- тот одну
    фамилию  и  знает...  Может,  и  не  надо ничего вспоминать, а? Зачем?..
    Живем,  и ладно... Шакин! - позвал он. - Шакин, ты слышишь? Хватит дурью
    маяться, все равно ничего не поймаешь. Иди сюда!

    Шакин поймал блесну, закрепил на спиннинге и зашагал к ним.

    - Ничего, - проворчал он. - Сколько ловлю, и ничего. Ни уклейки.

    - Слышишь, я говорю: может, и не надо нам ничего стараться вспомнить, а?

    -  Не  надо?!  -  Шакин  обиделся.  -  Как это - не надоесли... А ну как
    случится что?

    - Да что здесь может случиться, - сказал Дим.

    -  Ну,  мало  ли...  Вот  продукты  кончатся, что делать будем? Рыбы-то,
    рыбы-то нет!

    -  Продукты  есть, - возразил Дим, - Магазин и склад - целехоньки, одной
    стены только и нет.

    - Мы скоро все съедим. Сколько нас?

    - Сто двадцать восемь.

    - Вот видишь! И все есть хотят. Ну, съедим мы все, а дальше? Что дальше-то?

    - Бутылку в канализацию бросим.

    - Что?..

    - Бутылочную почту откроем, - пояснил Дим.

    -  Да,  вот  что  странно,  -  старик  закопал окурок в песок. - Системы
    водоснабжения работают, и канализация... Даже электричество есть.

    -  Оно  по  проводам  потому  что,  -  фыркнул  Сошка. - Вот и есть. Раз
    провода, значит, и электричество.

    - Рассудительный ты больно у нас, - сказал старик.

    - А если по канализационному коллектору попробовать? - предложил Дим.

    Шакин покачал головой:

    - Вряд ли ты в здешние трубы протиснешься...

    - Но вода-то - она откуда идет?..

    - Вода... Идет, - Шакин вздохнул.

    -  Ну  хорошо,  бутылку с письмом мы в канализацию бросим - через люк, -
    сказал-старик. - А на чем писать будем? Бумаги-то - нет бумаги!

    - В городе все говорят: сгорела бумага, когда шарахнуло.

    - Что - шарахнуло? Ну, что? - почти закричал старик.

    - Что-что, - рассердился Шакин. - Шарахнуло, и все тут.

    -  А откуда ты взял это все: Тифон, Тантал, Харон, - не унимался старик.
    - Откуда? Выходит, что-то помнишь?

    - Это из мифологии. Греки. Древние, - ответил вместо Шакина Дим.

    -  И ты вспомнил? - изумился старик. - Если так дальше пойдет, мы отсюда
    и  выкарабкаться  сможем!  Главное  -  вспомнить,  а потом... Потом само
    образуется! Главное, есть сдвиги! Есть! Выходит, все к лучшему!

    - Дед, а как город наш называется? - встрял Сошка.

    -  Отстань, - Дим небольно шлепнул его по затылку. Сошка обиженно заныл,
    заскреб кулаками по сухим глазам.

    -  А  действительно,  что  это за город? - старик опять вынул из кармана
    сигарету и закурил. - Ни табличек, ни названий улиц... Одни стены...

    - Сам говорил, что Ока, - буркнул Сошка. - Значит, город - Приокск.

    - Не было такого города. Никогда не было. И не Ока это вовсе...

    - Чего тогда врал - Ока, Ока, - не унимался Сошка.

    -  Я  на  Оке  жил  когда-то,  - объяснил старик. - Деревня там была, на
    правом берегу... А на левом - город. А вот какой город?..

    -  Так  что  с  продуктами делать? - спросил Шакин. - Как ни напасай, на
    всю войну не хватит.

    - На какую войну? - старик подскочил. - Что, разве война была?..

    - Да нет, это просто так сказалось... Машинально... Сорвалось с языка.

    -  Поток  сознания...  Ты запоминай, запоминай, - старик закивал. - Если
    что еще машинально скажешь, все запоминай.

    -  Батюшка  в  церкви  сегодня  велел  - по невинно убиенным помолиться,
    -сказал Сошка.

    -  Невинно  убиенным?  -  старик  закусил  губу.  - Интересно... Невинно
    убиенным... И откуда он...

    -  Слушай,  -  Шакин  присел перед Димом на корточки. - А может, Сошка -
    сын  твой?  Вы все время вместе, раздельно вас и не помню... Поодиночке,
    в смысле... Сын?

    Дим пожал плечами.

    - А что, похожи? - спросил он.

    -  Да  вроде...  Мы тут все похожи: две руки, две ноги... Безголовые вот
    только...

    - Оптический обман, - вдруг сказал старик. - Обман, - уверенно повторил он.

    Шакин нахмурился:

    - Почему?

    -  Откуда  пять  солнц,  если  всегда  одно  было?  Откуда,  а?  Значит,
    остальные - отражения. Миражи.

    -  И  не  надоело  же  вам,  -  степенно-рассудительно произнес Сошка. -
    Каждый вечер одно и то же говорите...

    - Ты встрянь мне еще, - пригрозил Дим.

    -  Ребенок  прав,  -  сказал  старик.  -  О чем же еще нам говорить?.. Я
    уверен: четыре солнца - ложные. Они все темные, гораздо темней основного.

    - Может быть, - вежливо согласился Дим.

    -  Солнца  - обман. И мы все. И я. И я для вас, может, и не существую. И
    вы - для меня... Результат самовнушения...

    -  Румяной  зарею покрылся восток, - Шакин поднялся с земли и потянулся.
    - В селе за рекою потух огонек... В селе за рекою...

    - А что, и там люди живут, - старик указал на правый берег. - Вроде нас.

    -  Теперь  свет три дня там гореть будет. Пока Харон опять не взойдет, -
    сказал Дим.

    -  Вот  видишь,  кое  к  каким  выводам  мы  все  же  приходим, - старик
    воодушевился. - Значит, у них там только одно солнце: Харон.

    - Или время течет по-разному, у нас и у них, - отозвался Дим.

    -  А  знаешь,  отрок, достань-ка ты компас, - сказал старик. Сошка полез
    за  компасом,  гордо протянул его. Север оказался на месте - стрелка как
    и вчера указывала на сухой ивняк на том берегу.

    -  Вот  видишь  видишь.  - быстро заговорил старик. - Стабилизация! Есть
    стабилизация! Значит все вокруг как-то изменяется! К лучшему!

    Стрелка дрогнула и отползла градусов на десять влево.

    - Вот тебе и стабилизация. - Шакин рассмеялся.

    Старик смутился.

    Свет на том берегу мигнул и погас.

    -  Электричество кончилось, - пробормотал старик. Тантал еще постоял над
    ними  и  начал  медленно  опускаться - туда же, откуда взошел. При свете
    его волосы Сошки отливали красным, а губы стали совсем прозрачными.

    -  Пошли,  дитя: спать пора, - старик хлопнул Сошку по плечу. - Устал ты
    сегодня...

    - Я с вами, - Шакин торопливо начал засовывать спиннинг в футляр.

    - Я останусь, - сказал Дим.

    - Попробуешь? - старик внимательно посмотрел на него.

    - Как вас звали? - вдруг спросил Дим.

    Старик открыл было рот, потом нахмурился и махнул рукой.

    -  Забыл.  Начисто  - он вздохнул. - Если б помнить...Говорят, у каждого
    есть  тезка  -  ангел-хранитель. А у меня, видать, теперь и нету... Да и
    откуда ему тут взяться-то, ангелу...

    Они быстро вскарабкались по обрыву и исчезли.

    Дим  встал,  отряхнул  песок. Плавки уже почти высохли. Он вошел в воду:
    мягкое  дно круто ушло вниз; Дим заработал ногами. Течение напирало: Дим
    старался  держаться  сухого  ивняка на том берегу - взмах... еще... три.
    четыре... еще восемь взмахов - и стоп... десять... одиннадцать... все!

    Кусты на том берегу вдруг задрожали, их заволокло блеклой дымкой.

    - Приплыли, - сказал вслух Дим.

    Он  отчаянно  забарахтался;  дымка  впереди темной полосой растеклась по
    горизонту.

    Дим повернул назад.

    У  самого  берега  он  оглянулся. Сухой ивняк стоял как и всегда. Окно в
    деревне не горело.

    На севере - если это все еще был север - вставал тусклый Харон.

    Дим повернулся спиной к реке и вскарабкался на обрыв.

    Близкий  горизонт  ровным  овалом  вытянулся  к  западу.  Впереди темнел
    обрубок  города  -  пять  оборванных  неизвестно  куда  улиц,  церковь и
    площадь - в чистом поле.

    Старик курил возле дома, на лавочке.

    - Ну, что? - спросил он.

    Дим махнул рукой.

    -  А  я  думал,  что-нибудь  случится.  Хоть  что-то.  Должно же в конце
    концов... Невозможно, чтоб вот так: целый год - и ничего...

    - Год?

    -  Ну... Я вообще-то не считал... Я ведь не помню, когда тут очутился...
    Гляжу  -  а  я тут уже давным-давно живу.. Может. умер я? Умер, и - нате
    вам... А?

    Дим вошел в дом.

    Сошка не спал, он приподнялся на матрасе, закивал:

    -  Дядь Дим хорошо, что пришел. Дед сказку обещал, а как я спать лег так
    он и забыл. Не помню говорит, и все. Дим сел рядом.

    - Ну, что тебе рассказать? - он поправил одеяло.

    - Ты мне хорошую сказку, плохую не надо - Сошка приготовился слушать.

    -  Жил-был  маляр,  -  начал  Дим.  - Жил-был маляр. И красил этот маляр
    небо. Утром в розовый, днем в голубой или серый..

    - Как-как? - засмеялся Сошка. - В серый - разве небо серое бывает?

    - Бывает. Когда дождь идет, небо делается серым-серым.

    - А дождь - это что?

    - Когда с неба - вода.

    - Как в речке?

    - Поменьше. Каплями.

    - А-а, водопровод... А почему у нас дождя нет?

    - Шакин его на запчасти к спиннингу продал.

    Сошка взахлеб засмеялся Потом посерьезнел:

    - И дальше что?

    -  Дальше? Красил этот маляр небо - целыми днями красил. А ребята стояли
    рядом и смеялись.

    - А почему?

    -  Потому что хорошо учились, и в школе им рассказали, что никакого неба
    нет, а наверху только воздух. И еще космос, до самого Солнца.

    - А тогда что он красил? - недоверчиво спросил Сошка.

    -  Небо.  И на ребят не обижался, а брал кого-нибудь на руки, залезал на
    стремянку,  и  давал  в руки кисточку. И мальчишка красил небо. Вместе с
    ним. Утром - в розовый, днем - в синий.

    - А вечером?

    - В малиновый. А потом в черный, и белым рисовал звезды. Ты звезды помнишь?

    - Я луну помню.

    -  Потом  ребята  приходили  домой,  и  взрослые  ругали  их  за то, что
    перепачкались  в  краске.  Взрослые тоже хорошо учились, они тоже знали,
    что  никакого  неба  нет,  а  есть космос. И ругали маляра, что его небо
    никак не отстирывается...

    Сошка тонко засопел.

    Дим подошел к окну.

    - В селе за рекою, - сказал он вслух.

    Свет в деревне - там, на правом берегу - не горел.

    "Миры", 1993, ‘ 1 (Алма-Ата).





















    Александр БИРЮК

    Клад




                 Привет Избавителю!- ревом возгласил хор.- Смерть Крысолову'

                                                              Александр Грин

    Грише  совершенно  не  улыбалось  оставаться  одному  в  большой  пустой
    квартире  во втором часу ночи, но делать было нечего. За неделю им двоим
    предстояло  закончить  большущий  ремонт, дело решала скорость, и потому
    история с глазом Куркина была некстати.

    Уже  за  полночь  с Куркиным приключилась неприятность. Ему в глаз попал
    маленький  кусочек  штукатурки  и  не  позволял  безболезненно моргнуть.
    Удалить  зловредную пылинку никак не удавалось. О работе не могло быть и
    речи. И, быстро переодевшись, он отправился в "скорую помощь".

    Гриша  закурил  и  посмотрел  на  часы. До утра далеко. По его расчетам,
    Куркин  вернется  не  раньше, чем через час. Если, конечно, с глазом все
    нормально.  В  тишине  слышен  был  гул  взлетающего в далеком аэропорту
    самолета.  Изредка  с  улицы  доносился шум проезжающего автомобиля, а с
    моря  -  заунывный гудок маяка. Окно выходило во внутренний двор, и свет
    из подъезда отражался в темных окнах противоположного дома.

    Гриша  затушил  окурок,  подошел  к стене и чиркнул по ней металлическим
    шпателем.  После нескольких минут тишины этот звук показался ему до того
    резким  и  громким,  что  он вздрогнул и испуганно прислушался. Одному в
    пустой  квартире  было  не по себе, как в детстве, когда взрослые гасили
    свет и бросали его наедине с темнотой.

    Гриша  вздохнул, присел на корточки и, понемногу увеличивая темп работы,
    принялся   сковыривать   со   стены   куски   старой  штукатурки.  Вдруг
    здоровенный  шмат  штукатурки  отвалился  с  большим  куском  камня, и в
    образовавшемся углублении Гриша заметил широкую щель.

    Его  охватило  приятное  возбуждение.  Он  много  раз  слышал про всякие
    клады,  замурованные  в стенах старых домов. Еле переводя дыхание, Гриша
    схватил  топор  и принялся расширять щель. Пот лил с него градом, хотя в
    кухне   не  было  жарко.  С  каждым  новым  ударом  в  стене  все  яснее
    вырисовывалась  квадратная  ниша.  Гриша  стал ее углублять. Вскоре путь
    ему  преградил  кирпич,  отзывавшийся  на  удары чисто и звонко. Значит,
    там, за ним, было пустое пространство!

    Проклятый  кирпич  долго  не  поддавался.  Гриша дрожащими руками сжимал
    скользкое  от  пота  топорище,  тщетно  стараясь не наделать чрезмерного
    шума.  Старая  глина  гудела  и  звенела, но крошилась, как назло, очень
    неохотно.

    Наконец  кирпич  побежденно  всхлипнул  и  исчез в темной дыре. И тотчас
    Гриша  увидел то, к чему стремились сейчас все его помыслы. Почему-то он
    был твердо уверен, что это то самое...

    Внезапно  успокоившись (ведь дело-то сделано!), Гриша изо всех сил дунул
    в  дыру, сметая известковую пыль. В темноте проступили очертания верхней
    части  металлического  цилиндра,  похожего на пятикилограммовую банку, в
    каких  иногда  продают  томатную пасту. Стена в этом месте была толстая,
    капитальная, и скрывала истинные размеры банки.

    Скорчившись  в  неудобной  позе, Гриша ухватился за банку (если это была
    банка)  обеими  руками  и  дернул ее на себя. Из глубины дыры послышался
    неясный  шорох, к ладони что-то мягко прикоснулось, и в следующий миг ее
    обожгло страшной болью.

    Гриша  вскрикнул и выдернул руку. На левой ладони явственно обозначились
    следы острых зубов.

    "Крыса!"  -  пронеслось  в  голове. Гриша быстро наклонился и заглянул в
    дыру.  И  в  самом  деле,  большая  коричневая  крыса  сидела на банке и
    угрожающе  скалила  зубы.  Усы ее противно топорщились в разные стороны.
    Рядом мелькнула тень еще одной, и массивная банка вздрогнула.

    Гриша  схватил топор и ткнул им в крысу. Тотчас послышался скрежет зубов
    о  металл,  и  топор  рвануло  с  такой силой, что Гриша его не удержал.
    Пришлось  опять нагнуться за топором. И тут крыса кинулась Грише прямо в
    лицо.  Защищаясь,  он  выставил  вперед  правую  руку. Крыса вцепилась в
    ладонь,  и  Гриша  заорал  от ужаса и боли. Он резко махнул рукой, крыса
    сорвалась  и  шмякнулась  о  стену.  Но  зубы все же разорвали мякоть, и
    ладонь мгновенно окрасилась в алый цвет.

    Пока  Гриша  управлялся  с этой крысой, другая накинулась на него сзади.
    Это  было  уже  слишком.  Гриша  вскочил  и с ужасом увидел, что из дыры
    выпрыгивают и устремляются к нему десятки крыс, одна другой толще.

    Вмиг  улетучились  все  до  единой  мысли,  в  том  числе  и  о  банке с
    сокровищами.  Не успел он сделать и шага к отступлению, как крысы дружно
    накинулись  на  него  и  с  диким  остервенением  принялись  кусать - за
    ботинки, за брюки, за ноги. Некоторые, самые шустрые, карабкались выше...

    В  панике  Гриша  перевернул  кухонный  стол и, воя от страха, кинулся к
    туалету.  Было  так жутко, что боли он уже не чувствовал; крысами кишела
    вся  квартира.  Гриша  видел их маленькие омерзительные глазки, пылавшие
    злобой.  Он вбежал в туалет, захлопнул за собой дверь и с силой прижался
    к стене, раздавив спиной крысу, повисшую на нем сзади.

    Теперь  он был в безопасности. В туалет крысы проникнуть никак не могли.
    Гриша  победно  засопел  и  стал  разглядывать  свои трясущиеся руки, на
    которых  не  осталось  живого места. Все тело болело от укусов и ушибов,
    одежда  была  в крови. Гриша смочил кровоточащие руки в туалетном бачке,
    но боль не ослабла.

    И тут же он вспомнил о кладе. Вот черт!

    Нужно немедленно прорваться к дыре и вытащить банку! Но как?..

    Крысиный  топот  на  кухне  понемногу  стих.  Тут Гриша вспомнил, что на
    подоконнике  лежит  пара  брезентовых рукавиц. Это, конечно, не преграда
    для  крысиных  зубов,  но  все  же  кое-что. Вдобавок в кармане оказался
    шпатель.   Тоже   какое-никакое  оружие.  Гриша  сжал  его  и  осторожно
    приоткрыл дверь.

    Крыс  в  кухне  и  в самом деле не было. В три прыжка он пересек кухню и
    схватил рукавицы.

    Из  дыры опять выскочила крыса и кинулась на Гришу. Но он был наготове и
    шпателем   размозжил   ей   голову.  Затем  нагнулся  к  дыре  и  увидел
    невероятную картину.

    Банка,  которая  так  хорошо  была  видна,  теперь  наполовину исчезла в
    провале  и с каждой секундой, увлекаемая крысами, уходила все глубже. Не
    обращая внимания на укусы, он мертвой хваткой вцепился в металл.

    В  дыре  зашумело,  раздался душераздирающий писк, но Гриша изловчился и
    что   есть   силы   дернул  банку  на  себя.  Одна  рукавица  с  треском
    разорвалась,  и  ладонь  снова пронзила дикая боль. Держась из последних
    сил,  он  наконец  извлек банку на свет. Вслед за ней из дыры посыпались
    разъяренные крысы.

    То,   что   началось  дальше,  было  уже  полнейшим  кошмаром.  Крысы  с
    сумасшедшим   остервенением   кидались   на   Гришу.  Казалось,  чувство
    самосохранения  совершенно  покинуло их. Они сражались не на жизнь, а на
    смерть.  От  отчаяния  в  нем  самом  пробудилась  звериная ярость, и он
    обрушил на мерзких тварей всю оставшуюся мощь своего израненного тела.

    В  туалет  он вполз на четвереньках, толкая банку перед собой. Он сбился
    со  счета,  прикидывая,  скольких крыс задушил и пришиб. Они были все на
    одну  морду,  и  Грише  чудилось, что каждая убитая зверюга бросается на
    него снова и снова.

    Наконец  дверь  удалось  захлопнуть. Труднее было разделаться с крысами,
    прорвавшимися  в  туалет  вслед  за  ним. Превозмогая боль, он переловил
    гадких   зверьков  и  одно  за  другим  вышвырнул  извивающиеся  тела  в
    маленькое окошко.

    Немного  передохнув и придя в себя, Гриша склонился над банкой и стал ее
    разглядывать.

    Банка  весила  много,  на удивление много. Казалось, она была так плотно
    набита,  что  содержимое  при  встряхивании  не  давало  о себе знать ни
    единым  звуком.  Видно было, что это старая-престарая банка, каких давно
    не  делают.  Повертев  ее,  Гриша обнаружил выдавленную на крышке дату -
    "1917"  -  и  рядом  какие-то буквы, вроде бы инициалы. Теперь он уже не
    сомневался,  что  в банке, конечно, драгоценности - что еще стали бы так
    старательно прятать в те ненадежные времена?

    Гриша  попытался открыть ее, но крышка была то ли наглухо запаяна, то ли
    туго  завинчена.  Гриша  и  тряс  банку,  и  бил ее об пол, и расшатывал
    крышку, но тщетно.

    Притомившись  от  возни с банкой, Гриша решил передохнуть и тут заметил,
    что  на этот раз крысы вовсе не смирились с его бегством. Они продолжали
    упорно штурмовать дверь.

    И  тут  Гриша  понял: дело не столько в нем, сколько в этой самой банке!
    Крысам  зачем-то  позарез  нужна  была эта банка. Настолько позарез, что
    они решились открыто напасть на человека в его жилище.

    От  этой догадки Гришу прошиб холодный пот. Он снова взглянул на банку и
    увидел то, на что сначала не обратил внимания.

    Весь  металл  -  какой-то  очень  прочный и тяжелый сплав - был испещрен
    следами  крысиных зубов. Похоже, что крысы в своем убежище трудились над
    этой банкой не один год.

    Зачем крысам банка? Точнее: зачем им то, что у нее внутри?..

    Дверь  туалета уже трещала. Рано или поздно она рухнет. Скорее рано, чем
    поздно.   Было   слышно,   как   крысы   отрывают   от  двери  щепки.  В
    образовавшиеся    щели    Гриша    видел,    что   кухня   кишмя   кишит
    грязно-коричневыми, серыми и черными телами.

    Что делать? Выход один - поскорее сматываться отсюда.

    Но  как?  Через  ма