ых: игрушечная, спальная,
    столовая,  воспитательная, библиотека, галерея картин, приемная, салоны.
    И,  кроме  этого,  бассейн  -  плыви,  плыви, теплая водичка, автогараж,
    оранжерея."  Собственно  -  в  лучшем  краю  страны  -  все,  все кругом
    оранжерея  для  одного  единственного  чудесного  цветка... Ого! - Эдвин
    подбросил часы, быстро поцеловал Гале руку, потащил к пристани.

    -  С  нами, с нами! - Галя тянула и меня, и дядю, хохоча, убегала вперед
    по  тропинке  и  минутку  ждала нас, понуро уставясь в землю. Взлетела с
    Эдвином  на  катерок,  вплотную  глянула  на него, в лицо. Соскользнула,
    оттолкнула  легкий  трап  и  вроде бы само судно. Поднялась на осевший в
    песок лысый камень, и, перекрикивая натруженный мотор.

    -  Нет,  нет,  нет,  нет.  нет!... Не будет никого, никого для тебя, для
    вас.  Не  отдам  никому  на  свете сына моего, выношенного, кровного. Не
    отпушу  никуда,  ни  за  что  -  ни  учиться,  ни  терзаться, ни любить.
    Обойдется!  На  твои  инкубаторы  не  надеюсь,  не  запродам души в твою
    виллу, не хочу, не могу, не буду".

    Перебили  два  коротких удара об рельс, катерок стал разворачиваться. Мы
    заметили,  как Эдвнн подбежал к капитану, запамятовав необходимые сейчас
    слова,  он  больше  жестами  просил его остановиться. Катерок на минутку
    замер,   притих.   "Поймите,   стоп,   стойте,  капитан,  час  -  личные
    переговоры,   капитан,   я   отлично  оплачу  простой,  время  всегда  -
    деньги..."  Может,  потому  что  молодой  капитан  впервой услыхал такой
    оборот,  он  секунду  его обмозговывал и неожиданно успехнулся: "Время -
    жизнь."" Та, та, та, та-та-та...

    ...Мы  с  Галей  и  дядей  Алешей  шли  по  тропинке  тихо,  стараясь не
    наступать   на   сухие  веточки,  шли  медленно,  чтоб  она  никогда  не
    кончилась,  тропинка.  Тихо  было за столом в домике, свет мигал, вокруг
    лампы  плясали  обезумевшие  мотыльки.  И хоть мы всматривались в них, в
    мотыльков, только в их кружение, молчать стало невмоготу...

    Не  люблю  часто  вспоминать тот вечер; не стоит каждый день привыкать к
    патетической.   К   тому   же  обычно  из  всего  запоминаются  моменты,
    фрагменты, а здесь сплошь, ярко, точно потом учил наизусть...

    -  Слушайте,  Алексей  Александрович,  -  сказал  я,  -  в  саду древних
    Гесперид росли чудесные золотые яблоки...

    - А вы думали, прыгающий юноша, почему они золотые?

    - Ваши?

    -  Какие  они  мои,  как дети - только и всего. А золотые, талантливые -
    это все от Земли, все она - от щедрот своих...

    -  Геспериды - дочери нимфы Геспермды и Атланта, держащего небо на своих
    плечах.  Брат Атланта - Прометей. Светло и радостно было его племянницам
    в  саду,  где  сияли  золотые  яблоки.  Но царь Бусирид вздумал похитить
    прекрасных  девушек  и  нанял  пиратов,  чтобы  те  увели  Гесперид. Сам
    божественный  Геракл  спас  девушек. Они одарили героя золотыми яблоками
    и,  наверно,  огненными  взглядами.  И  он  ушел вдаль, навстречу своему
    трудному бессмертию...

    -  Мне  кажется, юноша, - у древних было не такое уж буйное воображение.
    Их  изумительные  предания,  их  небожители лишь чуть-чуть отдалялись от
    жизни,  ровно  настолько,  чтобы  жизнь  предстала  звонко  легендарной.
    Грозный,  наивный Олимп был весь на виду; они не рисковали заглядывать в
    головокружительные  бездны  Вселенной,  той, что над головой, и той, что
    таится  за  одной  ресничкой.  Э,  да  ни  одному  Атланту не удержать и
    миллионной  доли  этой  жуткой  выси.  Послушайте  и  вы  сказочку,  что
    приближается к нашим дням...

    В  средние  века  скандинавы  верили в подвижных горных духов-кобольдов.
    Невидимые  карлики  вечно  возились,  проказничали  подле человека. Надо
    было  лишь пристально всмотреться в огонь очага, чтобы увидеть их пляски
    и уморительные гримасы...

    Триста  лет  назад  саксонский  стеклодув  Шюрер  случайно получил новую
    синюю  краску,  новую  ли?  Еще  три  тысячи  лет  назад египтяне делали
    лазурное  стекло  благодаря  соединениям  металла,  неизвестного до 1735
    года,  когда  химик Брандт выделил его и назвал в честь озорных гномов -
    кобальтом.  Помимо  красок  необычайной  стойкости, кобальт ныне вошел в
    состав   сверхтвердых   сталей,   служит  катализатором  в  органическом
    синтезе,  применяется  в  микроудобрениях,  чтоб  растения  не  страдали
    анемией,   летает   "снарядами"   из  "кобальтовой  пушки"  -  в  клетки
    организма,  пораженные  раком...  Недавно обнаружено, что в каждой нашей
    живой   клетке  должен  быть  хоть  один  атом  кобальта,  иначе  клетка
    погибает.  Нет,  эту  бездну невозможно себе представить. На Земле около
    трех  миллиардов  людей.  Допустим,  что  во  Вселенной  столько планет,
    сколько  на  Земле  людей, и на каждой планете - человечество. И во всем
    таком   невероятном   множестве  исчезает  один  единственный  по  имени
    Кобальт.  И все гибнет, все миры. Нет, человеку еще не под силу тонкость
    и  сложность  такого  порядка.  А ведь цветенье моих яблок или появленье
    незаурядных  людей  -  сродни  кобальтовой  бездне... О, как все сложно,
    изумительно сложно в мире...

    В  дом  вошел  он.  Открыл  дверь,  а  за  ним  Луна,  как ясный страж и
    поручитель.  Отстранил  меня  и  направился  прямо  к  ней,  Гале  - она
    привстала,  выпрямилась  и  прижмурила глаза крепко-крепко. Он провел по
    ним  ладонями,  словно  магической  силой открывая их, и она, послушная,
    вперилась  в  его  вспухшие  от  мозолей, начинающие кровоточить ладони.
    "Спасибо...  люди  ваши  поняли  меня" отдали с катера лодку... любишь -
    плыви!  -  так  шутили"."  "Шутили?" "Не знаю, я еще ничего, кажется, не
    знаю,  наверно:  о  тебе, о любви, о себе, о сыне." Мой сын будет, пусть
    будет  совсем  такой,  как  ты,  Галино...  Я  должен все узнать, и буду
    знать,  я  и  на миг не уйду с этой трудной золотой земли. Здесь недаром
    начинается,  растет...  как  бы  это  сказать? Галя! Научи меня! Как это
    зовут? - у вас в языке так много слов...".

    А  мне  зачем  слушать  все  это.  Вроде смешно немного. Как у Гейне: "Я
    смеюсь  и  умираю".  Я не смеюсь и не умираю. Просто мне пора. Проводите
    меня хоть вы, дядя Алеша. Куда-нибудь."

    Разоткровенничался старик напоследок:

    -  Я  знаю,  мне  кажется,  я  знаю, почему здесь стали жить-плодоносить
    яблоки.  Лет  шестнадцать  назад  заронилась догадка, и я высадил первый
    саженец.   Так.   Исключительное  сочетание,  по  крайней  мере,  девяти
    определяющих:  растворимых  соединений  магния,  фосфора,  йода в почве,
    интенсивнейшего  солнечного  облучения  летом,  холодных  почвенных вод,
    естественной  радиации..., да что вы в этом понимаете - уже записывает -
    Молчу.   Запомните:   чудес   не   бывает  поодиночке:  что  есть  чудо?
    Непривычному  пришельцу многое могло показаться чудом: и жизнь на Земле,
    и  Толстой,  и революция, и раскованный атом, и даже сегодняшний вечер в
    этом  доме...  И  яблоньки  мои...  И  -  прорастающие  вдруг  здесь  же
    таланты...   Ха-ха,   догадливый   молодой   человек,  для  такого  рода
    ассоциаций   нужна   или   гениальная   интуиция,   или   художественная
    наглость...  А у вас уже, должно быть, наготове сомнительный образ яблок
    с древа познанья, которые тоже помогли юным Адаму и Еве...

    Все раскроется, все!

    А  мне  пора.  Не  знаю,  что готовит завтра, а вчера - вот оно, отошло,
    оторвалось,  улеглось  неровными листками. Пора мне, тороплюсь. Не думаю
    все  же,  чтоб  былое  на острове Соленом осталось единственной звездной
    встречей - мелькало разное в судьбе, даст век - будет и похлеще.

    А  пока  я и без гадалки могу напророчить, что мне предстоит в ближайшем
    будущем  (хотя  -  кто  его  знает - как оно обернется). Ближняя дорога,
    знакомство   с  очень  интересной  работой  по  моделированию  поведения
    нейтрона,  крупный  разговор  с  крутым  чужим  начальством,  встреча  с
    червонной  дамой...  Она с чувством играет Баха, обожает кактусы, боится
    мышей,  презирает  влюбленных.  И когда ее ненароком обижают, иронически
    усмехается,  быстро  уходит  одна  в  сад  и  где-нибудь  на заброшенной
    скамейке плачет, как маленькая...

    "Знание - сила", 1964, ‘ 12.





















    Григорий ФИЛАНОВСКИЙ
    ЛАМЕНТОЗА



    КУЛЬТУРА КАРУЧИ

    Хуже   быть   не  могло.  То,  что  нужно  всем,  всем,  за  исключением
    полицейских,  идиотов  и "бешеных", - заглохло. Напрасно ждут вожделенно
    ученые, художники, портные и дипломаты, - заело, застряло, замерло...

    А  он,  профессор Каручи, что может пока предложить нетерпеливому свету?
    Ничего,  как  самый  лучший  ресторан  Парижа самому богатому покойнику.
    Лилипуты  держат  Каручи  в  плену. Микроскопические в буквальном смысле
    слова  существа. Те самые, что совсем недавно поднесли роскошный подарок
    человечеству.    Поначалу,    вообще-то   говоря,   показались   жалкими
    миллиграммы  необычных  выделений.  Но  профессор  со  свойственной  ему
    дотошностью  стал  проверять  реакцию  на  них  мышей,  кроликов, собак,
    наконец,  людей,  пока  не исчерпался крохотный запас. Чудесный запас ни
    больше ни меньше как стимулятора творчества.

    Судите  сами:  физик  внезапно  сходу предсказал поведение сверхстранной
    частицы;   сценарист   набросал  необыкновенное  либретто,  по  которому
    назавтра  сам  кинулся  ставить  фильм;  недалекая госпожа Морген выдала
    кряду  полторы дюжины классных острот - став достаточно популярными, они
    украсили  собой  юмористический  еженедельник; дворник Джо пошел подолгу
    молиться  звучными стихами; а Цербер неожиданно начал протягивать лапу в
    знак приветствия, чему его безуспешно обучали почти с рождения.

    Открытие  сопровождала звонкая реклама, затем напряженное ожидание, и...
    Эти   малюсенькие   притихли,  приуныли,  привяли,  у  них  отсутствовал
    аппетит,  и  -черт знает чего им не хватало! Каручи ума не приложит, чем
    их  соблазнить,  этих непостижимых пигмеев. Он готов, как Прометей орлу,
    скормить  им  собственную  печень,  но видно им нужно иное. Что? Искать,
    искать,  искать  - год, три, десять. С ума от них сойти! И живут ведь, и
    не  дохнут:  как  зарытый  клад  -  не  принадлежа  никому  и  не  давая
    процентов.  Каручи  готов  загонять весь свой штат и себя, но выкрасть у
    микрогениев   человечества   осязаемый   ответ  на  страстную  мольбу  о
    взаимности...
    ДОРОГАЯ ЖАННА

    Как  сговорились.  Никаких  изменений  ни  в  одной  чашечке.  Черт всех
    побери!-  вон  та  еще  и  помутнела.  Не  иначе, как небрежность Жанны:
    ухитрилась  нарушить  стерильность.  Одна  чашечка,  положим,  не делает
    погоды,  но  когда  лаборатория  на взводе, все обязаны сознавать... Ох,
    эта  девчонка - она давненько заслуживает выговора. Но Каручи никогда не
    позволяет  себе  немотивированных  упреков.  Состав  преступления должен
    быть  налицо.  Вот  сейчас  он  сам проверит, что она натворила, чтобы с
    полным  основанием  заявить:  "Уважаемая,  когда  вы  моете лабораторную
    посуду  -  чем  же?  -  ага,  экстрактом Лата - держитесь-ка подальше от
    посева..."  Итак,  каким  же образом проштрафилась малышка?.. Бог мой...
    Мой  бог!  Да ведь они ожили! Чудо, произошло чудо, подобное непорочному
    зачатию,  и,  очевидно,  имеющее  не  меньшие последствия. Да, чудо - но
    как?  Каручи  интересует  отнюдь  не  история  с девой Марией, а кое-что
    более  существенное  для  науки.  Силы  провидения  решили сжалиться над
    стариком и заодно над человечеством. Пусть, но как?!

    Жанна,  Жанна!  Не  пугайтесь.  Но,  прошу  вас,  отвечать  нужно как на
    исповеди:  что  могло  попасть  в  эту чашечку? Кроме вас никто не может
    знать.  Ну,  ну?  Правду,  -  правда всегда заслуживает награды, хоть не
    всегда ее получает. Жанночка, ну?..

    Бедная  Жанна  всхлипывает  от  волнения.  Никак  не  может  собраться с
    мыслями.  Что  вы  хотите?  - со вчерашнего дня она вообще как прибитая.
    Именно  вчера  и  разразилась  эта  катастрофа. Профессору, конечно, нет
    дела  до  такого...  Но от трагедии не убежишь: Майкл был в кино с Мари.
    Жанне  только  и  остается, что горько оплакивать утраченное счастье. Но
    по  работе  она  ни  в  чем  не  виновата: добросовестно, хотя, может, и
    машинально выполняла обычный цикл...

    - И ты все оплакиваешь утрату? Оплакиваешь?..

    Каручи диковато посмотрел на девушку:

    -  Значит,  ты  оплакиваешь.  Это  хорошо.  Это очень хорошо. Это просто
    великолепно.  Иди-ка сюда, к рабочему столу. И слушай, детка. Так тебе и
    надо,  вообще-то  говоря. Ты воображаешь, что ты привлекательна? Ничуть.
    Я  не  видел Мари, но нетрудно догадаться, что она симпатичнее. В десять
    раз.  Мало?  В  тысячу! Осел твой Майкл, что до сих пор одарял вниманием
    заурядную  семнадцатилетнюю  глупышку.  Теперь он прозрел! Он прозрел!..
    Плачь,  плачь,  хоть слезами горю не поможешь. Плачь над, святая святых,
    над  рабочим  столом.  Конец,  наревелась?  Ступай  в кабинет, и не смей
    уходить... Жди...

    Проснись!  Жанна!  Как можно спать сейчас? Твои слезы, эти твои слезы...
    Они  оживили  культуру  Каручи  (первый  раз в жизни позволил себе вслух
    назвать  ее  своим  именем),  они  воскресили  надежды. Утверждаю не как
    пошлый  моралист,  а  как  ученый: слезы - это не только соленая вода...
    Жанна,  слушай,  голубушка,  мне уже не нужны твои слезы, слушай истину,
    ибо  старику,  грешно  лгать.  Даже для науки. И особенно такой девушке,
    как  ты. Твой Майкл олух, и пребудет таковым, пока не вернется к тебе. А
    вернется  он  обязательно,  какова бы ни была незвестная Мари. Жанночка,
    детка,  ты  еще начинаешь жизнь, и тебе надоедят десятки майклов и всех,
    кому  захочется  побыть  в  сиянии  твоей  красоты.  Боже, снова плачет.
    Зачем?  Кому это нужно? Не надо плакать. Улыбается и плачет. О. женщины!
    Жанна,  дорогая,  если  слезы  твои  сами  катятся  и  на  душе от этого
    становится легче, иди сюда, к нашим прелестным чашечкам...
    НЕ ПЛАЧЬТЕ ДАРОМ

    И  -  дело  двинулось  на  лад.  Остановка  была за малым: человеческими
    слезами.   Прежде   всего,  никаких  имитаций  -  не  слезам  не  верят.
    Распознают,   микробестии.   И   -   основное  масштабы:  для  массового
    производства  нужно  несколько  сот литров в день нормальных полноценных
    человеческих слез. Откуда?

    Когда  то  у  древних,  повествует история, существовал институт наемных
    плакальщиц,  участвовавших  в  похоронных  процессиях. Все же, думается,
    они  больше эффектно выли и стенали, чем пускали честную слезу, впрочем,
    может,  и выработался определенный слезный рефлекс. Но это - кустарщина,
    к  тому  же  старинная,  и  Каручи  вынужден был обратиться к знаменитой
    фирме  "Вист".  К  чести  последней  необходимо  отметить,  что  "нужно"
    воспринималось  ею  как  повеление  рока,  глас  всевышнего. Неважно что
    именно   нужно:   отборный   жемчуг,  атомные  зажигалки,  синие  птицы,
    послушные  премьер-министры, мемуары Гитлера, кости динозавров или нимбы
    апостолов.  Разумеется,  у  фирмы  была  и более узкая специализация, но
    ради  выполнения  многообещающих  заказов  она  шла  на  все,  вплоть до
    производства вышепоименованных предметов в своих филиалах. Итак: слезы.

    Прежде    всего,    огромным   тиражом   были   выпущены   элегантнейшие
    чаши-слезособиратели.  новенькие,  модные  -  необходимая принадлежность
    туалета.  За первую полную качественных слез чашу (тут же спектроанализ,
    во   избежание   недобросовестности   отдельных   клиентов)   выдавалась
    экстрачаша,  которая  в случае временного использования не по назначению
    могла  служить  сигаретницей, биноклем. калейдоскопом и копилкой. Вторая
    порция  поощрялась  ультрачашей,  в  дополнение  к предыдущей включающей
    автобритву, барометр и телевизор. И все же сбор ценного сырья шел туговато.

    "Наши  друзья  в  Южной  Америке  и  Африке должны помочь нам преодолеть
    слезный  кризис!"  -  взывали газеты. А пока, во время схваток полиции с
    "мятежными  элементами",  когда  применялись  слезоточивые  газы, агенты
    "Виста"  перекрикивали в мегафоны возмущенные толпы народа. "Господа! не
    забывайте  о вашем долге перед человечеством и о вашей личной выгоде! Из
    ваших  глаз  льются  доллары  -  не поливайте ими улицы..." Агенты фирмы
    разыскивали  наиболее  безутешных  вдов,  входя  к  ним  в  доверие,  не
    настолько,   впрочем,   чтоб   могли   пострадать  интересы  "Виста".  В
    специальных    кинозалах,    оборудованных   "подглазниками-слезниками",
    демонстрировались   мелодрамы  по  особому  заказу.  На  предварительных
    просмотрах   сила   действия  проверялась  на  закоренелых  уголовниках:
    прослезиться  должно  было  не менее половины. Кстати, в последнее время
    вместо  уголовников  стали  привлекать  для  пробы менее сентиментальных
    детективов  и артистов. В ряде округов на учет принимались все младенцы,
    хотя  профессор  предпочитал почему-то зрелые слезы. Наиболее эффектными
    оказывались  все-таки  слезы  ревнивцев-мужчин, но всемогущие агенты тут
    же  разводили  руками:  во-первых,  таковые  мужчины стали анахронизмом,
    во-вторых, эмоции свои они выражали в барах, где не любят посторонних...
    ДЕКЛАРАЦИЯ

    И  вообще  Каручи  ужасно  привередничал  с.  Ламентозой (так называются
    слезы  на  его  родном  языке)  То  есть  не  так  он,  как его незримые
    подопечные.   "Насильственные"   слезы   они  с  возмущением  отвергали,
    возможно,  из-за привкуса газа. И по-прежнему для ненасытных крошек явно
    не  хватало  слез: они пили, как лошади. А ведь мизерная продукция шла в
    основном  на  нужды  ведомства  вооружения:  там  были убеждены и сумели
    убедить  власть  имущих  в том, что одна крепкая ракета стоит двух новых
    звездных законов и десятка симфоний впридачу...

    Недавно  группа  ученых  и  деятелей  культуры  выступила с обращением к
    Правительству  и  Народу.  Декларация начиналась решительным: "Без чужих
    слез!.." Далее следовали призывы:

    а)  По возможности воздерживаться от активных возбудителей слез, включая
    естественные.

    б) Вести работы по выведению бесслезной культуры Каручи.

    в)  Сделать  нынешнюю  форму  культуры  доступной всем для выращивания и
    эксплуатации в домашних условиях.

    г)  Рекомендовать  тем, кто хочет творить вдвойне, во имя справедливости
    питать  культуру  собственными  силами,  не  привлекая окружающих творца
    родных  и  поклонников  к  Ламетозе, не принуждая их вольно или невольно
    плакать во имя прогресса...

    Под  декларацией  пока  нет  подписи  самого  Каручи, но какое это имеет
    значение?..

    "Знание - сила", 1964, ‘ 11.

















    Север ГАНСОВСКИЙ
    ПРОБУЖДЕНЬЕ





    С   тех   пор  прошел  год,  главный  герой  истории,  Федор  Васильевич
    Пряничков,  уже  пережил  все  связанное  со  своим внезапным величием и
    падением, успокоился, отключился. Случай можно не держать в тайне.

    Познакомим  прежде всего читателей с личностью самого Федора Васильевича
    (или  Феди,  как он рекомендует себя при знакомстве). Работает Пряничков
    в   журнале   "Знания   и   жизнь",   заведует  отделом  антирелигиозной
    пропаганды.  Издание  это,  как известно, бойкое - в конце к