все еще колеблешься?
   - Монсеньер, я вас так хорошо изучил.
   - Сказано тебе, пойдем; об этом заговорят.
   - Вот ваше дело и сделано, - шепнул Бюсси на ухо графине. - Между  обоими
милыми братцами, которые  терпеть  не  могут  друг  друга,  начнутся  бурные
препирательства, а вы тем временем разыщете своего ненаглядного муженька.
   - Ну как, - спросил герцог, - решился ты наконец? Может быть, ждешь, пока
я не поручусь своим словом принца!
   - О нет, - сказал Бюсси, - ваше слово принесет мне несчастье.  Ну  ладно,
будь что будет, я иду с вами, и пусть попробуют меня  оскорбить  -  я  сумею
отомстить за себя.
   И Бюсси занял свое обычное место возле принца; новый паж неотступно шагал
за ним, словно привязанный к своему господину.
   - Тебе самому мстить за себя! Да ни в коем случае! - сказал принц в ответ
на угрозу, прозвучавшую в словах Бюсси. - Это не твоя  забота,  мой  храбрый
рыцарь. Я сам позабочусь о возмездии. Послушай, - добавил он вполголоса, - я
знаю, кто пытался тебя убить.
   - Ба! - воскликнул Бюсси. - Неужто ваше высочество потрудилось произвести
розыски?
   - Я их видел.
   - То есть как это? - спросил удивленный Бюсси.
   - Да так. Я сам столкнулся с ними у Сент-Антуанских ворот.  Они  на  меня
там напали и чуть было не закололи вместо тебя. Я и не подозревал,  что  это
тебя они подстерегают, разбойники... Иначе...
   - Ну и что иначе?
   - А твой новый паж был с тобой в этой передряге? - спросил принц, оставив
свою угрозу незаконченной.
   - Нет, монсеньер, - сказал Бюсси, - я был один; а вы, монсеньер?
   - Я? Со мной был Орильи. А почему ты был один?
   - Потому что я хотел сохранить репутацию  храброго  Бюсси,  которой  меня
наградили.
   - И они тебя ранили? -  спросил  принц,  с  обычной  для  пего  быстротой
отвечая выпадом на полученный удар.
   - Послушайте, - сказал Бюсси, - я  не  хотел  бы  даивать  им  повод  для
ликования,  но  мне  достался  отличный  удар  шпагой,  бедро   продырявлено
насквозь.
   - Ах, негодяи! - возмутился принц. - Орильи был прав, они и в самом  деле
умышляли недоброе.
   - Вы видели засаду, и с вами был Орильи, который владеет шпагой почти так
же виртуозно, как лютней, и Орильи предупредил ваше высочество, что эти люди
умышляют недоброе, и вас было двое, а их только  пятеро!  Почему  же  вы  не
задержались, не пришли мне на выручку?
   - Проклятие! Чего ты хочешь? Ведь я не знал, кого они ждут в этой засаде.
   - "Сгинь, нечистая сила!", как говаривал король  Карл  Девятый  при  виде
друзей короля Генриха Третьего. Но вы не могли не подумать,  что  они  хотят
заполучить кого-то из ваших друзей, а так как в Париже  один  я  осмеливаюсь
называться вашим другом, то нетрудно было угадать, кого они ждут.
   - Пожалуй, ты прав, мой дорогой Бюсси, - сказал Франсуа, - мне это как-то
не пришло в голову.
   - Да что уж там... - вздохнул Бюсси, словно у него не  хватило  слов  для
выражения всего, что он думал о своем покровителе.
   Они прибыли в Лувр. Герцог Анжуйский был встречен  у  ворот  капитаном  и
стражниками. Капитан имел строгий приказ - никого не впускать  в  Лувр,  но,
само собой разумеется, этот приказ  не  распространялся  на  первое  лицо  в
государстве после короля. Поэтому принц вместе со своей свитой  вступил  под
арку подъемного моста.
   - Монсеньер, - обратился к принцу  Бюсси,  видя,  что  они  вошли  уже  в
главный двор, - отправляйтесь поднимать шум у  короля  и  не  забудьте,  что
обязались мне клятвой, а сам я пойду скажу два слова одному своему приятелю.
   - Ты меня покидаешь, Бюсси? - забеспокоился Франсуа, которому присутствие
его любимца придавало смелости.
   - Так надо, но пусть это вас не смущает, будьте уверены, в  самый  разгар
переполоха я появлюсь. Кричите, монсеньер, кричите, черт побери!  Надрывайте
глотку так, чтобы я вас слышал, ведь вы понимаете, если ваш голос до меня не
донесется, я не приду к вам на подмогу, И, воспользовавшись тем, что  герцог
вошел  в  парадную  валу,  Бюсси  проскользнул  в  боковую  дверь,  за   ним
последовала Жанна.
   Бюсси был в Лувре как у себя дома.  Он  поднялся  по  потайной  лестнице,
прошел два или три безлюдных коридора и оказался в некоем подобии передней.
   - Ждите меня здесь, - сказал он Жанне.
   - Ах, боже мой, вы меня бросаете одну! - всполошилась молодая женщина.
   - Так надо, - ответил Бюсси. - Я должен разведать  дорогу  и  подготовить
ваш выход на сцену.

Глава 5

О ТОМ, ЧТО ПРЕДПРИНЯЛА БЫВШАЯ ДЕВИЦА ДЕ БРИССАК, НЫНЕ ГОСПОЖА ДЕ СЕН-ЛЮК, ДАБЫ ПРОВЕСТИ СВОЮ ВТОРУЮ БРАЧНУЮ НОЧЬ НЕ ТАК, КАК ОНА ПРОВЕЛА ПЕРВУЮ

   Бюсси направился в столь любимую  некогда  Карлом  IX  оружейную  палату,
после нового  распределения  луврских  покоев  ставшую  опочивальней  короля
Генриха  III,  который  украсил  комнату   по   своему   вкусу.   Карл   IX,
король-охотник,  король-кузнец,  король-поэт,  собрал  в  ней  оленьи  рога,
аркебузы, манускрипты, книги и ручные тиски. Генрих III велел установить два
ложа из шелка и бархата и развесить по стенам фривольные картинки, реликвии,
освященные папой скапулеры, мешочки с ароматическими веществами, привезенные
с Востока, и коллекцию превосходных фехтовальных рапир.
   Бюсси знал, что Франсуа испросил у своего брата аудиенцию  в  галерее,  а
значит, короля в опочивальне нет; ему также было  известно,  что  смежная  с
опочивальней комната, которую прежде занимала  кормилица  короля  Карла  IX,
теперь отведена под спальню очередного  королевского  фаворита.  А  так  как
Генрих III отличался  непостоянством  в  своих  привязанностях,  то  в  этом
помещении побывали в  последовательном  порядке  Сен-Мегрен,  Можирон,  д'О,
д'Эпернон, Келюс и Шомберг. По предположению Бюсси, сейчас  там  должен  был
обитать Сен-Люк, к которому, как мы уже видели,  король  воспылал  нежностью
столь сильной, что даже решился похитить своего  любимчика  у  его  законной
супруги.
   Генрих III был странным созданием, он сочетал в  себе  поверхностность  и
глубокомыслие, трусость и отвагу.  Всегда  скучающий,  всегда  возбужденный,
всегда мечтательный, он вечно искал развлечений: днем любил  шум,  движение,
игры, физические упражнения, шутовство, маскарады, интриги, ночью ему  нужны
были яркий свет, болтовня, молитвы  или  оргии.  Генрих  являл  собой,  быть
может, единственный образчик такого человеческого типа в  нашем  современном
мире. Этому античному гермафродиту следовало родиться  в  одном  из  городов
Востока, среди немых рабов, евнухов, янычаров, философов и  софистов,  тогда
его царствование ознаменовало бы некую промежуточную эпоху между  Нероном  и
Гелиогабалом, время утонченного разврата и неведомых доселе безумств.
   Итак, Бюсси, заподозрив, что Сен-Люка держат в бывшей комнате  кормилицы,
постучал в  двери  передней,  общей  для  этой  комнаты  и  для  королевской
опочивальни.
   Капитан гвардейцев отворил ему.
   - Господин де Бюсси! - удивленно воскликнул он.
   - Да, он самый,  любезный  господин  де  Нанси.  Я  послан  от  короля  к
господину де Сен-Люку.
   - Прекрасно, - ответил офицер. - Известите господина де Сен-Люка,  что  к
нему пришли от короля, Через оставшуюся полуотворенной  дверь  Бюсси  бросил
взгляд своему пажу.
   Затем, снова повернувшись к господину де Нанси, спросил:
   - Что он там делает, бедняга Сен-Люк?
   - Играет в карты с Шико в ожидании короля, который сейчас дает  аудиенцию
герцогу Анжуйскому по просьбе его высочества.
   - Не позволите ли вы моему пажу обождать меня здесь? -  спросил  Бюсси  у
начальника караула.
   - А почему бы нет? - ответил капитан.
   - Входите, Жан, - обратился Бюсси к молодой женщине.
   И показал рукой на оконную нишу, куда Жанна и поспешила укрыться.
   Едва она успела забиться в нишу, как появился Сен-Люк. Господин де  Нанси
деликатно отошел на расстояние, не позволявшее ему слышать разговор, -  Чего
еще хочет от меня король? - насупившись, спросил  Сен-Люк.  -  Ах,  это  вы,
господин де Бюсси?
   - Собственной персоной, милейший Сен-Люк, и прежде всего... -  тут  Бюсси
понизил голос, - прежде всего благодарю за услугу, которую вы мне оказали.
   - Ах, - сказал Сен-Люк, - право, не стоит благодарности. Мне было  не  по
себе при мысли, что такого  храбреца  зарежут,  словно  кабана.  Но  ведь  я
полагал, вы уже на том свете.
   - Меня чуть-чуть туда не отправили; однако  надо  сказать,  что  в  таких
делах "чуть-чуть" имеет большое значение.
   - А как вам удалось уцелеть?
   - С Шомбергом и д'Эперноном я расквитался прелестным ударом шпаги  и,  по
моему разумению, вернул им долг с лихвой.  Ну  а  Келюс  должен  благодарить
кости своего черепа. У него оказался самый крепкий череп из всех, которым до
сих пор доводилось подвернуться мне под руку.
   - Ах, расскажите мне, пожалуйста, все  во  всех  подробностях.  Это  меня
развлечет, - сказал Сен-Люк, зевая с риском вывихнуть себе челюсть.
   - К сожалению, сейчас у меня нет времени, мой дорогой Сен-Люк. К тому  же
я пришел сюда совсем по другому делу. Вы здесь очень скучаете, не правда ли?
   - По-королевски, этим все сказано.
   - Вот и отлично, я пришел подразвлечь вас. Черт побери! Услуга за услугу.
   - Вы правы, услуга, которую вы мне оказываете, никак не меньше  той,  что
вам оказал я. От скуки умирают так же хорошо, как и от  шпаги;  тянется  это
подольше, но зато выходит вернее.
   - Бедный граф! - посочувствовал Бюсси. - Я вижу, вы  здесь  па  положении
узника.
   - И самого настоящего. Король полагает, что  его  может  развлечь  только
такой весельчак, как я. Король слишком добр, так как  со  вчерашнего  дня  я
скорчил ему больше гримас, чем его обезьяна, и наговорил  больше  дерзостей,
чем его шут.
   - Ну что ж, посмотрим. Может быть, настал и мой черед вам  услужить?  Что
бы вы хотели?
   - Конечно, - сказал Сен-Люк, - вы могли бы посетить мой дом  или,  точнее
говоря, дом маршала де Бриссака и успокоить бедную малютку, несомненно она в
большой тревоге, и мое поведение кажется ей весьма и весьма подозрительным.
   - И что ей сказать?
   - Э, проклятие! Опишите ей все, что вы  видели,  скажите,  что  я  узник,
запертый в четырех стенах, и общаться со мной можно только  через  окошечко,
что со вчерашнего дня король неустанно твердит мне о  дружбе,  как  Цицерон,
который о ней писал, и о добродетели, как Сократ, а кстати сказать, Сократ и
на самом деле был добродетельным.
   - И что вы ему на это отвечаете? - смеясь, спросил Бюсси.
   - Смерть Христова!  Я  ему  отвечаю,  что,  если  говорить  о  дружбе,  я
неблагодарная свинья, а что касается добродетели, то я убежденный распутник,
но все напрасно - король, тяжко вздыхая,  упорно  продолжает  бубнить  свое:
"Ах, Сен-Люк, неужели дружба - всего  лишь  призрак?  Ах,  Сен-Люк,  неужели
добродетель  -  всего  лишь  пустой  звук?"   Впрочем,   надо   отдать   ему
справедливость, раз сказав все это по-французски, он тут  же  все  повторяет
уже по-латыни, а затем произносит в третий раз по-гречески.
   При этом выпаде паж, на которого Сен-Люк не  обращал  никакого  внимания,
рассмеялся.
   - А что вы хотите, мой друг? Он пытается  вас  растрогать.  Bis  repetita
placent <Повторять дважды хорошо (лат.)> и тем более ter <Трижды (лат.)>.  И
это все, чем я могу вам служить?
   - Ах, боже мой, да; боюсь, что это все.
   - Ну тогда я уже выполнил ваше поручение.
   - То есть как?
   - Я угадал, что с вами случилось, и уже  заранее  все  растолковал  вашей
супруге.
   - И что она сказала?
   - Поначалу не хотела мне верить, но, - добавил Бюсси, скользнув  взглядом
по оконной нише, - я надеюсь, она в конце концов сдастся перед очевидностью.
Итак, попросите у  меня  чего-нибудь  другого,  чего-нибудь  трудного,  даже
невозможного, я буду счастлив выполнить любую вашу просьбу.
   - Тогда, мой дорогой друг, ссудите часа  на  два  гиппогрифа  у  славного
рыцаря Астольфа, приведите его сюда под мое окно, я вскочу на его круп сзади
вас, и вы меня отвезете к моей жене. А потом, коли вздумается, можете лететь
на луну.
   - Дорогой друг, - сказал Бюсси, - можно  все  сделать  гораздо  проще:  я
приведу гиппогрифа к вашей супруге и доставлю ее сюда, к вам.
   - Сюда?
   - Конечно, сюда.
   - В Лувр?
   - В самый Лувр. Разве это не кажется вам еще более забавным? Отвечайте!
   - Смерть Христова! Безусловно.
   - И вы перестанете скучать?
   - Даю слово, перестану.
   - Ибо здесь вы во власти смертной скуки, не правда ли? Вы мне  жаловались
на скуку.
   - Спросите у Шико. С сегодняшнего утра он мне опостылел,  и  я  предложил
ему обменяться парочкой ударов на шпагах. Этот  бездельник  рассердился  так
уморительно,  что  я  чуть  со  смеху  не  лопнул.  Хорошо  еще,  я  человек
незлобивый, и все же если так будет  продолжаться  дальше,  то  либо  я  его
заколю, чтобы малость порассеяться, либо он меня.
   - Чума на вашу голову! Этим не шутят, вы знаете,  что  Шико  превосходный
фехтовальщик. Вы томитесь в своей тюрьме, но подумайте - в гробу  вам  будет
еще скучнее.
   - Честное слово, вот в этом я не уверен.
   - Полноте, - с улыбкой сказал Бюсси.  -  Хотите,  я  оставлю  вам  своего
пажа?
   - Мне?
   - Да, вам. Это прелестный мальчик.
   - Спасибо, - сказал  Сен-Люк,  -  пажи  мне  противны.  Король  предложил
допустить ко мне любого  моего  пажа,  но  я  отказался.  Предложите  вашего
мальчика королю, который устраивает свой дом.  Что  до  меня,  то,  когда  я
выберусь отсюда, я буду жить как на Зеленом  празднестве  в  замке  Шенонсо:
меня будут обслуживать одни женщины, и я сам подберу для них костюмы.
   - Ба! - настаивал Бюсси. - А все же попробуйте.
   - Бюсси, - с досадой сказал Сен-Люк,  -  с  вашей  стороны  нехорошо  так
издеваться надо мной.
   - Ну, уступите мне, сделайте милость.
   - Ни за что.
   - Говорю вам, я знаю, чего вам недостает.
   - Нет, нет и нет. Тысячу раз нет.
   - Эй, паж! Подойдите сюда!
   - Смерть Христова! - воскликнул  Сен-Люк.  Паж  покинул  свое  убежище  и
приближался к ним, весь пунцовый от смущения.
   - О! О! - прошептал Сен-Люк. Узнав Жанну в  костюме  пажа  де  Бюсси,  он
потерял дар речи.
   - Ну как, - осведомился Бюсси, - отослать его обратно?
   - Нет, истинный бог, нет! -  воскликнул  Сен-Люк.  -  Ах,  Бюсси,  Бюсси,
клянусь вам в вечной дружбе!
   - Не забывайте, Сен-Люк, что если вас и не  слышат,  то  все  же  на  вас
смотрят.
   - Ваша правда, - отозвался Сен-Люк.
   И уже сделав два стремительных шага к  жене,  он  отпрянул  на  три  шага
назад. Действительно, господин де  Нанси,  удивленный  весьма  выразительной
пантомимой, которую невольно разыграл Сен-Люк, начал было  прислушиваться  к
их разговору, но тут  мысли  капитана  отвлек  сильный  шум,  донесшийся  из
застекленной галереи.
   - Ах, боже мой! - воскликнул господин де Нанси. - Видно,  его  величество
изволит гневаться на кого-то.
   - Очень похоже на это, - подхватил Бюсси, изобразив на лице испуг.  -  Но
на кого? Неужели на герцога Анжуйского, с которым я пришел в Лувр?
   Капитан поправил шпагу на бедре и  двинулся  к  галерее,  откуда,  сквозь
своды и стены, доносились возбужденные голоса.
   - Ну, скажите, разве я не хорошо все устроил? - спросил Бюсси.
   - А что там происходит? - поинтересовался Сен-Люк.
   - Король и герцог Анжуйский рвут друг друга на  куски.  Это  должно  быть
прелюбопытнейшее зрелище; я мчусь туда, чтобы ничего  не  пропустить.  А  вы
воспользуйтесь суматохой, но только  не  вздумайте  бежать.  Все  равно  это
бесполезно,  король  вас  из-под  земли  достанет.   Лучше   спрячьте   сего
благолепного отрока, которого  я  вам  оставляю,  куда-нибудь  в  безопасное
место. Есть у вас потайной шалаш?
   - Найдется, клянусь богом, а впрочем, если бы и не нашелся, я бы его  сам
построил. По счастью, я прикидываюсь больным и не выхожу  из  спальни,  -  В
таком  случае  прощайте,  Сен-Люк.  Сударыня,  не  забывайте  меня  в  своих
молитвах.
   И Бюсси, как нельзя более довольный шуткой, которую ему удалось сыграть с
Генрихом III, вышел из королевской передней и направил свои стопы в галерею,
где король, багровый от гнева, убеждал герцога Анжуйского, белого от ярости,
что главным зачинщиком событий прошлой ночи был Бюсси.
   - Я вас заверяю, государь, - горячился  герцог  Анжуйский,  -  д'Эпернон,
Шомберг, д'О, Можирон и Келюс подкарауливали его у Турнельского дворца.
   - Кто вам это сказал?
   - Я их сам видел, государь. Собственными глазами видел.
   - В кромешной тьме, не правда ли? Ночью было темно, как в печке.
   - Ну я распознал их не по лицам.
   - А тогда почему же вы их распознали? По спинам, что ли?
   - Нет, государь, по голосам.
   - Они с вами говорили?
   - Если бы только говорили! Они меня приняли за Бюсси и напали на меня.
   - На вас?
   - Да, на меня.
   - А что за нелегкая вас понесла к Сент-Антуанским воротам?
   - Какое это имеет значение?
   - Хочу знать, и все тут. Нынче у меня разыгралось любопытство.
   - Я шел к Манасесу.
   - К Манасесу, к еврею!
   - А вы-то небось навещаете Руджиери, отравителя.
   - Я волен навещать кого вздумается. Я - король.
   - Вы не отвечаете, а отмахиваетесь от ответа.
   - Как бы то ни было, я повторяю: их вызвал на это Бюсси.
   - Бюсси?
   - Да.
   - Где же?
   - На балу у Сен-Люка.
   - Бюсси вызвал  сразу  пятерых?  Полноте!  Бюсси  -  храбрец,  но  он  не
сумасшедший, -  Клянусь  смертью  Христовой!  Вам  говорят  -  я  лично  был
свидетелем его поведения. И потом - Бюсси еще не на такое способен.  Вы  тут
мне его невинным агнцем расписали, а он ранил Шомберга в ляжку, д'Эпернона в
руку, а Келюса чуть не уложил па месте.
   - В самом деле? - приятно удивился герцог. - А вот об  этом  он  умолчал.
При первой встрече не премину его поздравить.
   - А я, - сказал король, - я никого не намерен поздравлять, но я  примерно
накажу этого забияку.
   - Тогда я, - возразил герцог, - я, на которого ваши друзья  замахиваются,
не только нападая на Бюсси, но и дерзая поднять руку непосредственно на  мою
особу, тогда я наконец узнаю, действительно ли я ваш брат и действительно ли
никто во Франции, кроме вашего величества, не имеет права смотреть мне прямо
в лицо и не опустить глаза, если не из почтения, то хотя бы из страха.
   В эту минуту, привлеченный громкими, срывающимися на крик голосами  обоих
братьев, появился Бюсси в нарядном костюме из  зеленого  атласа  с  розовыми
бантами.
   - Государь, - сказал он, отвесив Генриху III глубокий поклон, - позвольте
засвидетельствовать вам мое нижайшее почтение.
   - Клянусь богом! Вот и он! - воскликнул Генрих.
   - Ваше величество, мне послышалось, что вы  оказали  мне  высокую  честь,
упомянув мое имя? - спросил Бюсси.
   - Да, - ответил король, - рад вас видеть, ибо что бы там мне ни говорили,
но ваше лицо пышет здоровьем.
   - Государь, доброе кровопускание весьма освежает кожу,  и  поэтому  нынче
вечером я должен выглядеть особенно свежим.
   - Ну хорошо, если на вас напали, сеньор де Бюсси,  если  вас  покалечили,
обратитесь ко мне с жалобой, и я вас рассужу.
   - Позвольте, государь, - сказал Бюсси, - на меня  по  нападали,  меня  не
калечили, мне не на что жаловаться.
   Генрих остолбенел от изумления и уставился па герцога Анжуйского.
   - А вы что мне говорили? - спросил он.
   - Я сказал, что у Бюсси сквозная рана в бедре от удара шпагой.
   - Это правда, Бюсси?
   - Поскольку брат вашего величества так утверждает,  значит,  это  правда.
Первый принц крови не может лгать.
   - И, получив удар шпагой в бедро, вы ни на кого не  жалуетесь?  -  сказал
Генрих.
   - Я стал бы жаловаться, государь,  только  в  том  случае,  если  бы  мне
отрубили правую руку, чтобы я не смог отомстить сам за себя, да и  тогда,  -
добавил неисправимый дуэлянт, - я, по всей  вероятности,  рассчитался  бы  с
обидчиком левой рукой.
   - Наглец, - пробормотал Генрих.
   - Государь, -  обратился  к  нему  герцог  Анжуйский,  -  вы  только  что
толковали о правосудии. Ну что ж, окажите нам