одно ведро крови, сказало ему: они тоже вс„  видели.  И
пришли к тем же заключениям, которые сделал он.
   Что ж, чудненько. Женя решил  достойно  ответить  на  задуманную  уч„ными
провокацию, а заодно оттянуться по  самой  полной  программе.  Он  дал  Вене
миновать турникет и пройти ровно три шага.  И  когда  у  того  только-только
начала воспарять душа в радостном облегчении: удалось??? удалось???  -  Женя
слегка придержал стремившегося следом Альберта... и  гаркнул  в  беззащитную
Бенину спину страшным повелительным голосом:
   - КРАЙЧИК!
   ...Надобно ещ„ знать, что это за голос. Если человеку,  спокойно  моющему
окно на восьмом этаже, в подобном вокальном  режиме  рявкнуть  "прыгай",  он
прыгнет. Гарантия, при умелом исполнении, стопроцентная.  Женино  исполнение
было очень умелым. Веня  обернулся  так,  словно  услышал  позади  себя  как
минимум "стой, стрелять буду". Паника на его лице странным образом  мешалась
с ещ„ не угасшей улыбкой самодовольного ликования, адресованной Виринее...
   Вот тут и произошла окончательная катастрофа.
   От резкого движения узел на скользком тефлоновом  проводке,  почти  сразу
начавший  давать  слабину,  разъехался  уже  полностью.   Пудовый   "транс",
увлекаемый  мировой  гравитацией,  неудержимо   пош„л   вниз.   Перепуганный
злоумышленник даже не попытался стиснуть его коленями, лишь начал раскрывать
рот...
   Реликт  прошлого  рухнул  на  полированный  камень  вестибюльного   пола,
произведя звонкое и оглушительное ГРОХ!!!
   Последующее заняло доли секунды.
   Эхо падения ещ„  отражалось  от  потолка,  когда  Борис  и  Глеб,  вполне
оценившие  замысел  капитана  Грина,  разом   выпорхнули   через   турникет.
Выпорхнули мощно, легко и красиво до  невозможности:  подобной  синхронности
действий ни в  каком  боевике  не  увидишь.  Бедный  Веня  и  пискнуть,  что
называется, не успел. Его  щека  оказалась  мгновенно  вжата  в  холодный  и
влажный каменный пол, так что очки съехали на сторону и он перестал что-либо
ч„тко  видеть  -  кроме  не  правдоподобно  огромного  рубчатого  ботинка  в
сантиметре от своего носа. Другой такой же ботинок  весьма  ощутимо  попирал
его спину. Руки словно сами собой распластались крестом, а  ноги,  наоборот,
завернулись одна за другую - это для того, чтобы опасный преступник не сумел
сразу вскочить и наброситься на стражей  порядка.  Автоматное  лязганье  над
головой и жуткие вопли, смысл которых несчастный Веня просто не в силах  был
уразуметь...
   Другие участники заговора, надо отдать им должное,  подельника  своего  в
беде не покинули.
   - Садисты!!! Не смейте!.. - рванулась назад Виринея. Ей показалось, будто
Глеб собрался прибегнуть к наручникам.
   Альберт, спортивный, но не надел„нный ловкостью спецназовца  парень,  лез
через заблокированный турникет и тоже храбро рвался в неравную битву:
   - Не трогайте!..
   Между тем к Вене, избавленному благодаря атаке друзей от психологического
прессинга, вернулись временно парализованные мыслительные способности. И  он
сообразил, что уложили его на самом-то деле исключительно нежно и бережно  -
ну просто  как  младенчика  в  колыбельку.  Не  ушибли  (а  могли,  ещ„  как
могли...). Не  затоптали  слетевшие  с  переносицы  сложные  астигматические
линзы. Даже расклячили его не на затоптанном и грязном пятачке пола, а  чуть
в стороне, там, где недавно прошлась  тряпкой  добросовестная  т„тя  Паня...
Веня приободрился, осторожно влез  физиономией  обратно  в  очки  и  стал  с
интересом наблюдать за происходившим вокруг.
   Вот Глеб аккуратно отцепил от своего  рукава  повисшую  на  н„м  Виринею,
отставил брыкающуюся девушку в сторону и легонько встряхнул:
   - Без истерик, гражданочка! Хищение ценного научного оборудования. Явно с
целью передачи враждебным разведывательным организациям...
   Стратегическая ценность древнего и к тому же горелого трансформатора была
понятна,  что  называется,  даже  ежу.   Альберт   перестал   вырываться   у
сграбаставшего его Монохорда и прислушался.
   -  По  факту  данного  преступления,  -  тоном  сталинского   следователя
продолжал Глеб, - несомненно  будет  возбуждено  уголовное  дело  по  статье
"государственная   измена".   Всем   присутствующим   предлагаю    выполнить
гражданский долг и записаться в свидетели...
   - Сатрапы!.. - взд„рнула подбородок Виринея. Она  смутно  помнила,  будто
когда-то был вроде фильм, не  то  спектакль,  названный  е„  именем,  -  про
казн„нную революционерку.
   - Всех не перевешаете, - включился Алик. И  гордо  выпрямился,  насколько
позволяли заломленные за спину руки. Монохорд скроил жуткую  рожу  и  сделал
вид, что вот сейчас согн„т его в бараний рог.
   - НАТО за нас отомстит... - просипел с пола "государственный изменник".
   Другие  сотрудники,  остолбенело  взиравшие   на   зверское   задержание,
постепенно пришли в  себя,  поняли,  что  происходит,  и  начали  откровенно
прикалываться. -  Болтун  -  находка  для  шпиона!  -  провозгласил  молодой
лаборант. - Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст, -
   Вспомнил молодость его седовласый руководитель. - Мы  сдали  того  фраера
войскам энкавэдэ, с тех  пор  его  по  тюрьмам  я  не  встречал  нигде!..  -
неожиданным басом пропела уборщица т„тя Паня. Дело определ„нно шло  к  тому,
чтобы звягинцевская молод„жь прогулялась-таки за коньяком - да и "уговорила"
его после работы совместно с охраной... Увы! Вмешался, и очень некстати, Его
Величество  Случай.  В  лице   замдиректора   по   общим   вопросам   Андрея
Александровича Кадлеца, которого  ч„рт  зан„с  к  проходной  именно  в  этот
момент.
   Его фамилия имела ударение на первом слоге  (о  ч„м  сам  он  не  забывал
бескомпромиссно напоминать окружающим), но, естественно, давала  сотрудникам
"Гипертеха" обильную пищу для лукавой фантазии. Андрей Александрович обладал
ровно той внешностью, которую, думая о хозяйственном руководителе  застойных
врем„н, воображала себе Рита-Поганка. Этакий  монолит,  насмерть  вросший  в
негнущийся официальный костюм. Плюс неразЛучный "совершенно секретного" вида
импортный кейс с цифровыми замочками. Андрей Александрович был, естественно,
крупным реформатором и демократом и при случае намекал на почти мученичество
при проклятом тоталитаризме. В институте. Кадлеца называли  "демократическим
задвиженцем" и подозревали за ним тайное членство в  какой-нибудь  компартии
самого фундаменталистского толка. Прославился же он тем, что, едва вступив в
должность, распорядился  отправить  на  перекраску  выделенную  ему  бежевую
"Волгу". Крупному начальнику - да не на ч„рной?  Нонсенс,  господа-товарищи.
Западло...
   И  вот  этот-то  заместитель  директора  весомо  и  важно  проследовал  к
запертому  турникету,  чтобы  обозреть  театр  военных  действий  и   жестом
памятника вождю простереть над ним руку:
   - Что за безобразие здесь происходит? Я требую немедленных объяснений!..
   Кот Дивуар, забравшийся под стол Бори Капустина, терзал, воровато  прижав
уши, когтистой лапищей украденный пакетик с блинами...

Сукин сын

   Рита шла по Бассейной, направляясь к своему - или уже не своему? - рынку,
и чувствовала, что постепенно успокаивается. То есть, пока  заставляла  себя
выйти  на  улицу,  она  успела  десять  раз   помереть   прежде   смерти   и
перепсиховалась, что называется, по полной программе. От е„  дома  в  дебрях
Красноармейских улиц до станции метро,  именуемой  питерцами  "Техноложкой",
было ровно два с половиной шага. Погода стояла вовсе не жаркая, но чисто  от
мандража Рита взмокла, как в  бане.  Смех  и  грех:  по-видимому,  при  этом
запустился  какой-то  физиологический  процесс,   содействующий   успокоению
нервов. Так бывало у не„ в детстве, когда она занималась  гимнастикой.  Нет,
не всерь„з,  просто  в  оздоровительной  группе.  Бывало,  она  являлась  на
тренировку  всеми  обиженная,  с  какими-то   школьными   неурядицами   плюс
неизбежная  выволочка  от  матери.  Как  у  Маяковского:  "Прид„шь  усталый,
вешаться хочется...". Но вот оставалось  позади  часовое  занятие,  и  Рита,
распаренная и усталая,  жадно  вдыхала  морозный  воздух,  казавшийся  после
душного зала необыкновенно, свежим и вкусным, недоумевая: "И из-за  такой-то
чепухи я расстраивалась?.."
   Пока она  ехала  четыре  остановки  до  "Парка  Победы",  народ  в  метро
постепенно перестал казаться ей скопищем киллеров, жаждущих  е„  крови.  Она
поднялась по эскалатору с чудесным ощущением освобождения... и первым  делом
купила мороженое. Трудясь над  своими  детективами,  она  почитывала  всякую
специальную  литературу  и  знала,  что  углеводы  опять   же   способствуют
оптимистичному взгляду на жизнь. Пока она убирала в кошел„к  сдачу,  в  небе
над Московским проспектом проглянуло вес„лое солнце,  и  неопредел„нно-серый
день сразу стал весенним. Рита  цинично  усмехнулась,  разорвала  об„ртку  и
запустила зубы в хрустящую шоколадную глазурь. Никогда ещ„ сахарная трубочка
не казалась ей такой вкусной.
   Щурясь от яркого света, прямо-таки звеневшего в лужах и битых  сосульках,
Рита дошагала почти до середины Бассейной... и  вот  тут-то,  возле  ж„лтого
здания техникума, е„ осенила такая мысль, что она остановилась как вкопанная
- и была тотчас вполголоса обругана каким-то мужчиной, едва не налетевшим на
не„ сзади.
   -  Корова,   -   буркнул,   удаляясь,   невежливый   дядька   в   зел„ной
куртке-пуховке, но Рита едва ли расслышала.
   - Во дела, подруга, - пробормотала она вслух. До не„ вдруг дошло,  что  в
е„  собственной,  насквозь  реальной  жизни  последнее  время  начало  самым
подозрительным  образом  сбываться  многое  из  того,  что  она  на   досуге
придумывала для своей героини, Риты-книжной. Господи, вс„-то у не„  было  не
как у приличных людей, то есть у приличных писателей!..  Ну  нет  бы  рожать
книжные  главы,  руководствуясь  собственным  жизненным  опытом,  сдобренным
рассказами бывалых  людей!  А  вот  фиг  вам.  У  не„,  стало  быть,  сперва
сочиняется, а в жизни происходит потом. Взять хоть  нападение  бандитов,  из
чьих лап Риту-книжную вырывал вовремя появившийся супермен.  Как  резво  она
барабанила по клавишам неделю назад, загоняя в компьютер  этот  эпизод,  как
после перечитала - и "в зобу дыханье сп„рло" от авторского самодовольства! А
вскоре... нате вам пожалуйста.  И  ведь,  как  она  теперь  с  пронзительной
отч„тливостью понимала, это  был  далеко  не  единственный  случай.  "Ворона
каркнула во вс„ воронье горло..."
   Рита вновь усмехнулась, уже не цинично,  а  попросту  горько.  Ну  и  что
теперь  прикажете   делать?   Срочно   устроить   Рите-книжной   свадьбу   с
вышеупомянутым суперменом? Ненавязчиво смахивающим на Ивана Степановича?.. И
кучу детишек?..
   Она медленно дожевала вкусную вафлю и выбросила в урну  об„ртку.  Было  у
не„ сильное подозрение, что вновь открытый магический закон в данном  случае
не поможет.
   Рита в задумчивости перешла Варшавскую улицу  и  двинулась  дальше  вдоль
сетчатого забора автостоянки.
   Е„ рыночный хозяин звался Бахрамом Ерджаниковичем Копалиани. Вот так,  ни
больше, ни меньше. Для всякого, кто хоть смутно представляет себе  Кавказ  и
положение в  том  регионе  -  абсолютно  дикая  смесь:  этакий  "Азербайджан
Армянинович Грузинов". Но, как и почти вс„ невероятное, Бахрамовы паспортные
данные объяснялись очень закономерно и просто. Дело в том,  что  у  Бах-рама
был дедушка, который наверняка наш„л  бы  общий  язык  с  Ритиной  бабушкой.
Почтенный батоно <Батоно - грузинское почтительное обращение,  эквивалентное
русскому "сударь"> Ростом прош„л всю войну,  хотя  уже  тогда  был  немолод.
Обратно в родные горы он прив„з геройские ордена  и  медали  и  неизгладимые
воспоминания о фронтовом братстве, включавшем едва ли не все  народы  Союза.
Что и сказалось на его младших детях и внуках. Потомство дедушки Ростома ещ„
не дотягивало количеством до числа всех советских народов, но  он  продолжал
над этим работать. Во всяком случае, русские,  украинские,  азербайджанские,
казахские, армянские и прочие имена в его семействе водились.  И  мнение  по
данному  поводу  менее  интернационалистично  настроенных  соседей  его   не
особенно волновало. Семья дедушки Ростома обитала в сущем орлином гнезде,  в
труднодоступной горной долине. С началом безвластия и  локальных  конфликтов
долина превратилась во  что-то  наподобие  суверенной  республики  -  оценив
обстановку,  аксакал  тряхнул  фронтовой  стариной,  стратегически  перекрыл
немногие тропы и попросту не пустил к себе ни единого боевика. Хотя желающих
было с избытком...
   Зато в заоблачную "республику" стали  вполне  беспрепятственно  проникать
беженцы. Из Осетии,  из  Карабаха,  из  Абхазии  и  Чечни.  Со  всех  сторон
многогранных кавказских конфликтов. Приходили и оставались жить.  Строились,
присматривались друг к другу, засылали сватов...  По  национальному  составу
миниатюрный  советский  союз  тоже  пока  ещ„  не  дотягивал  до   большого,
распавшегося. Однако обещал со временем дотянуть.
   Как  рассказывал  Бахрам  -  в  их  поселении  надо  всем  господствовала
старинная сванская башня. Выстроенная очень  прочно  и  мудро.  С  какой  бы
стороны ни  скатывалась  лавина  -  непременно  разбивалась  о  несокрушимое
каменное ребро...
   А кроме того,  в  суверенной  долине  по  удивительному  капризу  природы
необыкновенно здорово росли розы. Батоно Ростом упорно  мечтал  о  маленьком
заводике по производству душистого масла.  В  данный  момент  он  сколачивал
стартовый  капитал,  рассылая  внуков  с  правнуками  торговать  цветами   в
российские города. Бахрам клялся Рите, что розы из долины вывозили с помощью
бронетехники, подобранной  на  местах  ближайших  бо„в  и  отремонтированной
силами местных умельцев.  Рита  не  верила.  Пока  он  не  продемонстрировал
фотографию...
   Вот такой лар„чный хозяин. Жуткая стыдобища была бы  пропасть  неизвестно
куда со всей выручкой, правда?
   ...Если двигаться от  Бассейной,  то,  чтобы  попасть  к  уже-не-Ритиному
торговому месту, надо было идти почти через весь базар.  Рита  шагала  вдоль
длинного  ряда  лотков  и  ларьков,  Кивая  знакомым  девчонкам-продавщицам,
улыбалась  примелькавшимся  алкоголикам  и  с  новой  силой  испытывала  уже
знакомое чувство  освобождения.  Вначале  она  было  решила,  что  празднует
освобождение от Риты-Поганки, но скоро  поняла,  что  ошиблась.  Нет!  Образ
Поганки  теперь  вызывал  у  не„  скорее  л„гкую  ностальгию.  А  суть  дела
заключалась в  том,  что,  ступив  на  территорию  рынка,  она  окончательно
перестала  бояться.  Когда-то  в  детстве,  когда  перед  ними,   подросшими
девочками, впервые поднялся вопрос о  приставучих  мужчинах,  Рита  спросила
свою одноклассницу, не боится ли та  дворового  хулиганья.  "Кого-кого?..  -
искренне изумилась Наташа. Она  была  дочерью  дворничихи.  -  Да  я  только
закричу, все наши хулиганы меня сразу выручать прибегут..."
   Рита  уже  завидела  впереди  яркую  надпись  "Цветы  Кавказа"  и  рукой,
засунутой в карман, помимо воли принялась нащупывать под курткой  сумочку  с
деньгами, когда е„ внимание привл„к какой-то шум возле мясного ларька.
   Это, собственно, был как бы и  не  лар„к,  а  небольшой  магазинчик.  Вот
хлопнула дверь, и наружу  заполошно  выскочили  две  женщины.  Обе  казались
изрядно напуганными, но в то же время явно сгорали от  любопытства.  Они  не
побежали прочь, а  присоединились  к  скопищу  десятка  в  полтора  человек,
напряж„нно ожидавшему чего-то. Наблюдательная детективщица сразу  вспомнила,
где видела  подобные  лица.  Однажды  на  Московском  проспекте  столкнулись
машины, авария была очень скверная, с  вызовом  "Скорой".  И  родные  сестры
сегодняшних т„ток проталкивались к центру событий, возбужд„нно  выспрашивая:
"А кровь, кровь есть?.."
   Только одна пенсионерка спешила  прочь,  'торопясь  увести  внучку.  Рита
спросила е„:
   - Не скажете, что там такое? Старая женщина  окинула  е„  неодобрительным
взглядом - "И эта туда же!" - однако ответила:
   - Да милицию вызвали. Собаку бродячую застрелить. - И  потянула  за  руку
внучку:
   - Пошли, Анечка...
   То,  что  дальше  сделала  Рита,  ни  в  какие  понятия  о   здравомыслии
категорически не укладывалось. Бывает, мы совершаем поступки, которые  много
лет потом нас самих изумляют: ой, Господи! Да я ли этакое  содеял?..  И  как
быть-то могло?
   А вот могло, оказывается, могло.  То  ли  планеты  как-нибудь  по-особому
сошлись, то ли пятно на солнце выскочило, то  ли  ещ„  что...  Знакомимся  с
девушкой, через пять минут оказываемся с ней в загсе, потом  жив„м  долго  и
счастливо и умираем в один день. Или ~  бросаемся,  распл„скивая  корейскими
сапожками  талые  лужи,  к  двери  ларька,  из-за  которой  вот-вот   должен
прозвучать сухой хлопок выстрела. Стремительно распахиваем е„ и...
   Продавец  жался  в  углу  за  прилавком.  В  руках  у  него  был  тяж„лый
нож-топорик для разрубания мяса, но держал он его не угрозы ради, а  как  бы
желая заслониться широким лезвием, словно щитом. А прямо перед Ритой, спиной
к  ней,  стоял  участковый  Собакин.  Он  не  оглянулся  на   резкий   скрип
распахнувшейся двери. Цепко расставив ноги в неизменных хромовых сапогах, он
медленно  расст„гивал  кобуру.  Он   не   спускал   глаз   с   четвероногого
правонарушителя: вдруг бросится!
   Но п„с бросаться не собирался. На это у него ни сил, ни гордости  уже  не
осталось. Крупное, побольше средней овчарки,  облезлое  тускло-бурое  чучело
обреч„нно сгорбилось возле дальней стены. П„с часто дышал, приоткрыв  пасть,
и на обращ„нном к людям боку рельефно просматривались все  р„бра.  Выражение
гноящихся глаз было отч„тливо скорбным. "Кончайте, что ли, скорей..."
   - Андрон Кузьмич!!! - завопила Рита. - Андрон Кузьмич, погодите!!!
   Собакин, уже взявшийся за пистолет, нехотя оглянулся на не„ через плечо:
   - Тебя только не хватало. А ну выдь!
   Но эмоциональный вихрь, вн„сший Риту внутрь магазина, ещ„ не иссяк, и она
ринулась между участковым и псом:
   - Он что, покусал кого-нибудь? Покусал? Ну, скажите, покусал  кого-нибудь
или нет? Андрон покосился на продавца.
   - Да нет вроде, - пробормотал мясник.
   - Он ваше мясо украл? - продолжала наседать Рита. - Бифштексы поел? Куриц
импортных  попортил?  Господи!  Живое  существо   несчастное   из-за   куска
убивать!!!
   Костей и недоеденных ошм„тков на полу, кстати, видно не было, и  продавец
снова помотал головой, опуская свой нож. Определ„нно не он  был  инициатором
всей этой затеи. И уж всяко ему не улыбалось  отчищать  свой  магазинчик,  в
котором после собачьего расстрела не скоро  небось  возобновится  нормальная
торговля. Если возобновится вообще. Кто к нему пойд„т-то после такого?
   П„с  между  тем  почувствовал  неожиданное  заступничество,   и   в   н„м
встрепенулась некоторая надежда. Молодая женщина ощутила, как он  ткнулся  в
е„ ладонь горячим, больным, потрескавшимся носом. Потом  робко  лизнул.  Тут
Рита поняла,  что  будет  отстаивать  этого  чужого,  никогда  близко-то  не
виденного пса поистине до последнего. - Так скажите хоть, что он натворил?!
   -  Да  что.  Побирался,  -  буркнул  продавец.  -  Жорева   поклянчить...
подкармливаю я его иногда... если какой кусочек заветрится.  Мужик  один  на
лапу ему наступил... он взвизгнул, мужик испугался... Замахнулся авоськой, а
он на него гавкнул...
   Кобелина, нечистопородный ротвейлер, в самом  деле  мог  перепугать  кого
угодно. Особенно в сво„м нынешнем состоянии.  Взъерошенная  шерсть,  розовая
проплешина на спине,  позвонки,  торчащие,  словно  гребень  у  динозавра...
"Уберите собаку, она бешеная! Она укусит сейчас!
   Милиция! Где милиция?  Я  жаловаться  буду..."  Андрон  хмуро  поглаживал
пальцами кобуру. Предстоявшее мероприятие его тоже не приводило  в  восторг.
Однако авторитет следовало соблюсти. Он сурово проговорил, обращаясь к Рите:
   - Или пристрелю сейчас, или забирай куда