крови и грохота, дошел до такого остервенения,  когда
храбрость, в особенности у южан, переходит в безумие, - он ничего не  видел,
ничего не слышал. Он лишь почувствовал, что в ушах звенит уже тише, что  лоб
и руки становятся суше, и,  опустив  шпагу,  увидел  перед  собой  человека,
лежавшего на земле с лицом, залитым кровью, а вокруг увидел  только  горящие
дома.
   Но это была короткая передышка. В ту самую минуту, когда он двинулся было
к лежавшему, догадываясь, что это Ла Юрьер, дверь, которую он тщетно пытался
вышибить булыжником, распахнулась, и старик Меркандон с двумя племянниками и
сыном набросились на пытавшегося перевести дух пьемонтца.
   - Вот он! Вот он! - кричали они.
   Коконнас  стоял  посреди  улицы,  и,  поняв,  что  ему  грозит  опасность
оказаться среди четырех противников,  атаковавших  его  одновременно,  он  с
легкостью серны - а на серн он частенько охотился в горах -  сделал  большой
скачок назад и прислонился спиной к  стене  дворца  Гизов.  Обезопасив  себя
таким образом от разных неожиданностей, он занял  оборонительную  позицию  и
вновь обрел свою насмешливость.
   - Эге-ге! Папаша Меркандон! Вы что, не узнаете меня? - спросил он.
   - Ах, негодяй! - воскликнул старый протестант. - Я тебя прекрасно  узнал!
Ты хочешь убить меня, друга и компаньона твоего отца?
   - И его заимодавца, не так ли?
   - Да, и его заимодавца, как ты говоришь.
   - Я и пришел уладить наши счеты, - заметил Коконнас.
   - Хватай! Вяжи его! - крикнул старик сопровождавшим  его  молодым  людям,
которые по его приказу бросились к стене.
   - Одну минуту,  одну  минуту!  -  со  смехом  сказал  Коконнас.  -  Чтобы
арестовать человека, надо иметь приказ о  взятии  под  стражу,  а  вы  и  не
подумали попросить его у прево.
   С этими словами он скрестил  свою  шпагу  со  шпагой  ближайшего  к  нему
молодого человека и первым же выпадом  отрубил  ему  кисть  руки,  державшей
рапиру. Несчастный взвыл от боли и отскочил.
   - Готово дело! - крикнул Коконнас.
   В то же мгновение окно, под которым Коконнас нашел  укрытие,  со  скрипом
отворилось. Коконнас отбежал, опасаясь атаки и с  этой  стороны,  но  вместо
нового врага в окне  показалась  женщина,  а  вместо  смертоносного  оружия,
которому он изготовился дать отпор, показался букет цветов, который  упал  к
его ногам.
   - Женщина?! Вот как! - сказал он. Он отсалютовал даме шпагой и  нагнулся,
чтобы поднять букет.
   - Берегитесь, берегитесь, храбрый католик! - крикнула дама.
   Коконнас выпрямился, но недостаточно быстро, и кинжал другого  племянника
Меркандона, прорезав плащ пьемонтца, нанес ему рану в другое плечо.
   Дама пронзительно вскрикнула.
   Коконнас, одним жестом и поблагодарив ее и успокоив, бросился на  второго
племянника; тот отвел удар, но при второй атаке поскользнулся в луже  крови.
Коконнас бросился на него с быстротой барса и пронзил ему грудь.
   - Отлично! Отлично, храбрый рыцарь! - воскликнула дама из дворца Гизов. -
Отлично! Сейчас я вышлю вам подмогу.
   - Не стоит беспокоиться, сударыня! - отвечал Коконнас.  -  Если  это  вас
интересует, то лучше досмотрите до конца, и вы увидите, как расправляется  с
гугенотами гра