едералов, в банке данных ФБР, в  архиве  Интерпола...
Да не мне тебя учить. Вс„ понял?
   -   Сделаем,   командир.   -    Монохорд    осторожно,    словно    кобру
двухметроворостую, принял бумажку с данными фон Трауберга. Быстро  прочитал,
снова присвистнул и в  задумчивости  вышел  из  кабинета.  "Аненербе"  -  не
детский сад на лужайке, полную информацию об этом вес„леньком  заведении  до
сих пор очень тщательно прячут. Ладно, тем интереснее. Боря Капустин умел не
только  подрывать  мосты,  но  и  лихо  взламывать  компьютерные  зашиты.  В
институте его считали слегка помешанным любителем Интернета  и  компьютерных
игр. Монохорд против такой репутации не возражал.

Это обязательно к счастью...

   Скудин сидел у себя в кабинете и читал  совершенно  секретную  справку  о
положении дел вокруг башни сгоревшего "Гипертеха". И чем дальше вникал,  тем
больше мрачнел. Ох, мать наша и ваша Россия!.. Средь  бела  дня  чуть  не  в
центре "культурной столицы" бесследно исчезают люди,  творится  всевозможная
чертовщина, прич„м творится сугубо по нарастающей, - а господам-товарищам до
сих пор на вс„ наплевать. Давно надо было бы район оцепить,  объявить  зоной
бедствия, энергичные .меры начать принимать... а у нас вс„ как  всегда:  нет
средств, нет техники, а главное -  желания  никакого.  Всем  начхать.  Авось
как-нибудь самоликвидируется. Люди пропали? Так народу у  нас,  слава  Богу,
пока хватает, а в случае чего бабы ещ„ нарожают...
   А зона аномальная знай себе раст„т, набирает силу. И пропадает в  ней  не
только пьяная гопота да не  в  меру  любознательные  милиционеры.  Сантехник
Евтюхов не обманул - действительно третьего дня в районе  института  исчезло
несколько активистов из уфологической ассоциации "Сталкер". Кудеяр по  долгу
службы знал эту организацию. Не юнцы, начитавшиеся Стругацких, - ребята  там
были т„ртые, по всей стране ездили, в  подземелья  под  Тярлево  спускались,
несмотря на запрет... А тут - как в воздухе растворились. Вместе  с  уймищей
аппаратуры. Не помог им ни датчик эманации в инфракрасной области спектра (и
где  только  сп„рли  секретную  разработку?..),  ни  люминофорный  индикатор
СВЧ-поля,  ни  прибор  для  определения  атмосферных  зарядов  с  дальностью
действия до двадцати пяти километров... Пропали  с  концами.  Два  кандидата
наук, один без пяти минут доктор. Научная общественность  бь„т  тревогу,  да
только кто же их когда у нас слушал?.. Это потом власти спохватятся,  начнут
заполошно искать... нет, не пропавших людей, на них-то плевать. Искать будут
козлов отпущения. Москва - она бьет с носка...
   "Т-тысяча и одна ночь... - Скудин дочитал справку до конца, откинулся  на
спинку кресла. - Ну, мать...  Бред  пьяной  Шехерезады..."  Прагматичный  ум
профессионала отказывался принимать расплывчатые формулировки типа "внезапно
исчезли из поля  зрения"  или  "пропали  со  всей  аппаратурой  без  видимых
следов". Авторам не секретные справки писать бы, а книжонки в стиле фэнтези.
Про волшебные палочки... Кудеяр же давно понял: чудес на  свете  не  бывает.
Вс„ в этом мире имеет строгое логическое объяснение. Значит,  и  тут  должно
найтись... Если поискать хорошенько...
   - Ефросинья Дроновна, Гринберга ко мне. Срочно. Выслушал  бравое:  "Есть,
товарищ подполковник!" и  только  сунул  справку  за  трехдюймовую  сейфовую
броню, как в дверь постучали:
   - Разрешите? - Вош„л Гринберг, невыспавшийся и злой на весь свет. Спросил
с ужасным акцентом:
   - Визивали?
   - Визивали, дорогой, визивали.  -  Скудин  с  лязганьем  закрыл  сейф.  -
Сегодня вечером мероприятие, - сказал он негромко и буднично. - Купишь  ящик
портвейна. Тридцать третьего. И на закусь чего-нибудь. На твой выбор.

***

   - Местный розлив... -  Откупорив  бутылку,  сантехник  Евтюхов  посмотрел
портвейн на свет и без лишних разговоров ополовинил „мкость. - Ничего пош„л.
Сейчас растеч„тся.
   Это не был обычный процесс пития. Отнюдь, отнюдь. Лицо Евтюхова светилось
тревожным  ожиданием,  словно  у  физика-ядерщика,  запускающего   "Токамак"
<Отечественное, признанное лучшим  в  мире,  устройство  для  поддержания  и
разогрева плазменного шнура. Уч„ные считают  его  важной  вехой  на  пути  к
управляемому  термоядерному  синтезу  -  процессу,  способному  решить   все
энергетические проблемы человечества>: пойд„т процесс или не пойд„т...  Дело
происходило в заведении туалетчика Петухова.  На  столе  горела  керосиновая
лампа-молния, рдяно отсвечивали бутылки тридцать третьего, на газетке лежала
незамысловатая жратва -  зельц,  сельдь,  брынза,  сухарики  "Любительские".
Дальше у капитана Грина явно не хватило фантазии, на  том  спасибо,  что  не
надумал отделаться плавлеными сырками.  Сам  Евгений  Додикович  в  компании
Скудина, Капустина и смотрителя сортира расположились возле стола. Они ни  к
чему не притрагивались, только не отрываясь смотрели, как священнодействовал
над портвейном сантехник.
   - Всем тихо! - Выглушив бутылку на три четверти,  Евтюхов  прислушался  к
себе, крякнул и  удовлетвор„нно  кивнул.  -  Есть  контакт.  Чую  правду.  -
Посмотрел с презрением на зельц и сухарики, вытащил из закромов  шпигованную
буженину,  смазал  горчицей,  откусил.  -  Можно  выступать.   -   Прожевал,
проглотил, вытер рот рукавом, глянул на Скудина. - С тебя триста  доллариев.
Деньги впер„д!
   Сказано это было тоном, не терпящим возражений.
   - Чегой-то я не понял... - Гринберг нехотя достал три  сотенные  бумажки,
со вздохом протянул сантехнику. - А ящик почему?
   Вечерние игрища с местными алконавтами, да ещ„ тр„хсотбаксовые, ему  были
попер„к горла. Дать бы этим ханурикам под зад. А потом спокойно,  без  суеты
залезть на родное пепелище и без  эксцессов  взять  вс„  что  требуется.  Уж
небось справились бы. Не маленькие.  А  триста  баксов  лучше  пропить...  В
хорошей компании.
   - Любопытен ты не в меру. - Евтюхов нахмурился,  неуловимо  быстро  убрал
валюту, голос его стал суров, даже грозен. - Ты тут хто? А  нихто!  И  звать
тебя никак! Экскурсант ты. А нам здеся жить!
   Стоял прохладный и ясный осенний  вечер,  смеркалось.  По  дороге  Скудин
отстал, привычно проверил связь:
   - Первый, второй, как слышите?  При„м...  Ни  Гринберг,  ни  Капустин  не
отозвались. Супернад„жные профессиональные рации молчали вглухую.
   - Хорош! - В  паре  метров  от  стены,  огораживающей  пожарище,  Евтюхов
остановился,  вытащил  беломорину   и   толкнул   короткий   спич,   блеснув
сантехнической доходчивостью:
   - Всем слухать сюда. Прикинуть хрен к носу и  не  мотаться  как  говно  в
проруби, держаться кильватерной  струи.  Шаг  вправо,  шаг  влево  -  труба.
Фановая... -
   Он закурил и медленно, как  бы  к  чему-то  прислушиваясь,  побр„л  вдоль
бетонного забора, дотрагиваясь время от времени  до  массивных  тр„хметровых
блоков. Остановившись наконец, поманил к себе  Гринберга.  -  Ну-ка,  давай,
разговорчивый ты наш. Поработай теперь руками. - И похлопал  каменную  глыбу
по шершавому боку:
   - Вот ента. Навались, черноголовый, покажи себя. Не вс„ языком мести.
   В его голосе звучал сдержанный антисемитизм. Ходють тут еврейчики всякие.
Любопытствуют и языками болтают. Молчали бы в тряпочку со своими зельцами  и
сухариками "Любительскими". Чтоб дети их так в старости кормили!
   Гринберг нехорошо оскалился и остался стоять: "Я что тебе, бульдозер?.."
   Евтюхов плюнул и, навалившись плечом, начал медленно, с натугой,  двигать
многотонную громаду.
   - Трат, едр„на мать, ты-то ч„ засох, подсобляй!  Вскоре  проход  в  стене
действительно появился.
   - За мной, интеллигенция вшивая, хватит сопли жевать!
   Проникая вовнутрь, Скудин из любопытства  нал„г  ладонью  на  ОТОДВИНУТЫЙ
блок. Тот легко  сдвинулся.  Тогда  Иван  примерился  к  соседнему  блоку  и
напрягся так, что хрустнули связки. Никакого эффекта. Бетонная глыба  стояла
непоколебимо. Как тому и положено быть.
   - Не сверн„шь, дымка нынче той  стороной  прошла.  -  оглянулся  на  ходу
Евтюхов. - Не останавливайся давай, а то потом не догонишь!
   - Я дико извиняюсь,  многоуважаемый  Василий  Дормидонтович...  -  тотчас
вклинился  Гринберг.  И,  как  ни  в  ч„м  не  бывало,  протянул  сантехнику
десятидолларовую сигару:
   - Дымка - это кто? - И неуклюже пошутил:
   - Знакомая дама?
   - Да как бы тебе объяснить, чтобы ты понял... - Евтюхов  сменил  гнев  на
милость, благожелательно кивнул  и  убрал  сигару  подальше.  -  Дымку,  мил
человек, видать только после бутылки  портвейна,  да  и  то  как  в  тумане.
Вредная она, сука. Лучше от не„ держаться подальше.
   Они шли по тропке,  проложенной  в  траве  газона,  высокой,  по  колено,
изумрудно-зел„ной, несмотря на сентябрь.  Деревья  и  кустарники,  наоборот,
выглядели плачевно - ч„рные обгоревшие скелеты, не просто потерявшие листву,
а высохшие, м„ртвые, без малейшего нам„ка на  жизнь.  Под  ногами  стелилась
густая туманная пелена, шли  словно  по  мутной  задумчивой  заводи.  Что-то
странное чувствовалось в этом тумане. Что-то  не  правильное.  Он  полностью
игнорировал ветерок и никак  не  реагировал  на  идущих  людей,  не  образуя
обычных завихрений возле их  ног.  Его  частицы  пребывали  в  постоянном  и
полностью самодостаточном движении, вспыхивали и пропадали,  как  серебряные
бл„стки, взвешенные в маслянистой жидкости. Живое существо. Наполовину не из
этой реальности. Спящее... А если просн„тся...
   Шли молча, с опаской, след в след. Мат„рым спецназовцам было не по себе.
   - Тихо! - Не доходя с дюжину  шагов  до  парковки,  Евтюхов  остановился,
по-птичьи вытянул шею, вслушался... и ругнулся негромко, но  с  чувством.  -
Вот сука гоношливая! - И резко принял правее, обходя  нечто  видимое  только
ему. - Да ну на хрен... Береж„ного Бог береж„т...
   Скудин  тоже  бросил  взгляд  на  парковку,  нахмурился,   повернулся   к
Гринбергу:
   - Что-нибудь видишь?
   - Все чисто, командир. - Гринберг, нечеловечески зоркий  снайпер,  только
перед„рнул плечами. - Никакого криминала не наблюдаю...
   Площадка как площадка. Грязный, местами  растрескавшийся  асфальт.  Лужи.
Закопч„нные осколки стекла.  Куски  пожарных  шлангов,  перерубленные  этими
самыми осколками, летевшими с высоты... Настораживающего - ноль.
   - Ладно. - Скудин вытащил галогеновый "Санбим", включил...  И  ошарашенно
замер. Луч фонаря  над  площадкой  давал  ощутимую  кривизну.  Говорят,  так
проходит свет звезды над крупным гравитационным объектом - над ч„рной  дырой
например. Ой, мама...
   - Ну ч„ засохли опять? Подтянись там! - Евтюхов обернулся, махнул  рукой.
- А то дымка нынче злая... ровно наскипидаренная...
   Оглядываясь, миновали парковку, осторожно, крадучись, прошли вдоль фасада
и, чавкая по грязи, повернули за угол.
   - Азохенвей! - Гринберг мгновенно забыл, что по паспорту  он  русский.  И
было отчего. В торце здания  зияла  круглая,  правильной  формы  дыра.  Дыра
размером с колесо от карьерного "БелАЗа" (а колесо это - если кто не видал -
таково, что под пузом у исполина спокойно проходит легковушка),  и  края  е„
были  идеально  ровными  и  гладкими.  Высокопрочный  бетон  нигде  даже  не
выкрошился. Казалось, будто в полиэтиленовую банку ткнули  острым,  докрасна
разогретым железным прутом. - Это что  же  такое-то,  а?  -  Скудин  поводил
фонар„м,  луч  которого,   попадая   на   парковку,   продолжал   антинаучно
искривляться. - Кумулятивный заряд?.. Лазерную Пушку испытывали?..
   - Да уж... не "Светлячок"...  -  Боря  тронул  пальцами  гладкий,  словно
отполированный край и беспомощно вздохнул. Вот это было чудо из чудес. Чтобы
капитан Капустин да чего-то не знал касаемо продырявленных стен!
   - Повторяю для дураков. Дышать,  как  я  скажу!  -  ЕВТЮХОВ  выразительно
глянул на Гринберга, вытащил фонарик-жужжалку и первым  полез  в  отверстие.
"Жик, жик, жик, жик..." - отдавалось где-то внутри.
   Дыра оказалась  глубокой.  Раскал„нный  прут,  с  удивительной  легкостью
продырявивший стену, проплавился  сквозь  дамский  туалет  и,  очутившись  в
коридоре, видимо,  остыл.  Фаянс  раковин  и  унитазов  был  обрезан  словно
бритвой. Фрагменты кафеля не обвалились, штукатурка держалась  прочно,  даже
не думая осыпаться. Дела...
   Гуськом, стараясь не шуметь, миновали коридор, выбрались в вестибюль.
   - Вы, ребята, куда вообще-то хотели? - вяло поинтересовался  Евтюхов.  И,
не дожидаясь ответа, принялся кощунственно  мочиться  на  ботинки  гипсового
Ленина, пережидавшего в углу за дохлыми фикусами превратности Перестройки. -
А то портвешок бодяженный, да„т больше  в  ливер,  а  не  по  мозгам.  Дымку
неотч„тливо вижу...
   "Ну, Додикович... жмот мелкий... Если что - "дымке" тебя не отдам...  сам
задушу..."
   Евтюховская моча тем  временем  опять  же  наперекор  законам  физики  не
растекалась по полу, а собралась в объ„мный шарик и в такой позиции замерла.
   Скудин отозвался уклончиво:
   - Хотели в район отдела кадров. Документы кое-какие забрать.
   Как говорил папаша Мюллер - что знают двое, то знает и свинья.
   -  Это  в  первый  отдел,  значит?  -  Евтюхов   посуровел   и   сделался
подозрителен. - А я-то вс„ думал, ч„ это Собакин  к  тебе,  как  к  родному?
Одного, видать, поля ягоды. Эй, Трат, где мент должен носить нож?
   - В спине, Дормидонтыч, в спине, - с готовностью подтвердил туалетчик.  И
успокаивающе похлопал Евтюхова по плечу:
   - Брось, не заводись. Нынче, говорят, время  ком...  кон...  консенсусов.
Опять же, уплочено. Не заводись...
   - А я не завожусь. Я в глаза хочу посмотреть той  гниде,  что  тр„ху  мне
впаяла за анекдот! - Сантехник засопел и жестом обличителя ткнул  пальцем  в
сторону Гринберга. - На ентова вон похож был, такой же чернявый... У, гад...
   Впрочем, получив ещ„ одну сигару, сантехник подобрел, успокоил Гринберга,
заявив, что тот вовсе не такой уж и чернявый, и стал  показывать  безопасную
дорогу к бывшим скудинским владениям.
   - Правее держитесь, возле стены, тогда не  вляпаетесь.  Встренемся  через
полчаса... тута... в зале энтой.
   - Есть через полчаса.
   До былой скудинской вотчины добрались быстро  и  без  приключений,  благо
идти было совсем недалеко. Боря без труда подобрал отмычку  и  скоро  открыл
тяжелую блиндированную дверь.  Вор-медвежатник  из  него,  верно,  вышел  бы
классный...
   Было темно, промозгло и очень не  по  себе.  Чувство  опасности,  беды  и
постороннего присутствия физически давило, заставляло молчать,  настороженно
вслушиваться в гнетущую тишину. Однажды они совершенно так же,  в  Кромешной
черноте, сидели посреди африканских  джунглей.  Кишевших  ядовитыми  змеями,
какими-то экзотическими лягушками, в каждой из  которых  содержалось  отравы
пятьдесят слонов замочить... И ведь ни хрена,  совсем  не  боялись.  Некогда
было. Только людоедски хотелось пить и есть, а все НЗ давно были прикончены.
Гринберг, ориентируясь  во  мраке  на  звук,  поймал  рукой  кобру.  Знатная
оказалась змеюка,  длинная,  толстая.  Ей  открутили  ядовитую  голову  и  с
жадностью опробовали на вкус, пустили словно дружескую чашу по кругу...
   Здесь было хуже. Значительно хуже.  Каменные  блоки,  -  потерявшие  вес,
странные дыры в бетонных стенах, не говоря уже о кривых лучах  фонарей.  Мир
встал на голову. И от этого было по-настоящему страшно.
   Однако в доме, даже брошенном, стены помогают.  Ребята  живо  отыскали  в
эвакуационном бардаке нужные кассеты, убрали их в сумку и так же  осторожно,
по стеночке, прокрались назад.
   Сантехник с туалетчиком уже стояли  в  вестибюле,  курили  гринберговские
сигары. Их рюкзаки непомерно раздулись от краденого.
   - Сходили-то хоть удачно?
   В голосе Евтюхова звучало уважение - что  ж  это  за  бумажки  такие,  за
которые дают триста баксов, ящик портвешка  и  два  кило  не  ахти,  правда,
какой, но вс„-таки жратвы. Важные, должно быть, бумажки! Не иначе, секретное
что-нибудь!
   -  Каков  стол,  таков   и   стул,   нейтрально   отозвался   Скудин.   И
полюбопытствовал:
   - А что, отцы, наверх подняться слабо? Этаж этак на седьмой?
   Ему мучительно хотелось снова  побывать  в  лаборатории  Марины.  Окинуть
взглядом жирную копоть на потолке... Недавно ему опять приснился вс„ тот  же
сводящий с ума сон, и, насмотревшись  на  здешние  невозможности,  он  почти
готов был поверить ещ„ в одно чудо.  А  что,  если  где-то  там  по-прежнему
длится пожар, и она отбивается от огня рабочим халатом, и зов„т на помощь...
зов„т...
   - Э, мил человек, ты вон ч„. - Евтюхов закашлялся, бросил окурок. - Мы  ж
не дурные, мы выше второго этажа не залазим. Ты видел когда, как фекалия  по
трубе сочится? Вначале жижа, само говно потом. Так  и  дымка.  Сверху  пр„т,
аккурат с твоего седьмого этажа, вся сила е„  там.  -  Он  ткнул  пальцем  в
потолок, икнул и притопнул ногой:
   - Здеся пока  ещ„  только  слизь  и  вонь...  Зато  гляди  какая.  Ну-ка,
посвети... - Евтюхов вдруг примерился и взял за талию  гипсового  Ильича.  С
силой качнул. - Ишъ ты... неказист, а увесист...
   Массивная статуя начала заваливаться навзничь.
   Однажды Скуяин видел на улице пьяного. Не то чтобы он их  на  сво„м  веку
мало встречал, но тот попался особенный. Его качало,  шатало,  кренило  так,
что, казалось, центр тяжести давно уже покидал площадь опоры, делая  падение
неминуемым. АН нет - пьяница раз за разом выправлялся  из  самых  немыслимых
положений и "колыхал" себе дальше. Кудеяр тогда ещ„  подумал,  что  в  любом
цирке такого эквилибриста  оторвали  бы  с  руками.  Вопрос  только  в  том,
получилось бы у него в трезвом виде нечто подобное.
   Вот и статуя бывшего вождя, вместо того, чтобы с грохотом звездануться на
пол и разлететься в куски, опРокинулась на  спину  мягко  и  плавно,  словно
молодица в купеческие пуховики. Мгновение ничего не происходило... затем  по
мрамору пола побежали огоньки, в воздухе почудилось какое-то  движение...  и
гипсовый Ульянов столь же мягко воспарил в  прежнее  положение.  Живее  всех
живых! И поди-ка поспорь!
   - А представляешь, что будет, когда вся дымка вниз стечет? - Вернувшись к
рюкзаку, Евтюхов кряхтя надел его, поправил подвернувшуюся лямку. - Содома с
Геморрой. Ну, робяты, двинули  на  выход.  Портвейн  кончается,  как  бы  не
вляпаться нам...
   - Этак от института скоро только  стены  останутся.  -  Скудин,  шагая  к
машине, вдруг круто остановился и, повернувшись к Гринбергу, попросил:
   - Женя, дай денег, сколько при себе есть. Надо.
   - На проезд  разрешите  оставить,  товарищ  подполковник?  -  заныл  было
Гринберг.  Вздохнул,  скорбно  по„жился,  вытащил  из   нагрудного   кармана
распечатанную пачку,  потом  из  внутреннего  -  запечатанную.  Всхлипнул  и
протянул Скудину:
   - Крест нательный снимать? - Он у меня с мощами...
   До сегодняшнего "мероприятия" денег у него Кудеяр не просил никогда.
   - Мощи можешь оставить. К пиву, - в тон отозвался Скудин. - На  проезд  -
необязательно. Подвезу... Значит, так, братцы-кролики. Ждите меня в  машине.
Не скучайте, я скоро.
   - Есть, -  обрадовались  Гринберг  с  Капустиным  и  рысью  припустили  в
направлении Московского проспекта, туда, где была запаркована  "Волга".  Там
сидел и маялся, тревожась за них, Федя, и у него  в  машине  был  заготовлен
большой термос горячего сладкого кофе. Это было здорово. Два крепких, ничего
по большому сч„ту не боявшихся мужика по не вполне ясной  причине  продрогли
так, что буквально зуб на зуб не попадал.
   Скудин же снова включил фонарик и двинулся к хорошо знакомой  пятиэтажной
"хрущобе".  Электрический  луч  распространялся  в   пространстве,   как   и
полагается, строго по прямой. Видимо, на сегодня чудеса кончились.
   В подъезде  воняло  помойкой.  Внимательно  глядя  себе  под  ноги,  Иван
поднялся по лестнице, остановился, поводил фонариком  -  обшарпанные  стены,
грязь, мусор на полу, выцветшие  цифры  "пять"  и  "восемь"  на  облупленной
двери... "Интересно, как жив„тся несчастным неграм в  Гарлеме?  Или  они  за
такое