того разбойника Морвеля, который  благодаря  заботам  Рене  теперь
поправился и греется на солнышке, как и подобает змее.
   - Ага! Понимаю, - сказал Генрих.
   - Понимаете? Это хорошо... Когда-нибудь вы станете королем,  государь,  и
если вы тоже захотите кому-нибудь отомстить, то отомстите  по-королевски.  Я
же солдат и буду мстить  по-солдатски.  Поэтому,  как  только  наши  делишки
уладятся, что даст этому разбойнику  еще  пять-шесть  дней  на  поправку,  я
пройдусь около Арсенала, пришпилю мерзавца к земле четырьмя хорошими ударами
рапиры и тогда уеду из Парижа с меньшей тяжестью на сердце.
   - Занимайся своими делами, мой  Друг,  занимайся,  -  сказал  Беарнец.  -
Кстати, ты ведь доволен Ла Молем?
   - О-о! Это очаровательный юноша, преданный вам душой и  телом,  государь!
Вы можете на него положиться, как на меня... Молодец!..
   - А главное - он умеет молчать. Он поедет с нами в Наварру, де Муи, а там
мы подумаем, как мы сможем его вознаградить.
   Едва успел Генрих со своей лукавой  улыбкой  произнести  эти  слова,  как
дверь  отворилась,  или,  вернее,  распахнулась,  и  тот,  кого  сейчас  так
расхваливали, появился бледный и возбужденный.
   - Тревога, государь! Тревога! - крикнул Ла Моль. - Дом окружен!
   - Окружен?! - воскликнул Генрих, вставая с места. - Кем?
   - Королевскими стражниками!
   - Ого! Видно, будет драка, - вытаскивая из-за пояса пистолеты,  -  сказал
де Муи.
   - Пистолеты, драка! А как вы одолеете пятьдесят человек?  -  возразил  Ла
Моль.
   - Он прав, - сказал король, - и  если  бы  нашелся  какой-нибудь  путь  к
отступлению...
   - Он есть, он уже послужил мне  однажды,  и  если  вы,  ваше  величество,
соблаговолите последовать за мной...
   - А де Муи?
   - И де Муи может последовать за нами, только поторопитесь оба.
   На лестнице раздались шаги.
   - Поздно, - сказал Генрих.
   - Ах, если бы кто-нибудь задержал их  минут  на  пять,  я  был  бы  готов
ответить за жизнь короля! - воскликнул Ла Моль.
   - Тогда отвечайте за нее, - сказал де Муи, - а  я  берусь  их  задержать.
Идите, государь, идите!
   - А как же ты?
   - Не беспокойтесь, государь! Идите же!
   Де Муи тут же спрятал тарелку, салфетку и стакан короля, чтобы можно было
подумать, будто он ужинал один.
   - Идемте, государь, идемте! - воскликнул Ла Моль, беря короля за  руку  и
увлекая его к лестнице.
   - Де Муи! Мой храбрый  де  Муи!  -  воскликнул  Генрих,  протягивая  руку
молодому человеку.
   Де Муи поцеловал ему руку, вытолкнул его из комнаты и запер за ним  дверь
на задвижку.
   - Да, да, понимаю, - заговорил Генрих, - он отдастся  им  в  руки,  а  мы
спасемся... Но какой черт мог нас выдать?
   - Идемте, государь, идемте! Они уже на лестнице, на лестнице!
   В самом деле, свет факелов  пополз  вверх  по  узкой  лестнице,  а  снизу
донеслось бряцанье шпаг.
   - Скорее, государь, скорее! - сказал Ла Моль.  Он  вел  короля  в  полной
темноте, поднялся с  ним  двумя  этажами  выше,  толкнул  дверь  в  какую-то
комнату, запер ее на задвижку и отворил окно в соседней комнате.
   - Ваше величество, вас не очень пугает путешествие по крышам?  -  спросил
он.
   - Это меня-то? Охотника за сернами? Да что вы! - возразил Генрих.
   - Тем лучше! Тогда идите за мной, ваше величество; дорогу я знаю  и  буду
служить вам проводником.
   - Идите, идите, - сказал Генрих, - я  следую  за  вами.  Ла  Моль  первым
перелез через подоконник  и  пошел  по  широкой  закраине  крыши,  служившей
кровельным желобом, в конце которого он обнаружил некую  лощину,  образуемую
двумя крышами; в эту лощину открывалась дверь необитаемого чердака.
   - Государь, здесь вы у пристани, - сказал Ла Моль.
   - Ага! Прекрасно, - ответил Генрих. С этими словами он вытер бледный лоб,
весь покрытый каплями пота.
   - Теперь все пойдет, как по маслу, - сказал  Ла  Моль.  -  Дверь  чердака
выходит на лестницу, внизу она выходит в коридор, а коридор ведет на  улицу.
Я, государь, проделал весь этот путь ночью, которая была пострашнее этой.
   - Идем, идем! - сказал Генрих. - Вперед! Ла Моль  первым  проскользнул  в
настежь распахнутое чердачное окно, дошел до неплотно закрытой двери, открыл
ее, очутился на верхней ступеньке витой лестницы  и  всунул  в  руку  короля
веревку, служившую поручнями.
   - Спускайтесь, государь, - сказал он.
   На середине Генрих остановился;  он  очутился  у  окошка,  а  окошко  это
выходило во двор гостиницы "Путеводная  звезда".  Видно  было,  как  в  доме
напротив бегали по лестнице солдаты - одни со  шпагами  в  руках,  другие  с
факелами.
   Вдруг в одной из групп король Наваррский увидел де  Муи.  Он  отдал  свою
шпагу и мирно сходил с лестницы.
   - Бедный юноша, - сказал Генрих, - преданное, храброе сердце!
   - Ваше величество, - сказал Ла  Моль,  -  вы  можете  заметить,  что  он,
честное слово, совершенно спокоен. Смотрите, государь, он даже  смеется.  Он
наверняка придумывает отличный выход: ведь де Муи, как вам известно, смеется
редко.
   - А тот молодой человек, который был с вами?
   - Де Коконнас? - спросил Ла Моль.
   - Да, господин де Коконнас - что с ним?
   - О, государь, уж за него-то я не беспокоюсь! Увидев  солдат,  он  сказал
мне только одно: "Давай рискнем!" - "Головой?" - спросил я. - "А ты  сумеешь
спастись?" - "Надеюсь". - "И я  тоже!"  -  ответил  он.  И  я  клянусь  вам,
государь, что он спасется. Если Коконнаса и схватят, то,  ручаюсь  вам,  это
случится только потому, что он по каким-то причинам сам даст себя схватить.
   - В таком случае все улажено; постараемся добраться до  Лувра,  -  сказал
Генрих.
   - Боже мой, да ничего нет проще, государь; закутаемся в плащи и выйдем  -
улица полна народу, сбежавшегося на шум, и нас примут за любопытных.
   В самом  деле,  Генрих  и  Ла  Моль  обнаружили,  что  дверь  открыта,  и
единственно, что мешало им выйти, - это волна народа, заливавшая улицу.
   Тем не менее им удалось проскользнуть улицей Д'Аверон. Но, добравшись  до
улицы Де-Пули, они увидели, что через площадь  Сен-Жермен-Л'Осеруа  идет  де
Муи, окруженный конвоем во главе с командиром охраны де Нансе.
   - Вот как! По-видимому, его ведут в Лувр, - сказал Генрих. - Черт возьми!
Пропускные  ворота  будут  закрыты...  У  всех,  кто   возвращается,   будут
спрашивать имена, и если увидят, что я возвращаюсь  следом  за  де  Муи,  то
решат, что я был с ним.
   - Это верно, государь, - сказал Ла Моль, - но  вы  возвращайтесь  в  Лувр
другим путем.
   - Кой дьявол поможет мне туда вернуться, как по-твоему?
   - А разве для вашего величества не существует окно королевы Наваррской?
   - Господи Иисусе! - воскликнул Генрих. -  Ваша  правда,  господин  де  Ла
Моль. А я об этом и не подумал!.. Да, но как дать знать королеве?
   - О-о, ваше величество! - почтительно кланяясь,  сказал  Ла  Моль.  -  Вы
бросаете камни так метко...

Глава 7

ДЕ МУИ ДЕ СЕН-ФАЛЬ

   На сей раз  Екатерина  тщательно  приняла  все  меры  предосторожности  и
полагала, что может быть уверена в успехе.
   Около десяти вечера  она  отпустила  Маргариту,  вполне  убежденная,  что
королева Наваррская не подозревает, - кстати сказать,  это  было  совершенно
справедливо, - какие козни строятся против ее мужа,  и  пришла  к  королю  с
просьбой, чтобы он пока не ложился спать.
   Заинтригованный торжествующим видом  матери,  лицо  которой,  вопреки  ее
обычной скрытности, так и сияло, Карл принялся расспрашивать Екатерину.
   - Могу сказать вашему величеству одно, - сказала Екатерина, - вечером  вы
избавитесь от двух злейших ваших врагов.
   Король двинул бровью, как человек, который как бы говорит себе:  "Хорошо,
посмотрим". Свистнув большой борзой собаке,  которая  подползла  к  нему  на
брюхе, как змея, и положила свою красивую и умную морду на  колено  хозяина,
Карл стал ждать.
   Спустя несколько минут, в  течение  которых  Екатерина  стояла,  устремив
глаза в одну точку и вся превратившись  в  слух,  во  дворе  Лувра  раздался
пистолетный выстрел.
   - Что это? - нахмурив брови, спросил Карл, в то время как борзая вскочила
и насторожила уши.
   - Ничего особенного, просто сигнал, вот и все.
   - А что он означает?
   - Он означает, что с этой минуты, государь,  единственный  ваш  настоящий
враг уже не сможет вам вредить.
   - Там убили человека? - спросил Карл, глядя на  мать  взором  властителя,
означавшим, что смертная казнь и помилование есть два неотъемлемых  атрибута
королевской власти.
   - Нет, государь; только арестовали двоих.
   - Ох! - пробормотал Карл.  -  Вечно  эти  тайные  козни,  вечно  какие-то
заговоры, и все без ведома короля! Черт знает что! Матушка,  я  уже  большой
мальчик, такой большой мальчик, что  могу  и  сам  постоять  за  себя  и  не
нуждаюсь ни в детских чепчиках, ни в детских помочах. Поезжайте в  Польшу  с
вашим сыном Генрихом, коли хотите царствовать, а здесь вы напрасно играете в
эту игру!
   - Сын мой, - отвечала Екатерина, - я вмешиваюсь  в  ваши  дела  последний
раз. Но эта история началась давно, и вы все время говорили, что я  неправа,
а потому  я  всей  душой  стремилась  доказать  вашему  величеству,  что  не
ошиблась.
   В эту минуту в вестибюле остановились люди; было  слышно,  как  небольшой
отряд стрелков со стуком опустил приклады мушкетов на каменные плиты пола.
   Почти тотчас же де Нансе попросил позволения войти к королю.
   - Пусть войдет, - поспешно сказал Карл. Де Нансе вошел, поклонился королю
и, обращаясь к Екатерине, сказал:
   - Приказание вашего величества исполнено: он взят.
   - Как "он"? - в глубоком смущении воскликнула Екатерина. - Разве вы взяли
только одного?
   - Он был один, ваше величество.
   - Он защищался?
   - Нет, он спокойно ужинал в комнате и отдал шпагу при первом требовании.
   - Кто он такой? - спросил король.
   - Сейчас увидите, - отвечала Екатерина.  -  Господин  де  Нансе,  введите
арестованного! Через пять минут ввели де Муи.
   - Де Муи! - воскликнул король. - В чем дело?
   - Государь! - совершенно спокойно отвечал де Муи. - С вашего позволения я
задам вам тот же вопрос.
   - Вместо того, чтобы задавать такой вопрос королю,  господин  де  Муи,  -
сказала Екатерина, - будьте любезны сказать моему сыну,  кто  недавно  ночью
находился в комнате короля Наваррского  и  в  ту  же  ночь,  воспротивившись
приказу его величества, чего и можно было ожидать от такого мятежника,  убил
двух королевских стражей и ранил господина де Морвеля!
   - Да, в самом деле, - сдвинув брови, сказал Карл,  -  не  знаете  ли  вы,
господин де Муи, как зовут этого человека?
   - Знаю, государь. Вашему величеству угодно знать его имя?
   - Признаюсь, это доставило бы мне удовольствие.
   - Так вот, государь, его имя де Муи де Сен-Фаль.
   - Это были вы?
   - Собственной персоной.
   Екатерина, изумленная такой  смелостью,  сделала  шаг  по  направлению  к
молодому человеку.
   - А как же вы осмелились воспротивиться приказу короля?  -  спросил  Карл
IX.
   - Прежде всего, государь, я понятия не имел о приказе вашего  величества.
Кроме того, я видел только одно, вернее - только одного  человека:  Морвеля,
убийцу моего отца и господина адмирала. Тогда я вспомнил, что  полтора  года
назад вот в этой самой комнате, вечером двадцать  четвертого  августа,  ваше
величество обещали мне, лично мне, наказать убийцу, но так  как  с  тех  пор
произошли важные события, я подумал, что  королю  помешали  осуществить  его
намерения. Увидав Морвеля прямо перед собой, я был убежден, что мне  послало
его само небо. Остальное известно вашему величеству: я  ударил  его  шпагой,
как убийцу, государь, и стрелял в его людей, как в разбойников.
   Карл ничего не ответил; дружба с Генрихом заставила его с  некоторых  пор
смотреть на многое с другой точки зрения, не с той, с какой он видел дотоле,
и нередко - с ужасом.
   Королева-мать уже давно отметила у себя в памяти слова о  Варфоломеевской
ночи, срывавшиеся с уст ее сына, - слова, в которых чувствовались  угрызения
совести.
   - Но зачем вы пришли  в  такой  час  к  королю  Наваррскому?  -  спросила
Екатерина.
   - Ну, это долго  рассказывать,  -  ответил  де  Муи.  -  Но  если  у  его
величества достанет терпения выслушать...
   - Достанет, - сказал Карл, - говорите, я хочу вас выслушать.
   Екатерина села и устремила на молодого вождя тревожный взгляд.
   - Мы слушаем, - сказал Карл. - Сюда, Актеон! Собака улеглась в той  позе,
в какой была до привода арестованного.
   - Государь! - заговорил де Муи. - Я приходил  к  королю  Наваррскому  как
депутат   от   моих   собратьев,   ваших   верноподданных    протестантского
вероисповедания.
   Екатерина сделала знак Карлу IX.
   - Не беспокойтесь, матушка, - сказал  тот,  -  я  не  упускаю  ни  слова.
Продолжайте, господин де Муи, продолжайте. Так зачем вы приходили?
   - Предупредить  короля  Наваррского,  -  продолжал  де  Муи,  -  что  его
отречение лишило его доверия гугенотской партии, но что в  память  его  отца
Антуана  Бурбона,  а  главное,  в  память  его  матери,  мужественной  Жанны
д'Альбре, имя которой всем нам дорого,  протестанты  считают  тем  не  менее
своим долгом выказать ему уважение и просить  его,  чтобы  он  отказался  от
своих прав на наваррскую корону.
   -  Что  он  говорит?  -  воскликнула  Екатерина;  несмотря  на  все  свое
самообладание, она не в силах  была  вынести  без  стона  этот  неожиданный,
сразивший ее удар.
   - Ай-яй-яй! - произнес Карл. - Но эта самая  наваррская  корона,  которую
без моего позволения примеривают чуть ли не ко всем головам  в  королевстве,
по-моему, отчасти принадлежит и мне.
   - Государь! Гугеноты больше, чем кто-либо, признают право сюзеренитета, о
котором сейчас упомянул наш король. И потому они  надеялись  уговорить  вас,
ваше величество, чтобы вы сами  возложили  ее  на  ту  голову,  которая  вам
дорога.
   - Я? На голову, которая мне дорога? - переспросил Карл. - Смерть дьяволу!
О какой голове вы говорите, сударь? Я вас не понимаю!
   - О голове его высочества герцога Алансонского. Екатерина побледнела  как
смерть; она пожирала де Муи горящими глазами.
   - А мой брат Алансон об этом знает?
   - Да, государь.
   - И он готов принять эту корону?
   - При условии, что на это согласитесь вы, вате величество, -  за  этим-то
он и направил нас к вам.
   - О! Эта корона и впрямь как нельзя лучше подойдет нашему брату Алансону!
- сказал Карл. - А мне это  и  в  голову  не  приходило!  Спасибо,  де  Муи,
спасибо! Когда у вас будут появляться подобные  мысли,  добро  пожаловать  в
Лувр!
   - Государь! Вы были бы давно извещены об этом проекте,  если  бы  не  эта
несчастная история  с  Морвелем,  из-за  которой  я  опасался,  что  впал  в
немилость у вашего величества.
   - Да, но что по поводу этого проекта сказал Генрих? - спросила Екатерина.
   - Король Наваррский подчинился желанию своих собратьев, и  его  отречение
готово.
   - Но в таком случае. - вскричала Екатерина, - отречение должно быть у вас
при себе!
   - При мне, ваше величество, - сказал де Муи, - случайно я захватил его  с
собой, подписано и датировано.
   - А дата предшествует той сцене в Лувре? - спросила Екатерина.
   - Да, ваше величество; если не ошибаюсь, это было накануне.
   Де  Муи  вынул  из  кармана  письменное  отречение   в   пользу   герцога
Алансонского, подписанное собственной рукою Генриха и  помеченное  указанным
числом.
   - Что ж, - сказал Карл, - клянусь честью, это по всем правилам.
   - А что требовал Генрих взамен своего отречения?
   - Ничего, ваше величество, он сказал нам, что Дружба короля  Карла  щедро
вознаградит его за утрату короны.
   Екатерина от ярости закусила губу и заломила свои красивые руки.
   - Все совершенно точно, де Муи, - добавил король.
   - Но если у вас с королем Наваррским все было решено, с  какой  целью  вы
встретились с ним сегодня вечером? - Королева-мать гнула свою линию.
   - Мы с королем Наваррским? - переспросил де Муи.  -  Господин  де  Нансе,
который арестовал меня, подтвердит, что я был один. Его величество может его
позвать.
   - Господин де Нансе! - крикнул король. Командир охраны вошел в комнату.
   - Господин де Нансе! - сейчас же обратилась к нему Екатерина. -  Господин
де Муи был совсем один в трактире "Путеводная звезда"?
   - В комнате да, ваше величество, но в трактире - нет.
   - А-а! - произнесла Екатерина. - Кто же был его товарищ?
   - Не знаю, ваше величество, был ли тот дворянин  товарищем  господина  де
Муи, но я знаю, что он бежал в заднюю дверь, уложив двух моих солдат.
   - Вы, конечно, узнали, кто этот дворянин?
   - Не я, а мои солдаты.
   - Кто же он такой? - спросил Карл IX.
   - Граф Аннибал де Коконнас.
   - Аннибал де Коконнас! - помрачнев и задумавшись, повторил король. -  Это
тот  самый,  который  в  Варфоломеевскую  ночь  так   беспощадно   истреблял
гугенотов?
   - Господин де Коконнас - дворянин его высочества герцога Алансонского,  -
подсказал де Нансе.
   - Хорошо, хорошо, господин де Нансе, - сказал Карл  IX,  -  можете  идти,
только в другой раз помните...
   - Что именно, государь?
   - Что вы на службе у меня и обязаны повиноваться только мне.
   Де Нансе, пятясь и почтительно кланяясь, вышел из комнаты.
   Де Муи иронически улыбнулся Екатерине.
   На мгновение водворилась тишина.
   Королева крутила кисточки своего пояса. Карл ласкал свою собаку.
   - Но каковы были ваши намерения, сударь? - спросил Карл. -  Стали  бы  вы
действовать силой?
   - Против кого, государь?
   - Против Генриха, против Франсуа, против меня.
   - Государь! Мы получили отречение вашего зятя, получили  согласие  вашего
брата, и, как я имел честь доложить вам, мы уже собрались просить позволения
вашего величества, но тут стряслась беда в Лувре.
   - Так что же, матушка? - сказал Карл. - Во всем этом  я  не  вижу  ничего
плохого. Вы, господин де Муи, были вправе просить себе короля.  Да,  Наварра
может и должна быть отдельным королевством.  Больше  того,  это  королевство
словно нарочно создано для того, чтобы одарить моего брата Алансона, который
всегда так страстно желал иметь корону, что, когда мы надеваем нашу,  он  не
может оторвать от нее глаза. Его  интронизации  препятствовало  только  одно
обстоятельство, а именно - права Анрио, но раз  Анрио  отказывается  от  них
добровольно...
   - Добровольно, государь.
   - Тогда, видимо, это воля Божия! Господин  де  Муи,  вы  можете  свободно
вернуться к своим собратьям, которых я  покарал..,  немного  жестоко,  может
быть; но это дело мое ч Бога.., и скажите им,  что  если  они  хотят,  чтобы
королем Наваррским стал мой брат Алансон, король Французский идет  навстречу
их желаниям. С этой минуты Наварра -  королевство,  а  ее  государь  зовется
Франциском. Мне понадобится всего неделя, чтобы мой брат покинул Париж с тем
блеском и пышностью, какие подобают  королю.  Поезжайте,  господин  де  Муи,
поезжайте!.. Господин де Нансе, пропустите господина де Муи, он свободен.
   - Государь! - сделав шаг вперед, сказал де  Муи.  -  Вы  позволите,  ваше
величество?
   - Да, - ответил король и протянул руку юному гугеноту.
   Де Муи встал на одно колено и поцеловал королю руку.
   - Кстати, - сказал Карл, удерживая его, когда он собирался встать, - ведь
вы просили меня наказать этого разбойника Морвеля?
   - Да, государь.
   - Не знаю, где он, и не могу этого сделать, - он где-то  прячется,  -  но
если  вы  его  встретите,  накажите  его  сами,  я   вам   позволяю;   кроме
удовольствия, вы ничего мне этим не доставите.
   - Государь! Вот это поистине щедрый подарок, - воскликнул де Муи. -  Ваше
величество, вы можете положиться на меня: я тоже не знаю, где он, но я найду
его, будьте покойны!
   Почтительно поклонившись королю Карлу и королеве Екатерине, де Муи вышел,
а конвой, который привел его сюда, не  воспрепятствовал  ему  уйти.  Молодой
человек прошел по коридорам, быстро добрался до пропускных дверей  и,  выйдя
из Лувра, в мгновение ока промчалс