серьез слова короля, и, словно  не  слыша  шуточек  Келюса,
Шомберга и Можирона и не видя их наглых усмешек, обратился к Шико.
   - Ах, простите, государь, - сказал он. - Иные короли так похожи на шутов,
что ошибиться весьма нетрудно. Я надеюсь, вы извините  меня  за  то,  что  я
принял вашего шута за короля.
   - Что такое? - протянул Генрих, поворачиваясь к Бюсси. - Что он сказал?
   - Ничего, государь, - поспешил отозваться Сен-Люк, которому, по-видимому,
небеса предназначили весь этот вечер  быть  миротворцем,  -  ничего,  ровным
счетом ничего.
   - Нет, мэтр Бюсси, - изрек Шико, поднявшись на воски и  надув  щеки,  как
это делал король, желая придать себе величественный вид,  -  ваше  поведение
непростительно.
   - Прошу извинить меня, государь, - смиренно сказал Бюсси, - я задумался.
   - О чем? Небось о своих пажах, сударь? - раздраженно спросил Шико. -  Да,
вы разоритесь на этих мальчишках, и,  клянусь  смертью  Христовой,  вы  явно
покушаетесь на наши королевские прерогативы.
   - Но каким образом? - почтительно осведомился  Бюсси;  он  понимал,  что,
позволив шуту занять свое место,  король  поставил  самого  себя  в  смешное
положение. - Прошу ваше  величество  объясниться,  и  если  я  действительно
допустил ошибку, ну что ж, я признаюсь в этом со всем смирением.
   - Рядите в золотую парчу всякий сброд, - и Шико ткнул пальцем в пажей,  -
а вы, вы - дворянин, полковник, отпрыск Клермонов, почти принц, наконец,  вы
являетесь на бал в простом черном бархате.
   - Государь, - громко сказал Бюсси, поворачиваясь к миньонам короля,  -  я
поступаю так потому, что в наше время всякий сброд наряжается, как принцы, и
хороший вкус требует от принцев, чтобы  они  отличали  себя,  одеваясь,  как
всякий сброд.
   И он вернул молодым миньонам, утопающим в блеске драгоценностей,  усмешку
не менее презрительную, чем те, которыми  они  награждали  его  минуту  тому
назад.
   Генрих посмотрел на своих любимцев,  побледневших  от  ярости,  казалось,
скажи он только слово, и они бросятся па Бюсси. Келюс, который больше других
был зол па Бюсси и давно бы схватился с ним, не запрети  ему  этого  король,
положил руку на эфес шпаги.
   - Уж не намекаете ли вы на меня и  на  моих  людей?  -  воскликнул  Шико.
Узурпировав  место  короля,  он  произнес  те  слова,  которые  подобало  бы
произнести Генриху.
   Но при этом шут встал в напыщенную героическую позу капитана  Матамора  и
был настолько смешон, что половина зала разразилась хохотом. Другая половина
молчала по очень простой причине: те, кто смеялся, смеялись  над  теми,  кто
хранил серьезный вид.
   Трое друзей Бюсси, почуяв назревавшую стычку, сплотились вокруг него. Это
были Шарль Бальзак д'Антрагэ - более известный под именем  Антрагэ,  Франсуа
д'Оди, виконт де Рибейрак, и Ливаро.
   Увидев такую подготовку к враждебным действиям,  Сен-Люк  догадался,  что
Бюсси пришел по поручению  герцога  с  целью  учинить  скандал  или  бросить
кому-нибудь вызов. При этой мысли Сен-Люк вздрогнул,  он  почувствовал  себя
зажатым между двумя  могущественными  и  распаленными  гневом  противниками,
избравшими его дом полем сражения.
   Несчастный новобрачный  поспешил  к  Келюсу,  возбужденный  вид  которого
бросался всем в глаза, положил руку на его пальцы, сжимавшие эфес  шпаги,  и
обратился к нему со словами увещевания:
   - Бога ради, дружище, уймись. Подожди, наш час еще придет.
   - Проклятие! Уймись ты  сам,  если  можешь!  -  закричал  Келюс.  -  Ведь
пощечина этого наглеца задела тебя не меньше, чем меня. Кто оскорбил  одного
из нас, оскорбил всех нас, а кто оскорбил всех нас, оскорбил короля.
   - Келюс, Келюс, - не отставал Сен-Люк, - подумай о герцоге Анжуйском, это
он стоит за спиной Бюсси. Правда, его здесь нет, но тем более нам надо  быть
настороже, он невидим, но тем он опаснее.  Надеюсь,  ты  не  оскорбить  меня
подозрением, что мне страшен слуга, а не господин?
   - Дьявольщина! Да кто может быть страшен людям французского короля?  Если
мы подвергнемся опасности, сражаясь за короля, то  король  сумеет  оборонить
нас.
   - Тебя - да, но не меня, - жалобно сказал Сен-Люк.
   - Ах, пропади ты пропадом! И какого дьявола ты вздумал жениться?! Ведь ты
знаешь, как ревнует король своих друзей.
   "Ладно, - подумал Сен-Люк, - раз уж каждый стоит только за  себя,  то  не
будем и мы о себе забывать. Я хочу  прожить  спокойно  хотя  бы  первые  две
недели после свадьбы, а для этого мне надо задобрить герцога Анжуйского".
   И с такими мыслями он оставил Келюса и направился к Бюсси.
   После своих дерзких слов Бюсси стоял с гордо поднятой головой  и  обводил
взглядом присутствующих. Он весь ушел в слух, надеясь в ответ  на  брошенные
им оскорбления уловить какую-нибудь дерзость по своему адресу. Но  никто  на
него не смотрел,  все  хранили  упорное  молчание:  одни  опасались  вызвать
неодобрение короля, другие - неодобрение Бюсси.
   Последний, увидев приближающегося к нему Сен-Люка, решил, что  наконец-то
добился своего.
   - Сударь, - обратился он  к  хозяину  дома,  -  по-видимому,  вы  желаете
побеседовать со мной и, наверное, я обязан этой честью тем словам, которые я
только что произнес?
   - Словам, которые вы только что произнесли? - с самым простодушным  видом
переспросил Сен-Люк. - А что, собственно, вы произнесли? Я ничего не слышал,
уверяю вас. Я просто увидел вас  и  обрадовался,  что  могу  доставить  себе
удовольствие приветствовать столь высокого  гостя  и  поблагодарить  его  за
честь, оказанную моему дому.
   Бюсси  был  человеком  незаурядным  во   всех   отношениях:   смелым   до
безрассудства, но  в  то  же  время  образованным,  остроумным  и  прекрасно
воспитанным.  Зная  несомненное  мужество  Сен-Люка,  он  понял,  что   долг
гостеприимства одержал в нем верх над утонченной щепетильностью придворного.
Всякому другому Бюсси не преминул бы слово в слово  повторить  сказанную  им
фразу, то есть бросить вызов в лицо, но, обезоруженный дружелюбием Сен-Люка,
он отвесил ему вежливый поклон и произнес несколько любезностей.
   - Эге! - сказал Генрих, увидев, что Сен-Люк разговаривает с Бюсси. -  Мне
кажется, мой петушок уже прокукарекал капитану. Правильно сделал,  но  я  не
хочу, чтобы его убили. Пойдите, Келюс, узнайте, в  чем  там  дело.  Впрочем,
нет, у вас слишком горячий нрав. Пойдите лучше вы, Можирон.
   - Что ты сказал этому фату? - спросил король, когда Сен-Люк вернулся.
   - Я, государь?
   - Ну да, ты.
   - Я пожелал ему доброго вечера.
   - Вот как! И это все? - сердито буркнул король. Сен-Люк понял, что сделал
неверный шаг.
   - Я пожелал ему доброго вечера, - продолжал он, -  а  потом  сказал,  что
завтра поутру буду иметь удовольствие пожелать ему доброго утра.
   - Хорошо. А я было усомнился в твоей смелости, Удалец.
   - Но, ваше королевское величество, окажите мне милость  сохранить  это  в
тайне, - подчеркнуто тихим голосом попросил Сен-Люк.
   - Черт побери! Само собой, я не  собираюсь  тебе  мешать.  Хорошо  бы  ты
избавил меня от него, но сам при этом не поцарапался.
   Миньоны обменялись между собой быстрыми взглядами, но Генрих  III  сделал
вид, что ничего не заметил.
   - Ибо в конце концов, - продолжал  он,  -  этот  наглец  стал  совершенно
невыносим.
   - Да, да, - сказал Сен-Люк. - Но  будьте  спокойны,  государь,  рано  или
поздно, на него найдется управа.
   - Гм, - недоверчиво  хмыкнул  король,  покачивая  головой,  -  шпагой  он
владеет мастерски. Хорошо бы его покусала бешеная собака. Так бы мы от  него
отделались без всяких трудов.
   И он  бросил  косой  взгляд  па  Бюсси,  который  разгуливал  по  залу  в
сопровождении трех своих друзей, толкая или высмеивая всех, кого  он  считал
врагами герцога Анжуйского, - само  собой  разумеется,  что  эти  люди  были
сторонниками короля.
   - Черт побери, - закричал Шико, - не смейте обижать моих любимчиков, мэтр
Бюсси, а не то будь я хоть король-раскороль,  но  я  обнажу  шпагу  не  хуже
любого шута.
   - Ах, мошенник, - пробормотал Генрих, - даю слово, он прав.
   - Если Шико будет продолжать свои шуточки в том же духе, я его  поколочу,
государь, - сказал Можирон.
   - Не суйся, куда тебя не спрашивают,  Можирон.  Шико  дворянин  и  весьма
щепетилен в вопросах чести. К тому же колотушек  заслуживает  вовсе  не  он,
здесь он отнюдь не из самых дерзких.
   На этот раз намек был ясен; Келюс сделал знак д'О и  д'Эпернону,  которые
блистали в других углах зала и не были свидетелями выходки Бюсси.
   - Господа, - начал Келюс,  отведя  своих  друзей  в  сторону,  -  давайте
посоветуемся. Ну, а ты, Сен-Люк, иди, беседуй с  королем  и  продолжай  свое
дело миротворца, по-моему, ты в нем весьма преуспел.
   Сен-Люк счел это предложение разумным и отошел к королю, который о чем-то
горячо спорил с Шико.
   Келюс увлек четырех миньонов в оконную нишу.
   - Ну послушаем, зачем  ты  нас  созвал,  -  сказал  д'Эпернон.  -  Я  там
волочился за женой Жуаеза и предупреждаю: если  ты  не  сообщишь  что-нибудь
по-настоящему важное, я тебе никогда не прощу.
   - Я хочу вас предупредить, господа, - обратился Келюс к своим  товарищам,
- что сразу же после бала я отправляюсь на охоту.
   - Отлично, - сказал д'О, - а на какого зверя?
   - На кабана.
   - Что это тебе взбрело в голову? Ехать охотиться в такой собачий холод! И
для чего? Чтоб тебе же выпустили кишки в каком-нибудь перелеске?
   - Ну и пусть! Все равно я еду.
   - Один?
   - Нет, с Можироном и Шомбергом, мы будем охотиться для короля.
   - А-а! Понятно, - в один голос сказали Можирон и Шомберг.
   - Король изъявил желание видеть завтра па своем обеденном  столе  кабанью
голову.
   - С отложным воротником  по-итальянски,  -  сказал  Можирон,  намекая  на
простой отложной воротничок, который носил Бюсси, в отличие от пышных брыжей
миньонов.
   - Так, так, - подхватил д'Эпернон. - Идет. Я участвую в деле.
   - Но что случилось? - спросил д'О. - Объясните мне, я все еще ни черта не
понимаю.
   - Э, да оглянись вокруг, мой милый.
   - Ну, оглянулся.
   - Разве ты не видишь наглеца, который смеется тебе в лицо?
   - Бюсси, что ли?
   - Ты угадал. А не кажется ли тебе, что это и есть тот  самый  кабан,  чья
голова порадовала бы короля?
   - Ты уверен, что король... - начал д'О.
   - Вполне уверен, - прервал его Келюс.
   - Тогда пусть будет так. На охоту! Но как мы будем охотиться?
   - Устроим засаду.  Засада  всего  надежнее.  Бюсси  издали  заметил,  что
миньоны о чем-то  совещаются,  и,  не  сомневаясь,  что  речь  идет  о  нем,
направился к своим противникам, на ходу перебрасываясь шуточками с друзьями.
   -  Присмотрись  получше,  Антрагэ,  взгляни-ка,  Рибейрак,  как  они  там
разбились на парочки. Это просто трогательно, Их можно принять за Евриала  с
Нисом, Дамона с Пифием, Кастора с... Но постой, куда делся Поллукс?
   - Поллукс женился, - ответил Антрагэ, - и наш Кастор остался без пары.
   - Чем они там занимаются,  по-вашему?  -  громко  спросил  Бюсси,  дерзко
разглядывая миньонов.
   - Держу пари, - отозвался Рибейрак, - они изобретают  новый  крахмал  для
воротничков.
   - Нет, господа, - улыбаясь, ответил Келюс, - мы сговариваемся отправиться
на охоту.
   - Шутить изволите, синьор Купидо, -  сказал  Бюсси,  -  для  охоты  нынче
слишком холодно. У вас вся кожа потрескается.
   - Не беспокойтесь, сударь, - в тон ему ответил  Можирон,  -  у  нас  есть
теплые перчатки, и камзолы наши подбиты мехом.
   - А-а, вот это меня успокаивает, - заметил Бюсси. -  Ну  и  когда  же  вы
выезжаете?
   - Может быть, даже нынче ночью, - сказал Шомберг.
   - Никаких "может быть". Непременно нынче ночью, - поправил его Можирон.
   - В таком случае я должен предупредить короля,  -  заявил  Бюсси.  -  Что
скажет его величество, если завтра на утреннем туалете все его любимцы будут
сморкаться, чихать и кашлять?
   - Не трудитесь понапрасну, сударь,  -  сказал  Келюс,  -  его  величеству
известно, что мы собираемся охотиться.
   - На жаворонков, не так ли? - насмешливо поинтересовался Бюсси,  стараясь
придать своему голосу как можно более презрительное звучание.
   - Нет, сударь, - сказал Келюс. - Не на жаворонков, а на кабана. Нам  надо
во что бы то ни стало раздобыть его голову.
   - А зверь? - спросил д'Антрагэ.
   - Уже поднят, - ответил Шомберг.
   - Но ведь еще нужно знать, где он пройдет, - сказал Ливаро.
   - Ну, мы попытаемся это разузнать, - успокоил его д'О. -  Не  желаете  ли
поохотиться вместе с нами, господин де Бюсси?
   - Нет, по правде говоря,  я  занят.  Завтра  мне  нужно  быть  у  герцога
Анжуйского на приеме графа де Монсоро, которому герцог,  как  вы,  наверное,
слышали, выхлопотал должность главного ловчего.
   - Ну а нынче ночью? - спросил Келюс.
   - Сожалею, но и нынче ночью не могу. У меня свидание в одном таинственном
доме в Сент-Антуанском предместье.
   - Ах, вот как! - воскликнул д'Эпернон. - Неужели королева Марго инкогнито
вернулась в Париж? Ведь, по слухам, господин де Бюсси, вы унаследовали де Ла
Молю.
   - Не  стану  отнекиваться,  но  с  недавних  пор  я  отказался  от  этого
наследства, и на сей раз речь идет о совсем другой особе.
   - И эта особа вас ждет в одной из улочек Сент-Антуанского  предместья?  -
спросил д'О.
   - Вот именно, и я даже хочу обратиться к  вам  за  советом,  господин  де
Келюс.
   - Рад вам услужить. Хоть я и не принадлежу к судейскому сословию, но  все
же горжусь тем, что никому еще не давал  дурных  советов,  в  особенности  -
друзьям.
   - Говорят, что парижские улицы по ночам  небезопасны,  а  Сент-Антуанское
предместье весьма уединенная часть города. Какую дорогу вы  посоветовали  бы
мне избрать?
   - Черт  побери!  -  сказал  Келюс.  -  Луврскому  перевозчику  непременно
придется ждать вас всю ночь до утра,  поэтому  на  вашем  месте,  сударь,  я
воспользовался бы маленьким паромом в Прэ-о-Клерк и  спустился  бы  вниз  по
реке до угловой башни, затем я пошел  бы  по  набережной  до  Гран-Шатле,  и
дальше по улице Тиксерандери, добрался бы  до  Сент-Антуанского  предместья.
Коли, дойдя до конца улицы Сент-Антуан, вам удастся без всяких  происшествий
миновать Турнельский дворец, вероятно, вы живым и невредимым  постучитесь  в
дверь вашего таинственного дома.
   - Благодарю за столь подробное описание дороги. Итак, вы сказали: паром в
Прэ-о-Клерк, угловая башня, набережная до  Гран-Шатле,  улица  Тиксерандери,
затем улица Сент-Антуан. Будьте уверены -  я  не  сверну  с  этого  пути,  -
пообещал Бюсси.
   И,  поклонившись  пятерым  миньонам,   он   удалился,   нарочито   громко
обратившись к Бальзаку д'Антрагэ:
   - Решительно, с этим народом не о чем толковать, Антрагэ. Уйдем отсюда.
   Ливаро и Рибейрак со смехом последовали за Бюсси и  д'Антрагэ;  удаляясь,
вся компания несколько раз оборачивалась назад, словно обсуждая миньонов.
   Миньоны сохраняли спокойствие, по-видимому,  они  решили  ни  на  что  не
обращать внимания.
   Когда Бюсси  вошел  в  последнюю  гостиную,  где  находилась  госпожа  де
Сен-Люк,  ни  на  минуту  не  терявшая  из  виду  своего  супруга,   Сен-Люк
многозначительно повел  глазами  в  сторону  удалявшегося  фаворита  герцога
Анжуйского. Жанна с чисто женской проницательностью тут же все  поняла:  она
догнала Бюсси и преградила ему путь.
   - О господин де Бюсси, - сказала Жанна, - все кругом только и говорят что
о вашем последнем сонете. Уверяют, что он...
   - Высмеивает короля? - спросил Бюсси.
   - Нет, прославляет королеву. Ах, умоляю, прочтите его мне.
   - Охотно, сударыня, - сказал Бюсси.
   И, предложив новобрачной руку, он начал на ходу декламировать свой сонет.
   Тем временем Сен-Люк незаметно подошел к миньонам, они слушали Келюса.
   -  По  таким  отметинам  зверя  легко  выследить.  Итак,   решено:   угол
Турнельского дворца, около Сент-Антуанских ворот, напротив дворца Сен-Поль.
   - И прихватить с собой лакея? - спросил д'Эпернон.
   - Никоим образом, Ногарэ, никоим образом, - возразил Келюс, -  мы  пойдем
одни, только мы одни будем знать нашу тайну, мы своими руками выполним  свой
долг. Я ненавижу Бюсси, но я счел бы  себя  опозоренным,  если  бы  позволил
палке лакея прикоснуться к нему. Бюсси дворянин с головы до ног.
   - Выйдем вместе, все шестеро? - осведомился Можирон.
   - Все пятеро, а не все шестеро, - подал голос Сен-Люк.
   - Ах да, ведь ты женат. А мы-то все еще  по  старой  памяти  числим  тебя
холостяком! - воскликнул Шомберг.
   - Сен-Люк прав, - вмешался д'О, -  пусть  он,  бедняга,  хоть  на  первую
брачную ночь останется с женой.
   - Вы ошибаетесь, господа, - сказал Сен-Люк. - Моя жена  безусловно  стоит
того, чтобы я остался с ней, но не она меня удерживает, а король.
   - Неужели король?
   - Да, король. Его величество высказал желание, чтобы я  проводил  его  до
Лувра.
   Молодые люди посмотрели на Сен-Люка с улыбкой,  которую  наш  новобрачный
тщетно пытался истолковать.
   - Чего тебе еще надо? - сказал  Келюс.  -  Король  пылает  к  тебе  столь
необыкновенной дружбой, что прямо шагу без тебя ступить не может.
   - К тому же мы вполне обойдемся и без  Сен-Люка,  -  добавил  Шомберг.  -
Оставим же нашего приятеля на попечение его короля и его супруги.
   - Гм, но ведь мы идем на крупного зверя, - усомнился д'Эпернон.
   - Ба! - беззаботно воскликнул Келюс. - Пусть только его выгонят на меня и
дадут мне копье, а все остальное я беру на себя.
   Тут они услышали голос Генриха: король звал Сен-Люка.
   - Господа, -  сказал  новобрачный,  -  вы  слышите,  меня  зовет  король.
Счастливой охоты, до встречи.
   И Сен-Люк покинул общество своих друзей, но, вместо того чтобы  поспешить
к королю, он проскользнул мимо все еще стоящих шпалерами вдоль стен зрителей
и отдыхающих танцоров и подошел к двери, за ручку которой уже взялся  Бюсси,
удерживаемый юной новобрачной, делавшей все, что было в ее силах, лишь бы не
выпустить гостя.
   - А! Доброй  ночи,  господин  де  Сен-Люк,  -  сказал  Бюсси.  -  Но  что
случилось? Почему  у  вас  такой  возбужденный  вид?  Неужели  и  вы  решили
присоединиться к большой охоте, которую здесь собирают? Такое решение делает
честь вашему мужеству, но не вашей галантности.
   - Сударь, - ответил Сен-Люк, - у меня возбужденный вид, потому что я  вас
искал.
   - В самом деле?
   - И боялся, как бы вы не ушли. Милая  Жанна,  передайте  вашему  батюшке,
пусть он попробует задержать короля. Мне нужно сказать  господину  де  Бюсси
два слова с глазу на глаз.
   Жанна поторопилась выполнить поручение, она ничего не  понимала  во  всех
этих неотложных делах, но покорно подчинялась  воле  своего  мужа,  так  как
чувствовала, что речь идет о чем-то очень важном.
   - Ну так что вы хотите мне сказать, господин Де  Сен-Люк?  -  осведомился
Бюсси.
   - Я хотел вам сказать, сударь, что парижские улицы нынче опасны, и  ежели
у вас назначено свидание на сегодняшний вечер, то лучше будет перенести  его
на завтра, а ежели вы все-таки попадете в окрестности Бастилии, то избегайте
Турнельского дворца: там  есть  один  уголок,  в  котором  могут  спрятаться
несколько человек. Вот и все, что я хотел вам сказать, господин де Бюсси.  У
меня и в мыслях нет, что человека, подобного  вам,  можно  чем-то  напугать,
боже упаси, но подумайте хорошенько.
   В эту минуту на весь зал раздался жалобный вопль Шико:
   - Сен-Люк, мой маленький Сен-Люк! Что с тобой? Зачем ты  прячешься?  Ведь
ты видишь, я жду тебя и без тебя не хочу возвращаться в Лувр.
   - Я здесь, государь! - крикнул в  ответ  Сен-Люк,  устремляясь  на  голос
шута.
   Рядом с Шико стоял Генрих III;  паж  уже  подавал  ему  тяжелый  плащ  на
горностаевом меху,  другой  паж  держал  наготове  длинные  -  до  локтей  -
перчатки, а третий - бархатную маску на атласной подкладке.
   - Государь, - обратился Сен-Люк одновременно к обоим Генрихам. -  Я  буду
иметь честь сопровождать вас с факелом до носилок.
   - Нет, - ответил король. - Шико едет в одну сторону, я -