очень
невтерпеж, Анрио, - со смехом продолжал Карл,  -  то  советую:  будь  крайне
осторожен, ибо моя мать Екатерина так тебя любит,  что  без  тебя  не  может
жить.
   - Что вы, ваше величество, собираетесь делать вечером? - спросил  Генрих,
уклоняясь от этого опасного разговора.
   - Хочу познакомить тебя кое с кем, Анрио, а ты скажешь мне свое мнение.
   - Готов к услугам вашего величества.
   Два короля, сопровождаемые охраной, прошли улицу Савонри и,  поравнявшись
с домом принца Конде, заметили,  что  два  человека,  закутанные  в  длинные
плащи, выходят из потайной двери, которую один  из  них  бесшумно  запер  за
собой.
   - Ого! - произнес король, обращаясь к Генриху, который тоже  всматривался
в них, но, по своему обыкновению, молча. - Это заслуживает внимания.
   - Почему вы так думаете, государь? - спросил король Наваррский.
   - Речь идет не о тебе, Анрио. Ты уверен в своей жене, - с улыбкой отвечал
Карл, - но твой кузен Конде не так уверен в своей, а если уверен,  то,  черт
меня возьми, напрасно!
   - Но откуда вы взяли, государь, что эти господа были у принцессы Конде?
   - Чутьем чую. Как только эти двое нас увидели, они сейчас же прижались  к
двери и стоят там не шелохнувшись. А к тому же у того,  что  пониже  ростом,
своеобразный покрой плаща... Ей-Богу, это было бы странно!
   - Что странно?
   - Да ничего! Просто мне в голову пришла одна мысль, вот и все. Идем.
   И он направился прямо к двум мужчинам, а те, заметив, что они  привлекают
к себе внимание, сделали несколько шагов, намереваясь уйти.
   - Эй, господа! Остановитесь! - крикнул король.
   - Это к нам относится? - спросил чей-то голос, заставивший  вздрогнуть  и
Карла, и его спутника.
   - Ну, Анрио, узнаешь теперь этот голос? - спросил Карл.
   - Государь! - отвечал Генрих. - Если бы ваш брат был не под Ла-Рошелью, я
бы поклялся, что это он.
   - Значит, он не под Ла-Рошелью, вот и все, - ответил Карл.
   - А кто с ним?
   - Не узнаешь?
   - Нет, государь.
   - Однако у  него  такой  рост,  что  ошибиться  трудно!  Подожди,  сейчас
узнаешь... Эй! - снова крикнул король. - Вам говорят! Не  слышите,  что  ли,
черт бы вас побрал?
   - А вы разве патруль, что останавливаете  прохожих?  -  спросил  высокий,
выпрастывая руку из складок плаща.
   - Считайте, что мы патруль, и когда вам  приказывают,  стойте!  -  сказал
король.
   С этими словами он наклонился к уху Генриха.
   - Сейчас ты увидишь извержение вулкана, - шепнул он.
   - Вас восемь человек, - сказал высокий, обнажая на  сей  раз  и  руку,  и
лицо, - но хотя бы вас была целая сотня, идите прочь!
   - Вот так так! Герцог де Гиз! - прошептал Генрих.
   - Ах, это наш кузен, герцог Лотарингский! - сказал король.  -  Наконец-то
вы показали, кто вы такой! Отлично!
   - Король! - воскликнул герцог.
   Тут присутствующие  увидели,  что  при  слове  "король"  спутник  герцога
закутался в плащ и остался неподвижно стоять на  месте,  обнажив  голову  из
почтения к королю.
   - Государь! - сказал герцог де Гиз. -  Я  только  что  нанес  визит  моей
невестке, принцессе Конде.
   - Так, так... И взяли с собой одного из ваших дворян. Кого именно?
   - Вы его не знаете, ваше величество, - ответил герцог.
   - Ну что ж, в таком случае мы познакомимся, - сказал король и  направился
прямо к другой фигуре, сделав знак одному из лакеев подойти к ним с факелом.
   - Простите, брат мой! - сказал герцог Анжуйский, с плохо скрытой досадой,
распахивая плащ и кланяясь.
   - Ай-яй-яй! Так это вы, Генрих?..  Да  нет,  быть  не  может!  Я,  верно,
ошибаюсь... Мой брат, герцог Анжуйский, не пошел бы в гости, не  повидавшись
со мной. Ему хорошо известно, что когда принцы крови возвращаются в столицу,
для них существует только один путь в Париж - пропускные ворота Лувра.
   - Простите, государь! - сказал герцог Анжуйский. - Прошу ваше  величество
извинить мой необдуманный поступок.
   - Охотно! - насмешливо сказал король. - А что, брат  мой,  вы  делали  во
дворце Конде?
   - Да то, - со свойственным ему лукавым видом сказал король Наваррский,  -
о чем вы, ваше величество, сейчас говорили.
   И, нагнувшись к уху короля, закончил свою фразу взрывом хохота.
   - Что ж тут такого? - высокомерно спросил герцог де Гиз,  обращавшийся  с
бедным королем Наваррским, как и все при дворе, довольно грубо. -  Почему  я
не могу навестить мою невестку? Разве герцог Алансонский не навещает свою?
   Генрих слегка покраснел.
   - Какую невестку? - спросил Карл. - Я знаю только  одну  его  невестку  -
королеву Елизавету.
   - Простите, государь! Я хотел сказать - свою сестру, королеву  Маргариту,
которую мы полчаса тому назад, когда шли  сюда,  видели  в  ее  носилках,  а
носилки сопровождали два щеголя, бежавших один с правой стороны, другой -  с
левой.
   - Вот как! - сказал Карл. - Что вы на это скажете, Генрих?
   - Скажу, что королева  Наваррская  свободна  ходить,  куда  хочет,  но  я
сомневаюсь, чтобы она вышла из Лувра.
   - А я в этом уверен, - ответил герцог де Гиз.
   -  Я  тоже,  -  вмешался  герцог  Анжуйский,  -  к  тому  же  ее  носилки
остановились на улице Клош-Персе.
   - С ней, наверно, и ваша невестка; не эта, - сказал Генрих Гизу, указывая
на дворец Конде, - а та, - он обратил палец в сторону дворца Гизов, -  уходя
мы оставили их вместе; да вы и сами знаете, что они неразлучны.
   - Я не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество, - ответил  герцог  де
Гиз.
   - Все ясно как день, - возразил король, - недаром  два  щеголя  были  при
носилках - у каждой дверцы свой.
   - Хорошо, - сказал  герцог  де  Гиз,  -  если  королева  и  моя  невестка
покрывают себя позором, передадим их суду короля, чтобы прекратить это.
   - Э, черт возьми! - сказал Генрих. - Оставьте в по кое и принцессу Конде,
и герцогиню Неверскую... Король не боится за свою сестру.., а я доверяю моей
жене.
   - Нет, нет, - возразил Карл, - я хочу выяснить это дело, но  мы  займемся
им сами... Так  вы  говорите,  кузен,  что  носилки  остановились  на  улице
Клош-Персе?
   - Да, государь.
   - А вы нашли бы это место?
   - Да, государь.
   - Тогда идем туда, и если понадобится сжечь дом, чтобы  узнать,  кто  там
находится, его сожгут.
   С этими намерениями, обещавшими мало  приятного  тем,  о  ком  шла  речь,
четверо владетельных особ христианского мира направились на  Сент-Антуанскую
улицу.
   Затем четверо принцев свернули на улицу Клош-Персе;
   Карл, желавший уладить это дело в семейном кругу, отпустил сопровождавших
его дворян, сказав, что они могут провести ночь, как им будет угодно, но что
они должны быть около Бастилии в шесть утра и привести с собой двух лошадей.
   На улице Клош-Персе было всего три дома, и отыскать нужный оказалось  тем
легче, что жильцы двух домов безотказно открывали двери; один из этих  домов
выходил на Сент-Антуанскую улицу, а другой - на улицу Руа-де-Сиспль.
   Совсем иначе обстояло дело с  третьим  домом:  это  был  тот  самый  дом,
который охранял привратник-немец, а привратник-немец был не из  сговорчивых.
Казалось, в эту ночь Парижу  было  суждено  явить  миру  два  приснопамятных
образца верных слуг.
   Напрасно герцог де Гиз грозил немцу на чистейшем немецком языке, напрасно
Генрих Анжуйский предлагал кошелек, набитый золотыми,  напрасно  Карл  решил
назвать себя командиром патруля, - честный немец не обращал внимания  ни  на
угрозы, ни на посулы, ни  на  приказ.  Видя,  что  пришельцы  не  отстают  и
становятся  все  назойливее,  он  просунул  между  железными  прутьями  дуло
аркебузы, что вызвало лишь смех у трех незваных гостей, - Генрих  Наваррский
стоял в стороне, как будто все это его нимало  не  интересует,  -  ибо  дуло
нельзя было повернуть между прутьями решетки ни в ту, ни в другую сторону, и
оно представляло собой опасность разве что для  слепого,  который  встал  бы
прямо против дула.
   Удостоверившись, что привратника нельзя ни  запугать,  ни  подкупить,  ни
уговорить, герцог де Гиз сделал вид, что уходит вместе со своими спутниками,
но это отступлении было недолгим. На углу Сент-Антуанской улицы герцог нашел
то, что искал: это был камень, такими камнями  действовали  три  тысячи  лет
тому назад Аякс Теламонид  и  Диомед  <Диомед  -  царь  аргосский,  один  из
храбрейших участников Троянской.>; герцог  взвалил  его  себе  на  плечо  и,
сделав знак спутникам следовать за ним, вернулся к дому. В эту самую  минуту
привратник, увидав, что те, кого он принимал за злоумышленников, ушли,  стал
запирать калитку, но задвинуть  засовы  он  еще  не  успел.  Герцог  де  Гиз
воспользовался этим: как живая катапульта, он метнул камень в  дверь.  Замок
вылетел вместе с куском стены, в которую  был  вделан.  Дверь  распахнулась,
опрокинув немца, но, падая, он закричал во все горло, чтобы поднять  тревогу
в гарнизоне, который, не крикни он, подвергался большой опасности  оказаться
застигнутым врасплох.
   А в это время Ла Моль  вместе  с  королевой  переводил  одну  из  идиллий
Феокрита, Коконнас же, уверяя, что и он древний грек,  вместе  с  герцогиней
приналег на сиракузское вино.
   Разговор научный и  разговор  вакхический  были  прерваны  насильственным
образом.
   Ла Моль и Коконнас начали с того, что немедленно потушили свечи и открыли
окна; затем они выбежали на балкон и, различив в темноте  каких-то  четверых
мужчин, подняли страшный  грохот  ударами  шпаг  плашмя  по  стене  дома,  и
забросали  пришельцев  всем,  что   попадало   под   руку.   Карлу,   самому
ожесточенному из осаждавших, попал в  плечо  серебряный  кувшин,  в  герцога
Анжуйского попал таз с компотом из апельсиновых ломтиков и цедры, в  герцога
де Гиза попал кабаний окорок.
   В Генриха не попало ничего. Он шепотом расспрашивал привратника, которого
герцог де Гиз привязал к дверям, но тот отвечал неизменным:
   - Ich verstehe nicht <Не понимаю (нем).>.
   Женщины подзадоривали мужчин и подавали им метательные  снаряды,  которые
градом сыпались на осаждающих.
   - Смерть дьяволу! - крикнул Карл IX,  когда  упавший  на  голову  табурет
надвинул шляпу ему на нос. - Сейчас же отоприте дверь или я велю  перевешать
всех, кто там, наверху!
   - Брат! - тихо сказала Маргарита Ла Молю.
   - Король! - еще тише сказал Ла Моль Анриетте.
   - Король! Король! - сказала Анриетта  Коконнасу,  который  подтаскивал  к
окну сундук, чтобы прикончить герцога де Гиза, с которым главным  образом  и
имел дело, не узнавая его. - Король, говорят вам!
   Коконнас бросил сундук и с удивлением посмотрел на нее. войны.
   - Король? - переспросил он.
   - Ну да, король!
   - Тогда трубим отступление.
   - Э-э! Маргарита и Ла Моль уже бежали. Идем!
   - Куда?
   - Идем, говорят вам!
   Схватив Коконнаса за руку, Анриетта увела его  через  потайную  дверь  на
соседний двор, все четверо, заперев за собой дверь, убежали другим ходом  на
улицу Тизон.
   - Ага! Мне кажется, что гарнизон сдается! - сказал Карл.
   Осаждавшие подождали несколько минут, но из дома не доносилось ни звука.
   - Они придумали какую-то хитрость, - сказал герцог де Гиз.
   - Вернее, они узнали голос брата и удрали, - сказал герцог Анжуйский.
   - Им все равно пришлось бы пройти здесь, - возразил Карл.
   - Пришлось бы, - заметил герцог Анжуйский, -  если  в  доме  нет  второго
выхода.
   - Кузен, - сказал король, - возьмите-ка ваш камень и  сделайте  с  другой
дверью то, что вы сделали с первой.
   Герцог, заметив, что вторая дверь слабее  первой,  решил,  что  не  стоит
прибегать к сильным средствам, и просто-напросто вышиб ее ногой.
   - Факелов! Факелов! - крикнул король.
   Подбежали лакеи. Факелы были погашены, но у них при себе было все,  чтобы
их разжечь. Факелы вспыхнули.  Карл  IX  взял  один  факел  себе,  а  другой
протянул герцогу Анжуйскому.
   Впереди всех шел герцог де Гиз со шпагой в руке.
   Генрих замыкал шествие.
   Все поднялись на второй этаж.
   В столовой был подан, или, вернее, был убран ужин: метательными снарядами
служили главным образом его предметы.  Канделябры  были  опрокинуты,  мебель
перевернута вверх ногами, а вся посуда, за исключением  серебряной,  разбита
вдребезги.
   Из столовой незваные гости перешли в гостиную. Но и здесь не было никаких
указаний, которые привели бы к опознанию личностей.  Несколько  греческих  и
латинских книг да несколько музыкальных инструментов - вот и  все,  что  они
обнаружили.
   Спальня оказалась еще более молчаливой. В алебастровом шаре, свисавшем  с
потолка, горел ночник, но в эту комнату, казалось, никто и не входил.
   - В доме есть другой выход, - заявил Карл.
   - Вероятно, - согласился герцог Анжуйский.
   - Да, но где же он? - спросил герцог де Гиз. Выход искали, но  так  и  не
нашли.
   - А где привратник? - спросил король.
   - Я привязал его к решетке у ворот, - ответил герцог де Гиз.
   - Расспросите его, кузен.
   - Он не захочет отвечать.
   - Ну, если немножко подпалить  ему  ноги,  так  заговорит!  -  со  смехом
возразил король. Генрих поспешно выглянул в окно.
   - Его уже нет, - сказал он.
   - Кто же его отвязал? - поспешно спросил герцог де Гиз.
   - Смерть дьяволу! - воскликнул король. - Опять мы ничего не узнаем!
   - Вы сами видите, государь, - сказал Генрих:
   - Ничто не доказывает, что моя жена и невестка герцога де Гиза побывали в
этом доме.
   - Верно, - ответил Карл. - В Писании сказано: три существа  не  оставляют
следа: птица - в воздухе, рыба -  в  воде  и  женщина..,  нет,  я  ошибся..,
мужчина...  <Карл  путает  изречения  из  двух  библейских  книг:  "...после
прохождения корабля.., невозможно найти следа..,  от  птицы..,  не  остается
никакого знака ее пути.." (Книга Премудрости Соломона, V,  10,  11)  и  "Три
вещи непостижимы Для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на  небе,  пути
змея на скале, пути корабля среди моря  и  пути  мужчины  к  девице"  (Книга
Притчей Соломоновых, XXX, 18, 19).>.
   - Таким образом, - прервал его Генрих,  -  самое  лучшее,  что  мы  можем
сделать...
   - ..это, - подхватил Карл, - мне полечить  мой  ушиб,  вам,  Анжу,  смыть
апельсиновый сироп, а вам, Гиз, велеть очистить кабанье сало.
   Все четверо вышли из дома, даже не потрудившись закрыть за собой дверь.
   Когда  они  дошли  до  Сент-Антуанской  улицы,  король  спросил   герцога
Анжуйского и герцога де Гиза:
   - Куда вы направляетесь, господа?
   - Государь, мы идем к Нантуйе, он ждет нас - моего лотарингского кузена и
меня - к ужину. Не желаете ли, ваше величество, присоединиться к нам?
   - Нет, благодарю; мы идем в другую сторону. Не хотите ли взять одного  из
моих факельщиков?
   - Нет, нет, спасибо! - поспешно ответил герцог Анжуйский.
   - Будь по-вашему... Это он боится, чтоб я  не  велел  проследить  его,  -
шепнул Карл на ухо королю Наваррскому и, взяв его за руку, сказал:
   - Идем, Анрио! Сегодня я угощаю тебя ужином.
   - Разве мы не вернемся в Лувр? - спросил Генрих.
   - Говорят тебе - нет, упрямая ты голова!  Идем  со  мной,  говорят  тебе!
Идем!
   И Карл повел Генриха по улице Жоффруа-Ланье.

Глава 7

АНАГРАММА

   К  центру  Жоффруа-Ланье  вела   улица   Гарнье-сюр-Ло,   другим   концом
упиравшаяся в перпендикулярную ей улицу Бар.
   В нескольких шагах от перекрестка,  по  направлению  к  улице  Мортельри,
виднелся домик, одиноко стоявший среди сада,  окруженного  высокой  каменной
стеной с одним-единственным входом, закрытым цельной дверью.
   Карл вынул из кармана ключ, открыл дверь, которая была заперта только  на
замок и которая тотчас отворилась, и, пропустив вперед  Генриха  и  лакея  с
факелом, запер ее за собой.
   В доме светилось одно маленькое окошко.  Карл  показал  на  него  Генриху
пальцем и улыбнулся.
   - Государь, я не понимаю, - промолвил Генрих.
   - Сейчас поймешь, Анрио.
   Король Наваррский с удивлением посмотрел на Карла. И в голосе  и  в  лице
его была нежность, которую до такой степени непривычно было у него заметить,
что Генрих просто не узнавал его.
   - Анрио, - сказал король, - я уже говорил тебе, что, когда  я  выхожу  из
Лувра, я выхожу из ада. Когда я вхожу сюда, я вхожу в рай.
   - Ваше величество, - ответил Генрих, - я счастлив тем, что  вы  удостоили
взять меня с собой в путешествие на небо.
   - Путь туда тесный, - ступая на узенькую лестницу, сказал король, - таким
образом, сравнение вполне справедливо <"..тесны врата и узок путь, ведущие в
жизнь.." - Евангелие от Матфея, VII, 14.>.
   - Что же за ангел охраняет вход в ваш Эдем, государь?
   - Сейчас увидишь, - ответил Карл IX. Сделав Генриху  знак,  чтобы  он  не
шумел. Карл IX отворил одну дверь, затем другую и остановился на пороге.
   - Взгляни! - сказал он.
   Генрих подошел и замер на  месте  перед  самой  очаровательной  картиной,
какую ему приходилось видеть.
   Женщина лет восемнадцати-девятнадцати спала, положив  голову  на  изножье
кроватки, где спал ребенок, и держала обеими руками его ножки у своих губ, а
ее длинные вьющиеся волосы рассыпались по одеялу золотой волной.
   Это  была  точная  копия  картины  Альбани,  изображающей  Богоматерь   с
Христом-младенцем.
   - Государь! Кто это прелестное создание? - спросил король Наваррский.
   - Это ангел моего рая, Анрио, единственная,  кто  любит  меня  ради  меня
самого. Генрих улыбнулся.
   - Да, ради меня самого, - повторил Карл, - она полюбила меня,  когда  еще
не знала, что я король.
   - А когда узнала?
   - А когда узнала, - ответил  Карл  со  вздохом,  говорившим  о  том,  что
залитая  кровью  королевская  власть  порой  становилась  для  него   тяжким
бременем, - а когда узнала, то не разлюбила. Суди сам!
   Король тихонько подошел к молодой  женщине  и  прикоснулся  губами  к  ее
цветущей щеке так осторожно, как пчелка к лилии.
   И все-таки она проснулась.
   - Карл! - прошептала она, открывая глаза.
   - Слышишь? - сказал король Генриху. - Она называет меня  просто  Карл.  А
королева говорит мне "государь".
   - Ах! - воскликнула молодая женщина. - Вы не один, король?
   - Нет, милая Мари. Мне  хотелось  показать  тебе  другого  короля,  более
счастливого, чем я, потому что у него нет короны, и более  несчастного,  чем
я, потому что у него нет Мари Туше. Бог дает каждому свою награду.
   - Государь, это король Наваррский? - спросила Мари.
   - Он самый, дитя мое. Подойди к нам, Анрио.  Король  Наваррский  подошел.
Карл взял его за правую руку.
   - Мари, взгляни на эту руку, - сказал он, - это  рука  хорошего  брата  и
честного друга! Знаешь, если бы не эта рука...
   - Так что же, государь?
   - ..если бы не эта рука, Мари, наш ребенок остался бы сегодня без отца.
   Мари вскрикнула, упала на колени, схватила руку Генриха и поцеловала.
   - Хорошо, Мари, ты поступила правильно, - сказал Карл.
   - А чем вы его отблагодарили, государь?
   - Тем же.
   Генрих с изумлением посмотрел на Карла.
   - Когда-нибудь, Анрио, ты поймешь, что я хочу сказать.  А  покуда  -  иди
взгляни!
   Карл подошел к кроватке, в которой безмятежно спал ребенок.
   - Да, - сказал король, - если бы этот великан спал в Лувре, а  не  здесь,
на улице Бар, многое было бы иначе и сейчас, а  возможно,  и  в  будущем  <В
самом деле, если  бы  этот  внебрачный  ребенок,  ставший  никем  иным,  как
знаменитым герцогом Ангулемским, умершим  в  1650  г.,  родился  в  законном
браке, вместо  Генриха  III,  Генриха  IV,  Людовика  XIII  и  Людовика  XIV
царствовал бы он Что бы он нам дал? Ум мешается и блуждает во тьме  подобных
вопросов. Карл де Валуа,  герцог  Ангулемский,  стал  видным  полководцем  и
политическим деятелем.>.
   - Государь, не сердитесь на меня, - заметила Мари, - но я  рада,  что  он
спит здесь; здесь ему спокойнее.
   - Ну и дадим ему спать спокойно. Хорошо спится, когда не видишь  снов!  -
сказал король.
   - Пойдемте, государь? - спросила Мари, указывая рукой на дверь  в  другую
комнату.
   - Да, Мари, ты права, - ответил Карл, - будем ужинать.
   - Мой любимый, - сказала Мари, - вы ведь  попросите  вашего  брат