йдут  -  нагадят,  геологи
пройдут - нагадят. Теперь вы вот. Сдохнет эдак природа.
   Что верно, то верно. На берегах  священных  оз„р  теперь  можно  найти  и
окурки "Мальборо", и  банки  из-под  пива,  и  использованные  презервативы.
Склоны древних гор,  словно  оспинами,  покрыты  геологическими  шурфами,  и
валяются в этих шурфах не только  сломанные  лопаты.  На  реликтовых  скалах
видны следы "бороздочных проб", - это когда порода для последующего  анализа
выбирается по-нашенски незатейливо, при помощи зубила и кувалды.  Здесь  был
Вася. Прогулялся как хозяин необъятной родины своей...
   - Виноваты, что можно сказать... - Звягинцев улыбнулся через силу, махнул
рукой в сторону кухни. - Позавтракаете с нами?
   - Спасибо. С утра печ„нку жарил...  -  Данилов  покрутил  носом  от  духа
перловки и быстро повернулся к Скудину. - Что  отцу  передать?  Вчера  видел
его. Брусничный пили...
   Чувствовалось, ему было неловко за свою несдержанность, только он  всегда
был такой - что в голове, то и на языке. Горяч, но отходчив.
   - Вечером зайду. - Скудин переглянулся со Звягинцевым, добавил:
   - Вместе со Львом Поликарповичем... - И сообразил:
   - А телеграмма что, не пришла? Я ещ„ неделю назад отбил, что приедем...
   "Блин. Давно надо было им спутниковую поставить..."
   - Может, и пришла, да доставить некому. Савельев в запое, а баба  его  на
сносях, - саам махнул рукой и, не выпуская из  рук  мундир  Гринберга,  стал
прощаться. - Однако пойду. А  генералову  одежду  ты  мне  отдай.  Свезу  на
Костяной, принесу духам в жертву. Может, они помогут ему  попасть  в  страну
матери смерти  <Страна  матери  смерти  -  "Ябме-акко-абимо"  -  в  саамской
мифологии рай, место, куда после смерти попадают души добрых людей>.  Однако
не сегодня. Духи нынче злы, не будет удачи... - он указал на ч„рное  зеркало
озера, на котором местами зеленели клочки  островков,  повернувшись,  махнул
рукой. - Не, не будет удачи, ..
   Легко было угадать, где  находится  Костяной.  Поток  облаков  над  самым
большим из островков совершенно непонятным образом делился  надвое,  подобно
ласточнику хвосту. Казалось, ему мешало невидимое препятствие... Ч„рт  знает
что такое.

Знак ангельский

   Буров Глеб Георгиевич, 1958 года рождения, русский  из  крестьян,  личный
номер Ш-565817. Чистильшик-скорохват первого класса. Агентурные клички:
   Мутант, Вирус, Шкаф, Широкий. Отличный товарищ, в  коллективе  пользуется
уважением, чрезвычайно опасен при задержании.
   В  результате  определ„нной   аномалии   развития   феноменально   одар„н
физически, обладает огромной  мускульной  силой,  поразительной  реакцией  и
невероятным глазомером. В полном боевом  снаряжении  бегает  стометровку  за
десять секунд, прыжком преодолевает препятствие высотой до  двух  метров,  в
рукопашной схватке на поражение способен  одержать  верх  над  пятью-восемью
тренированными противниками. В состоянии поразить тремя выстрелами  с  бедра
из короткоствольного  оружия  подброшенную  вверх  консервную  банку  из-под
шпрот.
   Из служебной характеристики

   ...Ксении Берестовой гад-председатель отвел место  для  покоса  на  самом
дольнике, в падях. Не забыл, значит, ч„рт мохнорылый, как получил на святках
от ворот поворот. Теперь вот отыграться решил, извести хочет... Кабы  только
не подавиться ему. Ксения, конечно, не писаная  красавица  какая,  да  и  не
девка - вдова уже, но разборчивости не утратила. Ванечка, муж е„ законный, с
войны не вернулся. Всего-то одна ночка у них, школьников недавних,  тогда  и
была, а потом уш„л он - и, как ей в письме  написали,  в  первом  же  бою...
смертью храбрых. А другого суженого... Ох. Дн„м с  огн„м.  Это  раньше,  при
царе, стояло, говорят, Мухоморово богатое, торговое и людное. И мужики  были
один к одному. Крепкие хозяева,  купцы  да  промышленники.  Ставши  дома  из
лиственницы, кровли клали  из  пихтового  т„са,  узоры  хитрые  вырезали  на
наличниках и фасадах.  Зерном  забивали  двухэтажные  амбары,  малосолили  в
чанах, хариуса да ленка, на зиму  мешками  заготавливали  пельмени,  кадками
ставили   топл„ное   масло...   Сытая,   вольготная   текла   жизнь...   без
продразверсток и трудодней... А по окраине в  пристройках  делали  оконце  с
широким подоконником - и ночью выставляли туда кто  кринку  с  молоком,  кто
хлебушка с салом, а кто - даже и дорогой сахар  с  солью.  Это  для  беглых.
Каторжане-то при царе, говорят, вс„ за правду страдали, не  то  что  теперь,
враги народа да уголовники. Протянет захожий человек с улицы  руку,  возьмет
незаметно кринку, напь„тся... поставит на место, молча  скажет  "спасибо"...
да и бредет себе дальше, горемыка. И хозяева рады -  дело  богоугодное,  для
души спасение. Потому как и сибиряки были раньше не то что теперь  -  щедрые
были   и    хлебосольные,    человечные.    И    в    Мухоморове    никакого
кобелины-председателя...  этого  уже  потом,  после   войны,   прислали   по
комнабору. Не воевал, шкура. По тылам отсиделся. Не иначе - поскольку  самый
ценный работник.
   "Перекрут бы тебе, как колхозному бугаю..." - Ксения брезгливо улыбнулась
и стала бруском править литовку: мысли мыслями, а дело делом.  Однако,  едва
она зашла в разнотравье и взмахнула косой, как из  тайги  появился  человек,
одетый в брезентовую фуфайку. Он был плечист  и  высок  ростом,  однако  еле
бр„л,  шатаясь,  словно  больной.   Ксения   пригляделась:   лицо   человека
обезображивала сплошная короста. Не то гнус искусал, не то... ожог? Заснул у
костра да лицом в угли свалился?..
   - Бог в помощь, хозяйка... - Человек подош„л ближе, попробовал улыбнуться
потрескавшимися губами. От него палю тайгой, дымом, дальней дорогой. - Никак
сама косить собралась? Неужто без мужика?
   А  глаза  у  него  были  пронзительно  василькового  цвета,   и   взгляд,
светившийся страданием, при вс„м  том  оставался  тв„рдым  и  добрым.  Такой
взгляд бывает у сильных людей, много всякого повидавших.
   - Спасибо на добром  слове,  -  -  Ксения  улыбнулась  в  ответ,  хотя  с
незнакомыми всегда была осторожна. - А  что  касаемо  мужика...  -  тут  она
замялась, поправила повязанную до бровей косынку  и  только  махнула  рукой.
Потом спросила:
   - Вы, верно, из старателей будете?
   Спросила больше для порядка, просто для того, чтобы  что-то  сказать.  На
самом деле - сразу поняла: беглый заключ„нный. Однако Ксения не  испугалась,
уж больно хорошие у человека были глаза. Несуетные.
   - Из старателей, из старателей... - вздохнув, согласился незнакомец.  Он,
конечно, сразу понял, что Ксения раскусила его.  -  Не  бойся,  хозяйка.  Не
обижу. Давай-ка лучше я тебе помогу, сено поставлю,  а  то  не  бабское  это
дело... Можно, завтра начну? Устал нынче...
   - Вы, небось, кушать  хотите?  Вот,  молочка  выпейте...  корова  у  меня
добрая, раздоенная... - Ксения взглянула  на  обтянутые  скулы  мужчины,  на
запавшие глаза, трепеща  от  жалости,  вынула  из  котомки  хлеб,  поставила
молоко... и отвернулась, чтобы он не заметил слез. - Кушайте на здоровье,  -
продолжала она, - поправляйтесь... А сено... оно что -  сено.  Лето  хорошее
стоит, один день погоды не сделает... Там, за ручь„м,  зимовье  заброшенное,
можете лечь, укрыться...
   Незнакомца звали Георгием.  Георгием  Ивановичем  Буровым.  Целую  неделю
выхаживала его Ксения, omnaивала молоком с  м„дом,  настоем  бадан-травы  да
взваром овсяным. Георгия без  конца  тошншо,  одолевала  страшная  слабость,
нутро отказываюсь принимать пишу. Но вс„-таки оклемался, знать, не только  с
виду был  крепок.  Встал  на  ноги  и  уш„л  в  покос,  и  любо-дорого  было
посмотреть, как работал. Только ходили ходуном широченные плечи да с хрустом
срезала литовка душистые сочные травы. И копны у него получались аккуратные,
словно игрушки. Хорошее было сено, пахучее, не моченное летними дождями...
   Георгий оказался мужиком рукастым, обязательным и злым до  работы.  Даром
времени не тратя, быстро справился с  покосом,  сноровисто  собрал  копны  и
сметал три больших зарода. Ксения приносила еду, расстилала  чистую  утирку,
краем глаза тайком наблюдала за Георгием... и впервые после  гибели  Ванечки
от бесстыжих мыслей кружилась голова и т„плая волна подкатывала к сердцу.
   Между тем познакомились как следует. Георгий оказался не  просто  так,  -
мужчина самостоятельный, с образованием, техник-геолог. И вс„ было у него  в
жизни хорошо... да вот раз подвернулся ему под руку  очкарик  один.  Наглый,
крикливый, в костюме габардиновом. К женщине приличной приставал...  Георгий
его в Москве-реке и выкупал. Бросил в воду, словно куль с дерьмом. Тот  едва
не потонул - с катера  вытаскивали.  Обиженная  баб„шка,  понятно,  убежала,
только е„ и видели.  А  очкарик  оказался  партийным,  ажно  из  обкомовских
секретарей. Так что Георгию на суде чего только ни пришили.  И  политику,  и
хулиганство, и покушение на представителя власти... Дали четвертак. Засадили
в зону. Под Челябинском...
   Три года отмотал он, как в песок. А дней  за  десять  перед  тем,  как  с
Ксенией встретиться, довелось ему вкалывать на выездных работах в  хозяйской
бригаде. Хозяйская - это от слова "хозяин": так в зоне называли  начальника.
В тот день приключилось странное... Со  стороны  Челябинска  вдруг  полыхнул
свет, как будто разом зажглась тысяча солнц. Невидимый огонь дохнул  Георгию
в лицо, а чуть позже раздался чудовищный, ни с чем не сравнимый  гул,  будто
сама земля раскололась... Потом вздыбилась почва, пошла волнами, и поднялась
такая буря, что бревенчатые дома опрокидывались  точно  игрушечные.  Вековые
кедры выворачивало с  корнем,  а  вода  в  реке  поднялась  стеной,  в  небо
взметнулась выше крыш... Крики, стоны, убитые, раненые,  страшная  паника...
Вот тут Георгий и подался в бега, воспользовавшись суматохой. В тайге бывший
геолог не бедствовал,  пищи  хватало.  Попадалась  прошлогодняя  брусника  и
клюква, кедровая падалка, рыбу ловил на личинки короедов и ел е„ с растертой
бер„стой, как когда-то в старину - первопроходцы  Сибири.  А  спал  и  вовсе
по-царски, в кедровых и сосновых лапах, на  прогоревшем  кострище  -  мягко,
тепло, а уж душисто... И  со  вшами  и  прочей  зэковской  нечистью  Георгий
расправился в два сч„та, однажды всю одежду положив в муравейник,  -  лучшей
дезинфекции не придумать...
   Одно плохо. Донимала его слабость и  тошнота,  лицо  взялось  коростой  и
исходною сукровицей. Но он упрямо бр„л впер„д,  сил„н  и  вынослив  был  как
гуран, забайкальский дикий коз„л. И вот - дош„л...
   Слушала Ксения Георгия, смотрела в лицо, казавшееся, несмотря  на  свежие
шрамы, таким красивым и добрым... и кружилась от счастья голова, так  сладко
и  хорошо  было  ей.  Замечтались,  затуманилась...  едва  успела,   заметив
подъехавшего председателю, выбежать навстречу. Чтобы нос свой  поганый  куда
не надо не сунул.
   - Добрый день, Абрам Зиновьич! Али по делу?
   - Ты, Берестова, не егози, я тебе  говорю,  не  егози.  Здесь  вопросы  я
задаю. - Начальство пригладило волос„нки, соскочило с телеги и, вдруг увидев
см„танные зароды, аж рот раскрыло:
   - Вот за это я тебя люблю, Ксюха-попрыгуха, ишь ты, норму  выполнила!  По
две палочки в день получишь. Так... Один зарод в колхоз  оприходуем,  другой
махн„м тебе на дрова, третий - твой кровный. Завтра зайд„шь в  правление  на
расписку... - И председатель хитро сощурился:
   - А может, посидим потом, самогоночки выпьем, на ощупь познакомимся, а? И
что ты вс„ ломаешься, Ксюха-попрыгуха? Смотри, осерчаю, слезами умоешься.  Я
вот тебе норму загну...
   От него ш„л запах нестиранных порток и застарелого пота.
   - Давай, давай, загинай!  Кабы  я  те  тогда  женилку-то  не  загнула!  -
Рассердившись не на шутку, Ксения уп„рла руки в бока и решительно  пошла  на
председателя. - Я те  не  кто-нибудь!  Я  вдова  солдата  геройского,  а  не
секретарша-потаскушка из правления твоего! Вот только тронь, самому  Хрущ„ву
напишу, грамотные, чай! Пугать меня вздумал, кобель мохнорылый! Я те загну!
   Чудо как хороша была Ксения в этот миг.
   - Тьфу, вздорная баба! Ч„рт  в  юбке!  Председатель  боком  запрыгнул  на
телегу, уже взявшись за вожжи, со злобой оглянулся.
   - Ну и хрен с тобой, пропадай в одиночку. Только  зайти  в  правление  не
забудь, расписаться надо!
   Хлестнул по лошад„нке - и  пропал  в  облаке  пыли.  Знать  бы  ему,  что
пропадать в одиночку Ксения не собиралась. В тот же  день,  решившись,  сама
обняла Георгия - и обрела наконец-таки сво„ женское счастье. Стали они  жить
в согласии, тайно видеться в зимовье каждый Божий день. Была  и  надежда:  у
Ксении имелся родственник в Иркутске, работал на мясокомбинате  гуртовщиком,
гонял из Монголии сарлыков. Человек он бывалый, ушлый, придумает, как быть и
что  делать.  Не  подвед„т,  чай.  Подмажет  кого  надо,  достанет   Георгию
документы... Глядишь - они обвенчаются, вырвутся из колхоза да  и  махнут  в
Иркутск... а там - ищи ветра в  поле.  Ещ„  будут  они  жить  счастливо.  До
подруженьки-бер„зы, что сажают у изголовья могилы...
   Только не пришлось. В конце осени, когда пожухли травы и потянулись на юг
перел„тные птицы, не стало Георгия. Сгорев в несколько страшных  для  Ксении
дней - извела его кровавая рвота да мучительная, до потери зрения,  головная
боль... Молча умирал, не жаловался. На прощание только  разлепил  искусанные
губы:
   - Дит„ сбереги. Будет мальчик - Глебушкой назови...  Обмыла  его  Ксения,
одела во вс„ чистое и,  взвалив  на  дроги,  по  первому  снежку  увезла  на
погост... да и схоронила тайно в сторонке у ограды. Жгучие слезы душили  е„,
казалось, жизнь кончена -  скорей  бы  тоже  в  мать  сыру  землю,  рядом  с
Георгием... Однако жизнь продолжалась.  Первыми  днями  лета  Ксения  родила
мальчонку. Уж такого здоровенького, такого пригоженького. Назвала по  завету
и в сельсовете записала его с отчеством. Глебом, то есть,  Георгиевичем.  На
редкость крупный был пацан. Голосистый. Да ещ„ и  с  Божьей  отметинкой:  на
ножках у него росло по шесть  пальцев.  Как  сказал  местный  батюшка,  отец
Апраксий, знак этот был благостный, ангельский, к добру.

Вопросы без ответов

   После ухода  Данилова  экспедиционную  деятельность  удалось  возобновить
только когда народу был продемонстрирован  злой  и  невыспавшийся  Гринберг.
Тогда  наконец  позавтракали  и  приступили  к  своим  прямым  обязанностям.
Виринея, Веня и Альберт под руководством Звягинцева начали  раскупоривать  и
проверять хрупкую научную аппаратуру. Скудин  и  Глеб  с  Борисом  принялись
обустраивать лагерь. Кнопик хотя и налопался перловки от  пуза  (она,  кроме
него, мало у кого вызвала гастрономический энтузиазм), но от кухни далеко не
отходил - из бака восхитительно несло говяжьей сахарной костью, томившейся в
кипятке. Эдик завтрак проигнорировал и вообще не показывался на свет  Божий.
Так продолжалось до полудня, когда объявили получасовой перекур.
   - Пойду-ка я взгляну, как там наш парень...  -  Скудин  отложил  кувалду,
вытер рукавом лоб... и в тот же миг стало ясно, что с парнем вс„ в  порядке.
Эдик сам подал голос. При  посредстве  караоке.  На  всю  мощность  японской
электроники.

   Без вин, без курева - житья культурного...
   За что забрал, начальник? Отпусти...

   Звонкое эхо подхватило песню, понесло на своих крылах, и со стороны озера
донеслось:

   И тогда вливать мы стали в глотку
   Политуру и одеколон...

   Караоке нынче в большой моде. Всякий может  включить  музыкальный  центр,
покрепче зажмуриться  и  вообразить  себя  хоть  Филиппом  Киркоровым,  хоть
Кристиной Орбакайте, хоть самой  Аллой  Борисовной.  "Пустые",  без  голоса,
записи песен существуют на любой вкус. В том числе и для тех,  у  кого  этот
самый вкус отсутствует напрочь. Зайдите в любое  воскресенье  в  любой  парк
нашего обширного Питера - сами услышите...
   Как скоро выяснилось, баллада об алкоголиках,  спьяну  завербовавшихся  в
Фергану, была в Эдичкиной музыкальной библиотеке едва ли не самым пристойным
произведением. После нескольких песен, состоявших в основном из  неостроумно
зарифмованных матерных слов, невинное "начальник, отпусти!" начало  казаться
возвышенным и духоподъ„мным, как Бах.
   - Господи, да прекратятся ли когда-нибудь эти гнусности!  -  -  Звягинцев
оторвался от тарировки сейсмографа, раздраж„нно хлопнул рукой по колену.

   Сидел старик Герасим
   И чистил хрен песком... -

   Доносилось из вагончика.
   - Остроумному  произведению  можно  простить  некоторую  фривольность,  -
покачала головой Виринея. И оглянулась на парней:
   - Но это, ей же Богу, не остроумно!
   Она была далеко не ханжой. И не делала вида, будто "таких слов не знает".
Наоборот: узрев на книжном  лотке  словарь  русского  мата,  она  немедленно
купила его, принесла домой и, к ужасу родителей, внимательно прочитала.  Раз
есть такое явление в языке, полагала она, - значит, лингвистам  следует  его
изучить. А уж применять или нет, и если применять, то в каких случаях -  это
другой вопрос. Всем известно, сколь  волшебно-целительное  воздействие  иной
раз оказывает крепкое слово и на человеческую психику, и  на  неодушевл„нную
вроде  бы  технику,  никак  не  желающую  работать.  Но  делать   магические
заклинания единственным выразительным средством обыденной речи?..

   Елена стала раком... -

   Разносилось над озером.
   - Так, - сказал Скудин. И пош„л к Эдикову вагончику. Дверь  была  закрыта
изнутри на защ„лку, но Иван слегка нажал плечом, и запоры, вылетев из гн„зд,
со стуком  упали  на  пол.  Все  стены  вагончика  были  завешаны  похабными
плакатами.  Такого  рода  картинки  когда-то  попались  Кудеяру  в   финском
журнальчике,  рекламировавшем  питерских  проституток.  Ноль  одежды,  позы,
предназначенные ознакомить потенциального клиента со всем спектром возможных
услуг... Ивана, помнится, поразили одинаково приоткрытые рты (девки, видимо,
полагали это весьма эротичным) и одинаково дебильное выражение пустых  глаз.
В том журнальчике при каждом фото красовались номера контактных телефонов  и
адреса интернетовских сайтов. Ну гак то было узкоспециализированное издание,
ознакомился  и  закрыл.  Но  развешивать  по  стенам  и,  значит,  постоянно
лицезреть фотографии, при виде которых даже старое  гинекологическое  кресло
расплавилось бы от стыда?..
   По мнению Кудеяра, тут речь шла уже не о юношеском взрыве гормонов, а  об
определ„нной умственно-эмоциональной ущербности.
   И он сразу понял, что не ошибся.
   Внутри вагончика стлался волнами густейший дым. Но не табачный. Этот  дым
был сладковат, отдавал словно бы распаренными банными вениками, и  проблема,
мешавшая спать генералу Владимиру Зеноновичу, сразу стала очевидна. Где  вы,
милые ностальгические страдания - ах, что же делать, мальчишка тайком  начал
курить!.. Нам бы ваши заботы. Сынок генерала курил явно не "Ротманс".
   - Вс„ по„шь? -  Стараясь  глубоко  не  дышать,  Скудин  разогнал  ладонью
ощутимо плотную дымовую завесу, дотянулся к музыкальному  центру  и  вырубил
звук. - А не слабо тебе встать-то перед подполковником?
   Эдик предавался пению л„жа, разметавшись на койке. Со вчерашнего он  явно
не раздевался - видно, было не до того, боялся, наверное, как  бы  певческая
муза не свинтила.
   - А не пош„л бы ты, мужик... - Он презрительно и  далеко  сплюнул,  хотел
было вновь включить громкость, но поленился шевельнуть рукой и  выпустил  из
пальцев микрофон. - Папахену скажу, - пообещал он капризно, -  папахен  тебя
до подпрапорщика  уроет.  Песню  испортил,  гад.  Кто  ты  есть  в  масштабе
госбезопасности? Так, вошь, инфузория, ам„ба, дрозофила... - Эдик,  впрочем,
выговорил "дроздофилла". - Бык парнокопытный. Папахен п„рнет, тебя сдует. Но
и он полное говно в контексте мировой революции...
   Вместо мировой революции он с таким же успехом мог упомянуть  и  проблему
СПИДа, и жизнь на Марсе, и итальянскую  оперу.  Удолбавшись,  генералов  сын
"подсел на умняк" <"Подсесть на