ам чемоданчика. В открытом
виде чемоданчик был куда больше, чем в закрытом. Доктор  не  понимал,  как
чемоданчик  становится  таким  компактным,  но  потом  решил,  что  в  его
конструкции какой-то фокус. В  его  времена...  а,  впрочем,  раз  так,  в
ломбарде за него дадут дороже, радостно подумал доктор.
     Тряхну-ка я стариной, решил доктор Фулл, и  посмотрю  инструменты,  а
потом уж снесу их ростовщику. Многие из инструментов он  видел  впервые  -
видно, он порядочно отстал. Из чемоданчика выглядывали  какие-то  штуки  с
лезвиями,  пинцеты,  крючки,  иглы,  кетгут,  шприцы.   Вот   и   отлично,
обрадовался доктор, шприцы можно отдельно сбыть наркоманам.
     Пора  идти,  решил  доктор,  и  попытался  было  закрыть  чемоданчик.
Чемоданчик не хотел  закрываться.  Тут  доктор  нечаянно  задел  замок,  и
чемоданчик  захлопнулся  сам  собой.  Да,  наука  шагнула  далеко  вперед,
поразился доктор Фулл, на миг забыв,  что  до  сих  пор  его  интересовала
только сумма, которую можно выручить за чемоданчик.
     Если есть цель - встать очень легко. Вот он спустится  вниз,  откроет
парадную дверь,  выйдет  на  улицу.  Но  сперва...  Доктор  Фулл  поставил
чемоданчик на кухонный стол, раскрыл и принялся разглядывать ампулы.  "Да,
с такими лекарствами ничего  не  стоит  привести  в  порядок  вегетативную
нервную  систему",  -  пробормотал  он.  Ампулы  были   пронумерованы,   в
чемоданчике нашлась и пластмассовая карточка со списком лекарств. На левой
стороне карточки имелось краткое описание различных систем  -  сосудистой,
мышечной, нервной. Пробежав описание нервной системы, доктор стал  изучать
правую  сторону  карточки.  Тут   столбцами   перечислялись   всевозможные
лекарства - стимулирующие, успокоительные  и  так  далее.  На  пересечении
стрелок, идущих от столбца  с  надписью  "нервная  система"  и  столбца  с
надписью "успокоительные средства", значилась цифра 17. Доктор  отыскал  в
чемоданчике пробирку с этим номером, трясущейся рукой вынул ее из  гнезда,
вытряхнул на ладонь хорошенькую голубую пилюлю и проглотил.
     Его  словно  громом  поразило:  если  не  считать  кратких   периодов
опьянения, доктор Фулл так давно не  чувствовал  себя  хорошо,  что  почти
забыл, как это бывает.
     Вот и отлично, подумал он. Теперь он в два счета дойдет до  ломбарда,
заложит там чемоданчик и купит спиртное. Доктор спустился  по  лестнице  и
смело вышел на ярко освещенную  солнцем  улицу.  Тяжелый  чемодан  приятно
оттягивал руку.
     И тут доктор заметил, что  выступает  горделиво  вместо  того,  чтобы
воровато красться вдоль стен, как в последние годы. Немножко самоуважения,
сказал он себе, вот что мне нужно. Ну попал человек в беду, так это  вовсе
еще не значит...
     - Доктор, пожалте сюда, - услышал он визгливый голос. - Дочка моя вся
горит, - его дернули за рукав, он обернулся и увидел женщину в замызганном
халате с тупым  лицом  и  нечесаными  волосами  -  типичную  обитательницу
здешних трущоб.
     - Да я, собственно, больше не практикую, - хрипло сказал  доктор,  но
женщина не отпускала его.
     - Сюда, сюда, доктор, - верещала она и тянула  доктора  за  рукав.  -
Зайдите к моей дочке. Вы не сомневайтесь. Я вам два доллара заплачу.
     Это меняет дело, подумал доктор, и позволил женщине  втащить  себя  в
грязную, пропахшую  капустой  квартиру.  Он  догадался,  что  эта  женщина
переехала в их квартал вчера вечером, не иначе. Да, эта женщина  наверняка
только что поселилась здесь, иначе она бы никогда не обратилась к  нему  -
ей бы уже успели доложить, что доктор Фулл пьяница и  отщепенец,  которому
нельзя  доверить  ребенка.  Однако  черный  чемоданчик  придавал   доктору
солидности, заставляя забыть  и  обросшее  щетиной  лицо  и  перепачканный
черный костюм.
     Он посмотрел на трехлетнюю девчушку - она лежала на  свежезастланной,
очевидно, прямо перед его приходом, двухспальной кровати.  Бог  весть,  на
каком грязном и вонючем матраце  она  спала  обычно.  Это  была  та  самая
вчерашняя девчушка, он узнал ее по заскорузлой  повязке  на  правой  руке.
Тощую ручку покрывала  мерзкая  сыпь.  Доктор  ткнул  пальцем  в  локтевую
впадину, и почувствовал, как под кожей вздулись  твердые,  словно  мрамор,
шарики. Девчушка пронзительно запищала; женщина ойкнула  и  тоже  залилась
плачем.
     - Вон, - доктор решительно указал женщине на дверь и она с  рыданиями
поплелась из комнаты.
     Да, два доллара - это два доллара, подумал он. Наговорить  ей  ученой
абракадабры, взять деньги и послать в  больницу.  Не  иначе  как  девчушка
подхватила стрептококк в этом гнусном  закоулке.  Диву  даешься,  как  это
трущобные дети не умирают еще в грудном возрасте. Доктор  поставил  черный
чемоданчик на стол, полез было в карман за ключом, но тут же спохватился и
коснулся замка. Чемоданчик распахнулся, доктор вынул перевязочные ножницы,
подложил тупой конец под повязку и, стараясь не причинить  девчушке  боли,
приступил  к  делу.  Удивительно,  как  легко  и  быстро  ножницы   резали
заскорузлую тряпку. Он почти не нажимал на них, ему даже казалось, что  не
он их ведет, а они сами водят его рукой.
     Да, наука пошла далеко вперед,  подумал  доктор,  эти  ножницы  много
острее микротомного ножа. Доктор  сунул  ножницы  в  надлежащее  гнездо  и
склонился над  раной.  Он  невольно  присвистнул,  увидев,  какой  гнойник
образовался на месте пореза. А впрочем, что ж тут удивительного?
     К такому чахлому существу  липнет  любая  инфекция.  Доктор  суетливо
перебирал содержимое черного чемоданчика. Если проколоть нарыв и выпустить
немного гноя, мамаша поверит, что он помог девчушке, и раскошелится. Но  в
больнице спросят, кто трогал рану, и  -  неровен  час  -  нашлют  на  него
полицию. А что если в чемоданчике есть какое-то средство...
     Он нашел слева на карточке слово "лимфатическое", а в колонке  справа
слово "воспаление". В квадрате, к которому шли стрелки, стояло: "1У-g-Зк".
Он изумился, проверил  еще  раз  -  стрелки  сходились  тут.  Бутылочек  с
римскими  цифрами  в  чемоданчике  не  нашлось,  и  он  понял,   что   так
обозначаются шприцы. Он вынул номер IV из гнезда, и оказалось,  что  шприц
уже снабжен иглой и что в него по всей видимости набрали лекарство. Ну кто
так носит шприцы! Но как бы там ни было, три кубика, чего бы там ни было в
этом  шприце,  под  номером  IV  должны  так  или  иначе   помочь   против
лимфатического воспаления, а у девчушки, видит бог,  именно  оно.  Что  же
может означать это "g"?  Доктор  разглядел  наверху  стеклянного  цилиндра
вращающийся диск с выгравированными на нем  буквами  от  "а"  до  "i".  На
стекле цилиндра, прямо напротив калибровки, имелась указательная стрелка.
     Доктор Фулл, пожав плечами, повернул диск  и,  когда  "g"  совпало  с
указательной стрелкой, поднял шприц на уровень глаз и нажал  поршень.  Как
ни странно, жидкость не брызнула,  только  кончик  иглы  на  какой-то  миг
окутала темная дымка. Он пригляделся - на конце иглы не было просвета.
     Доктор Фулл в полном недоумении  снова  нажал  на  поршень.  И  снова
кончик шприца окутала дымка, и снова  растаяла  в  воздухе.  Проверю-ка  я
шприц в действии, решил доктор, и вонзил иглу себе в руку чуть выше локтя.
Промахнулся, подумал доктор, наверное игла скользнула по коже,  не  задев.
Но тут он  увидел  на  предплечье  кровавую  точку.  Видно,  я  просто  не
почувствовал укола, рассуждал доктор. Но чем бы там ни был  наполнен  этот
шприц, сказал себе доктор, если лекарство соответствует своему  назначению
и может пройти по игле, в которой даже нет просвета, вреда от него быть не
может. Он ввел себе три кубика лекарства и выдернул  иглу.  Рука  в  месте
укола - как и следовало ожидать -  вздулась,  но  боли  он  опять-таки  не
ощутил. Доктор Фулл решил, что он по слабости зрения не разглядел просвета
и ввел три кубика "g" из шприца IV больной девчушке. Пока он  делал  укол,
девочка не переставая хныкала. Однако уже через  две  минуты  она  глубоко
вздохнула и затихла.
     Ну, вот, убил девчонку каким-то непроверенным снадобьем, сказал  себе
доктор, похолодев от ужаса. Доигрался.
     Но тут девочка села на постели и спросила: "А где моя мамка?"
     Доктор, не веря своим глазам, схватил девчушку за руку  и  ощупал  ее
локоть: воспаление спало, температура, видимо,  тоже,  опухшие  края  раны
стягивались прямо на глазах. Пульс стал реже и сильнее, как и должно  быть
у ребенка. По внезапно наступившей тишине из кухни, за  стеной,  донеслись
рыдания матери.
     - А она не помрет, а, доктор? - услышал он вкрадчивый девичий  голос.
Доктор обернулся, неряшливая девчонка лет восемнадцати  стояла  в  дверях,
прислонясь к притолоке, и злорадно смотрела на него.
     - Я о вас много наслышана,  доктор  Фулл.  Только  зря  вы  надеетесь
вытянуть денежки у моей мамаши.  Вам  и  кошку  не  вылечить,  не  то  что
ребенка.
     - Вот как? - возразил доктор. Он сейчас проучит эту молодую особу.  -
Прошу вас - поглядите на мою пациентку, - предложил он.
     Но тут девчушка снова захныкала: "А  где  моя  мамка?"  -  и  молодая
нахалка вытаращила глаза.
     - Тебе лучше, Тереза? Рука не болит? - робко спросила она, подходя  к
кровати.
     - Где моя мамка? - ныла Тереза. - Он меня уколол! - пожаловалась  она
сестре, ткнула больной рукой в доктора и глупо захихикала.
     - Ну что ж, - сказала блондинка, - против фактов не попрешь,  доктор.
Здешние кумушки говорили, что вы ничего не смыслите... Словом,  не  умеете
лечить.
     - Я, действительно, давно удалился от дел, - сказал доктор,  -  но  я
как раз по просьбе своего коллеги относил ему этот чемоданчик, когда  ваша
матушка встретила меня и вот ... - доктор униженно улыбнулся,  прикоснулся
к замку, и чемоданчик тут же закрылся, сократившись до прежних размеров.
     - Вы его украли! - выпалила блондинка.
     Доктор Фулл от ярости чуть не захлебнулся.
     - Да вам никто такую вещь не доверит. Чемоданчик, должно быть,  стоит
прорву денег. Я как увидела, что вы Терезу лечить собрались, сразу  хотела
вас остановить, но потом гляжу, вроде ничего плохого  вы  не  делаете.  Но
когда вы стали мне заливать, будто несете этот чемоданчик своему приятелю,
я сразу смекнула - вы его украли. Берите  меня  в  долю,  не  то  пойду  в
полицию. Да за такой чемоданчик можно выручить долларов 20-30, не меньше.
     В комнату робко заглянула заплаканная мать. Увидев, что девочка сидит
на кровати и весело лопочет, мать радостно завопила,  кинулась  к  дочери,
упала на  колени,  вознесла  короткую  молитву,  бросилась  целовать  руку
доктору и тут же поволокла его на кухню, не переставая  трещать.  Все  это
время блондинка не сводила с них злобного  взгляда.  Доктор  Фулл  покорно
пошел на кухню, но наотрез отказался от кофе, анисового печенья и рожков.
     - А ты ему вина предложи, - ехидно сказала блондинка.
     - Сичас, сичас, - взвизгивала в восторге мать.  -  Винца  не  хотите,
доктор? - и она мигом выставила на стол графинчик с темно-бурой жидкостью.
Увидев, как доктор судорожно тянется к графинчику, блондинка ухмыльнулась.
     И  вдруг  неожиданно  доктора  Фулла  посетили  давным-давно  забытые
чувства: к досаде, вызванной тем, что блондинка так быстро его  раскусила,
примешалась гордость своим врачебным искусством. Доктор - сам себе не веря
- отдернул руку от графина  и  сказал,  смачно  выговаривая  слова:  "Нет,
спасибо. Не в моем обычае пить в такой ранний час", - победно взглянул  на
блондинку и возликовал, увидев ее удивление. А потом  мамаша  вручила  ему
два доллара со словами:
     - Я понимаю, что для вас, доктор, это деньги небольшие, но вы ведь не
откажетесь еще разок прийти к Терезе?
     - Разумеется, сочту своим долгом проследить за течением болезни  моей
пациентки. А теперь  извините,  но  мне  пора  идти,  -  сказал  доктор  и
подхватил чемоданчик:  ему  хотелось  очутиться  как  можно  дальше  и  от
графинчика, и от нахальной блондинки.
     - Не торопитесь, - сказала блондинка. - Мне с вами по пути, - и вышла
вслед за ним. Доктор Фулл решил было ее не замечать, но она изо  всех  сил
вцепилась в ручку чемодана, и ему пришлось остановиться.
     - Послушайте,  милочка,  -  попытался  урезонить  девушку  доктор.  -
Возможно, вы и правы. Откровенно говоря, я не помню, как чемоданчик ко мне
попал. Но вы молоды, вам ничего не стоит заработать деньги...
     - Баш на баш, - сказала  девчонка,  -  не  то  я  иду  в  полицию.  А
попробуйте пикнуть и делить будем уже на шестьдесят и сорок. И знаете, кто
получит сорок процентов? Вы, доктор!
     И  доктору  ничего  не  осталось,  как  признать  свое  поражение   и
отправиться с девчонкой в ломбард. Девчонка, дробно постукивая  каблучками
по асфальту, семенила рядом с размеренно шагавшим  доктором,  не  выпуская
чемоданчика из рук.
     В ломбарде их ожидал непредвиденный удар.
     - Вещичка-то не стандартная, - сказал ростовщик: хитроумный замок  не
произвел на него  никакого  впечатления.  -  Мне  такой  еще  ни  разу  не
попадалось. Небось, грошовая японская работа? Предложите куда-нибудь  еще.
Мне такой нипочем не продать.
     В другом месте им и  вовсе  предложили  один  доллар.  И  по  той  же
причине: "Я хозяин, не коллекционер, я вещи для  продажи  покупаю.  А  эту
вещицу кому продашь? Разве  что  человеку,  который  отродясь  медицинских
инструментов не видел. Откуда вы их только выкопали? Вы их, часом, не сами
сделали?" Его доллар они отвергли.
     - Ну-с, - спросил он молодую нахалку, - теперь вы  довольны?  Видите,
чемоданчик продать нельзя.
     Девчонка напряженно думала.
     - Не кипятитесь, доктор. Может, я  чего  и  не  понимаю,  но  еще  не
вечер... А вдруг в этих ломбардах ничего в инструментах не смыслят?
     - Смыслят. Это их хлеб. И где б этот чемоданчик ни сделали...
     Девчонка с ее поистине бесовской сметкой докончила его мысль, не  дав
ему договорить.
     - Так я и думала. Вы и сами ничего про  этот  чемоданчик  не  знаете,
верно? Ну, а я все разузнаю. Пошли. Я его нипочем из рук  не  выпущу.  Эта
штука ценная; как за нее выколотить деньги, я не  знаю,  но  своего  я  не
упущу.
     И доктор поплелся вслед за девчонкой в кафе. Не обращая  внимания  на
любопытные взгляды, девчонка открыла чемоданчик - он занял  чуть  не  весь
столик и принялась в нем хозяйничать. Вынула из гнезда крючок и, осмотрев,
презрительно отшвырнула, вынула расширитель,  отбросила  и  его,  вытащила
акушерские щипцы, поднесла к глазам, и тут своим молодым  зрением  увидела
то, чего не разглядел  подслеповатый  доктор.  Доктор  Фулл  заметил,  что
блондинка, поднеся щипцы к глазам, смертельно побледнела, бережно  вложила
щипцы назад в гнездо, потом так же бережно вернула на свои места крючок  и
расширитель.
     - Говори, что ты там увидела? - спросил доктор.
     - Сделано в США, - хрипло сказала блондинка. - Патент  выдан  в  июле
2450 года.
     Доктор хотел сказать, что она, наверное, ошиблась, неправильно прочла
надпись, что, наверное, это розыгрыш, что...
     Но он уже понял, что ошибки тут нет.
     - Знаете, что  я  собираюсь  сделать,  доктор?  -  вдруг  оживившись,
спросила девчонка. - Поступить в школу хороших  манер.  Вам  ведь  это  на
руку, а, доктор? Нам теперь придется много времени проводить вместе.
     Доктор Фулл промолчал. Он  бесцельно  вертел  в  руках  пластмассовую
карточку, которая уже дважды выручала его в трудную  минуту.  На  карточке
прощупывался небольшой бугорок, стоило до него дотронуться,  и  бугорок  с
щелчком передвигался на другую сторону карточки. Доктора поразило, что при
каждом перемещении бугорка на карточке возникает разный текст. Щелк:  "Нож
с голубой точкой на ручке предназначается исключительно для опухолей.  Для
диагноза опухолей применяется инструмент под номером 7, туморопределитель.
Поместить определитель..." Щелк. "Взять хирургическую  иглу  за  конец,  в
котором нет просвета. Приложить к краю раны, которую предстоит  зашить,  и
так оставить. После того, как игла  сделает  узел,  взять  иглу..."  Щелк.
"Верхний конец акушерских щипцов поместить у входа в матку. Оставить  там.
После  того,  как  щипцы  проникнут  вглубь  и  откроются   соответственно
размеру..." Щелк.

     Редактор отдела прочел в  левом  верхнем  углу  рукописи:  "Фланнери.
Начало-Медицина", механически написал: "Сократить до  0,75"  и  перебросил
Пайперу. Пайпер вел серию статей Эдны Фланнери,  посвященную  разоблачению
врачей-шарлатанов. "Энда - славная девочка, - подумал он,  -  но  как  все
молодые журналисты, не умеет вовремя остановиться. В ее материалах  всегда
полно воды".
     Пайпер отпасовал заву статью о муниципалитетах, положил  перед  собой
статью Фланнери и принялся  читать.  После  каждого  слова  он  стучал  по
странице карандашом, от чего раздавался такой же равномерный стук, как  от
телетайпной каретки, бегающей по валику. Сейчас Пайпер собственно даже  не
читал статью, а только пробегал ее глазами. Пока он следил  за  тем  лишь,
нет  ли  отступлений  от  принятого  в  "Геральде"  стиля.   Временами   в
равномерном стуке случались перебои: это Пайпер, вычеркнув  жирной  чертой
слово "грудь", вписывал "грудная клетка",  менял  заглавное  "З"  в  слове
"запад" на строчное, слова, слившиеся воедино при перепечатке, разъединял,
соединял разъединенные и  в  довершение  вымарал  слово  "конец",  которым
Фланнери, по обычаю начинающих журналистов, завершала свои  статьи.  После
чего  вернулся  к  первой  странице.  На  сей  раз  Пайпер  читал   статью
внимательно: карандаш  его  перечеркивал  прилагательные  и  целые  фразы,
намечал новые абзацы и убирал старые.
     В конце страницы,  помеченной  "Фланнери.  Продолжение  -  Медицина",
карандаш сбавил темп, а потом и вовсе замер. Зав, заметив сбой в привычном
ритме, поднял глаза и увидел, что Пайпер сидит, растерянно уставившись  на
статью. Не тратя слов на разъяснения, Пайпер  перебросил  статью  Фланнери
обратно заву, поймал на  лету  брошенные  ему  взамен  заметки  уголовного
хроникера и с жаром взялся за дело. Карандаш быстро постукивал.  Дойдя  до
четвертой страницы, зав крикнул Пайперу: "Посиди тут за меня", -  пробежал
через шумный отдел местной хроники и проник за загородку, где среди  такой
же сутолоки восседал ответственный секретарь.  Ему  пришлось  ждать,  пока
ответственный секретарь выслушивал верстальщика, мастера печатного цеха  и
главного фотографа. Наконец очередь дошла  до  него,  зав  кинул  на  стол
статью Фланнери и сказал: "Энда пишет, что этот тип не шарлатан".
     "Фланнери.  Начало  -  Медицина,  Энда  Фланнери,  штатный   репортер
"Геральда", - читал ответственный секретарь.
     "Нашему репортеру предоставилась возможность  приятно  удивить  своих
читателей, следящих за серией  статей,  в  которых  разоблачаются  гнусные
проделки врачей-шарлатанов. Наш репортер на этот раз собирала материал при
помощи тех же методов, что  и  в  предыдущих  случаях,  когда  ей  удалось
вывести на чистую воду  12  подпольных  врачей  и  всевозможных  знахарей.
Однако на этот раз наш репортер обязана заявить, что  доктор  Баярд  Фулл,
несмотря на необычность методов, навлекших на него подозрение  медицинских
обществ, которых врачебный долг обязывает  к  недоверчивости,  -  истинный
врачеватель и достойный представитель своей профессии.
     О деятельности доктора Фулла репортеру "Геральда"  сообщил  этический
комитет окружного медицинского общества. По данным комитета, доктора Фулла
в июле 1941 года лишили права заниматься врачебной практикой. Доктору было
вменено в вину, что он якобы "выуживал"  деньги  у  своих  пациентов.  Как
явствовало из показаний пациентов  доктора  Фулла,  данных  под  присягой,
доктор Фулл уверял больных, страдающих легкими недомоганиями, будто  бы  у
них рак, и обещал продлить им дни, вылечив одному ему  известным  методом.
После того, как доктора Фулла лишили  права  практиковать,  он  пропал  из
виду. Недавно докто