ом. Не зря же он  был  не  просто
так себе кот, не какой-нибудь Барсик-Мурзик и даже не Чубайсик, как  принято
сейчас называть рыжих, а Кот Дивуар. Что, как мы с вами пониМаем,  проливает
новый свет на название одной славной африканской страны...
   Причина его столь поспешного бегства выяснилась буквально  через  минуту.
Раздалось вежливое "тук-тук", и на пороге возникли люди,  которых  почему-то
принято ассоциировать с  гулким  сапожным  топотом  и  лязгом  оружия.  Трое
молодых людей в сером "городском" камуфляже были институтской охраной, ну  а
стерегли весьма режимное предприятие далеко  не  вохровцы  с  берданками.  В
приоткрытую дверь заглядывал самый натуральный спецназ.
   Профессор Звягинцев оглянулся от окна:
   - В ч„м дело? Не мешайте работать!  Охрану  здесь  весьма  не  любили,  и
охрана хорошо это знала.
   - Лев Поликарпович, - виновато разв„л руками рослый парень с капитанскими
зв„здами на плечах. - Пять тридцать почти.  Приказ...  праздничный...  чтобы
после пяти тридцати - нигде никого. И вс„ опечатать.
   Откуда  взялся  подобный  приказ,  было  известно  и  одним   и   другим.
Преемственность тянулась ещ„ с тех врем„н, когда в научных институтах  перед
праздниками все пишущие машинки - или хоть  каретки  от  них  -  обязательно
складывались в над„жное помещение и там запирались.  Ибо  что  скорее  всего
сотворит советский человек, осчастливленный тр„хдневным досугом?  Правильно.
Помчится в родную контору, схватит раздолбанную "Ятрань" и  все  трое  суток
будет печатать нечто антисоветское. Нынешний заместитель директора по  общим
вопросам, писавший приказы по  институту,  был  всем  известным  сторонником
демократии и реформ.  Однако  в  основе  его  творчества  всякий  раз  лежал
прошлогодний приказ. А потому... И вообще, после всем известных событий...
   Кот Дивуар раздраж„нно зашипел из-под стола, выражая общие чувства.
   Длинноволосый Веня Крайчик впился взглядом в экран, оттягивая  неизбежное
и изо всех сил гипнотизируя машину: ну выдай ещ„ хоть точечку!  Ну  выдай!..
Остальных перспектива провести три дня в мучительной неизвестности: так  что
там процесс - пош„л? не пош„л?.. - привела в состояние, близкое к буйному.
   - Вам, может, ленту из принтера вытащить и отдать? - ядовито  осведомился
Альберт.
   - Вы слова такие - "Нобелевская премия" - когда-нибудь слышали? -  в  тон
ему поинтересовалась Виринея. И бросила в мусорник изж„ванную сигарету:
   - А е„ примерно за то и дают, чем  мы  тут  занимаемся.  Ну,  я  понимаю,
капитану Гринбергу простительно не знать, он считает, что  компьютер  -  это
такой большой электронный пасьянс... - С упомянутым капитаном у девушки были
свои отношения и свои сч„ты. - ...Но вы-то, Глеб Георгиевич, вы-то!
   При этом умом она понимала -  на  самом  деле  охранники  проявили  очень
большую воспитанность, зайдя лично предупредить. Могли бы просто перебросить
в коридоре общий рубильник. Имели право. А что при этом тю-тю все результаты
и выстраданная программа, которую на ж„сткий диск, естественно, не "спасли",
- не их проблема. О выключении ровно в пять тридцать все были  предупреждены
загодя.
   - Почему же только пасьянс, - проворчал капитан Гринберг. Он был курчавый
и черноволосый, с характерными чертами лица,  у  определ„нного  круга  людей
вызывающими антисемитские настроения: этакое "горе в  чекистской  семье".  -
Ещ„ можно голых девок по "Интернету" смотреть...
   Виринея вспыхнула и на секунду не нашлась, что ответить.
   Глеб вздохнул и посмотрел на часы:
   -  Выключайте,  пожалуйста,  технику.  Мы  и  так  уже  вас  позже   всех
остальных...
   - Эйнштейн от гестаповцев в Америку убежал, -  заметил  Альберт.  -  Тоже
работать, наверное, не давали.
   Спецназ на сравнение не  отреагировал.  Не  такое  выслушивали  молча,  с
непринужд„нной улыбкой. Хотя, конечно, со всеми этими гениями дело  иметь  -
работка не для слабонервных.
   - После праздника верн„тесь, доделаете. На свежую голову.
   - Праздничек!.. - вновь  ринулась  в  бой  Виринея.  -  Подумаешь,  какой
царь-батюшка на трон вступил! Чиновника в Кремль выбрали! Праздничек!..
   Глеб пожал плечами:
   - Мы приказы не пишем...
   - И вообще, вы-то домой поедете, а наши ребята  на  вахте  будут  сидеть,
охранять, - подал голос второй его подчин„нный. - Имейте уважение.
   Он носил боевое прозвище "Монохорд". Когда спрашивали, что это такое,  он
гордо поправлял: "Не путать с "крипторхом"!" Переодеваясь в штатское,  он  с
мальчишеской удалью  цеплял  на  грудь  большой  ж„лтый  значок,  гласивший:
"Глупый пингвин робко прячет, хитрый - нагло доста„т..."
   Веня решил любой ценой выиграть несколько драгоценных секунд,
   - Господи помилуй, - сморщился он. - Да  через  нашу  вахту  слона  можно
вывести! Режим, режим... звон один. Даже датчики на металл...
   Он хотел добавить "...жаба задушила приобрести", но  не  добавил,  потому
что в это время произошло сразу несколько событий.
   На часах сравнялась половина шестого. Глеб Буров нахмурился  и  посмотрел
на комнатный шкаф с электрическими рубильниками.
   Компьютер наконец-то выкатил долгожданную точку.  И  в  довершение  всего
дверь  распахнулась  шире,  камуфляжные  фигуры  подались  в  стороны,  и  в
лабораторию заглянул лично Ч„рный Полковник.
   На самом деле Иван Степанович Скудин  по  прозвищу  Кудеяр,  институтский
замдиректора по режиму, ничего особо  ч„рного  в  сво„м  облике  не  имел  и
вдобавок был по-прежнему подполковником. Кто ж ему даст лишнюю звезду  после
взрыва вверенного объекта? На том спасибо, что не разжаловали вообще. Хорошо
знавшим Кудеяра было известно, как мало беспокоило его  это  обстоятельство.
Он в тот день потерял нечто, не подлежавшее измерению ни в каких зв„здах.
   Его взгляд тут же скрестился со взглядом профессора, и на  тонких  планах
бытия, без сомнения, прозвучал ледяной перезвон шпаг.
   "Па-ску-дин!.. - внятно отчеканили глаза начальника  лаборатории.  -  Мою
девочку..."
   Он знал, что  накануне  трагического  дня  у  Марины  случилась  с  мужем
какая-то  размолвка.  Мало  ли  чего  не  бывает  между  супругами,  но  Лев
Поликарпович до сих пор был убежд„н - именно  из-за  этой  размолвки  Марина
допустила  во  время  эксперимента  ошибку,  за  чем-то  не  уследила,  и  в
результате...
   "Хрен старый, - не менее внятно ответили глаза Кудеяра. - Мою девочку..."
   Он придерживался консервативных  взглядов  на  вещи.  По  его  нерушимому
мнению, где возникала хоть тень реальной опасности, там было  не  место  для
женщин. Особенно для беременных. Маша как раз накануне допустила его в  свой
большой женский секрет. И всерь„з разобиделась, когда  он  тут  же  принялся
сдувать с не„ пылинки, навсегда отобрал сигареты и вообще  начал  обращаться
точно с „лочной игрушкой. В частности,  попытался  настоять  на  немедленном
уходе в длительный отпуск... Сам он жалел лишь о том, что не засадил е„  под
домашний арест - и  пускай  бы  сердилась  на  него  сколько  угодно.  Милые
бранятся - только тешатся. А вот то, что в критический момент Маша оказалась
рядом со взорвавшейся камерой, а орава так называемых  мужиков  во  главе  с
папенькой - на другом конце обширного зала, это... это...
   То есть все полтора года с тех пор профессор и  подполковник  старательно
избегали друг друга. Работая на одном предприятии,  это  устроить  не  очень
легко, но им удавалось. Когда же они вс„-таки сталкивались нос к  носу,  вот
как теперь, - воздух между ними сразу  начинал  дрожать  и  потрескивать  от
взаимного напряжения.
   С минуту  в  комнате  держалась  поистине  гробовая  тишина.  Не  подавал
признаков жизни даже Кот Диву-ар. Лишь компьютер продолжал тихонько шуршать:
Веня Крайчик (благоразумие  возобладало)  остановил-таки  процесс  и  теперь
лихорадочно спасал данные и программу.
   - Good  bye  and  have  a  nice  day!  -  женским  голосом  попрощался  с
присутствующими "Селерон".
   - Пока-пока, - ответил Веня ш„потом. Обычно он произносил это громко и  с
выражением, но сегодня явно был не тот  день.  Компьютер  пискнул  последний
раз, и на экране воцарилась первозданная чернота.
   Лев Поликарпович Звягинцев  сдвинулся  с  места  -  и  медленно,  тяжелее
обычного опираясь на палку, прошествовал  к  шкафу.  Так  жертвы  инквизиции
восходили на костры из собственных книг.  С  таким  лицом  Галилей  <Галилео
Галилей (1564-1642)  -  итальянский  уч„ный,  один  из  основателей  точного
естествознания. Был активным сторонником гелиоцентрической системы мира.  За
это в 1633 г. подвергся суду инквизиции и вынужден был публично отречься  от
своих взглядов, после чего до конца жизни фактически пребывал  под  домашним
арестом. Однако народная легенда гласит, что по окончании суда старый уч„ный
упрямо топнул ногой и воскликнул: "А вс„-таки она вертится!" В  1992-м  папа
Иоанн Павел II объявил решение суда инквизиции  ошибочным  и  реабилитировал
Галилея>  мог  бы  произнести  сво„  знаменитое  "Вертится!".  Дверца  шкафа
проскрипела на перекошенных петлях. Гулко клацнул рубильник...
   Кудеяр коротко кивнул, и "гестаповцы" бесшумно растворились за дверью.
   Минут через пятнадцать со  стоянки  отчалил  профессорский  сорок  первый
"Москвич". На довольно грязном боку машины некий умник, почему-то уверенный,
будто "танки не моют", начертал шаловливым пальчиком:
   "ВПЕР‚Д, НА БЕРЛИН!". Автомобилю было лет пять, из них почти  полтора  он
носил на стекле ж„лтую инвалидскую нашл„пку. Льву Поликарповичу трость нужна
была не для деш„вых эффектов. Во время взрыва ему на  левую  ногу  грохнулся
тяж„лый металлический стеллаж.  Возраст  есть  возраст  -  сломанная  ступня
зажила, но подвижность утратила.
   Общий интеллектуальный коэффициент  пассажиров  машины,  по  обыкновению,
пребывал на недосягаемой высоте.  И  не  подлежало  никакому  сомнению,  что
диспут на тему "прошло - не прошло" обещал занять все  сорок  километров  до
Питера. Хотя говорить вне института о служебных делах  сотрудникам  было  по
понятным причинам строжайше запрещено.
   "Москвич" цвета арахис виртуозно вырулил за ворота. Личность  проявляется
во вс„м: поставив ручное  управление,  профессор  освоил  его  так,  что  со
стороны   нельзя   было   догадаться.    Проводив    взглядом    удаляющуюся
серовато-бежевую корму, подполковник Скудин, уже переодевшийся в  цивильное,
отош„л от окна и, ещ„ немного помедлив, побр„л по лестнице вниз.
   Лестница была сплошь заляпана белой  краской.  Там  и  сям  на  стенах  и
потолке  виднелись  следы  старой  проводки,  выключателей  и  осветительных
плафонов. Что годилось для, прямо скажем, далеко не пятизв„здочной советской
гостиницы,  совершенно  не  подходило  научному  институту.  Ремонт   успели
полностью  завершить  только  в  административном   строении.   Лабораторные
корпуса, как заведомо менее важные, приводились в порядок по мере финансовой
возможности. Подполковник вспомнил старое  здание  на  Бассейной  и  как  по
окончании  рабочего  дня  он  молодецким  галопом  (плевать  на   зв„зды   и
должности!) слетал по этажам вниз - туда, где,  ускользнув  от  родительских
глаз, его дожидалась Марьяна...
   Двух лет с тех пор не прошло, а ему казалось -  все  двадцать.  Тогда  он
жил. Теперь - доживал. Иногда ему хотелось уморить  начальство  рапортами  и
прошибить лбом нужное количество дверей, но  добиться,  чтобы  его  перевели
назад. В джунгли. Там тоже водились свои призраки,  но  с  ними  встретиться
было бы легче. Так ему казалось. Быть может, он ошибался.
   Тяж„лая дверь закрылась у него за спиной. Вокруг института  стоял  густой
березняк, и на прозрачных голых деревьях видны были пустые птичьи гн„зда.

Ошибка-2000

   Иван возвращался в город наедине с водителем "Волги":  у  его  ребят  был
собственный  транспорт.  Вайя,  Верево,  Зайцево   -   привычные   указатели
вспыхивали в косом солнечном  свете.  Машина  подбиралась  к  возвышенности,
расположенной посередине пути, когда Скудин  заметил  впереди  то,  что  ему
сейчас всего менее хотелось бы видеть. А именно,  знакомую  серовато-бежевую
корму с ж„лтым инвалидским квадратиком на стекле. Мало  ли  на  свете  сорок
первых "Москвичей" цвета арахис, оснащ„нных ручным  управлением?..  Но  глаз
уже различил безошибочно  узнаваемые  силуэты  возле  замершего  на  обочине
автомобиля. Неподал„ку стояли бело-синие гаишные "Жигули". Молодой инспектор
внимательно  изучал  звягинцевские  права  и,  кажется,  соображал,  как  же
поступить с их обладателем. Трое пассажиров "Москвича"  размахивали  руками,
нервно и горячо доказывая что-то сержанту... то есть усугубляли ситуацию как
только могли.
   - Притормози, - велел Скудин водителю. Сообразительный Федя  уже  сбросил
газ, предвидя нечто подобное. "Волга" плавно ушла на обочину и замерла. Иван
выбрался наружу. Солнце, досуха вылизавшее шоссе, ещ„ не село, но - "марток,
надевай трое порток!" - . северный ветер дышал арктическим  льдом,  особенно
злым после натопленной внутренности автомобиля. Подполковник запахнул т„плую
куртку и пош„л по асфальту назад, навстречу оглянувшемуся гаишнику.
   Тот встретил его на полдороге, широко улыбнувшись:
   - Здравствуйте, Иван Степаныч! Местная автоинспекция знала  "в  лицо"  не
только зел„ную "Волгу", но и самого подполковника.
   - Добрый вечер, Сер„жа, - поздоровался Скудин. Потом кивнул на инвалидный
"Москвич", вокруг которого по-прежнему кипели страсти:
   - Что натворили-то?
   - Да ничего особо серь„зного, - парень махнул рукой в форменном рукаве. -
Дедуля под знак влетел. Ограничение шестьдесят, а он девяноста два чешет. Во
пенсионеры-инвалиды пошли! Сам-то ладно, осознал сразу, а вот пассажиры... -
Гаишник покачал головой и опять улыбнулся. Потом смекнул:
   - Вы, товарищ подполковник, их что, знаете?
   - У меня в институте работают. Уч„ные. - Иван доверительно взял  сержанта
под локоть и отв„л его на несколько шагов прочь.  -  Можно  тебя  попросить?
Если обстоятельства позволяют, как насч„т ограничиться... устным внушением?
   - О ч„м речь, Иван Степаныч. Без вопросов, - молодой инспектор откровенно
обрадовался  возможности  что-то  сделать  для  подполковника.  -  Внушим  и
отпустим. Решили проблему?..
   -  Спасибо,  Сер„жа.  Буду  очень  обязан.  Т„мно-зел„ная  "Волга"  резво
разогналась и вновь покатила в сторону города. Минут через десять в  том  же
направлении тронулся и арахисовый "Москвич". Он  строго  держал  дозволенную
скорость, и внутри царила полная тишина.

   Это была суббота, надолго ставшая для питерских автомобилистов ТОЙ САМОЙ.
Первый  густой  снегопад  приключается  каждую  осень,  но  не  всегда   его
сопровождает ещ„ и резкое похолодание, в результате чего улицы и  загородные
дороги превращаются  в  сплошной  и  очень  коварный  каток...  по  которому
беспомощно елозят автомобили, застигнутые врасплох на летних, гладких, а кое
у кого и натурально  лысых  кол„сах.  Было  самое  начало  ноября,  народ  в
выходные вовсю ещ„ мотался на дачи,  так  что  количество  аварий  принялось
расти с самого утра, грозя стать рекордным.
   Двое  гаишников,  стоявшие  на  Киевском  шоссе,   издалека   заприметили
баклажанно-фиолетовую  "четв„рку".  Все   знают,   что   "четв„рки"   с   их
вместительными  багажниками  часто  покупают  хозяйственные   огородники   и
садоводы. Трое молодых мужчин, сидевшие внутри, и выглядели  самыми  что  ни
есть дачниками, собравшимися закрывать на  зиму  домик...  только  вот  ехал
"баклажан" слишком рискованно, то и дело виляя кормой, и инспекторы помахали
ему полосатым жезлом, предлагая остановиться. Лучше  предупредить,  пока  не
дошло до беды!
   "Четв„рка"   послушно    заморгала    поворотником    и    начала    было
притормаживать... но гаишник ещ„ не успел  подойти  к  водительской  дверце,
когда  справа  резко  опустилось  стекло,   и   молодой   лейтенант   увидел
наставленное на него автоматное дуло. Он успел только  ахнуть.  В  следующий
миг его отшвырнуло назад и ударило  спиной  о  борт  милицейского  "Жигуля",
тотчас окрасившийся кровью. Его напарнику повезло больше: он почуял неладное
за миг до того, как началась стрельба, и ужом юркнул за  машину.  Фиолетовая
"четв„рка" бешено взревела двигателем и рванула впер„д. Номера  у  не„  были
весьма естественно припудрены снегом...
   Как позже выяснилось, двое из троих были  небезызвестные  в  криминальном
Петербурге бандиты Шампур и Казак, в миру, соответственно, Андрей  Артамонов
и Михаил Казаченко. И везли они с собой в машине такой арсенал, что при виде
гаишников немудрено было психануть. Вот  братки  и  психанули  -  по  полной
программе.
   Однако все трое были т„ртые калачи и, в упор  расстреляв  лейтенанта,  не
просто наобум святых бросились наут„к. О  нет,  никакой  паники!  Они  стали
уходить достаточно грамотно и, возможно, сумели бы оторваться - пока рядом с
местом преступления  испуганно  тормозили  машины,  пока  уцелевший  гаишник
кричал в рацию, вызывая подмогу...
   ...Если бы  не  случилось  так,  что  с  другой  стороны  ехал  ничем  не
примечательный каз„нный уазик, а  в  н„м  за  рул„м  сидел  Иван  Степанович
Скудин, и у него работало радио, настроенное как раз на нужную волну.
   Самого эпизода со стрельбой Иван не видел, но его последствия -  во  всех
подробностях.  Он  вспомнил  просвистевший  навстречу  "баклажан"  и   мигом
развернулся в погоню.
   У бандитов был массный рулевой, но  Скудин  взял  его,  как  волк  зайца.
Километра через полтора он настиг "четв„рку", поравнялся с ней и без  долгих
миндальничаний ударил, выталкивая с дороги. Его ман„вр  ничем  не  напоминал
подобные эпизоды в кино, где два автомобиля нескончаемо  пихают  друг  друга
бортами  на  радость  неискуш„нному  зрителю.  Люди,  прошедшие  специальную
подготовку, это делают совсем не зрелищно - в один заход,  одним  прицельным
швырком. Канава вдоль шоссе  была  широкая  и  глубокая.  "Четв„рка"  тяжело
ударилась в противоположный склон, и из радиатора взвилось  шипящее  облако.
Водительскую дверцу заклинило, рулевой остался висеть внутри, зажатый  между
сиденьем и сдавившей р„бра баранкой: Шампур и Казак, слегка оглуш„нные,  тем
не менее выскочили наружу и бросились наут„к через поле. Иван покинул УАЗ  и
перемахнул канаву следом за ними.
   Кто сказал, что мужик в сорок лет уже не так быстр и  поворотлив,  как  в
двадцать?.. Если он вс„ это время валялся на диване и  пил  водку  -  тогда,
наверное, оно так и есть.  Сначала  Иван  догнал  Шампура,  и  позже  бандит
рассказал: его больше всего изумило, что преследователь даже не запыхался. А
в тот момент уголовник, не сдрейфив, попробовал  показать  какое-то  каратэ,
дополненное ножом. Скудин одолел искушение надеть сукиного сына  на  его  же
свинокол и ограничился тем, что  отправил  братка  в  глубокую  кому.  Потом
двинулся за вторым. Когда Казак понял, что не уйд„т, он начал  стрелять.  Он
успел выстрелить дважды. Кудеяр не впервые видел направленный на себя ствол.
Кротости характера это ему не прибавляло никогда. Третья пуля ушла высоко  в
небо, а Казак рухнул наземь, скуля, сворачиваясь в позу зародыша и  прижимая
к животу правую руку. Которую ему позже  всерь„з  чинили  врачи  в  тюремной
больнице. По дороге Иван подцепил за ворот Шампура и потащил  обоих  волоком
по свежему. снегу.
   Подъехавшая милиция удостоверила скудинскую личность  и  рассказала,  что
лейтенант, когда его загружали в машину реанимационной бригады, ещ„ дышал...

   Возвращаясь вечерами  со  службы,  Кудеяр  очень  редко  просил  водителя
остановиться, так что тот спрашивал: "Заехать куда-нибудь, Иван Степанович?"
- больше для проформы. Но сегодня был во всех отношениях не правильный день.
Иван принял внезапное решение ещ„ на шоссе, тут же  квалифицировал  его  как
дурацкое и отставил, но... "Волга" едва миновала Среднюю Рогатку и добралась
до перекр„стка, где на Московский проспект выворачивает  трамвай,  когда  он
сказал водителю:
   - Останови, пожалуйста. Д