кта
оружия с дарственными надписями. Папа, Додик  как-бы-Сем„нович,  был  заслан
резидентом в Штаты и до сих пор сидит себе  тихо  где-то  в  Иллинойсе.  Так
тихо, что не могут найти. Ни наши, ни ЦРУ с ФБР...
   А вот Женя Грин вливался в чекистские ряды с трудом. Органы  безопасности
ещ„  не  очухались  от  очередной  волны   отъездов   и   политику   держали
бескомпромиссную:
   "жидов не бер„м!" Ну да на всякую хитрую гайку, как известно, найд„тся  и
болт с резьбой. Бедному еврейскому мальчику не дали пропасть тетя Хая,  дядя
Моня и чекист-орденоносец,  престарелый,  но  несгибаемый  рабби  Розенблюм,
помнивший ещ„ геройского гринберговского прадеда. Сели на "Стрелу" и поехали
брать Москву измором. И взяли, что характерно. "Ладно! - сказала  Родина.  -
Банкуйте, хрен с вами!" После чего Женя Гринберг получил вс„, что  хотел,  и
даже более. Его научили быстро бегать, метко стрелять, прыгать с  парашютом,
крушить империалистам,  прямо  скажем,  'не  только  плавающие  ребра...  и,
навесив погоны прапорщика, загнали на чужбину кормить москитов и  мух  цеце.
Не раз в минуты душевного смущения Грину хотелось плюнуть на  вс„,  выкопать
один из дедушкиных горшков и рвануть в Иллинойс  к  папе.  Но  он  крепился,
вынимал пожелтевшее фото прадеда,  вглядывался  в  его  мужественные  черты.
Аарон Гринберг был запечатлен на боевом коне, с кривой шашкой наголо,  ветер
раздувал его густые, лихо закрученные пейсы. На сдвинутой на ухо, ист„ртой в
классовых сражениях камилавке <Крохотная шапочка, всегда  носимая  верующими
иудеями> ч„тко выделялась пятиконечная звезда...
   "Вот это  вонища",  -  восхитился  Скудин,  вбегая  в  тускло  освещ„нный
подъезд. Поднявшись  на  второй  этаж,  он  остановился  перед  обшарпанной,
украшенной подозрительными пятнами дверью. Дверь эта от сотворения  мира  не
знала  краски  и  кисточки,  зато  на  соответствующей   высоте   красовался
характерный пот„к, липко продолжавшийся на полу. И вообще чувствовалось, что
усилия  губернатора  по  расселению  коммуналок  не  скоро   ещ„   достигнут
окончательной цели. Резиновой коврик у порога  был  вытерт  до  дыр,  кнопки
звонков гроздьями висели на проводах, и к ним страшно  было  притрагиваться.
Каждой  кнопке  соответствовали  разномастные,  вкривь  и  вкось   сделанные
подписи.  Фамилии  у  гриновских  соседей  были  одна  к  одной.   Писукины,
Калогр„бовы, Вшегоняловы... и ещ„ легион точно таких же. Случайный человек -
призадумается, стоит ли подходить близко к подобной двери и уж тем  более  в
не„ звонить. Скудин случайным человеком не был. Он хорошо знал, куда ш„л. Он
надавил первую  же  кнопку  и  не  дрогнул,  когда  голые  провода  ответили
фонтанчиком  электрических  брызг.  Где-то  наверху   еле   слышно   заурчал
сервомотор видеокамеры, потом щ„лкнули, отпираясь, электромагнитные замки, и
массивная, идеально закамуфлированная бронедверь отворилась.
   - Здравствуйте, Иван Степанович.
   На пороге застыла стройная, распутноглазая девица, при взгляде на которую
Скудин почему-то вспомнил инфернальную горничную из "Мастера  и  Маргариты".
На той, как известно, не было ничего, кроме кокетливого кружевного фартучка,
белой наколки и золотых туфелек. Гриновская девица была одета, но  одета  по
принципу "более чем нагая". Скудин уже видел е„ однажды,  и  звали  девку...
Ванда?              Хелена?              Брунхильда?               Матильда?
Колетта-Полетта-Жанетта-Жоржетта-Мриэтта?.. По мнению  Скудина,  радость  от
подобных подружек-однодневок была более чем сомнительная. "И ещ„ за Виринеей
ухл„стывает, стервец..."
   - Меня Бригиттой зовут, - девица закрыла дверь, обворожительно улыбнулась
и, оставляя за собой в воздухе волну тонкого  благоухания,  повела  Ивана  в
недра квартиры. - Пожалуйте  в  малую  гостиную,  Евгений  Додикович  сейчас
будут.
   Никаких соседей, да ещ„ с указанными выше  фамилиями,  в  этой  квартире,
естественно,  не  наблюдалось.  Всеми  е„  квадратными  километрами  Евгений
Додикович повелевали единолично.
   Скудин равнодушно прошагал по узорчатому  паркету,  изрядно-таки  на  н„м
наследив: его ботинки, пострадавшие от Ритиного  потопа,  так  и  не  успели
просохнуть. Наконец Бригитта распахнула перед ним последнюю дверь, и "сундук
мертвеца" со стуком встал на пол в небольшой (по местным масштабам) комнате,
выдержанной в стиле  постперестроечного  ренессанса.  Тотальный  евроремонт,
немецкие  стеклопакеты,  французские   жалюзи,   японская   электроника   и,
естественно, итальянская мебель. На стене - портрет  хозяина  дома  во  весь
рост, маслом, по полной боевой. В "афганке", с "абаканом" в руках,  на  фоне
горящего американского танка "М66".
   -  Располагайтесь,  Иван  Степанович,  -  Бригитта,   словно   заправская
стюардесса, указала Ивану на кресло, но в это время дверь снова  раскрылась,
и в гостиной появился Гринберг.  Во  рту  он  держал  тр„хдолларовую  сигару
"Корона коронас", какую обычно курят биржевики:
   - Салют, командир. Э, а с  руками  у  тебя  что?..  На  руках  у  Кудеяра
красовались повязки, сообща намотанные  Ритой  и  Клавой.  Аккуратные  белые
бинты успели вымокнуть и запачкаться. Иван отмахнулся:
   - Да так...
   Гринберг допытываться не стал.
   - Чай, кофе, пожрать?
   Вс„ верно, какая может быть война на голодный, желудок.
   - Потом, Жень, потом, - Скудин  безо  всяких  объяснений  кивнул  ему  на
чемодан. - Убери. Подальше. И собирайся в бой.
   - Надо будет, позов„те... - Бригитта сразу заторопилась, опустила глаза и
деликатно вышла из комнаты. Сразу видно, не  дура.  Меньше  знаешь  -  лучше
спишь.
   - Банк взял, командир?.. -  Гринберг  взялся  за  чемодан  и  крякнул  от
неожиданной тяжести. Со спины он напоминал замученного реформами учителя или
врача - низкорослый, тщедушный, в неброском, старомодного покроя костюмчике.
Да только внешность обманчива, и это касалось как самого  Гринберга,  так  и
его одежды. Зря ли по телефону ему было ведено "снаряжаться"! Задрипанный  с
виду костюмчик на самом деле гордо именовался  "БЖ-СН",  сиречь  бронекостюм
скрытого ношения, защищающий от пистолетных пуль и осколков  гранат.  А  сам
Гринберг...  внимательный  наблюдатель  вскоре  разглядел  бы   в   плюгавом
"учителе-враче" и особую жилистую стать, и экономную грацию  движений,  а  в
речи уловил спокойную артикуляцию, проистекающую из душевного  равновесия  и
осознания собственной силы. Академического вида еврейчик  мастерски  стрелял
из всего, что было способно худо-бедно стрелять, был жесток в рукопашном бою
и мог с двадцати шагов загнать гвоздь-двухсотку противнику в лоб.
   За стеной между тем мягко, на грани инфрачастот, затворилась дверь сейфа,
послышались шаги, и снова появился Гринберг. Одетый ещ„ и  в  бронекуртку  с
прочными  вкладышами  от  злодейских  пуль  и  ударов.  -  Командир,   взять
чего-нибудь? - Последовал неопредел„нный взмах руки в глубину квартиры. Там,
как Скудину было отлично известно, таился  секретный  арсенал,  чуть  ли  не
"Спрингфилд" и "Пикатинни" <Знаменитые оружейные хранилища  западных  стран>
вместе взятые. - Калибром этак на девять?..
   - Не надо, - мотнул головой Скудин. - Вирус с Монохордом,  наверное,  уже
вс„ уладили. Только нас ждут.
   - Ясно, - Грин вжикнул  молнией  и  повернулся  к  двери,  в  голосе  его
появились властные нотки. - Бригитта, ты где? - И, едва та явилась  на  зов,
повелел:
   - Закажи ужин на квартет, что-нибудь из кавказской кухни, уж будь  добра.
Только не звони в "Сулико", я тебя умоляю... - И,  повернувшись  к  Скудину,
пояснил:
   - У них, чтоб им, в прошлый  раз  базартма  ни  к  ч„рту  была.  Петрушки
напихали вместо киндзы...

***

   ...Натахин дом найти  оказалось  нетрудно.  У  крайнего  подъезда  царила
невес„лая суета.
   - "Случилось страшное", - вполголоса прокомментировал Скудин.
   Действительно - случилось. В мартовской тьме слепили маячками  глаза  уже
ненужные "Скорые": единственная, подхватившая  ещ„  живую  жертву  бандитов,
давно укатила, остальные  ждали  неизвестно  чего.  Пыхтели  ж„лтые  "УАЗы",
доставившие милицию, начальственно загородил проезд микроавтобус  с  грозной
надписью "Дежурный ГУВД"... Сновали стражи  порядка,  равнодушно  покуривали
парамедики, чуть в сторонке толпились, перешептывались полуночные  собачники
- как же, бесплатная развлекуха!
   - Резали? -  стыдясь,  ужасаясь  и  вожделея,  спрашивал  кто-то.  -  Или
стреляли?..
   Разнокалиберные барбосы  скулили,  чуя  смерть,  и  робко  прижимались  к
хозяйским ногам, но на них не обращали внимания.
   - Генриетта  Карловна,  вы  только  посмотрите,  ещ„  одного  тащат.  Уже
четв„ртого, я считала...
   Воздух отдавал бедой, ядовитым бензиновым выхлопом и папиросным дымом,  в
теплоцентре  дрались  и  приглуш„нно  орали  коты,  лица   у   ментов   были
вытянувшиеся, недовольные. Они на  сво„м  веку  видали  и  не  такое,  но  -
подарочек, блин, да ещ„ в предпраздничный вечер! Пять жмуров - и потерпевшая
в глубокой отключке. Притом что ни свидетелей, ни следов, то есть  заведомый
глухарь. Да ещ„ жмуры, прямо скажем,  такие,  что  невольно  просится  мысль
насч„т пресловутой  "Белой  стрелы"...  <Глубоко  законспирированное  тайное
общество по физическому  искоренению  криминалитета,  якобы  существующее  в
недрах российских спецслужб. Некоторые серь„зные  аналитики  уверены  в  его
реальности, другие все слухи о н„м считают типичным фольклором> И вс„ это на
ночь глядя, когда нормальные люди, раскупорив пиво,  сидят  перед  ящиком  с
интересной программой...
   Монохорда с Мутантом, они же Килатый и Вирус, и прочая, и  прочая,  среди
всей этой суеты не наблюдалось.  Сделали  дело  и  благоразумно  отвалили  в
сторонку. Не маленькие. Скудин огляделся и  потянул  Гринберга  к  соседнему
дому;  из  подъезда  с  самым  скучающим  видом  возникли  тайные  виновники
торжества. Борис и Глеб. Святые  угодники.  Как  сказал  совсем  по  другому
поводу один добрый знакомый авторов этих строк - "незачем  вам  даже  знать,
что такие люди вообще есть..."
   - Привет, славяне.
   - Привет, - отозвался Глеб Буров, он же Вирус, он же Шкаф, он же  Гибрид,
он же Мутант. Телосложением он напоминал самого Кудеяра, но,  в  отличие  от
него, внешностью обладал удивительно мирной, домашней. Не  заподозришь,  что
способен хоть муху обидеть. Между тем эту самую муху он мог сплющить  ударом
кулака. Да не на стенке, если вы об  этом  подумали,  и  даже  не  ногой  на
стекле, как Оливье Грюнер в кино, а прямо в воздухе, на лету.
   - Ну что, Глебушка?  -  больше  для  порядку  спросил  Иван.  -  Я  вижу,
управились без проблем?
   - Дурное дело нехитрое...  -  Глеб  виновато  улыбнулся,  пожал  плечами,
вздохнул. - Девчонку жалко. Совсем  никакая,  ожоги,  разрывы,  кровотечения
внутренние... Медики быстро подъехали, так  что  жить  будет...  Те  четверо
мужику е„ р„бра поломали, да неудачно, осколок печень прош„л...
   - Холодный, - подытожил Капустин.  -  Ну  и  те  отморозки...  За  стволы
зачем-то хвататься начали...  Зря  они  это.  Теперь  тоже  холодные.  -  Он
замолчал, чиркнул спичкой, закурил и добавил не по-христиански:
   - Туда и дорога.
   Вид и "выхлоп" обоих  вполне  соответствовали  занятию,  в  котором  Глеб
сознался Кудеяру по  телефону:  товарищескому  распитию  пива.  На  троих  с
Глебовой мамой. Два решительно неженатых боевых друга  действительно  делили
комнатку в коммуналке на Загородном. Мы сразу попросим читателя  великодушно
воздержаться по этому поводу от каких-либо "голубых"  подозрений.  Вс„,  как
обычно и бывает в нашем Отечестве, объяснялось намного прозаичней  и  проще.
Дело в том, что по прибытии  на  жительство  в  Питер  это  самое  Отечество
отмерило капитану Капустину квадратных метров в угловой квартире пятиэтажки,
которую на самом деле пора было сносить  уже  лет  пятнадцать  назад.  Глеб,
явившийся  проведать  новос„ла,  только  обв„л  глазами  ч„рный  от  плесени
потолок, заглянул в угол на стыке стен,  где  упорно  пытались  образоваться
сосульки, и дал подчин„нному на сборы двадцать минут. Больше Капустин  место
своего предполагаемого жительства ни  единого  разу  не  посещал.  Возможно,
соседи сообща устроили в его комнате "ледник". Ещ„ более  вероятно  -  узнай
они о его воинской специальности, как пить дать, упали бы в ноги,  попросили
свою текущую по всем швам, латаную-перелатаную "хрущобу" к  чертям  собачьим
взорвать.

   Капустин Борис Васильевич, капитан ГБ, 1967 года  рождения.  Телосложение
атлетическое, волосы т„мно-русые, вьющиеся, глаза  серые.  Национальность  -
русский.   Образование   высшее:   закончил   втуз    при    Нижнетагильском
медеплавильном комбинате (заочно). Личный номер Б-681748. Эксперт-пиротехник
первой категории, мастер-наставник подрывного дела,  крупный  специалист  по
обезвреживанию мин-ловушек различной степени сложности.
   Не боится трудностей, всегда стремится на  самые  тяжелые  участки  своей
профессиональной деятельности. В общении  с  товарищами  ровен  и  выдержан.
Холост, в женском коллективе пользуется уважением.
   (Из служебной характеристики)

   Интерес к противоположному полу и пиротехнике  возник  у  него  с  младых
ногтей, прич„м практически одновременно. Ещ„ в детском садике он влюбился  в
белокурую девочку Люсю  со  смешным  хвостиком  на  голове,  а  свою  первую
дымовуху - из целлулоидной расч„ски, зав„рнутой в  фольгу  от  шоколадки,  -
устроил  в  первом  классе  на  большой  перемене.  Потом  пошли  "ПОДЖУГИ",
заряженные спичечной серой, жестянки с кинопл„нкой - пробитые в тр„х  местах
и  взлетающие  из  костра,  точно  взбесившееся  НЛО.  А   также   маленькие
бомбочки-швырялки, одна из которых зацепилась за перчатку и нещадно  посекла
новую куртку-болонью. За куртку  Борька  был  выпорот,  после  чего  работал
всегда без перчаток. В пятом классе, начитавшись  Циолковского,  он  начинил
артиллерийским порохом сифон  из-под  газировки,  смастерил  направляющие  и
скомандовал сам себе:  "Ключ  на  старт!.."  Массивная  „мкость,  оплет„нная
металлической сеткой, с р„вом устремилась в вечернее небо. Вычертила  в  н„м
великолепный зигзаг и эффектно возвратилась на землю. Прямо на  капот  ни  в
ч„м не повинному соседскому "Запорожцу"....
   Время шло... В восьмом классе он научился плавить тол и, узнав  на  уроке
химии, что щелочные металлы бурно реагируют с водой, немедля решил проверить
это на практике. Стибрил заветную баночку и пров„л  эксперимент  тут  же  на
перемене, спустив содержимое в фановую систему. Экзотермическая <Связанная с
выделением тепла> реакция получилась что надо. Звук взрыва докатился  аж  до
учительской, а унитаз разлетелся на  миллион  маленьких  белых  кусочков.  К
концу десятого Борька Капустин  был  уже  близко  знаком  с  милицией,  что,
естественно, не вязалось с репутацией хорошего домашнего мальчика,  будущего
студента престижного вуза. Пришлось подаваться на уч„бу куда подальше. "Куда
подальше" в России соответствует, как известно, Сибири. Так Борька  оказался
на  Нижнетагильском   заводе-втузе.   В   общаге   квартирного   типа.   Для
пиротехнических  опытов  на   медном   комбинате   обнаружилось   редкостное
раздолье... В общем, до диплома Капустин не дотянул. Скажем  прямо  -  очень
драматично не дотянул, Настолько, что иного выхода,  кроме  как  в  солдаты,
попросту не осталось. И вот тут, на его счастье,  подвернулся  вербовщик  из
госбезопасности.
   В учебном центре Борысины способности расцвели пышным цветом.  Плюс  бега
по полной боевой, стрельба, напалм, парашют, рукопашка, собаки.  Вс„  это  с
отличием. А потом - те же самые джунгли, куда в сво„ время угодил Женя Грин.
Дождевые леса, буш,  саванна,  ч„рные  мамбы,  жирафья  лихорадка  и  вирусы
попугаев. А также мины,  мины,  мины.  Всех  мыслимых  и  немыслимых  типов.
Поставленные,   снятые,   обезвреженные,   подорванные...   И   как    венец
блистательной карьеры - плен. Яма с дерьмом. И ножичек узкоглазой  садистки,
прошедшийся по самому ценному, что у мужика есть.
   Диагнозу, прямо на месте вынесенному  друзьями  -  "жить  и  баб  трахать
будешь" - он сперва не поверил. Поставил на  себе  большой  ч„рный  крест  и
очень серь„зно захотел в петлю.
   "Лейтенант, это же парный  орган,  -  вселил  надежду  врач-подполковник,
делавший Борису операцию в госпитале под Рангуном. -  Понимаешь?  Пар-ный...
Эка беда, монохорд... Как кто?  Это  тот,  у  кого  "хорда"  только  одна...
Подожди немного, ещ„ все т„тки твои будут..."
   Сам, видать, не дурак был по женской части, как в воду глядел.
   Первый   же   послеоперационный   опыт   показал,   что   все   параметры
соответствовали норме, и Борька, осознав бренность своей земной жизни,  стал
бурно нав„рстывать упущенное. Чтобы какая-то там китайская девка да русского
мужика?.. Да ни в жисть!..
   Он с большим успехом доказывал это миру и по сей день.
   Кабинет  Гринберга  представлял  собой  просторную  комнату  с  настоящим
действующим камином. Этакий охотничий домик: выйдешь за дверь  -  и  шагн„шь
прямо на альпийские луга, увидишь в синем небе снежные  вершины  и  услышишь
издалека йодль <Особая манера  пения,  распростран„нная  у  жителей  Альп  -
фальцет с использованием очень высоких регистров звука> горного пастуха...
   Вс„ было на месте - звериные  головы  вдоль  стены,  чучела  медведей  по
углам, шкафчик с бронированными ст„клами, сквозь которые виднелись  ружейные
стволы. Пол был застлан шкурами пантер,  под  потолком  зигзагом  изгибалась
набитая опилками анаконда, над подозрительно широкой,  с  водяным  матрасом,
оттоманкой висел очередной портрет хозяина  квартиры.  На  сей  раз  полотно
живописало Гринберга на охоте. Клыкастый слон, задирая хобот,  мчал  Евгения
Додиковича  на  своей  широкой  спине,  а  тот  палил  почти   в   упор   во
взметнувшегося в прыжке бенгальского  тигра.  Стлался  сизый  дым,  утреннее
солнце  играло  в   хрустальных   каплях   росы...   Свирепый   хищник   был
роскошно-полосатым, индус-погонщик  белым  от  страха,  девственная  природа
величественной и зел„ной.  Гринберг  играючи  держал  ровную  мушку  и  едва
заметно улыбался.
   - Так, - пояснил он дружно хмыкнувшим зрителям, - ничего особенного, одна
художница рисовала... - Зачем-то оглянувшись,  нащупал  потайную  кнопку,  и
полотно отодвинулось в сторону, обнажив нишу с огромным сейфом фирмы "Сименс
и К". - Она была на втором слоне.
   Щ„лкнули хитроумные замки, открылась тяжеленная дверь, и  на  свет  Божий
появился многострадальный чемодан. На фоне окружающей роскоши выглядел он до
крайности неприглядно - обшарпанный, в бел„сых разводах.
   - Ну, братцы, будем разбираться...  -  Скудин  осмотрел  трофей  со  всех
сторон, приложился ухом к крышке,  поманил  Капустина.  -  По  мне  так  вс„
нормально. Боря, оцени, не фугас?
   - Береж„ного Бог береж„т, - буркнул  Монохорд.  -  Как  сказала  монашка,
надевая на свечку презерватив... Нет, не фугас. -  Маленький  нож  в  умелых
руках проворно справился с замками, и Борис осторожно поднял крышку.  Первьш
заглянул внутрь, и лицо у него вытянулось:
   - Ну, дела!.. Золото партии!..
   Половину чемодана занимали какие-то  бумаги.  Пожелтевшие,  хрупкие,  они
выглядывали краешком сквозь истлевшую кле„нку, которой их когда-то заботливо
обернули. Вс„ оставшееся место было забито многочисленными  мешочками,  а  в
мешочках... Ой,  мамочки.  Золотые  пят„рки,  полуимпериалы,  червонцы.  Ещ„
какие-то монеты неведомых стран, неизвестных названий и номиналов.
   Драгоценные кольца, серьги, браслеты. Не менее десятка массивных, похожих
на  луковицы,  часов,  ж„лтая  стопка  увесистых  портсигаров.  В  отдельном
мешочке, россыпью, стоматологические изделия: коронки, протезы, мосты...
   - И точно, золото партии, - Гринберг отточенным движением выудил древнюю,
тускло блеснувшую пятнадцатирубл„вку, со знанием дела взял на  зуб,  сплюнул
прямо на штучный пол и констатировал:
   - Настоящее. Царская чекан